Эта поездка в отпуск произошла в начале 80-х годов. К тому времени я работал в городской больнице № 11 города Хабаровска заведующим рентгеновским отделением. Как известно, у рентгенологов есть вредность – излучение, поэтому им дают дополнительный отпуск, и получается, каждый год можно отдохнуть 5 недель. В тот период времени была жесткая финансовая дисциплина, каждой больнице в месяц полагалось строго 1/12 часть годового бюджета. А как с отпусками в таком случае поступать? Решение простое – каждый месяц должно уходить в отпуск одинаковое количество сотрудников. Кому-то повезет – летом, в теплое время года, кому то придется уходить в зимние студеные месяцы.
У меня было очень большое отделение – 42 сотрудника, поэтому мне приходилось немало поломать голову, чтобы таким образом отпускать людей в отпуск, и всем было хорошо. Но все равно не получалось, обиженные были. Решил поступать по справедливости – есть замечания по работе – пойдешь в отпуск зимой. Но, как назло, таких нарушителей не было. Тогда я посоветовался с активом отделения и решил составить график отпусков не на год, а на три. И тогда все равномерно распределялись, один год зимой, другой летом, потом весной и т.д. А потом родилась еще одна идея. А что, если работники будут делить свой продолжительный отпуск на две части. Получать деньги будут за весь отпуск, а гулять будут три недели, потом поработают, и оставшиеся две недели догуляют в любое время. Естественно, никаких приказов по больнице не будет, все на добровольных началах, с согласия сотрудников. И получалось таким образом, что официально сотрудник уходит в отпуск в январе или в феврале, отдыхает три недели, а потом еще парочку недель отдохнет летом, с семьей. Все на это согласились, и пока я был заведующим, этого принципа придерживались.
Почему я так подробно написал об этом? К тому, что я в тот год в свой очередной отпуск три недели уже отдохнул, впервые мы всей семьей дикарями, с палатками, ездили к морю в одну из бухт под Находкой – Тихангоу. Место там чудесное, мы неплохо отдохнули, хотя не совсем нам повезло с погодой. И позж передо мной встал вопрос – где догулять оставшиеся дни отпуска? И тут последовало предложение от моего нового сотрудника, Владимира Бондаря, уроженца Находки. Ему через 11 месяцев положен первый отпуск, и этот отпуск начинался в первых числах октября. Он предложил мне поехать с ним в Находку, побыть какое-то время на море, потом съездить за кедровыми шишками, которых, как написали его земляки, в этом году уродилось много. Так и пройдет две недели, он повидается с матерью, которая живет в Находке, и мы вместе вернемся в Хабаровск. На том и порешили.
И вот фирменный поезд Хабаровск-Находка мчит нас в этот приморский город. В отличие от Владивостока, который был закрыт для иностранцев из-за базы Тихоокеанского флота, Находка была открытым городом. Удобная бухта, хорошая стоянка для судов на рейде, была открыта еще в 19 веке. Поэтому получила свое название Находка, когда нашли такую бухту после многомесячного плавания на парусных судах.
Погода осенью в Приморье, как правило, очень хорошая. Еще не совсем холодная вода в море, прекратились ураганы и тайфуны, идущие со стороны Японии, солнечные безветренные дни. Многие приморчане стараются уходить в отпуск в сентябре. Правда, мы приехали уже в начале октября, вода стала уже прохладной, но купаться все равно было можно.
Побыв пару дней в квартире Володи, пообщавшись с его матерью Ниной Михайловной, которая нас очень хорошо кормила, мы собрались ехать в бухту. А теперь догадайтесь с трех раз, как она называется? Правильно, Тихонгоу. Там у школьных друзей Володи есть гараж на берегу моря, и можно несколько дней пожить, покупаться, половить рыбу и достать со дна морепродукты. Вы можете задать вопрос – как же жить в гараже? Но дело в том, что это не обычный гараж. Я не ручаюсь за устройство всех остальных гаражей рядом, но наш представлял из себя здоровенный дом из бетона с двумя выходами. Один – на берег, через этот проем можно заехать автомобилю. Второй выход выходит на море представляет из себя слип с рельсами, на котором стоит тележка с большой моторной лодкой. И между этими выходами есть большое помещения для жилья. В тот период там было несколько нар. Стояла газовая плита с баллоном, так что проблем с приготовлением пищи не было. Недалеко был колодец, где воду брали люди, живущие в этом поселке, рядом с которым и стояли гаражи. На мысу высились антенны разной формы, так как в этом поселке была радиостанция.
Вот в этот гараж нас и привез друг Володи. Мы осмотрелись. Вместо автомобиля стоял мотоцикл, и как сказал его владелец, он заводился только с толкача, имел всего одну скорость и не имел тормозов. Стояла и лодка на тележке, так что можно было при желании покататься на веслах и порыбачить подальше от берега. Сам поселок мне был знаком по предыдущему посещению. Только тот наш лагерь из двух палаток был на другом конце стоящих у берега гаражей. Мы выгрузились, поблагодарили друга Володи за доставку и назначили встречу через неделю. Он должен будет нас увести из гаража.
А дальше начались будни. Какое-то время в течение дня мы занимались тем, что готовили себе еду. На газовой плите это было сделать намного быстрее и удобней, чем три месяца назад мы готовили еду на костре. В самое жарко время суток мы купались, но долго плавать в холодной воде было невозможно. Хотя у меня с собой были маска и ласты, и в воде я старался интенсивно грести, но выдержать больше 5 мину было трудно. Но через день или два мы нашли среди хлама в углу гаража настоящий гидрокостюм сухого типа, как у подводников, который значительно отличается от костюма легководолазов, который я как-то брал на море. Этот же костюм составлял единое целое, залезть в него можно было через горловину на уровне груди. Обязательно был нужен помощник, чтобы надеть на себя этот костюм, и, главное, загерметизироваться. Костюм оказался чуть меньше размером, чем мне нужно, а Бондарю вообще маленький, он мужчина выше меня ростом.
Но мне так хотелось в этом костюме поплавать, хотя бы по поверхности. Из-за того, что не было пояса с грузами, нырнуть на глубину было нельзя из-за очень большой плавучести в этом костюме. Это все равно, что попытаться утопить надувную резиновую лодку. Имея опыт надевания подобного костюма со времен службы на подводной лодке, я рассказал Володе, что он должен будет делать. Учитывая, что резина только от воды спасает, а не от холода, надел на себя теплое нижнее белье – рубашку и кальсоны, и стал влезать через горловину. С большим трудом все же втиснулся в маловатый мне по размеру костюм. Бондарь закрутил в виде жгута резиновую горловину на передней поверхности туловища и надел широкий резиновый пояс. Все это нужно для создания герметизации. Потом я присел, и клапан на костюме позволил уменьшить количество воздуха в костюме, так что в некоторых местах резина стала обжимать мое тело. Теперь осталось приделать дыхательную трубку, но не ту, что я взял с собой из Хабаровска, с загубником, а простую металлическую трубку, которая просто привинчивалась в том месте у рта, где подключается аппарат ИДА-59. Там есть для этого специальное отверстие с резьбой. Но тот аппарат имеет закрытый цикл, а тут я буду дышать атмосферным воздухом.
И я поплыл, опустив лицо в воду и дыша через трубку, которая торчала, как перископ подводной лодки. Одетый в теплое белье, я не так ощущал прохладу воды, и поэтому смог поплавать довольно долго на поверхности. Но это не мешали мне любоваться видами подводного царства в солнечную и безветренную погоду, когда все можно разглядеть на глубине 8-10 метров. Я видел многочисленные ракушки, гребешков, звезды, трепангов, плавающих мимо меня рыб, обволакивающих мое тело водорослей. Все, что я так любил наблюдать и каждое лето из-за этого стремился попасть на море. А потом, после возвращения в Хабаровск, еще несколько месяцев вся эта картина была во снах. Вот так, плывя по поверхности, я чуть не проконтролировал положение трубки над поверхностью воды, и опустил голову, трубка оказалась под водой и через неё в костюм попала вода. В тех трубках, к которым я привык, можно было задержать дыхание, сжав загубник, и при нырянии на глубину вода не попадала в рот. А здесь ничего подобного не было, и вода беспрепятственно затекла мне на грудь, и потом распространилась по передней поверхности тела. Намочив при этом все нижнее белье. И таких попаданий было несколько, так что я вышел из моря с изрядно намокшим бельем. Но это было не страшно, даже лучше, что вода впиталась в белье, а её не требовалось промокать. Я ведь снова хотел повторить такое плавание. А белье быстро высохло на солнце.
Еще в первый день мы решили покататься на мотоцикле. Я мог ездить только на велосипеде, поэтому «водилой» стал Бондарь. Мы вдвоем растолкали мотоцикл, пока он не начал чихать, а потом мотор завелся. Уселись на сиденья, Володя впереди, я, расставив ноги в кроссовках, чтобы в случае чего тормозить ногами, сзади. И мы поехали. Хоть и изрядно покалеченный, но такой вид транспорта значительно расширил диапазон мест, куда мы смогли попасть. На «Золотари», так хорошо известные и любимые жителями Находки, в другие бухты. А однажды случилось то, о чем мы еще долго вспоминали. Что же произошло?
Мы поехали на мотоцикле в горы, где росла на кустах какая-то ягода. Сейчас её название я не помню. Увидели хороший куст на поляне, бросили мотоцикл ( у него еще и подножки, на которую ставят, не было) и стали есть. И вдруг я заметил, что Володя перестал собирать ягоду и жевать, изменился в лице. Я спрашиваю:
- Володя, что с тобой?
Он молчит, глядит на меня, и лишь палец ко рту поднес. Мол, тише.
Так продолжалось несколько минут. Он молчит и не шевелится, и я молчу и тоже боюсь пошевелиться. Потом он как-то обмяк и говорит:
- Поедем отсюда, Александр Константинович. Тут змеи.
Мы тут же с толкача завели мотоцикл и поехали в гараж. Когда остановились, я спрашиваю его:
-Что случилось?
- Да ко мне щитомордник (Прим. – одна из змей в Приморье, укус очень опасен) в штаны залез. Залез в одну штанину, прополз до промежности и сполз по другой. Вот я и боялся пошевелиться.
Я смотрел на своего подчиненного, который за те 11 месяцев, что работал у нас в отделении, стал моим другом, хотя и был младше меня, и удивлялся его самообладанию. Молодец! Я не знаю, как бы поступил в этом случае. А он не растерялся. И ничего удивительного в том, что сейчас он стал известным кардиохирургом, руководителем Хабаровского филиала Центра кардиохирургии, доктором медицинских наук, профессором.
Больше мы на тот участок не ездили, хотя там оставалось еще много ягоды. Зато в следующие дни объехали еще немало интересных мест вдоль побережья Японского моря, которых я раньше не видел. Это уже намного позднее, в середине 90-х годов, когда у многих дальневосточников появились подержанные японские автомобили, я на своей машине объехал немало бухт от порта Восточного до Славянки.
В один из дней, когда мы загорали на крыше гаража, к нам подошли два мужика, которых мы видели у соседних гаражей, и предложили купить у них камбалы, свежей, только что выловленной. Судя по амбре, у мужиков «трубы горели» после вчерашнего похмелья, им требовалось поправить здоровье. Так что у нас на обед была жареная камбала. Если кто пробовал эту рыбу не после многократной заморозки в холодильных камерах магазинов, а свежую, то он знает, какая это вкусная рыба, с нежнейшим мясом. Мне вообще морская рыба нравится больше речной из-за небольшого количества костей. Всегда с ностальгией вспоминанию рыбу пристипому из своих студенческих лет, какая вкусная она была горячего копчения, и относительно дешевая.
У нас был с собой радиоприемник, в гараж был проведен свет, так что мы могли сколько угодно слушать последние новости и музыку. Мы разговаривали на медицинские темы, мне хотелось узнать больше о карьере и жизни Володи, тем более что он скоро должен был получить кооперативную квартиру в соседнем доме. Я захватил с собой две «Роман-газеты» с повестями на военные темы. Одна называлась «Тревожный месяц вересень», а другая «В августе сорок четвертого». Обе этих повести впоследствии будут экранизированы, но фильмы получились намного хуже повестей. По крайней мере, в первой экранизации не был правильно отображена местность, на которой герой решил встретить бандеровцев, и использовать мощь своего пулемета. А во втором фильме не смогли показать, сколько приходилось обработать в голове ориентировок на немецких диверсантов «смершевцу», чтобы выявить агента и раскрыть истинное лицо предателя. Но тогда ничего подобного еще не было снято, и мы обсуждали все перипетии событий в обоих журналах, потому что в скором времени мы поменялись «Роман-газетой».
По утрам нас будили чайки своим топотом по крыше гаража. В первое утро я даже испугался грохота, который издавали десятки лапок этих птиц по шиферу крыши. Спать было прохладно, большой гараж уже не так хорошо прогревался в эти осенние дни, так что мы спали в нижнем белье и рубашках под теплыми одеялами. Благо всего этого хватало в гараже на несколько человек.
Так в купаниях, загораниях, поездках на мотоцикле быстро пролетело время. Через неделю нас отвезли в Находку. Мы пошли в гости к тестю и теще Володи, которые тоже живут в этом городе в частном домике. Познакомились, потом за столом с обильным угощением обсудили вопрос о поездке за кедровыми орехами. У тестя Володи, которого звали Николай Васильевич, профессионального шофера, был свой автомобиль , 21-я модель «Волги», надежная, хоть и старенькая. И очень проходимая, с высоким дорожным просветом. Вот на ней мы и собрались ехать в горы Сихотэ-Алиня, километров за двести от Находки. Мне надлежало лишь слушаться опытных в этом деле людей.
Через день или два прямо с утра мы выехали. Нас было четверо в машине. Тесть, которого я стал звать дядей Колей, нас двое с Володей, и знакомый тестя, знающий, где для нас приготовлено в лесу место для сбора кедровых шишек. Как только выехали из города, я обратил внимание, какая красивая природа в этой приморской части нашего Дальнего Востока. Вторая декада октября – это не лето и не сентябрь, где все листики темно-зеленые, сочные. Сейчас же они превратились в разноцветный ковер, покрывающий сопки, в котором сочетаются самые разные цвета уже умирающих листьев – желтые, красные, фиолетовые, бледно-зеленые. Я никогда не считал себя большим знатоком фауны Дальнего Востока, хотя и родился на селе. Мог отличить друг от друга не больше десятка разных деревьев, и то больше по форме листьев и стволам. Не так часто я бывал и в лесу, став городским жителем. Теперь такая красивая картина была за окном автомобиля, бойко мчавшегося все дальше и дальше.
Вначале мы ехали по хорошей дороге до города Партизанска, потом еще километров 50 по такой же асфальтированной дороге, а дальше пошли лесовозные грунтовые дороги. Довольно разбитые, большегрузными, со многими осями на машине и прицепе лесовозы превратили камень в пыль, и каждый автомобиль поднимал за собой шлейф пыли. А обогнать медленно едущий лесовоз нельзя, вдруг навстречу другой лесовоз, а дорогие извилистые, ничего не видно. Так и тащились в облаке пыли за впереди идущим лесовозом, периодически разъезжаясь со встречными автомашинами. Потом заехали в поселок, и лесовоз свернул на какую–то улицу, а мы поехали быстрее, навстречу поднимающимся сопками, которые становились все более крутыми. Наконец, наш провожатый показал, куда нам ехать, но это было скорее не дорога, а укатанная гужевым транспортом тропа. Но наша «Волга», натужно урча мотором, упорно ехала и ехала, поднимаясь все выше и выше, иногда переезжая через неглубокие канавы, образующиеся при сильных дождях в горах.
И вот мы на месте. Это была большая поляна в распадке нескольких сопок, рядом с небольшой горной речкой. Мы подъехали к поваленному дереву, уже старому и сломанному сильным ветром. Вылезли из салона, потягиваясь от долгого сидения в автомобиле. Быстро сделали бивак, развели костер и перекусили, в основном налегая на чай с бутербродами. Ведь впереди нас ждали еще выше более высокие сопки, где отчетливо высились кедры. Так что объедаться нам было нельзя. Мы вышли все вместе и стали подниматься.
Когда имеется хороший урожай кедровых шишек, то достаточно удара по стволу кедра большой колотушкой, как шишки начинают падать на землю. Колотушка представляет собой небольшой отрезок ствола дерева, которых много валяется в любом лесу. Вот его приставляют к дереву, на верхушке которого висят множество шишек, и стучат по дереву. И потом остается только найти на земле среди травы упавшие шишки.
Но прежде чем начать стучать по кедрам, до них надо было добраться по довольно крутому склону. Я не имел ранее опыта таких подъемов, довольно быстро устал, и каждый шаг мне было трудно делать. А там как назло, огромное число змей вылезло погреться на теплом осеннем солнышке. Вначале я их обходил, то потом просто ставил ногу в сапоге на камень рядом со змеей, и шел дальше. И вот мы на небольшом хребте, где и растут эти гигантские исполины – кедры. Удар колотушкой по стволу, и мы собираем упавшие шишки в мешок из рогожи. Но далеко не всегда шишки охотно падают на землю. Некоторые нас просто дразнят своим внешним видом и кажущейся доступностью. Наш проводник одел на свои ноги когти, но не такие, на каких лазают по столбам электромонтеры, а представляющие из себя три острых шипа на внутренней поверхности стопы. Эти щипы помогают подниматься по стволу дерева и на вершине раскачать его, и тогда шишки снова будут падать. Подниматься по стволу, покрытому смолистой корой, довольно трудно. Устают руки, которыми держишься на сучки на дереве при подъеме. Так что мы стали меняться. Вначале залез на дерево и раскачал его вершину наш проводник, потом Володя Бондарь.
Настала моя очередь. С большим трудом я полез по стволу и, поднявшись над землей метров на 12-15, стал раскачиваться ствол. Кедр, на который мне пришлось лезть, был прямо на хребтике, и склон круто опускался вниз, так что у меня было ощущение, что я залез на двадцатиметровую высоту. Когда я спустился с дерева, у меня дрожал весь организм от усталости и напряжения. Особенно руки. Я сел на поваленное дерево и стал снимать эти когти.
Ко мне подошел наш проводник, и по пути наступил в траве на что-то. Внимательно посмотрел, на что, и глубокомысленно произнес:
- Медвежий кал. Свежий.
Мне стало как-то не по себе от этих слов. Я так устал, что если бы сейчас из ближайших кустов вышел медведь, я ты точно не смог убежать. Но медведя не было, на мое счастье.
Мы насобирали целых пять больших мешков из рогожи шишек. Каждый нес по одному мешку, а наш проводник, как самый молодой – два. Я все думал – как мы потащим эти мешки к машине, ведь мы ушли от неё довольно далеко, и продираться придется через заросли леса с мешками на плечах. А потом куда загрузим в автомобиль? Но, пройдя не так уж и далеко, мы обнаружили то, к чему шли, к чему нас вел наш проводник.
К стволу большого кедра была прикреплена какая-то диковинная машина, по внешнему виду напоминающая мясорубку. Только вместо сплошного цилиндра, в котором у мясорубки вращается винтообразный вал, был сваренный из отдельных прутьев металла цилиндр с многочисленными прорезями, а вал представлял из себя толстый прут металла с приваренными к нему штырями. И это сооружение превращало целую шишку в орехи и шелуху от шишки, которые через прорези падали прямо в пустой мешок. Периодически убиралась оставшаяся от шишки ость, закладывались новые шишки и процесс продолжался. Крутить ручку этой «шишкорубки» было довольно трудно, не просто размолоть большую кедровую шишку величиной с кулак здорового мужчины.
Через какое-то время из пяти мешков шишек, где большую часть объема занимало воздух между отдельными шишками, образовалось два мешка орехов с шелухой, по весу почти равному тем самым пяти мешкам. Мы разделили полученную массу равномерно на четыре мешка и стали спускаться с сопки к машине. К этому времени мы изрядно проголодались и устали, но крепкий, худощавый и жилистый тесть Володи, несмотря на усталость, стал готовить наш поздний обед. Конечно, мы помогали ему развести огонь в костре, набрали побольше валежника, но основную работу сделал этот привычный к ней уже пожилой мужчина. Еще когда мы ехали, я обратил внимание, как он сосредоточенно вел автомобиль, совершенно не отвлекаясь на наши разговоры. Вот что значит профессиональный водитель, не имеющий за много лет работы аварий.
После обеда и небольшого отдыха я увидел еще одно приспособление для получения чистого ореха. Дядя Коля достал из багажника три лотка. Такие я видел у старателей на прииске, когда они разрабатывали небольшие участки с золотоносным песком. Наши действия были нехитрые. Насыпаешь в лоток смеси ореха и шелухи от шишек, заходишь с ним в воду и чуть погружаешь лоток, и вся шелуха и пустые орешки всплывают, и потоком воды уносятся из лотка. Остается высыпать уже в полиэтиленовый мешок чистые и полные орехи. Так что через какое-то время мы отсортировали орехи от шелухи, и у нас получилось четыре полиэтиленовых мешка отборных орех. Как известно, кедровые орехи очень крупные, чуть меньше ногтевой фаланги взрослого человека. Обладают крепкой скорлупой, но если их перед тем, как раскусывать, поместить в кипяток, то они вполне по зубам и многие дальневосточники их с удовольствие щелкают.
Вроде вся программа по заготовке кедровых орехов была завершена, но уже темнело, мы решили переночевать в этом распадке между сопок, тем более что у нас все было для еще суточного пребывания в лесу. И еда, и все остальное. Только не было палатки, так что всем нам пришлось ночевать в машине. Но до этого было еще далеко. Володя пошел на одну из сопок, где мы видели большое количество лимонника, как плодов, так и лиан, оплетающих деревья. Вернувшись, он предложил на следующий день утром заготовить еще и лимонника, который славится своими тонизирующими свойствами. Пока Володя ходил, мы приготовили роскошный ужин. Дядя Коля даже достал из своего загашника бутылку водки, и мы выпили по стопочке за хороший урожай орехов. Учитывая, что килограмм кедровых орехов стоил в магазине 2 рубля 40 копеек, то набрав не менее 15 кг отборных орехов на брата, мы сэкономили изрядную сумму денег. А я получил еще и незабываемые от этой поездки впечатления.
Наш костер был разведен около поваленного дерева большой толщины, больше 3 метров в обхвате. Постелив под пятые точки хвойных веток, и бросив на них оставшиеся мешки, мы сидели втроем, привалившись спинами к дереву. А Николай Васильевич сидел на пеньке рядом с костром и подкладывал нам приготовленный ужин. Я впервые встречал ночь в сопках на юге Приморского края. Быстро темнело, и вдруг как будто выключили свет в нашем распадке. Как только солнце скрылось за сопкой, резко потемнело. Насыщенная темнота окружала нас, все деревья вроде как приблизились. Учитывая, что в этих местах есть и медведи, и тигры, стало жутковато. Но сейчас осень, еды для всех хищников хватало, так что опасаться, по большому, счету было нечего.
Мы сидели у костра, беседовали на разные житейские темы. Незнакомые со мной мужики расспрашивали о моей работе, которой сейчас стал заниматься и Володя. Особо его тестя интересовало, не скажется ли на здоровье зятя рентгеновское излучение. Я постарался успокоить его, сказав, что при соблюдении техники безопасности риск облучения минимальный. Но вскоре разговор стали потихоньку затихать. Мы встали утром рано, долго добирались до этих мест, да еще непривычным дело занимались, так что усталость накапливалась, и все решили ложиться спать. Комаров и мошки в это время года уже нет, но вечера стали прохладными.
А теперь прошу вас, дорогие читатели, вспомнить знаменитый фильм «Три плюс два». В этом фильме герои укладывались спать в салоне такой же «Волги», как была у дяди Коли. Для двоих разместиться в нем было вполне комфортно, троим тесновато, а вот как нам четверым было тесно, можете представить. Мы улеглись каждый на бок и так проспали всю ночь. Как говорится, в тесноте, да не в обиде. Правда, когда рассвело, Николай Васильевич вылез из машины и сел на свой пенек, временами курил. А мы смогли часик-полтора поспать в более комфортных условиях.
После завтрака мы оставили дядю Колю у машины, собирать вещи, укладываться и готовиться к отъезду. Ему еще предстояло часа три с половиной - четыре крутить баранку. Сами же пошли на ту сопку, где Володя заметил лимонник. Прошло чуть больше часа, и мы вернулись, набрав и оранжевых ягод лимонника, и лиан, порезав их на части. Все это мы загрузили в полиэтиленовые мешки с кедровыми шишками, немного перекусили и тронулись в обратный путь.
Мне уже давно стало казаться, что возвращаться на машине домой быстрее, чем уезжать из дома. А у вас, дорогие читатели, не было такого впечатления? Так что обратная дорога в Находку пролетела намного быстрее, особенно для Володи Бондаря и нашего проводника, которые элементарно заснули в салоне «Волги». А я продолжал любоваться красотами приморской тайги в горах Сихотэ-Алиня. Мотор не ревел так натужно, ведь мы в основном съезжали с сопок, и временами открывалась панорама лежащих внизу равнин. Скоро мы спустились в Партизанскую долину, которую раньше, до революции, называли Сучанской, и поехали мимо высоких пирамидальных тополей, которых в этой долине очень много. Проезжали небольшие поселки, луга и убранные уже поля этой сельскохозяйственной местности Приморского края. Дядя Коля в Находке завез вначале домой нашего проводника, потом подвез нас с Володей к дому, где жили мать Бондаря, и мы попрощались. Следующую ночь я спал, как убитый.