Глава двадцать пятая
Я чувствовала, каждой своей клеточкой ощущала, что Гриша рядом, но не спешила открывать глаза. Несмотря на сильный удар по голове, с памятью у меня все было в порядке. Как мне теперь вести себя с этим лицемером? То, что он якобы не узнал кулон, ерунда. Теперь стало ясно, что ограбление не было случайным, и слишком сильный удар по голове тоже не случайность. Они вычислили Щелкопера и решили с ним расправиться, а также завладеть всеми материалами, которыми тому удалось разжиться. И им это удалось! Даже если бы у них оставались какие-то сомнения в моей виновности, то теперь, имея на руках флэшку и мой ноутбук, их не осталось. И у меня не осталось никаких сомнений в том, кто стоит за покушением на меня. Это братья Волковы! Конечно, в мою квартиру мог бы проникнуть и посторонний, имея в руках мою сумочку с ключами и документами. В паспорте есть сведения о прописке. Но как вычислить, какой дом открывает большой старый ключ? И еще – в какой именно комнате я живу? Это мог знать только свой.
Сказать, что я была взволнована, это ничего не сказать. Меня просто раздирали на части самые мрачные чувства. Чтобы не дать боли окончательно меня захлестнуть, я задержала дыхание. Выдох получился довольно шумным, и я сразу ощутила, как мою руку накрыла большая теплая ладонь. Мурашки запрыгали по всему телу. Проклятье! Что же мне делать? Пришлось открыть глаза. Гриша смотрел на меня так ласково и участливо, что мне захотелось его ударить. Видимо, мой взгляд в какой-то мере отразил мое желание, так как Гриша нахмурился.
- В чем на этот раз я провинился?
- Ни в чем, - буркнула я, беря себя в руки. Рано раскрывать свои карты. Я слишком слаба.
- Ну, раз ни в чем, то отчитаюсь о проделанной работе. Карточку и телефон я заблокировал. Связался с семейным адвокатом. Он пошлет своего помощника на твою квартиру, чтобы проверить, как там дела. Поскольку у преступников есть ключ, то квартира наверняка окажется закрыта, и мы не сможем выяснить, побывал ли там кто-нибудь, пока ты не встанешь на ноги и сама это не проверишь. А пока можно просто опечатать квартиру. Назови свой адрес. - Я назвала, и он тут же позвонил адвокату. – Теперь нужно разобраться с домом в Артемьевске. Попроси свою подругу наведаться туда.
- Она там живет.
- Отлично. Позвони ей и попроси сменить замки. Или ты уже позвонила?
- Нет, я не помню номера ее телефона. - Гриша тяжело вздохнул. – Но его можно узнать, - торопливо добавила я. - Она работает в городской больнице в хирургическом отделении.
Гриша сразу взялся за телефон. Мне повезло, Танюха была на работе, и сразу же начался оживленный разговор. Узнав, что я в больнице, она тут же засобиралась ко мне приехать. Я заверила, что тут есть, кому обо мне позаботиться, упомянула о Грише. На самом деле, мне очень хотелось, чтобы она приехала, но я боялась помешать ее личным планам. Они с Серегой собирались в совместный отпуск, который мог оказаться судьбоносным.
- Тебе нужна профессиональная помощь, - безапелляционно заявила подруга. – Твой престарелый поклонник не сможет тебе ее предоставить. И вообще, держись от него подальше. Конечно, я понимаю, ты выросла без отца, и тебе нравится забота взрослого мужчины. Но не путай дочернюю привязанность с чем-то другим.
Я рассмеялась.
- Теперь, кажется, ты заделалась психологом.
Танюха ответно рассмеялась.
- Похоже на то. По какому номеру тебе звонить?
Я посмотрела на Гришу и переадресовала ему Танюхин вопрос. Он достал из кармана новенький смартфон и протянул мне.
- Я сохранил прежний номер, обещали подключить к обслуживанию в течение нескольких часов.
Разговор с подругой подействовал на меня положительно, сил как будто прибавилось. Я ей рассказала официальную версию событий, что меня ударили по голове и украли сумочку. Сказать ей правду я не могла, во-первых, потому, что рядом находился Гриша, а во-вторых, я не могла рисковать. Танюха очень непосредственная и импульсивная, может наломать дров. Мне еще предстояла беседа с представителями правоохранительных органов. Пока Грише удавалось сдерживать их натиск, но завтра разговор должен состояться. Стоит ли с ними откровенничать? Ведь никаких доказательств по-прежнему нет. Даже то немногое, что мне удалось узнать, исчезло. Я не помнила и десятой части всех имен и фамилий. Я застыла, удрученная неудачей. Значит, все мои действия, все мои переживания оказались напрасными.
Заметив, что Гриша наблюдает за мной, я встрепенулась. О Господи, похоже, удар по голове все-таки сказался на моей сообразительности. Ведь Настино наследство никуда не делось. Оно хранится в банковском сейфе. Им туда не добраться. Даже если они нашли ключ, что маловероятно, они ни за что не догадаются, какую дверцу он открывает. Скорее интуитивно, чем сознательно, следуя маминому примеру, я спрятала ключ от сейфа в кармане старой толстовки. Когда я вынула ее из чемодана, то неожиданно для себя обнаружила, что у нее настолько поношенный вид, что носить ее просто неприлично. Я повесила ее в шкаф, решив выбросить перед отъездом. Но ведь если вор все-таки нашел ключ, то и мне не добраться до этих материалов. И тут меня накрыло очередное осознание. Настино письмо! Оно хранилось в потайном кармане чемодана. Если обыск был достаточно тщательным, то до него могли добраться.
- Наташа, у тебя такое выразительное лицо. Объясни, пожалуйста, что происходит.
Я бросила на него затравленный взгляд.
- Да так, ничего особенного. Просто меня ударили по голове и ограбили. Стоит ли из-за этого беспокоиться?
И опять его теплая ладонь накрыла мою руку. Я вся сжалась, пытаясь воспрепятствовать стадам мурашек, готовым накинуться на мое тело.
- Это я понимаю, - мягко произнес Гриша, поглаживая мою руку. – Но ведь есть что-то еще. Доверься мне, вместе мы справимся с любыми проблемами.
Как бы мне хотелось довериться ему! Но, как раз, именно ему я никак не могла довериться. Неужели он стоит за покушением на меня? И сейчас постоянно рядом со мной не из-за желания помочь, а для того, чтобы меня контролировать? Мне стало очень тошно, и я прикрыла глаза.
- Наташа, я не понимаю, что происходит, - доносился до меня, будто сквозь вату, Гришин голос. - Я помню, как ты вела себя, когда очнулась. Надеюсь, и ты помнишь, какие слова я произнес. Поверь, я никогда не говорил женщине этих слов, хотя в юности не раз влюблялся. Даже не знаю, почему не говорил. А тут они вырвались сами собой.
- Я была не в себе, - не слишком убедительно выдавила я.
- Да, не в себе, поэтому была искренней. Сейчас ты себя контролируешь.
Зачем? Что тебе мешает быть со мной искренней? Мой возраст? Или история с Ликой? Но ведь я все тебе объяснил! – Я молчала. Сказать правду не могла, а громоздить очередную ложь не было сил. – Ладно, отложим этот разговор до лучших времен, когда встанешь на ноги. А пока займемся делами. Ты очень дорожила своими драгоценностями?
У меня на глазах выступили слезы.
- Их украли?
- Да. Никакой шкатулки в шкафу я не нашел.
- Я к драгоценностям почти равнодушна, - хрипло произнесла я, - но это было наследство трех дорогих мне женщин – бабушкиной сестры, которая оставила мне квартиру, мамы и моей сестры.
- У тебя была сестра?! Что с ней случилось?
Вопросы последовали так быстро, будто он и впрямь был удивлен наличием у меня сестры, пусть и в прошлом. Я внимательно следила за ним из-под полуопущенных ресниц.
- Моя сестра умерла почти три с половиной года назад.
На его лице я не заметила ничего кроме сочувствия. Какой артист!
- Она долго болела?
- Нет. Она не болела. Просто выпила слишком много транквилизаторов.
Мне показалось, что он немного побледнел.
- Самоубийство?
- Неизвестно, прощального письма она не оставила.
Гриша опять завладел моей рукой и, склонившись, прижался к ней щекой.
- Маленькая моя, сколько тебе досталось… Я буду беречь тебя. Всю жизнь.
Тут я не выдержала и разрыдалась. Он гладил меня по голове и шептал ласковые слова. Я была не в силах что-либо анализировать и, понемногу успокоившись, заснула.
Ближе к ночи из реанимационного отделения меня перевели в обычную палату. Она была двухместной, обставлена очень лаконично, но чистая и с персональным санузлом. Разместившись на новом месте, я почувствовала, что стала будто здоровее. Боль притихла, и ужасно захотелось есть. Когда я сообщила о своем желании дежурному врачу, тот посоветовал сегодня воздержаться от еды, обойтись внутривенным питанием, а завтра, мол, появится мой лечащий врач, тот и решит этот вопрос. Я не понимала, в чем проблема. Меня ведь ударили по голове, а не по желудку.
- Потерпи, милая, - раздался заботливый Гришин голос. – Завтра мать принесет тебе полный набор диетической пищи.
- Я не хочу никого затруднять, - резко отказалась я. – Обойдусь больничной едой.
Гриша усмехнулся.
- Тебе придется смириться. Сегодня мне с большим трудом удалось оградить тебя от посещений моих взволнованных родственников. Завтра ты в полной мере ощутишь их заботу. Очень прошу, не обижай их своей излишней самостоятельностью, они искренне переживают за тебя.
Мне нечего было возразить. Похоже, завтра предстоит нелегкий день. Тем временем за окном сгущалась темная августовская ночь, если можно так выразиться.
- Гриша! – воскликнула я. – Уже очень поздно. Тебе пора домой. Завтра ведь понедельник, тебе на работу.
Гриша выглядел таким довольным, будто я сказала ему комплимент.
- Заботливая моя, неужели ты думаешь, что я оставлю тебя одну в таком состоянии? Насчет работы можешь не беспокоиться. Я сам себе начальник. Если возникнут какие-то проблемы, мой заместитель справится. Он очень толковый.
- Я уже почти нормально себя чувствую. Не нужно меня охранять.
Довольное выражение исчезло с лица, Гриша посерьезнел.
- А вот в этом я не уверен. Не нравится мне вся эта история. Скажи, твоя коллекция драгоценностей была очень ценной?
- Понятия не имею. Я не эксперт. Впрочем, у тети Клавы было несколько старинных украшений. В семье ее мужа они передавались из поколения в поколение. У Насти… - У меня дыхание перехватило, когда непроизвольно вырвалось имя сестры, и я бросила взгляд на Гришу, но тот и ухом не повел. – У Насти украшения были современными, но наверняка стоили немало.
- Тот кулон, что я видел, принадлежал ей?
Ну, зачем он так откровенно лицемерит?
- Да, он принадлежал сестре, - мрачно признала я, не спуская глаз с собеседника, но тот выглядел совершенно невозмутимо.
- То украшение явно не из дешевых.
- Больше всего драгоценностей было у мамы, - продолжила я, лишь бы что-то говорить и не думать о том, какой он лживый негодяй. – Все они обычный ширпотреб, хотя из золота, и камни натуральные. Но почему тебя заинтересовала ценность этой пропажи?
Гриша тяжело вздохнул.
- Не хотел я сегодня заводить этот разговор, но затягивать с ним тоже не стоит, а завтрашний день наверняка будет суматошным. Дело в том, что нападение на тебя выглядит неслучайным. На ключе от старого дома не было бирки с адресом, а воры быстро сориентировались. Похоже, тебя выслеживали. Ты кому-нибудь показывала свою шкатулку или рассказывала о ней?
- Нет. С чего бы?
- Ну, может, Наде или Лоре?
- Нет! И ты же не думаешь, что они способны на такое?
- Само собой. Просто они могли вскользь об этом упомянуть с кем-то в разговоре.
Как он все-таки хитер! Раз я выжила, надо как-то выкручиваться. Решил подвести меня к мысли, что на меня напали, чтобы завладеть шкатулкой с драгоценностями.
- Я никому не рассказывала о шкатулке и тем более не показывала! Если же кто-то явился именно за ней, то зачем украл ноутбуки? Не знаю, сколько стоит ноутбук Ксении Николаевны, но мой дешевый, и лет ему немало.
- Оргтехнику легко продать, - тут же нашелся Гриша.
Я так устала постоянно быть начеку, контролировать каждое слово, противиться своим чувствам и подозревать, подозревать…
- Гриша, тебе пора. В любой момент сюда могут кого-то подселить. А я хочу спать.
- Спокойной ночи, милая. Ни о чем не беспокойся. Никого к тебе не подселят. Это платная палата, и я специально заказал двухместную, чтобы мне было где голову преклонить.
Вступать в дискуссию я не стала и, пробормотав «спокойной ночи», погрузилась в сон. Так закончился этот бесконечный день.
Глава двадцать шестая
Я проснулась, почувствовав, как медсестра запихивает мне градусник подмышку. Зачем так поступают? Ведь сон для меня сейчас самое лучшее лекарство, а с температурой все в порядке, и так ясно. Но тут свои правила. Гриши в палате не было, но из санузла слышался какой-то шум, видимо, он умывался. Я заметила возле второй койки черную дорожную сумку. Похоже, он тут основательно обосновался. Опекает или контролирует?
- Когда измерите температуру, положите градусник на тумбочку, я потом его заберу, - говорила пожилая медсестра. - Через час появится доктор. Потом вам принесут завтрак. Капельницу поставлю позднее.
Поскольку вставать мне пока не разрешали, я попросила ее помочь мне с утренним туалетом.
- Не доверяете своему жениху? – хохотнула она.
- Он мне не жених.
- А ведет себя, как жених или даже муж.
В это время он и сам появился – отдохнувший, чисто выбритый и переодевшийся в свежую одежду. Он был таким красивым, что у меня сердце защемило. Вчера я вроде бы и не замечала его внешности, но сегодня его вид просто ошеломил меня, почти, как в первую нашу встречу. С ним по красоте мог сравниться разве что его старший брат, хотя они совсем не похожи. Впрочем, для мужчин красота не главное, скорее, вредное качество. Все красавцы излишне самонадеянны и, не задумываясь, используют женщин, а затем бросают, разбивая им сердца. Настя – яркий тому пример. Он якобы никому не признавался в любви! Шесть лет вместе – и ни слова любви? Лжец!
- С добрым утром, милая, - улыбнулся Гриша.
- С добрым утром, - отозвалась я, еле выдавив ответную улыбку. Он все время называет меня «милая». Так я скоро и имя свое забуду.
Медсестра даром времени не теряла.
- Вот что, молодой человек, оставьте нас минут на десять, нам нужно привести себя в порядок.
- Удаляюсь, - весело произнес он, скрываясь за дверью.
Медсестра хлопотала надо мной, не замолкая ни на минуту.
- Почему у вас такой испуганный вид? Он так вас любит! И такой красавец! Ну и что ж, что старше! Такие мужчины до глубокой старости привлекательны!
У меня в голове загудело от ее восклицаний. Когда, наконец, с водными процедурами было покончено, и она удалилась, я перевела дух. Но ненадолго.
Появился сияющий Гриша.
- Вижу, тебе лучше. И спала ты хорошо, очень спокойно.
Мне стало неуютно. Я с детства спала в отдельной комнате и не привыкла, чтобы за мной наблюдали во время сна. Человек во сне так беззащитен. Гриша тем временем подошел к моей койке и, склонившись, прикоснулся губами к моим губам, будто это обычное дело, и у нас так принято. Я хотела возмутиться, но он уже отошел и, пододвинув стул, разместился на нем.
- Наташа, я хотел с тобой поговорить, вернее, высказать просьбу. Вчера не успел, ты уснула. Теперь придется поторапливаться, так как вскоре начнутся визиты, в том числе, и из полиции. Вообще-то, это просьба матери. Она не то, что убедила, а уговорила меня присоединиться к ней в этой просьбе.
- Да не тяни, говори яснее, - поторопила я.
- Дело в том, что мать не хочет, чтобы ты заявляла о краже.
- Почему?! Ведь это единственный способ найти преступника. Он же мог меня убить! Неужели ему сойдет это с рук?
Гриша вскочил.
- Я бы сам задушил его собственными руками! Но как его найти? Думаю, нашим сыщикам такое не по зубам. А это бесполезное расследование нанесет ощутимый вред.
Я ничего не понимала. Тогда он стал доходчиво разъяснять. Понимаешь, говорил он, тут получится, как в анекдоте «То ли он украл, то ли у него украли, но неприятный осадок остался». Если ты заявишь о пропаже драгоценностей, сразу станут выяснять, кому было о них известно. Станут допрашивать всех подряд – домочадцев, прислугу, родственников, доберутся и до гостей, а их у матери за лето побывало немало. Вряд ли это кому-то понравится. Ее репутация, которой она очень дорожит, пострадает. Она очень пожилой человек, ей скоро восемьдесят. Как она это перенесет? Ей и так последний год дался непросто. Она очень сдала за это время. Думаю, на пятый брак не отважится.
- Неужели есть кандидат? – изумилась я, на время отвлекшись от своих проблем.
- А как же, - усмехнулся Гриша. – Владимир Иванович Кочетков, известный художник-реставратор, друг ее четвертого мужа, лет на восемь моложе нее. Сейчас преподает в Америке и реставрирует картину для местного музея. Думаю, зарабатывает деньги на свадьбу.
- Потрясающе, - выдохнула я. – Вот это Женщина!
- Я очень хочу, чтобы эта Женщина жила, как можно дольше, - с чувством произнес Гриша. - А это расследование ее убьет. К тому же, уверен, что ни до чего они не докопаются.
- Значит, ты вчера полицию не вызывал, и никаких отпечатков не снимали…
Он покаянно опустил голову, уверяя, что иначе поступить не мог. Но окончательное решение за тобой, напомнил он, а мать обещала возместить материальные потери, какую бы сумму ты ни назвала. Я не представляла, как мне теперь поступать. Я не желала зла Ксении Николаевне, но ведь и о себе нельзя забывать. Преступник, едва не убивший меня, на свободе. А если он захочет завершить начатое? Однако ловко Гриша устроился. «Он бы своими руками его задушил!» А расследования не хочет. Он, белый и пушистый, тут вообще ни при чем, просто его мамочка боится скандала. Возмущение поднималось во мне горячей волной.
- Если не хочешь огласки, просто назови имя преступника, и дело с концом, - брякнула я, не подумав.
На его лице было написано такое изумление, которое невозможно подделать, затем оно сменилось озабоченностью.
- Наташа, как ты себя чувствуешь?
- Нормально, учитывая обстоятельства.
- Тогда почему такой вопрос? Откуда я могу знать имя преступника? Я тебе уже говорил, что если бы нашел его, то задушил бы собственными руками.
Я уже не знала, что думать. Картина произошедшего вдруг потеряла четкость. Что-то было не так. Не все детали состыковывались друг с другом. В голове мелькнула неясная мысль, затем стала более определенной.
- Наташа…, - нарушил молчание Гриша.
Я выставила руку в протестующем жесте.
- Подожди. Дай подумать.
В том, что он в прошлом занимался гнусными делами и был Настиным любовником, я не сомневалась. Но причастен ли он к покушению на меня? Агентство продано более трех лет назад. Теперь там другой хозяин. Узнав о публикации в «Сплетнике», он мог и не обратиться к прежним владельцам. Зачем? А Гриша с Виктором так давно отошли от модельного бизнеса, что до них могла и не докатиться информация из грязной газетенки. На душе стало легче. Возможно, один грех с его черной души можно снять.
- Ну, что ты надумала? – поинтересовался Гриша. – Будешь заявлять о краже?
- Пока не знаю, - ответила я, а непослушные губы расплывались в улыбке. Немного же мне нужно для радости – всего лишь усомниться в причастности любимого к покушению на меня. Любимого?! Нет! Да. Вопреки всем разумным доводам – да. Как такое возможно?
С некоторым трудом взяв себя в руки, я привела свои доводы. Понимаешь, говорила я, если мы не заявим о краже, то преступника точно не найдут. А если заявим, то шанс появится. Вряд ли преступник станет сам носить эти украшения. Он постарается их продать. Вот тут его и можно подловить. Одна старинная брошь точно обладает большой ценностью. Конечно, я не стала бы такую носить – она слишком громоздкая и вычурная, но является произведением ювелирного искусства. Это букет, в котором и цветы, и листочки выполнены из различных драгоценных камней. Стебли и обрамление – из золота трех оттенков. Эта брошь настолько меня заинтересовала, что я сделала с нее набросок. Он остался в городской квартире, если воры и его не украли.
Гриша задумчиво смотрел на меня, пока я излагала свою позицию.
- Пожалуй, ты права, - изрек он, когда я замолчала, - нужно заявить. А мать… что ж, ей придется это пережить. Я буду рядом и поддержу ее. Надеюсь, ты тоже поддержишь. Жаль, что мы все следы в твоей комнате затоптали. Сначала я действовал, как слон в посудной лавке, потом мать пришла, решив, что сможет обнаружить то, чего нет. До этого Надя искала следы твоего присутствия. Хотя вряд ли это имеет значение. Преступник знал, на что шел, так что наверняка запасся перчатками.
Мы уныло замолчали, и в это время появился доктор, тот самый, который оказывал мне первую помощь.
- Разве вы совсем не отдыхаете? – поинтересовалась я.
- Вчера у меня было дежурство, а сегодня я только до трех, так что прошу сразу задавать все вопросы. Но сначала я вас осмотрю.
Он бросил выразительный взгляд на Гришу, и тот вышел в коридор. Осмотром доктор остался доволен, разрешил мне есть, что душе угодно, и понемногу вставать. Прежнее лечение – капельницы и уколы – будут продолжать еще два дня, сказал он, а потом по обстоятельствам. Затем предупредил, что скоро ко мне пожалуют представители властей, чтобы побеседовать. Медицинских противопоказаний нет. Бедные сыщики еще вчера пытались ко мне прорваться, но Гриша защищал меня, как лев. Впрочем, добавил доктор, вчера я вообще никого бы к вам не пустил, даже вашего друга.
- Он мне не мешал, - буркнула я.
- Разумеется, - хохотнул доктор и, пожелав мне скорейшего выздоровления, удалился.
Гриша не появился, видимо подробно допрашивал эскулапа, зато появилась двое крепких парней. Один напоминал бандита, второй выглядел вполне интеллигентно – классическая парочка. Мы только успели познакомиться, когда принесли завтрак. Поднос со скудной больничной едой вызвал у меня такое слюноотделение, хоть рот затыкай.
- Мне нужно поесть, - скороговоркой сообщила я, - а то с субботы крошки во рту не было.
- Да, конечно, - закивал тот, что поинтеллигентнее.
Я неторопливо заглотила несколько ложек каши, отчего сразу подобрела и предложила сыщикам начать допрос, не откладывая, так как собиралась еще долго наслаждаться долгожданной едой. К моему удивлению, заполнял бланки и вел протокол сыщик с бандитской физиономией. Но большинство вопросов задавал его напарник. Вопросы были простыми и не требовали умственных усилий – биографические данные, как я оказалась в Пескарево, с кем ехала в электричке, не заметила ли кого-нибудь подозрительного на платформе. Мне почти нечего было рассказывать. В электричке я сидела, погруженная в свои мысли и по сторонам почти не смотрела, затем несколько скрывающихся во мраке силуэтов – и все. Больше я не видела ни одного человека. Напали на меня сзади, я ничего не слышала и никого не видела, только ощутила боль в голове, а очнулась уже в больнице.
В это время заглянул Гриша. Извинившись перед сыщиками, он сказал, что съездит за матерью. Она хочет меня навестить и уже приготовила передачу.
- Да, конечно, - кивнула я. – Передавай ей привет.
- Кто это? – оторвался от записей сыщик.
- Друг.
- Что-то староват он для вашего друга.
Меня взбесило его бесцеремонное замечание.
- А вы выбираете друзей по возрасту, а может, по форме ушей или носа?
- Извините, - буркнул он. – Я не хотел никого обидеть.
Я не стала развивать эту тему. После нашего с Гришей утреннего разговора у меня не было времени обдумать его просьбу. Но чем дольше длилась моя беседа с сыщиками, тем меньше мне хотелось заявлять о краже, хотя сыщики вполне симпатичные ребята, возможно, и толковые. Но я вдруг представила последствия моего заявления. Начнут допрашивать всех подряд, что породит массу слухов. Репутация Ксении Николаевны не просто пострадает, от нее вообще ничего не останется. Даже у нас в Артемьевске подобная ситуация была бы неприятна для хозяйки дома, так как под подозрение попали бы ее домочадцы. Здесь же все выльется в настоящий скандал, ведь Ксения Николаевна очень щепетильная, и ее знакомые такие же.
И все-таки я не могла принять окончательного решения, пока мне не пришло в голову, что при желании на преступника можно выйти и другим путем – через заказчика преступления. А он известен – это владелец модельного агентства, тот самый разноцветный тип, который на моих глазах шантажировал своего клиента.
На прощание сыщики заверили, что займутся моим делом со всем возможным усердием. У них на примете есть несколько неблагонадежных граждан, которые не прочь поживиться чужим имуществом. Правда, не представляют, кто из них настолько жесток, что из-за сумочки, в которой неизвестно что находится, был готов лишить жизни столь привлекательную девушку. На прощание они пожелали мне скорейшего выздоровления, а я им удачи в расследовании, чувствуя угрызения совести из-за того, что утаила важную информацию. Но дело сделано. Назад хода нет. Правильно ли я поступила?
Этот вопрос терзал меня до тех пор, пока я не увидела Ксению Николаевну. Она появилась в сопровождении Гриши. Он поставил пакет с «передачей» на тумбочку и, мимоходом чмокнув меня в щеку, со словами «вы тут пока поболтайте, а мне надо позвонить» удалился. Беглого взгляда было достаточно, чтобы оценить масштаб разрушений, которым подверглась старая женщина за последние сутки. Побледневшая, осунувшаяся и потухшая.
- Наташа, как вы себя чувствуете? – приветливо поинтересовалась она. – Столько всего на вас обрушилось в последнее время! Голова сильно болит?
В этот момент я и поняла, что поступила правильно, а заодно сняла с Гриши обвинение в том, что он присоединился к материнской просьбе ради собственных интересов. Он ничего не преувеличил. Скандал эта гордая женщина могла и не выдержать. Для некоторых людей условности много значат. Я улыбнулась.
- Голова постепенно приходит в норму. Боль стала меньше, а иногда почти утихает. Скоро все будет в порядке. Сразу хочу вам сообщить, что не стала заявлять о краже, и впредь не собираюсь.
Она вздрогнула и вперила в меня недоумевающий взгляд.
- Почему?!
- Не хочу никому доставлять лишнего беспокойства и неприятностей. Их и без того хватает. А драгоценности все равно вряд ли найдут.
Несколько секунд длилось потрясенное молчание, затем Ксения Николаевна разразилась весьма эмоциональной тирадой.
- Наташа, я так вам благодарна! Это действительно избавит меня от многих неприятностей. Но как вы смирились с тем, что человек, едва не убивший вас, останется безнаказанным? Насчет материального ущерба не беспокойтесь, я вам все возмещу!
Я ее перебила.
- Ни о каком возмещении не может быть и речи, - резко произнесла я. – Вы у меня ничего не крали, так что и возмещать ничего не обязаны. Я сама во всем виновата.
- Это уже слишком! В чем вы себя обвиняете?
Да, я действительно чувствовала себя виноватой, потому что сама спровоцировала нападение с последующей кражей. Знала бы Ксения Николаевна, какую змею пригрела у себя на груди! Ведь я собиралась разрушить жизнь ее любимого сына. Конечно, он сам напросился, но вряд ли такая мелочь имеет значение для матери. Разумеется, вслух я произнесла совсем другое.
- Я не должна была ехать на последней электричке. Сейчас рано темнеет, а в полночь вообще кромешная тьма. Теперь неприятности позади, давайте лучше поговорим о чем-нибудь другом. Хочу выразить вам благодарность, хотя вы вряд ли в ней нуждаетесь. Если бы не ваша предусмотрительность, то почти три месяца нашей совместной работы оказались бы напрасными. С флэшкой все в порядке?
- В порядке, - радостно улыбнулась Ксения Николаевна. – Даже не думала, что мы с вами столько всего успели. Благодаря этим записям я посмотрела на свою жизнь как бы со стороны. Похоже, она не была слишком скучной.
Я рассмеялась, после чего началось довольно оживленное обсуждение нашей совместной работы. За разговором Ксения Николаевна стала разгружать пакет. Чего там только не было! Мой голодный взгляд сразу отметил запеченную курицу и свежевыжатые соки. Но помимо продуктов имелась еще и косметичка с фирменной косметикой. Видимо, удар по голове сделал меня сентиментальной, так как на глазах выступили слезы, и я едва смогла выдавить слова благодарности. Она понимающе погладила меня по руке. Выяснив, что мне разрешили сидеть, она помогла устроиться мне, использовав для этого не только мои подушки, но и Гришины. Голова поначалу кружилась, но затем перестала.
- Вас ведь, наверное, не причесывали в эти дни, - предположила она.
- Конечно.
Ксения Николаевна достала из сумочки пакетик, в котором были расческа, зубная щетка и паста. Сорвав с расчески упаковку, она начала осторожно расчесывать мои спутанные волосы, аккуратно придерживая рукой повязку. Ее движения были уверенными и нежными – материнскими.
- Я не знала, что Гриша так к вам относится, - неожиданно произнесла она. – А вы знали?
- Да.
- Тогда почему…?
Именно этот момент выбрал Гриша для того, чтобы появиться в палате.
- Вижу, у вас тут тишь, гладь да божья благодать, - с удовольствием констатировал он.
- Примерно так, - отозвалась Ксения Николаевна, затем добавила: - Наташа решила не заявлять о краже.
Я думала, Гришу эта информация обрадует, но он нахмурился.
- А ты потом не пожалеешь? Ведь преступник, едва не убивший тебя, останется на свободе.
- Пусть пока живет, - отмахнулась я. – Он свое еще получит.
Я не была в этом уверена, но такой возможности не исключала. Заказчик известен, а там и до исполнителя рукой подать. Зомби окончательно не исчез, только теперь острие возмездия изменило направление, и было направлено на несостоявшегося убийцу.
Тем временем, покончив с расчесыванием, Ксения Николаевна приступила к обустройству моей тумбочки.
- Может, хотите перекусить? – спросила она.
- Хочу соку и маленький кусочек курицы.
- Почему маленький? – рассмеялся Гриша.
- Я недавно позавтракала.
- Под взглядами двух хмурых сыщиков, - дополнил он.
- Эти взгляды не помешали мне опустошить все тарелки.
В такой милой беседе проходил мой второй завтрак. Когда и с ним было покончено, я осмелилась попросить Гришу проводить меня до туалета. Последний был всего в двух шагах от кровати, но сейчас и это расстояние казалось мне непреодолимым. Гриша поддерживал меня под руку и, открыв дверь, вопросительно на меня посмотрел.
- Дальше я сама.
Голова немного кружилась, но я вполне могла управлять своим телом. Увидев себя в зеркале, вопреки опасениям, я не ужаснулась. Да, повязка на голове, да, бледная, но в остальном все, как обычно. Обратно я добралась самостоятельно, Гриша меня лишь страховал. Подушки уже были разложены по нужным местам, и я с блаженством растянулась на больничной койке, чувствуя сильную усталость. Ксения Николаевна сразу засобиралась домой, выдав перед уходом кучу советов и наставлений.
- Мама, перестань, - остановил ее Гриша. – Выполнить все твои рекомендации физически невозможно. - Он наклонился и поцеловал меня в щеку. - Сейчас отвезу маму домой и вернусь.
Зачем он демонстрирует матери нашу близость, которой на самом деле нет и быть не может? Как потом из всего этого выпутываться?
Глава двадцать седьмая
Моя больничная жизнь была очень насыщенной, и отнюдь не лечение занимало большую часть времени. Я то и дело принимала визитеров. Гриша называл себя моей сиделкой, но на самом деле больше напоминал стража. Именно он решал, кто и когда меня навестит, и сколько времени проведет в моем обществе. Я покорно принимала его самоуправство, но оно вызывало вопросы у родственников.
- Почему он так себя ведет? – первым делом поинтересовалась Лора. Затем улыбнулась. – Это ты дала ему такие права?
- Он сам их взял, - усмехнулась я.
- А ты не возражала.
- Не возражала.
Пуститься в обсуждение наших отношений я ей не позволила, сославшись на то, что пока все очень неопределенно. Мы плавно перешли на другую тему. Лора с Матюшкой в конце недели собирались вернуться в город, ей пора было выходить на работу, а Матюшке в садик.
- Иван предлагает возобновить семейную жизнь, - сказала она и вопросительно посмотрела на меня. Неужели ждет каких-то советов или комментариев?
- Хорошая новость, - отозвалась я.
- Ты действительно так думаешь?
- Да, если только ты не возьмешься за старое. Ведь он будет продолжать работать на том же месте, вокруг него по-прежнему будут крутиться красивые и известные женщины. Ты справишься с этим?
- Не знаю…, - протянула она.
Похоже, ни у кого не бывает все просто. Мы договорились, что ее отъезд и впоследствии мой, не помешают нам и впредь поддерживать дружеские отношения.
- Как знать, может, мы с тобой еще станем родственницами! – задорно воскликнула Лора уже в дверях. Я промолчала.
Визит четы Волковых оставил у меня тяжелое впечатление. Они были расстроены не только свалившимся на меня несчастьем, но и ситуацией в целом. Правда, поначалу обсуждали подробности происшествия и мое самочувствие, но потом…
- История повторяется, - всхлипнула Нина Васильевна. – Чем Гришка лучше нашего Вити? Ничем! Почему он не пустил брата в твою палату? Не мог же Витя устраивать драку в больнице!
- Успокойся, мать, - похлопал ее по руке Николай Степанович, - сердцу не прикажешь.
- Но ведь Витя с Наташей встречались, а потом появился Гришка, и все испортил.
- Все было не так, - прервала я расстроенную мать. – Я сначала познакомилась с Гришей, а уж потом с Виктором.
Два этих знакомства разделяло всего несколько часов, но иногда и минуты имеют значение. Похоже, мое заявление оказалось важным для Нины Васильевны. Я поняла, на повторение какой истории она намекала. Николай встречался с Ксенией, но появился Алексей и увел ее. Теперь, как она думала, ее сын встречался со мной, а Гриша увел меня у него. По ее мнению, то, что я сначала познакомилась с Гришей, в корне меняло сюжет. Похоже, она испытала облегчение.
- Понимаю, - печально произнесла Нина Васильевна. – Ты познакомилась с Гришей, но тут объявилась Лика со своими фальшивыми новостями, и все испортила.
Я не стала ни подтверждать, ни опровергать ее высказывание, да это и не требовалось. На прощание Николай Степанович выразил надежду, что новые обстоятельства не помешают нашим занятиям. Я с радостью и благодарностью с ним согласилась. После их ухода я поинтересовалась у Гриши, почему он не пустил ко мне Виктора.
- Тогда ты была не в том состоянии, чтобы принимать визитеров, - недовольно пробурчал он.
- Но тебя же я принимала.
- Это совсем другое дело.
- Почему?
- Сама знаешь.
- Мог хотя бы сообщить о его визите.
- Не мог.
- Почему?
- Ревность! – рявкнул он, потом более спокойно добавил. – Я знал, что вы встречались, всякие прогулки и тому подобное. И ты была его официальной спутницей на какой-то тусовке! Думаешь, легко мне было об этом узнать?
- Откуда же ты узнал?
- От Лики, от кого же еще. Она позвонила и с большим удовольствием сообщила, что вы вели себя, как голубки. Ей ведь было известно, как я к тебе отношусь. В тот день, прежде чем она поведала мне о своей якобы беременности, я ей сказал, что влюбился, так что у нее нет никаких шансов.
Я потрясенно молчала, потом еле выдавила:
- Но ведь ты тогда еще не…?
- Не еще, а уже! Вот такой я дурак! Прямо, как в романах. Мне хватило одного взгляда, что все понять про себя и кое-что понять про тебя. Потом эта история с ребенком… Наконец, все разъяснилось, казалось бы, можно двигаться дальше, но тут ты ушла в глухую оборону и стала смотреть на меня, как на мусор под ногами. Если бы не твое пробуждение после травмы, я бы до сих пор ломал голову над тем, как ты ко мне относишься. Теперь я это знаю, так что никакие увертки не помогут. Объясни, в чем дело.
На мое счастье в это время открылась дверь и появилась… Танюха!
Буркнув «Привет!», она отпихнула Гришу и набросилась на меня с объятиями.
- Наташка, слава Богу, ты жива! Горе ты мое, тебя нельзя оставлять без присмотра. – Она повернулась к Грише. – Григорий, а вы куда смотрели? Почему она среди ночи одна болталась возле станции?
- Виноват, исправлюсь, - хмыкнул он, поднимаясь. – Ладно, подружки, вы тут общайтесь, а я пока прогуляюсь.
Когда он ушел, Танюха еще некоторое время смотрела на захлопнувшуюся за ним дверь.
- Я была не права, - тихо произнесла она. – Он вызывает совсем не дочерние чувства. Я успела забыть, какой он красавчик. Он уже сделал тебе предложение?
- Нет.
- Странно.
Она бросила взгляд на соседнюю кровать.
- Где твоя соседка?
- У меня нет соседки.
- Тогда, чьи это вещи?
- Гришины.
Узнав, что он круглосуточно исполнял роль моей сиделки, она опять удивилась, что он до сих пор не сделал мне предложения, так как все признаки влюбленности налицо.
- Он знает, что я к этому пока не готова, - как можно равнодушнее сообщила я.
Танюха возмутилась.
- Слышать этого больше не могу! Она, видите ли не готова! А ты когда-нибудь будешь готова? Или все-таки решила заплесневеть в старых девах?
Она еще долго меня распекала, соблазняя радостями семейной жизни. Пусть официально она не была замужем, с радостями и горестями семейной жизни познакомиться успела. Ей удалось вырваться ко мне всего на сутки. Многие сейчас были в отпусках, кое-кто болел, так что оставшиеся работали с двойной нагрузкой. Нужно было использовать имеющееся у нас время на полную катушку. Мне хотелось поделиться с ней всеми своими проблемами. Очень трудно принимать важные решения в одиночку. Конечно, Лора была бы предпочтительнее в качестве советчицы, но она Волкова, значит, не сможет быть беспристрастной.
Танюха сдвинула Гришины вещи и плюхнула на кровать свою сумку.
- Григория отправим домой. Сегодня я буду спать на этой койке. Не возражаешь?
- Конечно, не возражаю, только – за.
Мы обменивались мнениями о предстоящей свадьбе Танюхиной сослуживицы, с которой я была знакома, когда появился Гриша. Узнав о наших планах, он сначала нахмурился, потом улыбнулся и уточнил у Танюхи время ее отъезда.
- Тогда с утра съезжу на работу, к вечеру вернусь в больницу.
Перед уходом он весьма пылко поцеловал меня и, пожелав нам всего хорошего, удалился. Опять демонстрация! Но и я хороша - ведь не отталкиваю его и даже на словах не возмущаюсь. Что я за человек? Меня распирало от всевозможных чувств. Носить в себе столько тайн, и так долго, очень тяжело. Я решила, что когда больничная суета затихнет, все выложу подруге без утайки. Пусть ее советы мне не помогут, хоть выговорюсь.
Танюха помогла мне с вечерним туалетом, потом сама приняла душ. Мы растянулись на постелях, усталые и умиротворенные, давно между нами не чувствовалось такого единения. В это время пришли ставить мне капельницу. Медсестра что-то долго возилась, не попав с первого раза в вену. Я удивлялась Танюхиному терпению, зная, что она не терпит неумех. Глаза постепенно закрывались. Нет, ни за что не усну, пока не поговорю с подругой. Мне удавалось справляться с сонливостью и, когда медсестра удалилась, я бросила взгляд на соседнюю койку. Танюхе справиться не удалось. Она спала, да так безмятежно, что я не решилась ее будить. Ладно, завтра поговорим, подумала я, засыпая.
Но поговорить так и не удалось. С утра началась обычная больничная суета. После обхода появилась Ксения Николаевна с очередным пакетом. Она сказала, что ее привез Антон, так как Гриша с самого утра уехал в город. Она весьма приветливо поздоровалась с Танюхой, после чего я их познакомила. Она поблагодарила мою подругу за то, что та меня не забывает, но тут же заверила, что ей беспокоиться не о чем, за мной тут хорошо присматривают.
- Ксения Николаевна, зачем вы опять принесли еду? – возмутилась я. – Ведь еще столько всего осталось!
- Больные должны питаться исключительно свежей пищей. Только отравления вам не хватает.
Она выгрузила все из пакета на тумбочку, подошла к холодильнику и переложила его содержимое в освободившийся пакет. Затем, сделав несколько рейсов, заново заполнила холодильник. Попутно она говорила, что в какой баночке находится, и что нужно съесть в первую очередь. Танюха смотрела на нее во все глаза. Ксения Николаевна была воспитанной женщиной, так что, расспросив меня о самочувствии и вскользь упомянув о домашних новостях, быстро распрощалась, пообещав завтра меня навестить.
- Вот это да! – выдохнула Танюха, когда дверь за ней закрылась. – Какая женщина! Кажется, ты говорила, что ей скоро восемьдесят. Ты ничего не напутала? Я не дала бы ей больше шестидесяти. Какой класс! Просто баронесса или герцогиня.
Ксения Николаевна и впрямь выглядела сегодня особенно хорошо, даже глаза засияли, как у молодой. Неужели ее так воодушевило мое решение отказаться от заявления о краже?
- Знаешь, а ведь она ведет себя, как твоя свекровь, даже не как свекровь, а как мать, - задумчиво произнесла Танюха. - Ишь, чего удумала, благодарить меня за то, что я тебя не забываю! Это меня-то, твою лучшую подругу, которая знает и любит тебя целую вечность! Наверное, Григорий сказал ей, что хочет на тебе жениться и, судя по всему, ей твоя кандидатура нравится. Цени! Такое нечасто встречается.
Я пожала плечами, раздумывая, как лучше приступить к разговору, который вчера так и не состоялся. И рассмеялась, потому что открылась дверь, и появились новые посетители – Лора и Матюшка. Лора поздоровалась и направилась к Танюхе, чтобы познакомиться. Матюшка испуганно застыл в дверях. Я поднялась с постели и сделала шаг в его сторону. Он, будто очнувшись, бросился ко мне и обнял за ноги.
- У тебя голова сильно болит? – спросил он, забыв поздороваться.
- Уже меньше. Скоро совсем пройдет.
- Почему ты не смотрела под ноги? Мама всегда мне говорит, чтобы я не бегал, как оглашенный, а смотрел под ноги.
Видимо, ему сказали, что я упала и ударилась головой.
- Там было темно, - попыталась я оправдаться.
- И у тебя не было фонарика?!
- У меня вообще нет фонарика.
Матюшка сокрушенно покачал головой, как маленький старичок, и пообещал подарить мне фонарик на день рождения. Оказывается, их планы изменились. Они уедут сегодня. Иван за ними заедет и отвезет домой. Мы с Лорой беседовали, сидя на моей кровати, а Танюха забавляла Матюшку, показывая различные фигуры из пальцев. У нее была большая практика с младшим братом, так что она умела управляться с мальчишками.
- Ивану не терпится возобновить семейную жизнь, - счастливо улыбнулась Лора.
- И ты решилась на это?
- Пока неофициально. Он предлагал зарегистрироваться, но я не хочу вмешивать в наши отношения формальности. Они у нас уже были.
- Как он отнесся к твоему решению?
- Расстроился. Он никогда ничего не делает наполовину. Отдается чувствам на полную катушку. Так у нас и в первый раз было.
Их визит оказался недолгим, и я уже была готова перевести дух, но не тут-то было. В дверях Лора столкнулась… с Димкой! Она изумленно оглянулась на меня. Думаю, на моем лице изумления было не меньше. Зачем он пришел? У меня и без него проблем хватает. Не хочу никого делать несчастным! Как вообще такое возможно? Трое привлекательных мужчин испытывают ко мне интерес, и все трое с червоточиной. Но и я хороша – то еще наливное яблочко. Я обманываю, строю козни за спиной людей, с которыми тесно общаюсь и от которых принимаю помощь. Как все запуталось!
Бросив «Привет, Тань», Димка устремился ко мне с огромным букетом красных роз в руках. Танюха забрала у него цветы.
- Чего это ты с таким букетом притащился? – недружелюбно осведомилась она. – Наташка еще жива.
Видимо, Танюха тоже помнила его эффектное появление на кладбище. Ставить цветы было не во что. Палата и без того утопала в цветах. Подруга удалилась, чтобы раздобыть что-нибудь подходящее, и мы остались одни. Я сидела на кровати, он стоял напротив и напряженно смотрел на меня. Затем прикоснулся к повязке на моей голове.
- Болит?
- Болит, но уже не так сильно, как раньше.
- Я вчера вечером узнал от Андрея, что тебя ударили по голове, и ты в больнице. Ему Иван сказал. Я всю ночь не мог заснуть, думал, как ты тут.
- Как видишь, иду на поправку, так что не о чем беспокоиться.
- Я слышал, ты теперь с Гришей.
Можно подумать, что я перехожу из рук в руки.
- Можно и так сказать, - тем не менее ответила я. Эта сентиментальная сцена затягивалась, и мне захотелось ее прервать. – Дима, говори, с чем на самом деле пожаловал.
- Я действительно очень переживал за тебя и хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Но это не все. Я хотел попрощаться.
- Кажется, мы с тобой уже прощались.
- Мы плохо попрощались. Ты ни в чем передо мной не была виновата, а я вел себя, как обиженный ребенок. Трудно смириться с тем, что потерял самое главное. В общем, я скоро женюсь, - добавил он без всякого перехода. - В сентябре.
Такого я не ожидала. На влюбленного он совсем не был похож.
- Поздравляю!
- Тебе все равно?
Мне не хотелось ранить его гордость, и я попыталась хоть как-то смягчить свой ответ.
- Нет, не все равно. Я желаю тебе счастья. И вообще, ты был моим первым парнем, так что в этом качестве навсегда останешься в моей памяти. А теперь тебе пора.
Я очень устала.
Он наклонился и поцеловал меня в щеку, затем приблизился к моим губам, но я его сразу оттолкнула.
- Ты, кажется, собираешься жениться? Тогда учись хранить верность.
Он нежно прикоснулся к моей щеке, затем резко развернулся и направился к двери, на ходу бросив «Прощай, Наташа!». Я обессилено откинулась на подушки. Мне было искренне жаль его. Он продолжал оставаться ребенком. Когда игрушка принадлежала ему, он ей не очень дорожил. Когда потерялась, тоже не слишком утруждал себя поисками. Но когда та же самая игрушка приглянулась кому-то другому, сразу же захотел ее вернуть. Но я не игрушка, и это не любовь. Бедная Лена, она с ним еще наплачется. Вскоре появилась Танюха с трехлитровой банкой в руках.
- Что ты сделала с Димкой? – изумленно спросила она. – Я столкнулась с ним в коридоре, и он обливался слезами.
- Не преувеличивай.
- Ну, не то чтобы обливался, но глаза блестели, и парочка слезинок точно скатилась. А ты, оказывается, мастерица разбивать сердца.
- Кто тут у нас мастерица разбивать сердца? – На пороге появился Гриша. Просто водевиль какой-то.
Окончание следует...