Так пошла третья неделя моего пребывания в монастыре. Я уже довольно шустро хромала по монастырским закоулкам, во время месс. Левый глаз открылся, синяки вовсю цвели жёлтым и зелёным колером.
Однажды я услышала условный стук в дверь. Открыв, я обнаружила, что это не Даниэль, как я предполагала, а брат эконом. В руках у него был ворох старых мешков, попорченных мышами.
-Вот, сударыня, - сказал он мне. – Нужно нашить заплаты.
-Кладите прямо на постель, - сказала я, - посмотрю.
Он осторожно положил охапку мешков на моё ложе и запер дверь на задвижку.
-Что это значит, брат? – спросила я его, откладывая в сторону своё рукоделье.
-Вот, - сказал он, бережно разворачивая мешки.
Под мешками оказалась небольшая корзинка, из которой торчало горлышко бутылки, заткнутое хорошо притёртой деревянной пробкой. Кроме бутылки, там красовались румяными боками два огромных сочных яблока, кольцо ароматной колбасы, горсть орехов.
-Вот, сударыня, это всё вам. Вы столько пережили. Вам нужно побольше есть и поправляться.
-Как это мило с вашей стороны! Вы так внимательны. Большое вам спасибо, что заботитесь обо мне.
Я ожидала, что теперь он уйдёт, но, вместо этого, он сел рядом со мной на постель и прошептал:
-Нам надо поговорить, сударыня.
-Я вас слушаю, - сказала я, снедаемая недобрым предчувствием.
-Вы очень красивы.
-Это шутка? Моё лицо только-только начало напоминать человеческое.
-Ты приворожила меня, плутовка.
-Что-то не припомню, брат, чтобы я это делала. О чём это вы?
-Ты ведь нарочно тогда показала мне свою грудь.
-Что вы, брат, и в мыслях не было! Может, вам следует помолиться, чтобы Господь отвёл от вас неподобающие думы?
-Что ты ломаешься? – зашептал он, прижимаясь ко мне. – Ведь ты хочешь того же, чего и я. Брось это ханжество. Грех на мне. – И от него снова запахло мужчиной.
-Грех на вас? А беременность на ком? У меня сегодня, как раз, опасный день.
-Брось, у тебя же есть муж. Скажешь ему, что это от него.
-Брат, мне некогда. Мне ещё мешки чинить.
-Ах, ты, пышка. – Он ущипнул меня за бок.
-Ай, у меня рёбра ещё не срослись.
Я стала уже примеряться, не пристукнуть ли чем брата эконома. Чтобы получить побольше свободы, я стала нежно щекотать его поросшую мелкой щетинкой тонзуру. Но Господь избавил меня от этого греха – раздался стук в дверь.
Мы оба замерли.
-Брат эконом, - раздался из-за двери голос брата Даниеля, - не молчите. Я видел, как вы вошли. Чего это вы заперлись? Отец настоятель просит вас к себе.
Недовольно вздохнув, брат эконом оставил меня в покое, аккуратно накрыл корзинку со снедью пустым мешком и отодвинул засов.
-Это я мешки в починку принёс, - сказал он возникшему в дверях брату Даниэлю. – А двери за собой я всегда запираю. Это уже привычка. Ведь я эконом, имею дело с кладовыми.
-Ступайте, брат, отец велел поторопиться.
Когда брат эконом ушёл, Даниэль подмигнул мне и сказал:
-Кажется, я поспел как раз вовремя.
-Благодарю вас, брат, вы спасли нас обоих.
-Да, и, между прочим, не без риска.
-Не без риска? О чём вы, брат? А, кажется, я понимаю, настоятель вовсе не вызывал к себе брата эконома? Не так ли?
-Не вызывал, - вздохнул он. - Мои грешные уста изрекли ложь…
-Но это была ложь во благо. Спасибо вам. Я думаю, брат эконом не станет вас наказывать, когда узнает правду. Не в его интересах предавать гласности эту историю.
-Конечно, не станет, но может затаить гнев, начнёт придираться по пустякам. Ну, да не беда. Не распнёт же он меня. Христос больше терпел, - смиренно вздохнул он.
-Мне так неловко, что я могу стать причиной ваших неприятностей, - вздохнула я.
-Женщины всегда являются источником неприятностей. Так заведено ещё с Адама и Евы.
-Вы не любите женщин?
-Не то, чтобы не люблю. Скорее, это они меня не любят. Я мал ростом и некрасив. Мои чувства никогда не находили ответа, и я решил посвятить себя Богу, отойти от всех этих страстей и суеты. Богатство и слава мне не нужны, а женщины… Женщинам не нужен я.
-Как печален ваш рассказ, брат Даниэль. Мне так жаль, что я ничем не могу вас отблагодарить.
-А вы, правда, хотите меня отблагодарить?
-Да, но, как это сделать?
-Если желание искреннее, то Господь всегда даст и возможность. Но, мне пора. Мы слишком долго с вами болтаем. Не ровен час, кто из братии нагрянет.
С этими словами, он покинул мою тесную келью. С огромным облегчением, я заперла за ним дверь.
-Кажется, я влипла в историю, - сказала я себе. – Брат эконом – мужчина решительный и властный, вряд ли он так легко откажется от меня. Что же делать? Как-то неприлично было бы отдаться за бутылку!
Я откинула с корзинки маскировочный мешок. Яблоки были так соблазнительны, что у меня потекли слюнки. А от запаха колбасы закружилась голова.
Недолго думая, я откупорила бутыль и налила полную кружку густого, красного, как кровь, вина.
-За любовь! – сказала я, поднимая бокал, а потом вздохнула и добавила:
-… в христианском смысле слова.
Истосковавшись за полмесяца по нормальной еде, я в пять минут покончила с подношением брата эконома. По жилам заструилось приятное тепло. Забытое чувство сытости погрузило меня в сладкую дрёму.
-Пусть всё течёт само собой, - зевая, пробормотала я, - а там буду как-нибудь выкручиваться.
Сказав это, я улеглась прямо поверх мешков, укуталась одеялом и уснула сном праведницы.
Следующий день я посвятила починке мешков. Меня навещал только брат Даниэль. Он приносил еду, воду, выносил вазу.
Я осторожно спрашивала его, не мстит ли ему брат эконом. Он отвечал, что всё хорошо.
После вечерни, когда весь монастырь погрузился в сон, в двери снова постучали условным стуком. Это означало, что пришёл кто-то из посвящённых. Спросить кто, я не имела права, такова была инструкция отца настоятеля. Я открыла, и в келью ввалился брат эконом.
-Это вы? - спросила я.
-А вы кого ждали?
-Никого. Я уже хотела лечь.
-Я к тебе, нежная моя, - сказал он, присаживаясь..
-Что вы, брат?
-Я не могу без тебя. Ну, не дуйся. Ты меня околдовала.
-Брат, это грех!
-Бог милостив, простит. Он и не такое прощает.
С этими словами, монах облапил меня и стал тискать и целовать.
Бороться с ним было так же нелегко, как с медведем. Вот если бы внезапно стукнуть… Я мечтательно посмотрела на кувшин с водой.
Интересно, как на моём месте поступила бы Шарлотта?
-Скажите, брат, я, правда, красива?
-Вы очаровательны.
-И вы не можете без меня?
-Да, моя госпожа.
-Надеюсь, вы помылись?
-Да, - ответил он после небольшой паузы.
Запах, исходивший от него, несколько противоречил его утверждению.
-Что? – возмутилась я. - Вы так были уверены в моей доступности? Прочь отсюда!
-Вовсе нет, душа моя, я всего лишь надеялся. И как человек чистоплотный всегда моюсь, а не только сегодня.
И он стал обнимать меня ещё сильнее. Моё сопротивление, кажется, только больше распаляло его.
В прошлый раз меня спас брат Даниэль. Но теперь его не было. Оставалось надеяться только на себя.
-Брат, можно я буду называть вас козликом?
-Да, моя козочка!
-Козлик, не дави так мне на бок, рёбра болят.
-Да, моя птичка.
-Вот сразу видно, что ты давно не упражнялся в любви. Ты такой неловкий.
-Да, моя радость, но ты ведь научишь меня?
-А ты обещаешь быть прилежным учеником?
-Да, моя ласточка!
-Тогда начнём урок. Ты готов?
-Сгораю от нетерпения!
-Я хочу тебя раздеть, - сказала я, начиная чувствовать свою власть.
-Да, моя госпожа!
«Ого,» - подумала я. – «Госпожой меня никто ещё не называл! Врёт, конечно. Но приятно».
Я не спеша раздела его донага.
-А теперь, ложись, козлик.
-А ты?
-А я обещаю тебе сюрприз! Ложись.
Он повиновался.
-Теперь повернись к стене, закрой глаза и расслабься. Стань нежным, как дитя, мягким, как перина.
-Что ты задумала, шалунья?
-Скоро узнаешь.
Он выполнил мой приказ и замер в ожидании.
-Лежи так не двигайся, я только помоюсь и начну, - прошептала я, заботливо укрывая его одеялом.
-Куда ты? – прошептал он, поворачиваясь ко мне.
- Закрой глаза и повернись к стене! Ну? А кто обещал быть прилежным учеником?
Он нехотя выполнил моё приказание.
-Я только помоюсь у колодца и пулей обратно.
-Но, тебе нельзя покидать келью!
-Не бойся, я не попадусь.
-Но тебе запрещено!
-Тебе, козлик, тоже кое-чего нельзя. Но сегодня ночь нарушения запретов. Грешить, так грешить. Жди, я мигом.
С этими словами, я отодвинула засов, чмокнула его в тонзурку и выскочила в коридор, прихватив его одежду, Теперь, если он устанет ждать, то всё равно не сможет преследовать меня в голом виде.
Я намеревалась лечь на сеновале. Путь туда я разведала во время одной из своих незаконных вылазок. Но судьба решила иначе. Внезапно, за поворотом коридора, я, нос к носу, столкнулась с братом Даниэлем.
Хотя я была облачена в бесформенную власяницу, и капюшон был опущен на самый нос, он сразу же узнал меня.
-Куда это вы, сестра? – шёпотом спросил он. – Разве вам разрешено выходить из кельи?
-Вот, несу брату эконому его вещи после починки, - сказала я, показывая охапку одежды.
-Немедленно вернитесь, это слишком рискованно.
-Но, ведь ночь, все спят.
-Откуда вам знать, кто спит, а кто – нет?
-Темно и я одета, как монах. Меня не узнают.
-Но я же вас узнал. Давайте мне вещи, я передам. А сами – назад.
Разумеется, вернуться я не могла, ведь в моей келье был брат эконом. И допустить, чтобы брат Даниэль пошёл в келью брата эконома я тоже не могла. Ведь тогда выяснилось бы, что он отсутствует. Надо было придумать какую-то отговорку, но, как назло, ничего не придумывалось.
Я замялась, не зная, что сказать.
Брат Даниэль попытался взять у меня из рук охапку одежды, но не смог этого сделать, ибо я крепко держала свою ношу. Вдруг он прижал меня к стене и провёл ладонью по моей груди.
-Брат, что вы делаете? – прошептала я.
-Гублю свою душу, - ответил он.
-Но, зачем?
-Я хочу тебя. Я мучаюсь, как в аду. Разве ты не поняла? Я каждую ночь прихожу к дверям твоей кельи и не решаюсь постучать. Каждое воскресение я подкладываю на твою тарелку свой кусок солонины и радуюсь, что они объединятся в твоей утробе. Пусть наши сердца так же сольются в одно целое, и будь, что будет!
-Безумец! Идите немедленно спать.
-О нет, мне не уснуть.
Рука его ползла с груди на талию, потом на ягодицу и крепко сжала её.
-Брат, вы ничем не лучше отца эконома!
-Я хуже его, я во сто крат хуже! Вы, кажется, искали способ отблагодарить меня?
-Теперь уже нет! Вы действовали корыстно! Пустите!
-Я не отпущу тебя!
-Я закричу!
-Кричи, и пусть меня накажут, пусть выгонят, пусть хоть сожгут.
Что делать? Вот влипла! Будь на моём месте Шарлотта, она бы нашла способ выкрутиться. А я? Ничего, кроме неожиданного удара в челюсть на ум не идёт!
-Ладно, брат. Ладно, я согласна! Вы, что оглохли? Я согласна.
От неожиданности он замер, а потом стиснул ещё сильнее и с жаром начал целовать.
-Что вы делаете? Ну, не здесь же! Пойдёмте ко мне в келью.
-Да, да, конечно, - забормотал он и потащил меня за руку.
-Да вы совсем с ума сошли. Вдруг кто увидит нас вместе, да ещё за руку. Пойдём порознь, сначала я, а через минуту вы. Поняли?
-Да, да, вы правы, - зашептал он. – Идите.
-Я оставлю дверь незапертой. Вы выждите минуту и заходите. Как войдёте, сразу же заприте задвижку.
-Да, да, мой ангел!
-Только не лапайте меня так грубо, мне больно. Я обожаю, когда мужчина, молча, нежно гладит меня по ягодицам. Запомнили?
-Да, моё счастье.
-Ну, всё, пустите, я пошла.
Отвязавшись от него, я вернулась к дверям своей кельи, но внутрь не пошла, ведь там ждал сюрприза брат эконом. Я прошла чуть дальше и спряталась в дверной арке, что вела в трапезную. Я прижалась спиной к запертой двери и затаила дыхание.
Ждать пришлось недолго. Скоро пришёл брат Даниэль. Его босые ноги ступали абсолютно бесшумно. Лишь лёгкий шорох власяницы, да возбуждённое прерывистое дыхание выдавало его присутствие.
Тихонько скрипнула дверь, еле слышно лязгнул засовчик. И снова наступила тишина.
Беззвучно давясь от смеховых конвульсий, я корчилась в своём укрытии, представляя себе, что сейчас происходит в келье. Я понимала, что я дрянь, и шутки у меня дурацкие. Но, что я могла теперь поделать?
Тишина стояла минуты две! Видимо, оба монаха точно следовали моим инструкциям. А что, ягодицы брата эконома по объёму и мягкости вполне могли сойти в темноте за женские. Однако, рано или поздно, должно случиться одно из двух: либо брат Даниэль нащупает в темноте нечто неожиданное, либо брат эконом ответит на его ласки. И тогда, когда две плохо побритые рожи сольются в сладостном поцелуе… Боже, прости меня окаянную!
Вдруг мирный сон обители нарушил отчаянный вопль. Ему вторил второй, не менее отчаянный рёв брата эконома.
Дверь моей кельи с треком распахнулась, и оба монаха выскочили из неё, как ошпаренные. Они, сломя голову, бросились в разные стороны по коридору. Мимо меня грузно, как испанский бык, проскакал голый брат эконом, голося:
-Изыди содомлянин! Сгинь, сгинь, сгинь нечитстый!
Только сейчас я сообразила, что всё ещё держу в руках свёрток его одежды.
Бросив свёрток на пол, я опустила пониже капюшон и юркнула в свою опустевшую келью. А по всему монастырю уже хлопали двери и раздавались встревоженные голоса.
Запершись, я упала на ложе и хохотала до слёз, понимая, что дни мои в монастыре уже сочтены.
Вскоре в мою дверь постучались условным стуком. Опасаясь, что это может оказаться брат эконом, я спросила:
-Кто там?
-Откройте немедленно! – ответил голос настоятеля.
Пришлось повиноваться.
Он вошёл и сразу же запер дверь.
-Что здесь происходит, сударыня?
-То же что и везде, святой отец, борьба порока и добродетели.
-Объясните мне, почему брат эконом носился голым по монастырю и орал благим матом?
-А, может, лучше его самого спросить?
-Я уже спросил. Теперь спрашиваю вас. Я хочу сравнить ваши показанья.
-Брат эконом зашёл ко мне с предложеньями, на которые я как честная женщина не могла согласиться. Я нашла способ уберечь его от греха, а себя от бесчестия, и при этом, не нанесла ему увечий. Вот и всё.
-Мне очень жаль, но вы не можете больше оставаться в стенах монастыря. Ваше присутствие плохо влияет на братию.
-Тут вы правы, святой отец. Спасибо вам за все ваши труды. Я готова уйти хоть прямо сейчас. Вот, возьмите.
Я протянула ему свою серёжку с хризолитами.
-Что это? – спросил он.
-Мой дар обители – малюсенький кусочек золота.
-Зачем?
-Не люблю оставаться в долгу.
-Вы хотите купить себе прощение?
-Нет, что вы. Я знаю порядок. Надо заплатить своему кюрэ два ливра и пошептаться с ним в исповедальне. Могу я идти?
- Подождите. Сейчас прозвонят ко всенощной. Тогда и уйдёте.
-Вы предупредите привратника, или мы воспользуемся потайным ходом?
-Каким таким ходом?
-Ходом для брюнеток. Или рыжим туда нельзя?
Он пристально посмотрел на меня.
-Вас кто-то подослал шпионить за мной?
-Нет, если бы меня подослали, я бы не стала вам этого говорить.
-Хм, логично…
-И потом, в какую больную голову могла прийти идея подсылать в мужской монастырь женщину?
-Да, вы правы, для такого дела лучше бы подошёл мужчина – неприметный служка, или паломник… Что вам ещё обо мне известно?
-Мне известно, что вы добрый, но несчастный человек, и что вам ужасно надоело быть пастухом при своём стаде. Прошу вас, не наказывайте братьев более сурово, чем себя.
-Но они нарушили устав.
-Этот устав довёл их до того, что они набросились на первую попавшуюся бабу с синей разбитой рожей, словно на манну небесную.
-А вы слишком умны для жены пьяницы. Вы удивительная женщина! Никогда в жизни я ещё так сильно не ошибался в людях. Вот, возьмите. - Он протянул мне свои чётки. - Если вам когда-нибудь понадобится моя помощь, пришлите ко мне кого-нибудь. По этим чёткам, я пойму, что он от вас.
Мы попрощались. Когда прозвонили ко всенощной, и монахи удалились в храм, он проводил меня до ворот. Привратник, тот же самый, что дежурил в день моего прибытия, открыл ворота. Когда я вышла, он плюнул мне на капюшон власяницы и прошипел:
-Истинно сказано, что женщина – сосуд диавольский.
Я же молитвенно сложила руки и со смирением прошептала:
-Господи, сделай так, чтобы Святая Дева не слышала, как назвал её этот заблудший.
Он остолбенел, не зная, что ответить.
Я подобрала свою палку, всё ещё валявшуюся у монастырских ворот, и зашагала прочь.