Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)
Книга-фотохроника: «Легендарный БПК «Свирепый» ДКБФ 1971-1974».
Глава 811. ВМБ Лиепая. БПК «Свирепый». Директрисы всё понимают. 29.10.1974 года.
Фотоиллюстрация из открытой сети Интернет: Лиепайская средняя школа № 3 военного городка "Кароста" ВМБ Лиепая. Через эти ворота наша группа по поиску "крёстной матери" для БПК "Свирепый" вошла утром в 10:00 29 октября 1974 года.
В предыдущем:
Это была не школа, а школища! Девчонок там, наверно, тыща! Не боись! Сейчас войдём и выберем для БПК «Свирепый» юную и цельную «крёстную мать»…
Наша группа по поиску девушки-«крёстной матери» для освящения БПК «Свиерпый» в составе лейтенанта, командира группы, исполняющего обязанности комсорга корабля, мичмана Анатолий Дворского, мичмана Михаила Любонько и старшины 2 статьи Александра Суворова, робко вошла через ворота во двор Лиепайской средней школы № 3, степенно поднялась по ступеням пардного крыльца-входа, прошла через большие застеклённые двери и вошла в большое просторное фойе школы. Здесь нас встретил дежурный на входе и на школьном звонке, узнал от нас цель нашего визита, придирчиво нас оглядел со всех сторон и указал путь в кабинет директора школы. Мы пошли…
Директором школы оказалась строгая и миловидная женщина средних лет. Она сначала не поверила нам, потому что наш молодой лейтенант, командир нашей группы, как-то очень сбивчиво, как на экзамене, рассказал о цели нашего визита и о сути нашей просьбы. Ему начал помогать мичман Анатолий Дворский, но наше односторонне общение с директрисой ещё больше запуталось, потому что она молча сидела у себя за своим широким письменным директорским столом, а мы стояли перед ней навытяжку и сбивчиво её пытались объяснить, что мы от неё хотим…
Наконец директриса смилостивилась, широко улыбнулась, встала со своего места, горячо приветствовала нас и сказала, что «обязательно откликнется на просьбу наших бравых балтийских моряков и поможет нам подобрать и выбрать из учащихся старших классов подходящих девушек». Она так обнадёжила нас, что мы воспряли духом и начали победно улыбаться…
- Только у нас несколько старших классов, - сказал нам директриса. – Девочкам из каких классов вы хотите предложить стать вашей «крёстной матерью»? И целесообразно ли говорить девочкам, что они должны стать «крестной матерью» вашего корабля? Как вы думаете?
Наш лейтенант, командир нашей группы и мичмана, думали так, как приказал нам наш командир, то есть чётко, по-военному, строго по уставу, прямолинейно и без всяких «экивоков». Что тут непонятного? Корабль, док, бутылка шампанского, бросательный конец, бац! бутылка вдребезги и корабль счастливо выходит в море из дока, а потом идёт на БС (боевую службу), славя и помня прекрасную юную «крёстную мать» БПК «Свирепый». Мы даже готовы писать в школу девочкам матросские письма…
- Это всё прекрасно! - воскликнула директриса. - Но захотят ли девочки участвовать в таком мероприятии? Может быть, нужно как-то иначе преподнести им это событие? Так, чтобы они не испугались или наоборот, слишком не обрадовались?
Наша группа молчала и не знала, что ответить на эти вопросы и сомнения директрисы, а я ещё вдобавок вдруг вспомнил приказ-поручение командира корабля. Я выступил вперёд и вполголоса объяснил директрисе, что «согласно морской традиции «крёстной» корабля, спускаемого на воду перед БС, то есть перед боевой службой, боевым походом в море-океан, может быть только девушка, не познавшая восставшей плоти мужчины, то есть девочка».
Это слова изумили директрису, она недоверчиво взглянула на нашего лейтенанта, старшего группы, но тот, а за ним и оба мичмана согласно и виновато закивали головами в знак согласия. Женщина вздохнула и сказала, чтобы мы подождали её в коридоре, а сама скрылась за дверями аудитории-класса, в котором сейчас шёл урок домоведения для учениц девятых и десятых классов этой школы. Мы остались в коридоре и тревожно начали озираться в гулкой школьной тишине.
Дверь класса-аудитории открылась, в дверях показалась директриса, а за ней шумя и галдя, высыпало множество разных девушек «одна другой краше». Они, смесь и галдя, сгрудились в коридоре возле больших окон и со смехом и любопытством начали на нас глазеть своими глазищами…
Директриса пригласила нас в класс-аудиторию. Вошли и зажмурились от неожиданности. В классе-аудитории директриса, учителя, много столов, на которых стояли столовые сервизы, лежали деревянные разделочные доски с грудами разных овощей, ножи, ложки, миски, бутылки с подсолнечным маслом, видимо, девчонки учились делать салаты.
На пустом пространстве возле школьной доски, смущаясь и прыская смехом, в один ряд стояли 8 современных красивых девчонок. Одни нервно теребили свои скрещённые руки за спиной, другие стояли раскованно, откровенно красуясь перед нами, а третьи стояли строго ровно, как в строю или на экзамене. Директриса на ушко сказала нашему лейтенанту: «За этих девочек я уверена». Слово «девочек» директриса многозначительно выделила…
Лично я очень смутился, потому что сразу, мгновенно, среди этих девчонок увидел одну, единственную, от которой мне трудно было отвести взгляд. «Наташа» - представилась она красивым грудным женским певучим голосом, который сразу же по звучанию напомнил мне голос моей школьной подружки Лиды Игнатовой. Моё сердце невольно бешено застучало, кровь бросилась мне в щёки, стало жарко.
Открытое овальное русское лицо с небольшим подбородком и пухлыми щёчками. Ясный смелый взгляд красивых серо-прозрачных глаз. Богатые русые волосы, открывающие высокий крутой округлый лоб и туго стянутые на затылке защёлкой-крабом, были сплетены в толстую русую косу с резиновой завязкой на кончике. Красивой формы улыбчивые губы, кончики которых всё время были чуть-чуть приподняты вверх в ироничной и умной полуулыбке. Крепкая чуть полноватая фигура, относительно других девчонок высокий рост. Статная, спокойная и в то же время очень живая, мгновенно реагирующая на всё, что творилось вокруг. В этой девушке сразу же чувствовался живой, искренний, непоседливый нрав и темперамент…
Мичман Миша Любонько откровенно глазел и рассматривал длинноногих, нервно двигающихся девушек в коротких юбках и с «гаврошами» (модная причёска в 70-е годы – автор) на головах. По поведению Толи Дворского было видно, что ему тоже понравилась кто-то из этих девушек. Наш лейтенант крутил головой, оглядывался на нас и никак не мог определиться со своим выбором. Девчонки уже начали нервничать, а «моя» Наташа стала строго их осаживать взглядом…
Шёпотом, лейтенант, Миша Любонько, Толя Дворский и я сообщили на ушко директрисы, кого они выбрали. Директриса подошла к девчонкам, что-то тихо сказал четверым из них. Девчонки с обиженными лицами выскочили из аудитории. В «строю» у доски осталось четыре девушки: «моя» Наташа, среднего роста блондинка, небольшого роста брюнетка и спортивного вида рыжая девушка с веснушками. Все они были с типичными женскими фигурами, кроме одного типа – прямоугольного…
Директриса в нескольких предложениях мягко, но ответственно, рассказала девочкам, с какой необычной просьбой пришли в школу моряки с большого противолодочного корабля «Свирепый» и что мы хотим от них. Девушки переглянулись, их выражения лиц сразу же стали тревожными, но директриса их успокоила и сказала, что «советские моряки гарантируют им неприкосновенность и безопасность, защиту и благодарность на всю их оставшуюся жизнь».
Мы горячо подтвердили слова и обещания директрисы, но тут случилась заминка. Дело в том, что мы, потратив всё время путешествия в эту школу на обсуждение типов женских фигур и облаков, не подумали и не обсудили, что мы должны делать дальше, когда найдём нашу «крёстную мать». Лейтенант, командир нашей группы и мичманы растерялись, потому что никаких приказов по этому поводу мы не получали…
Не знаю, что опять на меня нашло и что меня изнутри «торкнуло», но я опять, под взглядом насмешливых и озорных глаз Наташи, вдруг ощутил себя тем самым комсоргом БПК «Свирепый», каким я был до начала этого 1974 года. Снова во мне вдруг встрепенулся озорной и бесшабашный Сашка Суворов, а рядом с ним хладнокровный и разумный Александр Суворов. Они оба союзно усмехнулись, и я вдруг вслух пригласил всех четырёх девушек пройти с нами на корабль в завод…
Никто мне не давал никаких полномочий принимать такое решение, приглашать девушек-школьниц на режимный завод, в день, когда должен был выходить из дока боевой корабль, когда все были до чёртиков заняты, когда никому никакого дела не было до того, что кто-то хочет повторно освятить бутылкой шампанского корабль на выходе из дока, когда нет никаких пропусков на проходную и нет никаких разрешений начальства. Мои товарищи воззрились на меня, как на идиота, потому что моё приглашение реализовать было нельзя…
Да, но что тогда делать нам, директрисе и этим девушкам, к которым мы пришли, но не продумали, как мы их будем провожать на завод, и что мы с ними будем делать на заводе и на корабле? Толя Дворский дёрнул меня за рукав шинели, а я вдруг почувствовал, что меня понесло упрямое вдохновение…
- Прошу вас, - обратился я к директрисе уже совсем другим, деловым тоном, - составить список этих четырёх девушек с указанием фамилии, имени, отчества, года рождения, адреса проживания, номера класса, в котором они учатся, номера телефона их родителей для связи, заверить этот список своей подписью и печатью школы. Этот документ необходим для оформления пропусков на завод и на корабль.
- Прошу вас разрешить нам использовать директорский кабинет и ваш телефон, чтобы мы могли позвонить на корабль и предупредить дежурного по кораблю, старпома, замполита и командира корабля, капитана 2 ранга Евгений Петровича Назарова, что мы возвращаемся с четырьмя девушками на корабль, чтобы они могли подготовиться и встретить нас как полагается.
Лейтенант и мичман Толя Дворский уже откровенно тянули меня за рукава и полы шинели, чтобы я замолчал, повернулся к ним и ответил на их грозные вопросительные взгляды, но я упорно сопротивлялся и продолжал говорить. Один только мичман Михаил Любонько стоял тесно рядом со мной и согласно кивал головой вслед моим отрывистым словам.
- Прошу вас, девушки, никуда не уходить, не расходиться, не бояться и не стараться сейчас навести на себя дополнительную красоту. Мы выбрали вас такими, какие вы есть, поэтому не испортите наше общее впечатление о вас дополнительным макияжем или какими-то модными вещами, одеждой. Дело, которое нам всем нужно сделать, это не модный показ, а ритуал освящения корабля перед выходом в море, его может осуществлять только чистая, красивая, искренняя девушка, такая как одна из вас. Кто станет из вас священной «крёстной» БПК «Свирепый» решит выбор командира корабля, а для этого мы вас и приглашаем к себе в гости.
- А как же наши девочки, которых сначала отобрали, а потом выгнали? – обиженно и капризно надув красивые губки, спросила одна из девушек и стрельнула глазками в нашего лейтенанта. Лейтенант перестал дёргать меня за рукав шинели и потупил взгляд.
- А ваших девочек мы хотели бы пригласить на наш корабль, на матросский ужин, - сказал я уже не совсем уверенно. – Отпраздновать вместе с нами выход БПК «Свирепый» из дока в море. – В 18:30 мы угостим вас настоящей флотской кухней и познакомим вас с матросами и флотской службой, если вы, конечно, не побоитесь к нам прийти на корабль, если руководство завода согласится пропустить ваших девочек на территорию завода, а командование нашего корабля – пустить ваших девочек на наш корабль.
- Слишком много «если»! - ещё более обиженно сказала одна из девчонок.
- Увы, к сожалению, мы находимся на военной службе, а на флоте всё очень строго и по уставу, - вмешался в разговор лейтенант, наш командир группы. – Вот и сейчас уже время пошло и нам надо всем вместе спешить по делам и на корабль. Нам предстоит встретиться с командиром корабля, подготовить всё для освящения корабля, потренироваться и в момент подачи воды в док произвести наш ритуал освящения БПК «Свирепый». Пошли?
И мы все вместе: наша группа из четырёх военморов-свиреповцев, директриса, и четыре отобранных нами красавицы-девятиклассницы, весело и радостно пошли в кабинет директора школы звонить по телефону, докладывать, рапортовать, просить, ходатайствовать и договариваться.
Дело пошло, закрутилась, но в спину мне кто-то из нашей группы всё же со злостью сказал: «Опять самовольничаешь, Суворов». Директриса школы слышала эти слова и ободряюще улыбнулась мне. Директрисы, они такие, они всё понимают…