Встречи. Из дневников

                Вступление.
Я,  Петров  Михаил  Михайлович.  Мне  90  лет.  Я  прожил  большую,  интересную  жизнь,   которую  рассказал  в  некоторых  своих  книгах:  «Дирижабль  над  городом»,  «Истоки  жизни»,  «Начало  пути». Всего  написано  и  издано  30  книг,  среди  них  воспоминания,  повести,  романы,  фантастика.
     «Встречи» - книга  о  встречах  с  известными  и  не  очень  известными  людьми.  С  некоторыми  встречался  лично,  других  видел  и  слушал  их  выступление  в  различных  залах  или  на  трибунах  при  большом  скоплении  народа.
     В  первой  части  я  рассказываю  о  дружбе  с  поэтом  Альбертом  Силиным  и  с  драматургом  Владимиром  Балашовым.  Во  второй  части  о  знакомстве  с  писателем  Борисом  Васильевым.  В  третьей  части  о  встречах  с  Хрущевым,  Булганиным,  Микояном,  в  четвертой  части  слушал  воспоминания  Раисы  Валек  о  ней  и  ее  муже Антоне  Валеке.



                Ч А С Т Ь   П Е Р В А Я

                ДРУЗЬЯ  -  СОЧИИТЕЛИ

                Альберт  Иванович  Силин
                ( 1926  -  1959 )

     С  Альбертом  Силиным  я  познакомился  летом  1947  года,  когда  после  окончания  Свердловского  машиностроительного  техникума  был  направлен    на  Уралмашзавод  в  конструкторский  отдел,  в  бюро  доменного  оборудования.
     Альберт,  как  он  мне  рассказывал,  в  1943  году  17-летним  пареньком  был  призван  в  армию  и  направлен  на  фронт  в  качестве  обнаружителя  вражеской  артиллерии.  Работа  его  заключалась  в  следующем:  он  сидел  в  окопе  с  логарифмической  линейкой   и,  когда  снаряд  вражеской  пушки  пролетал  над  его  головой,  определял,  где  расположено  орудие,  пославшее  этот  снаряд.
     Сидел  на  одном  месте  и  в  стужу  и  в  дождь. Бойцы  их  роты  могли  от  непогоды  укрыться  в  блиндаже,  он  же  не  имел  права  покидать  свое  место.  Простудился,  заболел  ангиной,   заработал  порок  сердца  и  был  комиссован.
    Вернулся  на  Уралмаш.  В  доме  технического  обучения  прошел  техминимум  по  конструкторской  работе   и  начал  трудиться  конструктором.   В  том  году  мы  с  ним  были  рядовыми  конструкторами,  подружились.  Увлекались   фотографией  и  рыбалкой.
     В  1950  году  я  начал  посещать  литературный  кружок  при  заводской  многотиражке  «За  тяжелое  машиностроение».  Приглашал  его  также  стать  членом  этого  кружка,  но  он  отказался,  ссылаясь  на  свою  болезнь.
     Однако,  ничего  не  говоря  мне,  тайно  писал  стихи.  После   кончины  Альберта,  его  вдова  Светлана,  отдала  мне  архив  покойного.  И  я  был  поражен,  когда  обнаружил в  этом  архиве толстую  тетрадь  со  стихами   Силина.  Привожу  полностью  первое  стихотворение,  датированное:  25  ноября    1949 г.
Советский  закон.
     Конституция – слово  это
     Мы  уважать  стали, 
     Когда  его  озарил,
     Великий  и  мудрый  Сталин.

     Впервые   случилось  такое –
     Человек  обрел   права
     Необъятное  что-то  большое
     Содержат  в  себе  слова:

     Право  на  отдых,…  на  труд,
     Свобода  печати,  землю  навечно…
     Это,  значит,  народу  дают
     Жить  хорошо,  человечно!

     Это,  значит,  сбылась  вековая
     Заветная  наша  мечта,
     Посмотрите!  От  края,  до  края
     Расцвела  как  бутон  страна

     С  такими  правами  мы  смело  идем
     По  светлой  жизни,  что  дали  нам.
     Советский  закон  мы  любовно  зовем
     Конституцией  Сталина!
 
     Всего  в  толстой  ученической  тетради   на   73  страницах  помещено  25  стихотворений  и  две  большие  поэмы
     Осенью  1952  года  я  раскрыл  газету  «Уральский  рабочий»  и  увидал  напечатанное  стихотворение  под  названием  «В  защиту  зеленого  друга»  внизу  подпись:  Альберт  Силин,  конструктор  Уралмаша.
    « Вот  это  да!» -  Поразился  я.
    Когда  на  следующий  день,  придя  на  работу,  я  спросил  Альберта:
     -  Когда  ты  успел  написать  стихотворение   «В  защиту  зеленого  друга»,  которое  напечатано  в  газете?
    Он  ничего  не  ответил  и  только  спросил:  когда  состоится  ближайшее  заседание  литературного  кружка.  Я  сказал,  что  мы  собираемся  два  раза  в  неделю:  на  поэтическую  среду  и  на  прозаическую  пятницу.  И  с  осени  1952  года  Альберт  Силин  начал  регулярно  посещать  наши  собрания.
     Среди  всей  нашей   литкружковской  братии  Альберт  Силин  значительно  отличался  глубоким  знанием  жизни  и  литературы,  и  приобрел  эти  знания  без  учебы  в  университетах.  Во-первых,  побывал  на  войне,  во-вторых,  долгое  время  жил  в  кинотеатре.
     23  июля   1932  года  состоялось  торжественное  открытие  звукового  кинотеатра   «Темп»  на  Уралмаше.  Директором   кинотеатра  был  назначен  отец  Альберта   Иван  Силин.  До  сих  пор  семья  жила  в  центре  города  Свердловска   и,  когда  глава  семьи  стал  директором  кинотеатра,  семья  перебралась  на  Уралмаш  и  поселились  в большой  комнате,  находившейся  в  торце  кинотеатра  «Темп»,  за  киноэкраном.
     Таким  образом,  как  рассказывал  Альберт,  он  мог  бесплатно  и  ежедневно  смотреть  кинофильмы  как  художественные,  так  и  документальные,  познавая  мир  через  киноискусство.
    В  то  время  руководителем  нашего  литературного  кружка  был  Свердловский  писатель  и  поэт  Ефим  Григорьевич  Ружанский,  хороший  внимательный  человек,  который  помог  многим  кружковцам  опубликовать  в  газетах  свои  первые  произведения,  а  некоторым  даже  выпустить  книжки.
     Ружанский,  заметив  в  Силине  наклонность  к  сатире,  стал  направлять  его  перо  в  этом  направлении  и  помогал  с  публикацией  в  прессе.
     В  1953  году   произошло  три  значительных  события.  Так  6  марта  скончался  Иосиф  Сталин.  Весь  наш  народ  скорбел,  потеряв   великого  руководителя  Советского  союза.   Все  дни  траура  Альберт  Силин  ходил  с  черной  повязкой  на  рукаве.
     15  июля  1953  года  исполнилось  двадцать  лет  Уралмашзаводу,  а  в  конце  года  Альберт  Силин,  получил  журнал  «Работница»  со  значительной   его  публикацией.
     Администрация завода   решила   достойно отметить юбилей  и  попросила  Свердловскую  киностудию  снять  документальный  фильм   об  этом  событии.  Документалисты,  кроме  показа  трудовых  будней  в  цехах  и  отделах  завода,  решили  заснять  городские  новостройки,  несколько  кадров  посвятить  домашней  жизни  знатных  людей,  а  также  отдых  тружеников  завода  после  работы  в  различных  кружках  самодеятельности.
     Был  объявлен   конкурс  на  лучшее  литературное  произведение,  посвященное  двадцатилетию  Уралмашзавода.  В  этом  конкурсе  победил  Альберт  Силин  со  своим  стихотворением  «Двадцатилетие».
     В  один  из  летних  дней  нам,  кружковцам,  было  предложено  прийти  во  Дворец  культуры  принаряженными  для  участия  в  киносъемке.  Мы  пришли  в  составе  15  человек, заняли  места.
     Месяца  через  два  на  экранах  кинотеатров  города  был  показан  документальный  фильм  «Завод заводов»,  посвященный  двадцатилетию  Уралмашзавода.
     В  памяти  сохранилось  немногое.  Когда  дошла  очередь  до  нашего  кружка,  я   увидел  себя,  часто  моргающего  от  света  многочисленных  ламп.  Чуть  в  стороне  от  нас,  застывших  на  стульях,  за  столом  сидел  наш  руководитель  Ефим  Григорьевич  Ружанский,  рядом  с  ним  в  свободной  позе  расположился  Исаак  Ронин.  У  торца  стола  стоял  Альберт  Силин  и  по  бумаге  читал  стихотворение  «Двадцатилетие».  Читал  не  громко,  но  четко.
     Вначале  в его  стихотворение  звучали строки, посвященные  строительству  завода,  потом  трудовым  будням  в  цехах,  а  когда  на  экране  появились  новостройки  жилых  домов,    голос  его  зазвучал  уже за  кадром.  За  кадром  голос  Альберта  Силина  звучал и  тогда,  когда  на  экране  показались  бульвары  с  тополями,  а  также  зеленые  посадки  возле  каждого  жилого  дома  и  утопающий  в  зелени  заводской  парк.




  В  это  время  Альберт  был  женат,  и  у  них   с  женой  подрастала  дочь  Танюша,  которую  они  никак  не  могли  устроить  в  детский  сад.  Долго  не  размышляя,  Силин  написал   небольшую  сатирическую  поэму  на  эту  тему:
«Дети  и  бюрократы»:


                1
     Воспитанье  ребят  не  терпит  отсрочки

     А  часто  еще  не  устроены  дети.
     Вот  как   путевку  в  ясли  дочке
     Я  доставал  в  заводском  комитете

     -  Вам  направленье?  Запишем   на  очередь.
     Имя?  Фамилия? -  Петр  Иванов…
     Пока  дожидался  путевки,  дочери
     Стало без  малого  пять  годков!

     С  разными  нянями  выросла  дочка,
     Я  воспитанью  такому  не  рад…
     Снова  теперь  у  меня  проволочка,
     С  путевкою  в  детский  сад.

     …Встретили  ласково: -  Вам  направленье?
     Дочка?  В  садик?  Что  же,  чудесно!
     Только  придется  набраться  терпенья:
     О-че-редь…В  общем,  дело  известное!

     Жду  я.  Однако  думаю  сам  уж:
     Пока  обойдешь  злополучный  круг,
     Дочка  успеет  выйти  замуж,
     И  в  садик  пойдет  мой  первый  внук!

                2.
     -  Товарищ  Пал  Палыч!  В  квартальной  смете
     Запроектирован  детский  сад…
     -  Чего  там?  Дети?  Потерпят  дети!
     Тут  поважнее  дела  горят!

     -  Да,  но  ведь  мы  с  позапрошлого  лета
     Тянем  с  начала  этих  работ…
     -  Пусть  подождут!  Не  к  спеху  это!
     Садик  сдадим  еще  через  год!...

     Если  позвонит  начальство   свыше,
     Тона  на  три   Пал  Палыч  тише:
     -  Позвольте!  Да  я..Да  нет  же!  Да  что  вы!
     Всегда  мы …ребятам  помочь  готовы!

     Вот  есть  и  планы,  составлена  смета,
     Постройку  закончим  к  началу  лета!..

     Сидит  такое  конторское  диво:
     «Ценный  работник!  Ответственный  пост!»
     Ему  наплевать  на  все  директивы,
     На  наш  культурный  и  жизненный  рост.

     Работа,  конечно,  не  очень  приятна,
     Да  нет  верней  политики:
     Бюрократизма  грязные  пятна
     Смывайте  шваброй  критики!


     Это  сатирическое  произведение   Альберт  Силин  послал  в  журнал  «Работница»  и  там оно  был  опубликовано.  С  этим  журналом   он  поехал  в  больницу  к  отцу,  умирающего  от  туберкулеза.  Отец  обрадовался,  что  его  сын  стал  хорошим  поэтом  и  похвалил  за  стихотворение.

    Этот  1953  год  стал  и  для  меня  знаменательным:  я  вступил  в  законный  брак  с  Марией  Ивановной  Пьянковой (ставшей  после  регистрации:  Петровой ),  с  которой  мы  работали  в  отделе  главного  металлурга.  Родилась  Маша   8  марта  1931  года,  окончила  Свердловский  машиностроительный  техникум  в  1951  году,  а  потом  вечернее  отделение  Политехнического  института  им. Кирова.   После  окончания  института  перешла  работать  в  Гипромез,  по  специальности -  трубопрокатное  производство,  и  стала   ведущим  специалистом  в  этой  области.

     На  следующий  год,  в  июне,  мы  с  Альбертом  ездили  в  Михайловск,  расположенный  на  юге  Свердловской  области,  в  Нижне- Сергинском  районе,  в  гости  к  моей  бабушке  Марии  Михайловне.  Разместились  на  втором  этаже  ее  большого  пятистенного  дома.  Основная  цель  поездки  -  рыбалка   на  пруду  и  на  многочисленных  речках,  окружавших  этот  поселок.
     Если  посмотреть  на  Михайловский  пруд  с  птичьего  полета,  он  напоминает  своими  очертаниями  серп.  Протяженность  шесть  километров,  в  поперечнике  метров  восемьсот.  Правый  берег  гористый,  ежится  пихтарником,  левый  более  пологий ,  покрыт  густым  сосняком.  Ручка  серпа – большой  залив  возле  деревни  Аракаево,  в  который  вливается   река  Серга,  собственно  и  создавшая  пруд.
     Кончик  острия  серпа   упирается  в  запруду  на  речке  Куба.  С  тыльной  стороны  серпа  в  пруд  вливают  свои  воды  река  Демид  и  два  ключика.
     До  Отечественной  войны  в  Михайловском  пруду  было  очень  много  рыбы,  но  в середине  1941  года  из  Нижне-Сергинского  завода  спустили  в  реку  Сергу  какую-то  отраву  и  вся  рыба  в  Михайловском  пруду  погибла.  Несмотря  на  то,  что  наш  первый  приезд  с  Альбертом в  Михайловск  состоялся   в  1954  году,  то  есть  через  13  лет  после  гибели  рыбы  в  пруду,  клев  был  не  очень  приятен  для  каждого  рыбака.  Поэтому  мы  почти  каждый  день  ходили  рыбачить  на  Уфу,  протекающую  в  трех  километрах  от  Михайловска.
     Но  вначале  все - же  опишу   рыбную  ловлю  на  пруду.  Я,  как  человек  подвижный, и  торопливый  первым  закидывал  снасть, ожидая  первой  поклевки.  Альберт  напротив,  никогда  не  спешил  и  первым  делом  определял  глубину  под  нашей  лодкой.  У  него  имелся  длинный  шнур  с  грузом  на  конце.  Этот  шнур  он  опускал  не спеша  в  воду и,  когда  в  его  руках  шнур  свертывался,  понимал,  что  груз  достиг  дна.  Определив  на  глаз  глубину,  он  извлекал  шнур  с  грузом   и  поплавок  на  леске  своей  удочки  устанавливал  так,  чтоб  крючок  там,  в  глубине,  не  достигал  дна,  примерно  на  пятнадцать  сантиметров.  Насаживал  на  крючок  червя  и  снасть  спускал  в  воду.  Рыба  клевала  ему  первой.
     В  апреле  1956  года  я  проводил  свой  отпуск  в  Михайловске  у  бабушки  и  получил  письмо  от  Альберта.  Вот  что  он  писал:
«Здравствуй  Михал  Михалыч!

     Прими  мой  горячий  поэтический  привет,  таких  приветов  ты  еще  наверное  никогда  не  получал.  Так  вот,  держи  его  на  здоровье
     Я  еще  не  работаю,  но  уже  поднялся  с  постели  и  сегодня  предпринял  первую  вылазку  на  улицу.  Как  там  чудесно!  Солнышко,  тепло  и  такой  приятный  ветерок  ласкает  щеки.  Черт  возьми,  стоит  жить  на  этом  свете!  А  я  уже  было  совсем  скис,   лежа  в  постели,  даже  стихи  упаднические  написал.  Вот  они:
     Опять  недомоганьем  скошен,
     Встречаю  солнце  на  заре:
     Лежу  забыт  и  позаброшен
     В  своей  домашней  конуре.

     Когда  сложу  я  руки  строго
     И  стану  снега  холодней,
     Похороните  ради  бога
     Меня  подальше  от  людей.

     Завидую  тебе,  что  в  Михайловском,  хотя  сейчас  и  не  лето.  Вспоминаю,  как  мы  с  тобой  ходили  на  Уфу.  Чудесные,  незабываемые  дни!   Каких  здоровых  мы  ловили…пескарей!  А  муля!  Вот  сейчас  на  улице  иду,  а  под  ногами  вода  журчит  потоками  и  ветерок  ее  слегка  морщит.  Сразу  же  вспоминается  река,  конечно  Уфа.  И  знаешь,  сердце  так  и  защемило  и  стало  немного  грустно…
     Стихи  по  замечаниям  Горяева  я  переделал  и  отправил  в  редакцию.  Написал  еще  одно  прекрасное  стихотворение,  но  не  для  печати – вряд  ли  станут  публиковать:  оно  слишком  оригинальное  и  смелое.  Когда  приедешь,  я  тебе  его  покажу. Сейчас  я  его  дорабатываю,  чищу.  Читал  Горбунов  и  сказал,  что  хотя  он  и  не  Горький  и  не  плачет  на  каждом  поэтическом  жилете,  но  слезу  все - таки  пустил.  Я  загордился (помнишь  Маяковского?).
     Вот  Светлана  и  Танька  просят  передать  привет  Марии  Михайловне  и  я  также  присоединяюсь  к  ним.  Все  мы  желаем  ей  здоровья  и   всего  хорошего.  С  великой  благодарностью  вспоминаем  ее  доброту  и  гостеприимство.
     Читал  в  эти  дни  Брюсова  и  Баратынского.  У  Баратынского  есть  очень  интересная  статья,  где  он  рассуждает  о  безнравственности  в  литературе.  Здорово  интересная  статья.  Много  интересных  мыслей.  Она  многое  помогает  понять  в  вопросах  о  положительном  и  отрицательном  герое  и  бесконфликтности,  о  которых  теперь  так  много  говорят.  Мне  показалось,  что  Баратынский  раз  и  навсегда  решил  эти  вопросы  и  считаю  теперь  полемизировать  напрасно.
     Ну  вот  все  мои  новости.
     Напиши  как  ты  рыбачишь – меня  это  очень  интересует,  не  поленись,  черкни  пару  строк.
Уважающий  тебя  Альберт.
8.04.1956 г.»

     Мое  послесловие  о  ловле  пескарей:   однажды  на  Уфе  сидели  мы  с  Альбертом  возле  омута.  Сидели  долго,  но  клева  не  было.  А  чуть  в  стороне,  на  перекате,  гурьба  деревенских  парнишек  то  и  дело  выдергивали  из  воды  рыбешек.  Я  и  говорю  Альберту:
     -  У  нас  тобой  хорошие   удилища,  фабричная  леска,  а  клева  нет.  А  вон  малыши  из  деревни  этого,  как  у  нас,  не  имеют.  Сломили  с  дерева  вичку,  привязали  конский  волос,  крючок  и  знай  себе  таскают  рыбешку.
     Альберт  улыбнулся  моим  словам  и  надолго  замолчал.  Продолжаем  ждать  неизвестно  что  и  я  начал  подумывать,  чтобы  сменить   место  и  только  я  заикнулся  об  этом,  как  мой  друг  вдруг  произнес:
     Мы  сидим  у  переката,
     У  ствола  осокоря,
     Деревенские  ребята
     Бойко  ловят  пескаря.
     Наловчились  ребятишки:
     Прутик,  конский  волосок, -
     И  рябые  пескаришки  вылетают  на  песок.
     Гей,  лещатники-спортсмены
    И  потомки  щукарей, 
    Не  хотите  ли  поудить
    Распрекрасных  пескарей?

     Я  был  потрясен  талантом  друга.  В  считанные  минуты   сочинил  такое  удивительное  стихотворение,  а  он  в  свою  очередь  выразил  сомнение  и  спросил:
     -  Дерево  осокорь  существует?
     -  По  моему,  да.

     Через  три  дня  вновь  получил  от  Альберта  Силина  письмо:
«Здравствуй  Миша!

     Столичный  привет!  Вчера  получил  от  тебя  письмо.  Удивительно,  что  мы  с  тобой  в  один  и  тот  же  день  писали  письма друг другу и,  значит,  одновременно  получили  их.
     Здорово  у  тебя  получилось  с  глазом,  но  это  еще  ничего – могло  быть  и  хуже,  если  бы,  например,  щука  тебя  утащила  под  лед.
     Сейчас  снег  стаял  и  ты,  наверно,  снова  занялся  рыбалкой?

     Вчера  я  весь  день  провел  в  городе  и  твое  письмо  читал   в  трамвае.  Снова  был  в  редакции   «Уральского» (рабочего» - примеч. автора).  Составили  примерный  план  публикаций  моих  вещей.  В  апреле  в  ближайшие  дни   опубликуют  два  лирических  стихотворения  под  заголовком   «Из  лирической  тетради».  Одно  из  них  ты  знаешь,  а  другое,  кажется,  нет:  «Медная  свадьба».  В  апреле  же  дадут  «Командировку».  Так  что  следи  за  газетами.  На  май  месяц  отложили  «Оптимистические  стихи»  и  «Личность»,  которую  я  еще  должен  немного  доработать.  Так  что  на  два  месяца  я  себя  обеспечил  небольшим  приработком (600  руб.  в  месяц).
     Говорил  в  редакции,  что  возможно  мне  не  придется  работать  на  основной  работе  в  виду  того,  что  меня  переводят  на  вторую  группу  инвалидности.  Сказали,  что  в  таком  случае  они  меня  загрузят  больше,  будут  давать  писать  рецензии,  небольшие  статьи  и  пр.,  плюс  стихи.  Таким  образом,  у  меня  будет  обеспечен  постоянный  заработок  в  этой  газете.  С  июля  месяца  будет  новая  повышенная  пенсия.  По  предварительным  расчетам  получается,  что  я  буду  получать  700 – 800  руб.  Так  что  теперь  я  не  боюсь,  что  умру  с  голоду.
     Ты  просишь,  чтобы  я  прислал  какие-нибудь  фельетоны  для  разбора.  Хорошо.  Но  только  посылать  тебе  старые  вещи  неинтересно (для  тебя)  и  я  даю  тебе  самое  свежее.  Этот  стих  еще  никто  не  видел.  Ты – первый.  Написал  я  его  сегодня  с  утра.  Вот  он.
              Из  гостей.
     Мы  семьей  однажды  всей
     Возвращались  из  гостей
     Что  и   бы - ыло!  Просто  драма.
     (  Говорили  так  потом).
     Если  бы  не  я,  так  мама
    Не  нашли  бы  с  папой  дом.
     С  этой  самой,  со  столичной
     Так  папуля  окосел,
     Что,  войдя  в  трамвай, - Отлично! –
     Произнес  и...на  пол  сел.
     И  еще  сказал  с  трудом,
     Чтоб  его  не  трогали,
     Будто  папин  ар-го-ном
     Слабый  от  ал – коголя…
     А  моя  бедняжка  мама
     Все  стоять  пыталась  прямо,
     Я  спросила,  не  стерпела
     Почему  ее  качает.
     -  А  тебе  ка – акое  дело –
     Мне  мамуля  отвечает.
     У  меня  мол  нету  смысла,
     Что  была  настойка – зверь.
     Дым  какой-то  с  коромыслом
     В  голове  у  ней  теперь…

     Мы   до  дома  от  трамвая
    Шли  дорог  не  разбирая.
    То  ограда,  то  канава
     На  пути  у  нас  была.
     Мама  слева,  папа  справа –
     Я  их  за  руки  вела…
     Я  ручонки  крепко  сжала,
     Так  держала,  так  держала!
     Только  все  ж  они  упали,
     Чуть  меня  не  ражарвали…

     Я  думаю,  что  над  такой  сырой  вещью  тебе  будет  интереснее  посидеть,  чем  над  старыми,  более  или  менее  отшлифованными.  Присылай  рецензию.  Я  и  сам  вижу  здесь  кое-какие  изъяны,  но  читать  некогда.
     Сегодня  кружок.  Пойду.
     Будь  здоров,  крепко  жму  твою  мужественную  лапу.
Альберт  Силин
11. 04 -  1956 г.
     Второе  письмо,  датированное,   11  апреля   1956  года,  в  котором  Альберт  пишет:  «Здорово  у  тебя  получилось  с  глазом». Поясняю -  получилось  вот  что:  я  пошел  рыбачить  на  пруд.  Пешни,  чтобы  пробить  во  льду  лунку,  у  меня  не  было  и  я  прихватил  тяжелый  железный  лом.   На  застывшем  пруду  начал  им  орудовать.  Когда  частично  прорубил  лунку,  лом  верхним  концом  ударил  мне  в  глаз!  Я  бросил  лом,  прижал  руку  к  глазу  и  забегал  по  льду  кругами,  чтобы  унять  боль. На  это  ушло  минут  десять.  Потом  боль  улеглась  и  я  потащился  домой,  так  и  не  пробив  лунку.
     Третье  письмо  от  Альберта  я  получил  из  Сочи:
Здравствуй  Миша!
     Привет  тебе  из  Сочи!
     Получил  твои  открытку  и  письмо.  Приятно,  когда  тебя  не  забывают  друзья.  Мне  не  совсем  повезло:  через  неделю  после  приезда  заболел  и  слег  в  кровать.  Температурил  и  пр.  Но,  слава  богу,  все  прошло  или  вернее – проходит.  Вспомнил  Михайловский – там  я  не  болел.
     Здесь  научно – исследовательский  институт,  в  котором  несколько  клиник.  Помещение  большое,  удобное.  Обстановка   и  кормежка  как  в  санатории.  Море  и  прочие  тропические  аксессуары.  Но  решил  больничный.  Костюм  одевать  нельзя,  в  город  ходить  нельзя  и  вообще  много  шляться  запрещается.  Да  и  ходить  трудно – сплошные  лестницы.  Институт  на  горе   возле  моря,  недалеко  от  Мацесты.  Но я   все -таки  уже  побывал   в  Сочи  и  Хосте.  Плавал  на  катере.  Собрался  было  ловить  рыбу,  и  заболел.  Лечат  новым  препаратом.  Здесь  даже  умирают.  Например,  сегодня  ночью.  Отдали  концы  сразу  двое,  а  третья  слегла  и  находится  уже  в  преддверии  той  страны,  где  нельзя  ни  работать,  ни  писать  стихи.
     Я,  конечно,  не  такой  олух,  чтобы  лишиться  таких  удовольствий,  находясь  за  4  тысячи  километра  от  дома  и  не  дожив  даже  до  30  лет.
     Писал  стихи.  Лирические.  Написал  два.  Оба  отправил  в  городскую  сочинскую  газету  и  в  нашу  ЗТМ.  Так  что  следи  за  газетой.
     Срок  моего  пребывания  кончается  25,  но,  по  всей  вероятности,  мне  его  продлят  на  10.  Приеду  в  июне.
     Передай  привет  Ружанскому  и  остальным  кружковцам.    Кстати  спроси  у  Е.Г.  как  дела  с  моим  сборником  и  сообщи  мне.
Бывай  здоров!
     Привет  Маше  и  своей  маме.  До  скорого  свидания.
                Альберт  Силин,  15  мая  1956 г.



     В  июле  1957  года  мы  небольшой  компанией  ездили   в  Михайловск.  Наша  компания  состояла:  кроме  меня,  моей  сводной  сестры  Веры, и Альберта  Силина  с  женой  Светланой.  Часто  ездили  на  лодке  за  пруд  и  там  фотографировались  в  самых  разнообразных  позах.  Собирали  уже  поспевшую  землянику.  Иногда  рыбачили.   11  июля   отметили мне   мой  30-летний  юбилей. Как  всегда,  было  застолье  с  настойкой  сделанной  моей  бабушкой.  Альберт  подарил  мне замечательную книгу:  «Похождения  бравого  солдата  Швейка»  Чешского  писателя – сатирика  Ярослава  Гашека.
     Квартирантка  дома  бабушки,  работавшая  в  библиотеке,  узнав,  что  Альберт  сочиняет  стихи,  принесла  на  время  небольшую  книжку  стихов,  запрещенного  в  те  годы  Сергея  Есенина.  И  Альберт  все  стихи  Есенина  из  той  книжки  переписал  в  свою  тетрадь,  невзирая  на  запрет  своей  жены,  чтобы  он  не  напрягался,  так  как  сердце  моего  друга  с  каждым 
 годом  становилось  слабее  и  слабее.
     В  тот  год,  Альберт,  узнавший  у  знакомых  журналистов,  что  готовится  к  изданию  новая  газета,  сказал  мне:
     -  Скоро  появится  новая  «кормушка».
   Однако  до   новой  газеты  в  декабре   1957  года  вышла  из  печати  очень  дорогая  для  нас  литкружковцев  книжка  «Уралмашевские  голоса»,  где  на  суд  читателей  были  вынесены  произведения  пятнадцати  начинающих  литераторов.  Я  в  той  книжке  был  представлен  небольшим  рассказом  «Катя  и  воробушек»,  а  Альберт  Силин,  кроме  четырех  фельетонов, предложил  три  лирических  стихотворения:  «Город  мой», «Ранним  утром»,  «Полонез  Огинского».  В  выпуске  этой  книжки  большая  заслуга  нашего  руководителя  Ефима  Григорьевича  Ружанского,  сумевшего  пробить  все  партийные  препоны.

     С  января  1958  года  начала  выходить  новая  газета   «Вечерний  Свердловск»  и  Альберт  в  редакцию  этой  газеты  послал  несколько  стихотворений.
     Мой  дебют  в  газете  «Вечерний  Свердловск»  состоялся  только  через  три  года,  а  именно   25  февраля   1960  года  с  заметкой  «В  мир  музыкальной  поэзии».  Будучи  слушателем  университета  культуры  Уралмашзавода  я  в  заметке  рассказывал  о  знакомстве  с  сочинениями  композитора  М.И.Глинки  благодаря  музыковеду  В.М.Щеглову,  не  только  увлекательно  поведавшего  о  творчестве  Глинки,  но  и  проигравшего  на  пианино   несколько  вещей  композитора.
     Этот  год  для  Альберта  был  особенно  насыщен  сочинениями  стихов.  В  его  тетрадке  я  насчитал  17  стихотворений  и  шуточное  стихотворение,  посвященное  мне:
    Мих.  Мих.  Петрову
посвящаю
НА    ПЕСКАРЕЙ

     Берега  в  росе  промокли
     До  прозрачной  чистоты.
     Смотрят  в  бусинки – бинокли
     Освеженные  кусты.
     Как  бы  не  был  ты  искусен,
     Пробираясь  между  них, -
     Целый   ворох  этих  бусин
     Попадет  за  воротник!
     Обожгут  нежданно  гостя
     Леденящим  холодком,
     Только  это  не  со  злости –
     Вроде  шутки:  будь  знаком!
     Чтобы   ты  не  трогал  спинок
     Нежных  ветел  и  осок,
     Чтобы  шел  путем  тропинок
     От  кустов  на  волосок.
     Чтоб  медведем  не  казался,
     Не  ломал  садов  густых,
     Чтобы  еле  прикасался
     До  листочков  молодых…

     Я  иду -  рыбак-зазнайка.
     Удилища  связаны.
     Мне  домашнею  хозяйкой
     Голавли  заказаны.
     Вот  и  речка.  Здравствуй  омут!
     Осторожно  подхожу.
     Никому  тебя  другому,
     Омут  мой, не  покажу.
     Здесь  корявые  березы
     Покосились  над  водой,
     Ярко-синие  стрекозы
     У  кувшинки  золотой.
     Под  водою  мрак  и  тайна…
     А  какая  глубина!
     Может,  где-то  рядом  таймень?
     Может,  лещ  сидит  у  дна?
     Я  забрасываю  снасти,
     Как  всегда  дрожит  рука.
     И  теперь  я  весь  во  власти
     У  тебя,  моя  река.
     Не  проймут  меня  осадки,
     Громыхания  грозы.
     Я  наладил  все  насадки
     От  червя  до  стрекозы,
     Час,  другой  сижу  впустую:
     Ни  ерша,  ни  окунька!
     Но,  представьте,  не  бастую,
     Оседлал  уже  конька,
     Размечтался  на  припеке.
     Все  «приборы»  на  мази…
     Где  ж  вы,  черти – лежебоки:
     Голавли,  лещи,  язи?!

     Вижу  вдруг,  у  переката,
     У  ствола  осокоря
     Деревенские  ребята
     Бойко  ловят  пескаря.
     Наловчились  ребятишки:
     Прутик,  конский  волосок, -
     И  рябые  пескаришки
     Вылетают  на  песок!
     Плюнул  я  на  горе – снасти,
     Да  на  голавлиный  клад,
     И  со  всей  рыбацкой  страстью
     Побежал  на  перекат…
     Гей,  лещатники  - спортсмены
     И  потомки  щукарей,
     Предлагаю  вам  отменных
     Порыбачить  пескарей!
                Альберт  Силин
     Январь,  1958 г.

                П Р О З А
                МЫ    УЕЗЖАЕМ

     Я  сижу  на  полянке  возле  дома  и  перебираю  цветные  стеклышки.  Яркое  солнце,  отражаясь  от  гладкой  поверхности  стекла,  бросает  на  мое  лицо  разноцветные  блики.   Его  теплые  лучи  приятно  щекочут  шею   и  оголенные  руки.  Мне  весело.  Весело  потому,  что  красиво  сверкают  обломки  стекол,  весело  от  того,  что  день  такой  светлый  и  радостный  и  еще  почему-то,  что  я  не  в силах  себе  уяснить.  Восторженное  и  радостное  настроение  не  покидает  меня  с  самого  утра.  Кажется,  сам  воздух  наполнен  этой  восторженностью,  и  даже  воробьи  как  то  особенно  весело  прыгают  по  дороге.
     В  больших,  красивых  окнах  дома  иногда  появляются  лица  моих  сестренок.  Они  очень  серьезны.  Их  вид  говорит  о  том,  что  они  страшно  заняты  каким-то  очень  важным  делом.  Я  знаю,  что  они  помогают  бабушке  укладывать  в  чемоданы  вещи  и  сразу  вспоминаю,  что  мы  уезжаем.  Снова  радостное  чувство  захватывает  меня  и  я  с  нетерпеньем  поглядываю   на  угловой  дом  нашего  переулка,  откуда  должны  появиться  папа  и  мама,  с  утра  ушедшие  покупать  билеты  на  поезд  Мне  весело,  собственно  не  оттого,  что  я  хочу  покинуть  этот  дом,  этот    заметный  переулок,  бабушку  и  все  то,  к  чему  я  давно  привык  и  полюбил,  а  просто  потому,  что  не  успел  еще  подумать  об  этом,  полностью  захваченный  мыслями  о  предстоящем  путешествии.  В  моем  радужном  воображении   рисовался  громадный  паровоз,  какой  я  видел  как - то,  когда  я  ездил  с  мамой  на  вокзал,  который  помчит  нас  в  далекие  таинственные  страны,  про  которые  мне  так  часто  рассказывала  бабушка.
     Наша  семья  в  пять  человек: папа,  мама,  я,  и  две  моих  сестренки  Клава  и  Вера,  которые  старше  меня,  но  в  школу  еще  не  ходят.   Я  самый  маленький – мне  всего  лишь  четыре  года.
     Дом,  в  котором  мы  живем,  принадлежит  моей  бабушке,  матери  отца,  Анне  Ивановне  Палевой.  Это  самая  важная  персона  в  нашем  роду.  Будучи  небольшая  ростом  и  щупленькая  на  вид,  она  обладала  характером  твердым,  как  алмаз,  была  решительна  в  своих  действиях  и  держала  весь  дом,  как  говорится,  в  своих  руках.   Очень  подвижная  и  бойкая  она  до  самой  глубокой  старости  не  теряла  жизнерадостности  и  всегда  пребывала  в  движении  и  действии.   Полную  противоположность  ей  представлял  ее  муж  Павел  Пале  Палеев.  Грузный  и  высокий  он  представлял  собой  олицетворение  доброты  и  кротости  Я  не  могу  без  улыбки  вспоминать  как  в  воскресные  дни,  когда  бабушка  стряпала  всевозможные  вкусные  вещи,  она  заставляла  его  помогать  на  кухне,  а  он,  замешкавшись,  опаздывал  вынимать  из  печи  листы  с  пирогами,  отчего  последние  превращались  в  угли.  Бабушка  разражалась  целым  ворохом  проклятий,  ожесточенно  размахивая   громадным  кухонным  ножом.  Я  втайне  опасался  за  жизнь  дедушки   и  был  уверен,  что  рано  или  поздно  ему  придется  поплатиться  за  свое  невежество  в  поварском  искусстве.  Из  этого  совсем  не  следует,  что  моя  бабушка  злая,  ворчливая  старуха.  Как  вы  увидите  из  моего  дальнейшего  повествования - это  была  добрейшая  женщина,  умеющая  любить  и  ценить  человека.
     Размечтавшись,  я  совсем  не  заметил  приближающуюся  опасность.  Прямо  на  меня,  завернув  с  улицы  в  переулок,  мчался,  размахивая  деревянной  саблей,  соседский  рыжий  мальчишка.  Со  всего  маху  он  остановился  возле  меня,  занес  над  головой  саблю  и  закричал:
     -  А  ну,  сказывай,  кто  тебе  люб?!  Красные  или  белые?
     -  Красные,  -  пролепетал  я.
     -  То-то!  А  то,  зараз,  голову  срублю!
     Примирительно  сказал  рыжий  и,  сев  на  корточки  стал  рассматривать  мою  коллекцию  стеклышек.  Грязными  руками,  покрытыми  неимоверным  количеством  бородавок,  загрубевшими  от  постоянного  общения  с  грязью,  он  выхватывал  понравившиеся  ему  стекло,  и  совал   его  к  себе  в  карман.  При  этом  он  прищелкивал  языком   и  по  страшному  вращал  своими  выцветшими  глазами.  По  его  физиономии  было  разбросано  столько  веснушек,  что  у  меня  зарябило  в  глазах.  Не  знаю,  чем    закончился  бы  этот  грабеж  среди  бела  дня,  если  бы  на  дороге,  вдруг,  не  показались   мои  родители.  Рыжий,  завидя  их,  сорвался  с  места  и  с  гиканьем  умчался,  как  ветер.
     Я  поднялся  на  встречу   подходившим  папе  и  маме.  Папа  нес  в  руках  какой-то  сверток  и  загадочно  улыбался.
     -  Ну,  Павлик,  ты  сегодня  озорничал? -  спросил  он  меня  и  так  же  загадочно  переглянулся  с  мамой.
     -  Н-нет,  -  неуверенно  ответил  я,  вспоминая  как  сегодня  утром  пытался  накормить  нашу  кошку  окурком  от  папиросы.
     Мой  ответ  показался  подозрительным  и  они  решили  справиться  об  этом  у  бабушки.  Поднимаясь  по  ступенькам   крыльца,  я  печально  раздумывал  о  предстоявшем  разоблачении.  Но  бабушка  вопреки  моим  ожиданиям,  укоризненно  взглянув  на  меня,,  сказала,  что  я  был  умником.  С  какой  благодарностью  смотрел  я  в  этот  момент  на  бабушку!  А  в  глубине  души  решил  никогда  не  иметь  дела  с  кошками.
     Оказалось,  что  сверток   предназначался  для  меня   и  после  благополучного  исхода  допроса  мне  его  торжественно  вручили.  Это  была  замечательная  игрушка!  Два  крохотных  железнодорожных  составов -  один  товарный,  другой  пассажирский.  Сделанные  из  тонкого  железа,  они  представляли  отличную  копию  в  миииатюре,   и  я  позабыл  обо  всем  на  свете.  Теперь  вспоминая  подробности  нашего  отъезда  я  не  могу  ничего  припомнить,  кроме  маленьких  паровозиков,  крепко  запавших   в  мою  память.
     Ясно  встает  передо  мною  картина  прощания:  большой  вокзал,  много  народа,  много  шума  и  плачущая  бабушка.  Не  понимая  вначале  причины  ее  слез,  я  сам  разревелся,  когда  она,  поцеловав  меня,  собралась  уходить.  Сквозь  слезы  я  уговаривал  ее  остаться  и  ехать  с  нами.,  но  вдруг,  поняв,  что  этого  не  случиться,  сорвал  с  головы  шапочку  и  с  сердцем  бросил  ее  на  пол.
     Через  несколько  минут  колеса  застучали  и  я  забылся,  увлеченный  быстротой  передвижения.  Горечь  разлуки   в  некоторой  мере  смягчала  мысль  о  том,  что  рыжий  соседский  мальчишка  остался  там,  в  зеленом  переулке,  и  его  забрызганная  веснушками,  с  вытаращенными  глазами  лицо  никогда  не  появится  передо  мной.
    ( Это  воспоминание  Альберта   Силина  не  публиковалось.  Опубликован  был  только  рассказ  иного  содержания,  о  котором  я  сказал  Силину,  что  стихи  его  лучше,  чем  рассказ.)


     Ефим  Григорьевич  Ружанский  еще  в  1956  году  предложил  Силину  собрать  стихи  для  сатирического  сборника,  переговорив  предварительно  с  Союзом  писателей  и  с  Свердловским  книжным  издательством  об  издании   сборника  талантливого    автора.  Издательство  приняло  это  предложение  и  запланировало  выпустить  книжку  Силина   в  1958  году.
     Мне  запомнилось  обсуждение  рукописи   Силина  в  Свердловском  областном  отделении  Союза  писателей.  Оно  проходило  в  библиотеке  Дома  работников   искусств.  Мы  сидели  кружком.  С  одной  стороны  Альберт  Силин,  слева  от  него  Ефим  Ружанский,  справа  от  Альберта - я.  Напротив  сидели  Лев  Румянцев,  Михаил  Пилипенко,  Михаил  Найдич,  Юрий  Трифонов,  Белла  Дижур,  Николай  Куштум.  Председательствовал  Румянцев.
     -  Сегодня  мы  собрались  для  обсуждения  стихов  Альберта  Ивановича  Силина,  предложенных  для  отдельного  издания, - произнес  он.
     При  этих  словах  Михаил  Пилипенко  посмотрел  на  меня  с  располагающей  улыбкой,  убежденный,  что  я  и  есть  тот  способный  поэт,  стихи  которого  собрались  разбирать.  Меня  он  уже  знал,  так  как  мы  с  Заниным  часто  толкались  среди  писателей,  единственные  представители  литкружка  Уралмаша.  Но  я  перевел  свой  взгляд  на  Силина,  давая  понять,  что  не  я  виновник  сегодняшнего  заседания.
     Обсуждали  долго,  с  пристрастием.  Пилипенко  задал  вопрос  Альберт  по  поводу  его  лозунговых  концовок.  На  что  Силин  ответил  довольно  резко:
     -  Так  я  делаю  для  вас,  газетчиков.  Без  таких  концовок  вы  бы  меня  ни за что  не  напечатали!  Вы  все  ведь  любите  барабанную  дробь,  как  в  прозе,  так  и  в  стихах.
     Пилипенко  промолчал.  Он  всегда  отличался  необыкновенной  выдержкой  и  тактом.  В  те  годы  он  был  главным  редактором  молодежной  газеты  «На  смену!»  Поэтому-то  Силин  и  бросил  ему  упрек  как  газетчику.
     Сборник,  в  общем,  был  одобрен.
     В  начале  сентября  было  запланировано   собрание  Союза  писателей,  посвященное   утверждению  к  изданию  книжек  двух  начинающих  поэтов,  это  Юрия    Александровича   Трифонова  и  Альберта  Ивановича  Силина.   В  Союз  писателей  были  приглашены  оба  поэта.  Юрий  Трифонов  приехал,  а  Альберт  Силин  слег  в  больницу  с  сердечным  приступом.  Ефим  Ружанский  тоже  заболел.  Представителем  от  уралмашевского  литературного  кружка  пришлось  поехать  мне.  Когда  в  Союзе  писателей   все  собрались,  я  выступил  и  сказал  следующее:
     -  Товарищи,  Альберта  Силина  увезли  в  больницу  с  сердечным  приступом  и,  если  вы  ему  откажете  в  выпуске  его книжки,  он  может  умереть.
     Это  мое  заявление  приняли  все  присутствующие  положительно  и  утвердили  первым  издать  книжку  Альберта  Силина.
     (  Книжку   Юрия  Трифонова   «Завязь»  издали  в  1959  году ).
     От  очередного  сердечного  приступа   Альберт  поправился  и   вначале   декабря  получил  три  сигнальных  экземпляра  своей  книжки  «Колючее  перо».  Я  поздравил  его  и  пожал  ему  руку.
ПОСЛЕДНЯЯ   БЕСЕДА
     Как-то  Альберт  высказал  пожелание  побывать  на  воздухе.
     ( Из-за  болезни  он  долгое  время  не  мог  выйти  на  улицу,  а,  если  и  выходил,  то  с  трудом  переставлял  ноги ).  И  у  меня  появилась  мысль  повозить  друга  на  санках.  У  нас  в  дровянике  хранились  длинные  и  широкие  сани,  попавшие  к  нам  не  известно  от  кого  и  когда.  И  в  пятницу  9  января  1959  года  я  с  этими  санями  подошел  к  подъезду  его  дома  и  объявил  о  своем  намерении.  Альберт  обрадовался!  Домашние  его  хорошо  укутали  и,  выйдя  на  улицу,  усадили  в  сани.
     Воздух  свеж  и  вместе  с  тем  не  резок.  Температура  воздуха  минус  5  градусов. Для  января – это  редкость.  Сани  идут  хорошо.  Вначале  нас  сопровождала  Светлана,  а  потом  мы  одни  уже  без  ее  участия  отправились  вдоль  сада  по  улице  Кировградской.  Под  сенью  деревьев  полумрак.  Сквозь  густую  сеть  веток  лип,  светят  окна  домов  с  противоположной  стороны  улицы,  да  точки  далеких  миров  подмигивают  белыми  огоньками.
     Останавливаемся  под  толстым  развесистым  кленом.  Я  присаживаюсь  на  сани.  Минут  пять  молчим.  Мимо  иногда  проскакивают  машины,  из-за  стены  сосняка  долетают  гудки  паровозов  -  там  завод.
     Говорить,  естественно,  начинаем  о  событиях  настоящего  дня.  2  января  1959  года  была  запущена  космическая  ракета  в  сторону  Луны.  Высказываем  предположение,  что,  наверно,  это  не  первая  попытка  с  нашей  стороны,  но  мы  об  этом  ничего  не  знаем,  так  как  к  беспочвенным  рекламам  у  нас  в  стране  не  привыкли.  И  все  же  успех  грандиозен.
     Я  высказываю  свои  мысли,  которые  последнее  время  все  чаще  приходят  на  ум,  что  наша  страна  в  настоящее  время  сделала  большой  шаг  вперед  по  всем  отраслям   промышленности  и  это  вызывает  гордость  за  свою  Родину!  Но  Альберт  с  сарказмом  усмехается  и,  как  часто  бывает,  заявляет:
     -  Все  это  ерунда.  В  одном  успех,  в  другом  отставание  до  «средних  веков»,  отчего  всю  страну  без  конца  лихорадит.  Возьмем,  к  примеру,  такой  пустяк,  как  электропробки.  Перегорела  пробка  -  ставим  жука.  Почему?  Да  потому,  что  пробку  нигде  не  купишь.  А,  если  вдруг  попадется,  то  не  того  размера.  Как  это  назовешь?
     Молчим.
     Переходим  на  литературную  тему.  Я  высказываю  недавно  возникшую  у  меня  мысль,  что  для  него,  как  поэта,  наверно,  отрыв  от  коллектива  (он  на  пенсии )  затрудняет  работу  над  фельетонами.  Привожу  пример  последних  стихов  написанных  на  темы  более  сухие  и  менее  жизненные..
     Но  Альберт  разуверяет  меня,  заявив,  что  материала  у  него  хватит  хотя  бы  тех,  которыми  снабжают  его  больные,  находящиеся  на  излечении  в  больнице.  А  новые  фельетоны  не  появляются  потому,  что  в  настоящее  время  он  работает  над  поэмой.
     Потом  разговор  перекинулся  на  тему,  кто  как  умеет  наблюдать.  Я  заявил,  что  очень  плохо  запоминаю  людей,  так  как  невнимателен,  а  Альберт  сказал,  что  черты   лиц  людей   его  не  интересуют,  зато  с  первого  взгляда  он  может  определить  характер  любого  человека.  И  уверен,  что  почти  никогда  не  ошибается.
     Еще  о  чем-то  говорили,  но  в  памяти  больше  ничего  не  сохранилось.  Запомнились  только  новостройки  жилых  зданий  в  начале  Пышминского  тракта,  которые  я  показал  другу,  когда  мы  переехали  трамвайные  линии.  В  тот  год  обе  стороны  Пышминского  тракта  были  полупустынны  и  заняты  частными  домиками.  В  настоящее  время  этот  тракт  именуется,  как  проспект  Космонавтов  и  плотно  застроен  современными  зданиями  с  обеих  сторон.
     Еще  проехав  несколько  улиц,  мы  вернулись  к  его  дому.  Похоже,  Альберт  был  доволен  поездкой.
     И  довольно  странным  в  этой  нашей  поездке  была  скрытность  моего  друга  в  том,  что  мы   не  могли  не  побеседовать  с  ним  о  запуске  ракеты  в  сторону  Луны.  И  он  ни  словом,  ни  полусловом  не  сказал,  что  на  эту  тему  написал  стихотворение,  которое  было  опубликовано  6  января  1959  года  в  газете  «За  тяжелое  машиностроение»:
ЛУНЕ.
     Тебя  народы  знали,  как  богиню,
     И  храмы  строили  тебе  жрецы  за  это,
     Но  тайны  покрывало  гордо  скинув,
     Ты  стала  спутницей  влюбленных  и  поэтов.
     Лучей  несмелых   распуская  космы.
     Торчишь  ты  в  небе,  праздная,  давненько.
     И  мы  решили  для  полета  в  космос
     Тебя  использовать,  как  первую  ступеньку!
     А. Силин.
     После  той  нашей  с  ним  встречи,  когда  я  его  возил  на  санях,  он  заболел  и  лег  в  больницу.  Я  по  каким-то  причинам  не  навещал  его  в  больнице,  ожидая  возвращения  домой.  Но  не  дождался.  2  февраля  1959  года  Альберт  Силин  скончался  в  возрасте  32  лет.  Последние  слова  его  были:
     -  Неужели – это  конец?
     Когда  из  печати  вышли  все  15  тысяч  экземпляров  книжки  «Колючее  перо»,  Светлана  часть  книг  увезла  в  больницу  и  Альберт  первую  книжку  подписал  своему  лечащему  врачу,  а  вторую -  Светлане,  с  благодарностью  за  совместную  жизнь  и  постоянное  внимание  к  нему,  и  составил  список  кому  подарить  следующие  экземпляры  книги. Позднее   Светлана  подарила  мне  книжку  с  надписью:  «Миша,  вспоминай  иногда  Алика.  Света»

     В  газете  «Уральский  рабочий»  за  10  октября   1959 года  была  опубликована  статья  под  названием  «Единым  дыханием»,  посвященная  25-летию  Уралмашевского  литобъединения,  в  которой  были  перечислены  имена   прозаиков  и  поэтов  систематически  работающими  нал  своими  произведениями.  Заканчивалась  статья  так:  «Нельзя,  говоря  об  уралмашевских  литераторах,  не  вспомнить  о  безвременно  скончавшемся  поэте  А.  Силине,  чья  книжка  сатирических  стихов  «Колючее  перо»  была  издана  в  прошлом  году  Свердловским  книжным  издательством.  А. Силину  было  присуще  тонкое  проникновение  вглубь  человеческих  чувств,  умение  найти  точный  и  зримый  образ.  Его,  как  и  других  уралмашевских  литераторов,  отличала  горячая  любовь  к  родному  заводу,  стремление  воспринять  все  окружающее  сквозь  призму  тех  больших  трудовых  подвигов,  которые  совершает   славный  коллектив
     Вот  почему  для  литераторов  Уралмаша  характерны  строки  А. Силина:
     Я  видел,  как  тонут  лески
     В  зеленой  воде  Балтыма,
     Я  слышал  веселые  всплески
     И  запах  костерного  дыма.
     И  в  том,  как  шумит  осока,
     Как  высится  горный  кряж.
     Я  чувствовал  сердцем  глубоко:
     -  Со  мной  всегда  Уралмаш.
     В  прошлом  году  вышел  сборник  произведений  заводских  литераторов:  «Уралмашевские  голоса».  Сейчас  готовится  к  печати  второй  сборник».

     Продолжая  разбирать   архив  поэта,  я  нашел  вот  такое  письмо,  адресованное  Иркутскому  книжному  издательству.
Уважаемый  редактор  издательства!

    Я  пишу  и  публикую  сатирические  стихи  уже  6  лет.  Моя  первая  книжечка  сатиры  и  юмора  под  названием  «Колючее  перо»  выходит  из  печати  в  конце  этого  года   в  Свердловском  книжном  издательстве.  Объем  книжечки  -  1 п. л.  Она  иллюстрирована  свердловским  художником.
     Моя  основная  профессия:  инженер -  конструктор.  Я  работал  на  Уралмашзаводе  до  прошлого  года,  когда  болезнь  вынудила  меня  пойти  на  пенсию.  Теперь  я  инвалид  первой  группы  и…поэт.
     Продолжая  работать  в  своем  жанре,  я  накопил  достаточно  новых  произведений,  которые  вместе  с  некоторыми,  ранее  написанными  и  уже  опубликованными,  могли  бы  лечь  в  основу  второго  сборника.
     Свердловское  издательство  не  может  два  года  подряд  включать  в  план  сатиру  и  поэтому  я  решил  отправить  рукопись  Вам,  в  надежде,  что  Вы  заинтересуетесь  этим  жанром.
     В  рукописи  19  произведений  -  приблизительно  900   строк.  Я  прошу  Вас  ознакомиться  с  нею.
     В  дальнейшем  я  мог  бы  дослать  необходимое  количество  фельетонов  для  укомплектования  сборника.  Темы  и  наброски  новых  вещей  у  меня  имеются.
     Если  Вы  заинтересуетесь  моей  работой – высылайте  договор,  где  будут  оговорены  условия,  сроки  и  т.п.  В  этом  случае  я  налажу  с  Вашим  издательством  постоянную  связь  и  смогу  доработать  по  Вашим  замечаниям  уже  отосланные  произведения  и  написать  новые.
     Желательно  было  бы  включить  мой  сборник  в  план   1959  года.  Жду  Вашего  ответа.
     С  уважением  А.И.Силин
20  ноября   1958  г.

    Мое  примечание:  Сборник  назывался   «Сквознячок»  на  37 стр.  Я  написал  в  Иркутское  издательство  о  кончине  А.И.Силина  и   рукопись  была  возвращена мне, на  мой  адрес,  хотя  я  этого  не  просил,  надеясь,  что  Иркутское  издательство  заинтересуется  работой  моего  друга,  но,  видимо,  у  них,  как  и  у  нас  желающих  выйти  со  своими  книгами  к  читателям  авторов,  было  предостаточно..

      Когда  Альберту  Силину  в  1986  году  должно  было  бы  исполниться   60  лет,   газета  «За  тяжелое  машиностроение»  посвятила  его  памяти  целую  страницу  с  подборкой   стихов  поэта  и  воспоминаний  о  нем.  Вот  что  написал  бывший  ответственный  секретарь  газеты  Самуил  Маллер:
Верная  цель
    Ему  исполнилось  бы  сейчас  шестьдесят  лет,  и  был  бы  он  еще  не  очень  старым  человеком.  Но  он  ушел  из  жизни,  едва  отметив  свое  тридцатилетие.  Врожденная  сердечная  болезнь  рано  его  сгубила.   Ему  нужна  была  операция – та  самая,  которую  сегодня  кардиологи  не  считают  особо  серьезной  и  делают  в  обычном  порядке.  А  тогда,  тридцать  лет  назад,  ее  можно  было  сделать  только  в  Москве,  но  ни  он,  ни  редакция  газеты,  помогавшая  ему,  не  смогли  этого  добиться.
     Альберт  Иванович  Силин – Алик,  как  любовно  звали  его  друзья  и  сослуживцы, - работал  в  конструкторском  отделе  горнорудного  машиностроения.  Это  был  квалифицированный,  отлично  знавший  свое  дело  инженер,  и  это  был  прекрасный  души  человек – мягкий  и  уступчивый  по  характеру,  доброжелательный  к  людям,  умевший  располагать  к  себе  окружающих.  Можно  без  ошибки  сказать,  что  это  был  прежде  всего  порядочный  человек.
     Природная  мягкость  и  доброта  не  помешали  Альберту  Ивановичу  стать  сатирическим  поэтом.  Писал  он  на  протяжение  многих  лет,  были  у  него  и  лирические  стихи,  и  иные,  но  основным,  главным   в  его  творчестве  стала  сатира.  Газета  «За  тяжелое  машиностроение»  в  те  годы  часто  и  охотно  печатала  стихи  А.И.Силина.  Они  всегда  были  глубоко  продуманными,  имели  верную  и  живую  цель  и  без  промаха  били  по  этой  цели.  Альберт  Иванович  стал  одним  из  первых  и  самым  активных  участников  литературного  объединения  при  уралмашевской  газете.
     В  1958  году  Свердловское  книжное  издательство  запланировало  довольно  большим  тиражом,  в  15  тысяч  экземпляров,  первый  стихотворный  сборник  А.И.Силина -  «Колючее  перо»  И  книга  была  подготовлена,  вышла  в  свет,  но  Альберту  Ивановичу  не  довелось  испытать  великую  писательскую  радость – держать  в  руках  первое  свое  печатное  детище.  Уже  позже,  когда  был  получен  тираж  книги,  молодая  вдова  поэта  Светлана  вручила  книгу  немногим  его  друзьям  с  дарственной  надписью  от  его  имени  по  списку,  который  он  успел  составить.  Бережно  храню  и  я  такую  книжку  в  своей  домашней  библиотеке.
     Прошли  десятилетия,  но  многое  из  того,  о  чем  писал  Силин,  полностью  сохранило  свое  значение  до  сегодняшнего  дня.  В  этом  легко  убедиться,  читая  стихи,  опубликованные  в  сборнике  «Колючее  перо».

                Владимир  Филиппович   Балашов
                1927  -  2002

     С  Володей  Балашовым  я  познакомился  в  ноябре  1945  года  когда  впервые  пришел  в  Юндрамкружок  Д.К.им.Сталина   Уралмашзавода.  До  этого  его  голос  и  голоса  его  братьев  Виктора  и  Юрия  я  слышал  только  по  заводскому  радио,  когда  они  читали  стихи  советских  поэтов.
     С  Виктором  Балашовым  я  учился  в  школе,  а  с  Юрием  позднее  играл  в  пьесах.  Володя  Балашов  в  Юндрамкружке  бывал  набегом,  чтобы  встретиться  с  нашим  руководителем    Иваном  Дмитриевичем  Вахониным  и  с  коллективом  кружка.  Он  уже  учился  в   Свердловском  театральном  институте  и  им,  студентам,  запрещалось  продолжать  заниматься  в  драмколлективах.
     Все  три  брата  Балашовы  были  братьями  сводными:  отец  один,  матери  разные. Жили  они  в  селе  Ольховка,  отец  работал  пимокатом,  а  также   поставщиком  кагора  в  церкви.    Володя  мне  рассказывал:
     -  Однажды  отец  приехал  в  церковь  с  очередным  ребенком,  чтобы  его  окрестить.  Священник,  узнав,  что  ребенок  еще  от  одной    любовницы,  отказал.  Отец   начал  разворачивать  лошадь,  обронив  при  этом,  что  кагор   церковь  не  получит.  Священник  испугался,  что  не  получит  кагор  для  причастия,  и,  махнув  на  все  рукой,  ребенка  окрестил.
     В  1935  году  вся  их  семья  переселилась  на  Уралмаш.  Отец  поступил  работать  в  милицию,  а  сыновья  стали  учиться  в  школах.  Жили  они  в  двухэтажном  рубленом  доме  по  улице  Уральских  пролетариев  ( ныне   Авангардная  улица ).
     До  знакомства  с  Володей  Балашовым   я  дружил  с  Жорой  Юкляевским  впоследствии  нашим  общим  другом.  Поэтому  вначале  я  расскажу  о  Жоре  Юкляевском  то,  что  сохранилось  в  памяти.
     Мама  Георгия  Андреевича   Юкляевского   (Жоры)  Валентина  Афанасьевна  работала  с  моей  мамой  Сусанной  Ивановной  в  конструкторском  отделе  Уралмашзавода.   Моя  мама,  узнав  у  Валентины  Афанасьевне,  что  ее  сын  в  школе  отличник  по  всем  предметам,  а  я,  ее  сын,  посредственник,  попросила  познакомить  своих  сыновей.
     Помню,  когда  Валентина  Афанасьевна  привела  к  нам  Гошу,  то  он  поинтересовался:  в  каком  классе  я  учусь?  Почему-то  я  ответил,  что  в  первом.
     -  В  первом?  -  с  удивлением  и  разочарованием  произнес  мой  новый  знакомый.
     -  В  четвертом,  -  успокоил  я  его,  учившегося  в  шестом.
     -  В  библиотеке  ты   берешь  книги?
     -  Нет,  -  ответил  я.
     -  Хочешь  записаться?
    -  Хочу.
     На  следующий  день  мы  пошли  в  библиотеку.  Располагалась  она  по  улице  Ильича  в  доме  номер  шесть  на  первом  этаже  и  носила  имя  Надежды  Константиновны  Крупской.  Вошли,  поздоровались  и  встали  в  очередь.  Он,  чтобы  обменять  прочитанную  книжку,  я,  чтобы  записаться.  Помню,  взял  свою  первую  библиотечную  книгу  о  жизни  Серго  Орджоникидзе  и  посещал  эту  библиотеку  вплоть  до  Отечественной  войны.
     Потом  я  был  у  них  дома  и  Гоша  наизусть  рассказывал  своему  отчиму  урок  по  зоологии  о  размножении  млекопитающих.  Говорил  минут  пять  со  всеми  подробностями,  и  я  был  поражен  его  памяти  и  желанию  запоминать  такие  большие  тексты.  Это  был  для  меня  урок,  чтоб  учиться  так  же  хорошо,  как  Гоша.
     Как-то  он  пришел  к  нам  домой,  где  я  со  своим  другом  Ваней  играл  в  карты,,  в  подкидного.
     -  Хотите  я  вам   покажу  на  картах  отгадывание  названий?
     -  Хотим,  -  ответил  я.
     Гоша  сел  с  одной  стороны  сундука,  а  нам  указал  место  с  другой  стороны,  против  него.  Когда  мы  разместились,  наш  новый  друг  перетасовал  колоду  и  положил  на  крышку  сундука  карты  так,  чтобы  мы  видели  картинку  одной  из  карт.
     И  приступил  к  отгадыванию:  брал  с  крышки  сундука  всю  колоду  одной  рукой   и  уносил  за  спину.  Через  две  секунды  говорил  название  карты,  которую  с  помощью   пальцев  другой   руки,  угадал.  Всю  колоду  доставал  из-за  спины  и  ставил  перед  нами.  Карта  была  та,  которую  он  назвал.
     -  Как  это?!  -  в  один  голос  воскликнули  мы  с  Ваней.
     -  Ловкость  рук  и  никакого  машенства,  -  отвечал  с  улыбкой  Гоша.
     Визуально  я  Гошу  знал  давно.  В  школе  он  принимал  участие  в  пьесе  Бориса  Лавренева  «Разлом».  Играл  одного  из  матросов.  В  пьесе  была  занята  наша  учительница  русского  языка.  После  первого  акта  был  большой  перерыв,  так  как  сцену  превращали  в  палубу  военного  судна  и  устанавливали  пушки,  склеенные  из  толстых  листов  ватмана.  Поэтому  орудия  были  белого  цвета.  Когда  установка  декораций  была  закончена,  антракт  затянулся  из-за  актера,  не  пришедшего  на  спектакль.  Артисты  его  терпеливо  ждали  и  мы,  зрители,  не  расходились.  Нам  хотелось  посмотреть,  как  эти  бумажные  пушки  будут  стрелять.  Но  не  дождались  и  разошлись  по  домам.
     Однажды  у  нас  дома   Жора,  увидев  в  буфете  большой  красивый  фужер,  попросил  меня  подержать  его  в  руках.  Я  открыл  буфет  и  протянул   ему  сосуд.  Он  взял  фужер  в  руку,  подошел   к  водопроводному  крану,  нацедил   до  краев  воды  и  произнес:
     -  Прелестная  королева,  я  пью  за  Ваше  здоровье!
     И  прежде,  чем  осушить  бокал,  резко  откинул  руку…  раздался  звон  и  на  пол  посыпались  осколки  стекла:  взмахнув  рукой,  он  бокал  ударил  в  косяк  окна.
     Поздно  вечером  он  пришел  к  нам  и  извинился  перед  моей  мамой  за  разбитый  фужер.
     -  Теперь  извиняйся,  не  извиняйся,  бокал  уже  не  склеить,  -  грустно  подытожила  мама…

      Перехожу   к  записям  из  дневника,  касающимся   юндрамкружка  и  встреч  с  Владимиром  Балашовым.
     27  июля   1962  года,  пятница.  Умер  Иван  Дмитриевич  Вахонин.
     Иван  Дмитриевич  был  для  нас  хорошим,  добрым  наставником.  Всю  жизнь  он  отдал  искусству.  Театр  для  него  -  это  было  всё.  Он  жил  одиноким,  но  только  у  себя  дома.  В  детском  секторе  Дворца  Культуры  Уралмаша,  где  он  проработал  23  года,  он  никогда  не  был  одинок.  Мы,  его  воспитанники,  любили  Ивана  Дмитриевича.  Он,  увлекаясь  театром,  всегда  увлекал   нас.  Он  горел  новым  спектаклем  и  заставлял  гореть  нас.  Для  него  самой  большой  наградой  было  то,  что  его  воспитанники,  как  Владимир  Балашов,  Виктор  Цыкин  и  Олег  Фомин,  окончили  театральный  институт  и  стали  артистами.  Он  и  мне  прочил  хорошее  будущее,  посвятив  в  лень  восьмилетия  драматического  кружка  (24  августа   1947 г.)  такие  стихи:
     Здесь  не  раз  еще  услышим
     О  Петрове  мы,  о  Мише.
     Твой  успех  в   «Вильгельме  Телле»
     Нам  порукой  в  этом  деле.
     Но  я,  любя  сцену,  не  пошел  дальше  из-за  повышенной  нервозности.  Перед  каждым  спектаклем  я  терял  сон  и  аппетит.  Больше  всего  я  боялся  забыть  свою  роль  и,  что  смешно  -  не  было  ни  одного  случая,  чтобы  я  забыл  слова  своей  роли,  сыграв  по  многу  раз  в  восьми  спектаклях.  Кроме  спектаклей  я  часто  выступал  в  концертах  с  чтением  стихов  современных  поэтов  и  поэтов  прошедшего  века.
     Смерть  Ивана  Дмитриевича  у  всех  бывших  кружковцев  вызвала  большую  боль.  Мы  как  бы  простились  с  нашей  юностью.
     В  день  похорон  31  июля  пришли  проститься   с  покойным  кроме  меня,  Александр  Волков,  Евгений  Лобов,  Альберт  Гревцов,  Анатолий  Горбунов,  Леонид  Ворончихин.
     Борис  Баранов  у  могилы  произнес  прощальные  слова  и  выполнил  волю  умершего – положил  на  грудь  ему  томик  Ленина   ( из  собрания  сочинений – том  седьмой ).
  .
      

     Приближалось   25-летие  юндрамкружку  и,  чтобы  достойно  его  отметить,  Владимир  Балашов  сочинил  интермедию  и   в  воскресенье   первого  ноября  1964  года  мы  ее  сыграли.
     Ради  такого  случая  дирекция  Дворца  Культуры  предоставила  нам  большой  зал.  Из  старых  кружковцев  пришли  В.Цыкин,  В.Балашов,  М.Петров,  И.Фетисов,  А.Волков,  Б.Баранов
     При  большем  стечение  публики  выступил  нынешний  руководитель  драмколлектива  с  небольшой  речью.  Затем  юбиляров  поздравили  различные  организации  города  и,  наконец,  Борис  Баранов  вынес  на  сцену  декорацию:  штурвал  корабля (  из  повести  Аркадия  Гайдара   «Тимур  и  его  команда»).  На  сцену  выбегает  девушка,  по  пьесе  Женя,  и  начинает  крутить  штурвал,  воображая  себя  капитаном  корабля.  Раздается  дребезжание  склянок.
    Мы,  старшее  поколение,  стоим  в  фойе  у  средней  двери  в  зрительный  зал,  на  наших  шеях  красные  галстуки.  Виктор  Цыкин  входит  в  зал  к  последним  рядам  и  громко  кричит  реплики  из  пьесы:
     -  Кто  там  поднимает  бестолковые  сигналы!?
     Потом  мы,  по  сигналу  Владимира  Балашова  врываемся  в  зал  и  с  криками  бежим  по  среднему  проходу  на  сцену  и  с  кулаками  набрасываемся  на  испуганную  девочку.  Сквозь  наши  ряды  протискивается  Цыкин  и  говорит:
     -  Не  бойся,  Женя,  мы  тебя  не  тронем.
     -  Где  Тимур?  -  спрашивает  кто-то.
     -  Тимура  нет  среди  нас.  Исполнявший  роль  Тимура  Гоша  Юкляевский,  погиб  в  Отечественную  войну,  сражаясь  за  нашу  Родину.  Вместе  с  Георгием  Юкляевским   погиб  еще  один  наш  товарищ   Иван   Порсев.  Почтим  их  память.  Прошу  встать.
     Все,  сидящие  в  зале,  встают.  Минутное  молчание.
     -  Прошу  сесть.
     И  дальше  Цыкин   по  порядку  обращается  к  нам,  спрашивая,  кем  мы  были  раньше  (по  пьесе)  и  кто  сейчас?
     -  Вы  кто?  -  обращается  он  ко  мне.
     -  Я,  бывший  Гараев.  Ныне  технолог  Уралмашзавода.
     -  Позвольте…-  возражает  Цыкин,  -  я  Гараев.
     -  Да  нет,  что  вы!  Я  Гараев!
     Нас  обступают.  С  моей  стороны – мои  защитники,  со  стороны  Цыкина  -  его.
     Подходит  Балашов,  и  разнимая  нас,  спрашивает:
     -  Вы  в  каком  году  играли  Горяева?
     -  В  1945   году,  -  отвечаю  я.
     -  А  вы?  -  обращается  он  к  Цыкину.
     -  В  1941  году.
     Спор  разрешен.
     В  фойе  слышится   какое-то  движение:  в  зал  входит  молодежь  со  знаменем.  Это  молодое   поколение  -  нынешние  члены  драматического  кружка.
     Мы  приветствуем  их,  как  ветераны  и  обнимаем  молодых,  когда  они  поднимаются  на  сцену.  Занавес.

     С  1965  года   Владимир  Балашов  стал  членом  Союза  писателей  СССР.

     В  1945  году  закончилась  Великая   Отечественная  война.  Страшная  война!  Погибло  очень  много  наших  солдат  и   офицеров,  но  вспоминали  их  только  родные  и  близкие.  И  вот  нашелся  неравнодушный  человек  Сергей  Смирнов,  написавший  книгу  «Брестская  крепость» 
И  бросил  клич:  «Вечно  будем  помнить  погибших  и  отдавать  им  дань памяти  гласно!».  Советское  правительство  подхватило  этот  призыв  и  издало  приказ  повсеместно  отметить  20-летие  Победы!
     8  мая  1969  года  упало  покрывало  с  мемориала – памятника  Уралмашевцам,  погибшим  в  годы  Великой  Отечественной  войны  на  полях  сражения.
     В  1970  году  Владимир  Балашов  награжден   Почетной  грамотой   Президиума  Верховного  Совета  РСФСР.
     В  1980  году   Владимир  Балашов   задался  целью  найти,  где  и  как  погиб   Георгий  Юкляевский.  Из  похоронки,  пришедшей  к  родным,,  упоминалась  Белоруссия.  Значит,  надо  писать  туда.  Послал  письмо  в  военкомат  Минска,  но  очень  долго  ждал  ответ..
     Осенью   1982  года  умерла  Валентина  Афанасьевна,  мама  Жоры  Юкляевского.  Об  этом  мне  сообщил  по  телефону  Володя  Балашов  и  добавил,  что  принять  участие  в  похоронах  он  не  сможет,  так  как  уезжает  в  Баку  на  запланированную  встречу  с  поэтами  Азербайджана  и  билет  на  поездку  у  него  в  кармане,  попросил  мне  принять  участие  в  похоронах.
     Я  не  мог  отказать,  так  как  память  о  Георгии  Юкляевском  для  меня  была  дорога.
     Когда  Володя  получил  мое  согласие,  сказал,  что  познакомит  с  шофером  грузовой  машины,  чтобы  перевозить  тело  из  морга  на  кладбище.
     На  следующий  день  мы  с  Володей  побывали   у  его  знакомого  шофера,  обговорили  все  тонкости  предстоящего  скорбного  пути:  день,  время.  Вечером  Володя  уехал  в  Баку.
     Похороны  прошли  нормально.  Кроме  шофера,  с  которым  меня  познакомил  Володя,  мне  помогали  подруги  Валентины  Афанасьевны,  которым  она  оставила  достаточную  сумму  на  такой  случай.
     Похоронили  Валентину  Афанасьевну  Юкляевскую  на  Восточном  кладбище,  в  просторечье  «Бархотка».
     Когда  Володя  Балашов  вернулся  из  Баку,  на  оставшиеся  от  похорон  и  поминок  деньги,  заказал  мраморную  плиту  с  именем  и  датами  жизни  покойной.  Эту  плиту  установили  на  металлической  пирамидке  могилы  рабочие  кладбища.
     В  благодарность  за  помощь,  Володя  подарил  мне  одну  из  его  книг   «После  лицея»  с  дарственной  надписью:   «Дорогому  Мише  на  память  об  Уралмашевском   коллективе  юндрамы,  с  благодарностью  за  душевную  отзывчивость.  В.Балашов, 15.01.83

     Из  дневника;   25  декабря  1986  года,  четверг.
     В  литобъединении  Уралмашзавода  состоялась  встреча  со  Свердловским  драматургом  В.Ф.Балашовым.  Владимир  Филиппович,  бывший  Уралмашевец,  рассказывал  о  своем  творчестве,  постоянно  связывая  свое  повествование  с  годами,  прожитыми  на  Уралмаше.
     Рассказывал  увлеченно,  и  слушатели  были  покорены  его  выступлением.  ( Мне  подумалось,  что  это  не  была  импровизация.  Видимо,  все  выступление  было  подготовлено  заранее  и  не  раз   прорепетировано.  К  слову  сказать,  и  в  обычной  беседе  при  встрече  с  ним  наедине,  всегда  казалось,  что  его  речь  хотя  и  бывает  импровизированной,  но  всегда  глубоко  обдуманной.  Он  никогда  не  отвечает  на  вопрос  дежурными  фразами.  Когда  о  чем-то  спросишь  его,  он  сразу  не  ответит,  а  только  после  некоторого,  пусть  трех  или  пяти  секунд  раздумывания ).
     Владимиру  Филипповичу  были  заданы  вопросы:
     -  Сколько  написано  пьес?
     -  Двадцать  пять.
     -  Сколько  увидели  свет?
     -  Третья  часть.
     -  Нападали  на  вас  за  вольную  трактовку  жизни  видных  людей?
     -  Не  без  этого.
     -  Как  мог  вольно  подходить  к  материалу?
     -  Брал  те  куски  жизни  героев,  которые  мало  освещены  в  литературе  или  совсем  неясны.  Например,  3  года  жизни  Паганини  были  никому  неизвестны.  Этот  кусок  воссоздал  в  своем  воображении.
      После  выступления   Балашова  Юрий  Кирченов  попросил  Владимира  Филипповича  написать ему  в  тетрадь  четверостишье  и  оставить  автограф.  Вопросы  задавали  Аркадий  Бусыгин,  Валентина  Сажина,  Любовь  Матвеева,  Анна  Бояринкова.  Присутствовало  12  человек.
     Когда  я  провожал  Володю  Балашова,  он  сказал,  что  в  октябре  1985  года  умер  Виктор  Цыкин,  а  в  феврале  1986  года  не  стало  Юры  Балашова,  брата  Володи.  С  Юрой  я  играл  в  пьесе  И.Зеленой  «Опасное  знакомство». Поэтому  я  произнес:
     -  Жалко  Юру.
     -  Не  то  слово,  -  ответил  Володя.

     Наконец   Владимиру  Филипповичу  Балашову   в  августе  1988  года  пришло  письмо   из  г.  Черикова   Могилевской  области   от  райвоенкомата.
     Уважаемый  Владимир  Филиппович!
     В  ответ  на  ваше  письмо  сообщаю,  что  наши  усилия  увенчались  успехом.
     В  результате  поисков  нашли  мы  эту  деревню,  сообщаю  ее  адрес:  Могилевская  область,  Чаусский  район,.  Дужевский  сельсовет,  деревня  Полоево.
     Мы  связались  с  председателем  сельсовета  тов.  Сиваковым  Владимиром  Петровичем,  очень  милым  и  хорошим  человеком,  он  нам  оказал  помощь,  и  мы  вместе  посетили  кладбище  в  3    км  западнее   д.  Заречье.  Про  это  кладбище  он  также  узнал  очень  поздно,  в  мае  1988  года.  Перезахоронение  не  производилось,  стоит  оно  в  лесу,  на  бугре,  в  первозданном  виде.  В  документах  сельского  Совета   указана  фамилия  Юкляевского   Георгия  Андреевича,  дата  смерти  17.10.1943 г.  и  место  захоронения  д. Полоево.  В  книгах  фамилия  немного  искажена ( Юкцевский),  но  дата   и  место  совпадают.
     Из  разговоров  с  жителями  д.  Заречье,  а  именно  Кожуренко  Александром  Григорьевичем,  выясняется,  что   это  кладбище  знает  и  дирекция  д.  Березовка   Славгородского  района.  Но,  к  сожалению,  в  эти  дни  никого  я  не  смог  застать, так  как  все  находятся  на  каникулах.  Этим  вопросом  займусь  чуть  позднее.
     Вот  пока  все  сведения,  которые  мы  смогли  собрать  и  отыскать.  Извините  за  долгий  ответ.
     С  уважением  к  Вам  майор  П.Буров.
    Получив  такое  обстоятельное  письмо,  Володя  Балашов  с  большим  уважением  поблагодарил  майора  П.Бурова  в  ответном  письме.
     Я  попросил  Володю  Балашова   рассказать  о  Гоше  в  первые  дни  войны.  Вот,  что  он  мне  рассказал:
     -  С  началом  войны  он  пошел  работать  на  завод  токарем.  Но  юндрамколлектив  не  бросил.  Помню,  он  приходил  на  репетиции  усталый,  хорошо  помню  его  умные  светлые  глаза…А  на  чем  он  только  не  играл:  на  баяне,  домре…И  пел.  Любил  тихо  петь.  Он  мечтал  стать  актером…
     Но  война  разрушила   все  мечты  юноши.  И  он  пошел  воевать.  Сражался  храбро,  смело.  Был  в  боях  под  Орлом,  затем  в  Белоруссии.  У  деревни   Курешиничи  тяжело  ранен.  Умер  от  ран  в  госпитале  17  октября  1943  года.
     Имя   Юкляевского  Георгия  Андреевича,  воина- героя,   высечено   на  граните   уралмашевского  монумента  Славы.

     В  пятницу   10  февраля   1989  года  я  планировал  в  17  часов  пойти  на  секцию  публицистики  при  Союзе  писателей.
     Днем,  без  меня  звонил  Володя  Балашов  и  передал  мне  через  мою  жену  Маш  приглашение  прийти  в  дом  актера,  где  он  будет  читать  свою  новую  драму  в  стихах  «Панихида».  Приглашал  и  её,  чтоб  приходили  мы  вместе.  Назвал  адрес  ул.  8  марта, д.8  и  пояснил:  желтый  особняк  на  углу  ул.  Ленина  и  8  марта.
     -  Ну,  что  ж,  -  сказал  я  Маше,  -  я  наверно  успею  туда  и  сюда.
     Однако,  не  успел.  Из  ДРИ (дом  работников  искусств)  я  вышел  в  19 час. 15 мин.  и   решил  пройти  по  ул.Ленина  пешком.
     К  дому  актера  пришел  в  19  час. 30 мин.  В  высоких  угловых  окнах,  скрытых  белыми  шторами,  горел  свет.  «Читка,  наверно,  проходила  там»  -  подумал  я.  Так  и  оказалось
     Я  поднялся  по  ступеням  парадного  входа,  прошел  по  внутренней  лестнице  и  оказался  на  площадке   с  раздевалкой,  где  висели  зимние  пальто.  Поздоровался  с  гардеробщицей.  Она  предложила  раздеться  и  самому  повесить  пальто.
     -  Я  не  очень  опоздал?
     -  Ничего.  Раздевайтесь  и  проходите.
     Я  повесил  пальто,  причесался  у  высокого  настенного  зеркала  и  прошел  в  соседний  просторный  зал,  куда  только  что  пробежал  тоже  опоздавший,  молодой  человек.  Я  направился  к  двери,  из-под  которой  просвечивала  полоска  света.  Открылась  дверь  и  вышла  молодая  женщина.  Увидев  меня,  она  жестом  пригласила  войти  и,  когда  я  приблизился  к  ней,  указала  рукой,  чтобы  я  прошел  к  дальнему  свободному  креслу  у  окна,  возле  стола  чтеца.
     На  моем  пути  вдоль  стены  на  диванах  сидели  люди.  Осторожно,  чтобы  не  наступить  им  на  ноги,  я  прошел  в  указанном  направлении.
     Володя  приподнял  голову.  Я,  подходя,  молча  кивнул  ему,  и  сел  в  кресло.  Чтение  продолжалось.
     На  столике,  слева  от  чтеца  стоял  канделябр  с  искусственными  свечами,  вместо  пламени,  продолговатые  лампочки.  Такие  же  канделябры  висели  на  высоких  стенах.  Из  противоположной  стены  выступали  серыми  камнями  контуры  высокого  камина.
     Вдоль  длинного  стола,  примкнувшего  торцом  к  столику  чтеца,  сидели  слушатели.  А  у  стен  в  креслах  устроились  три  пожилые  женщины.
     Читал  Володя  хорошо,  четко,  в  меру  с  интонацией  без  жестикуляции.  Ноги  же  в  теплых  ботинках  на  микропоре,  беспрестанно  двигались  со  скрипом  по  глянцевому  паркету.  Видимо,  бывший  актер,  не  мог  усидеть  и  готов  был  по  ходу  действия  пьесы  двигаться  по  сцене.
     Вслушавшись  в  его  слова,  я  понял,  что  речь  шла  о  гибели  А.Пушкина,  весть,  дошедшая  до  Урала,  заставившая  волноваться  сердца  жителей   этого  далекого  от  Петербурга  уголка.
     После  часового  чтения  Володя  объявил:
     -  Конец  второй  части.  Перерыв.
     Все  поднялись.  Я  вышел  из  комнаты  и  пошел  по  всему  зданию,  знакомясь  с  расположением  и  обстановкой.  По  внутренней  лестнице  поднялся  на  второй  этаж  и  сразу  попал  в  большой  зал – зал  прогулок,  танцев,  ожидания  встреч..  Слева,  за  стеной  зрительный  зал  с  сидениями  и  небольшой  сценой.
     Ходил  я,  видимо,  долго,  так  как,  спустившись  вниз  и,  направляясь  в  комнату  с  камином,  увидал   в  первой  огромной  комнате  Володю.
    - Мишенька,  что  же  ты?  Мы  уже  начинаем.
     Прошли  вместе  с  ним  в  комнату  и  чтение  продолжилось.
     Сюжет,  который  В.Ф.Балашов  положил  в  основу  драмы,  был  взят  из  давнишнего  исторического  поверья,  будто  бы  в  Шадринске  была  отслужена  панихида  по  умершему  А.С.Пушкину.
     Я  об  этом  читал  в  какой-то  газете  статью,  написанную   В.Балашовым,  и  вот  эту  легенду  он  использовал  для  своего  нового  драматического  повествования.  Вся  вещь  оставляет  хорошее  впечатление.  Хороши  стихи.  Правда,  последняя  четвертая  часть  несколько  скомкана,  что-то  в  ней  не  прописано.  Об  этом  после  чтения  я  сказал  Володе,  но  он  промолчал.  То  ли  согласился  со  мной,  то  ли  нет.  Я  не  понял.
     -  Я  думаю,  всем   сейчас  раздать  бумагу  и  каждый  напишет  свое  мнение,   -  произнес  Владимир  Филиппович.
     Все  молчали.  Тогда  Владимир  Филиппович  предложил  другое:
     -  Ладно.  Давайте  выпьем  шампанского.  Я  хочу,  чтобы  каждый,  хотя  бы  по  глотку,  выпил  и  помянул  Александра  Сергеевича  Пушкина.
     С  подоконника  сняли  большую  черную  сумку,  из  которой  виднелись  две  бутылки  шампанского.  Поставили  на  стол  шесть  фужеров.  Мало.  Из  других  комнат  принесли  еще  несколько  стаканов  тонкого  стекла.
     -  Мужчины,  открывайте!  -  сказал  кто-то.
     -  Давайте,  я  открою,  -  отозвалась  одна  из  женщин.  ( позднее  я  узнал,  что  она  училась  с  Володей  в  институте) – я  умею.
     Однако,  ни  ей,  ни  другим  открыть  бутылки  не  удалось.  Ни  под  действием  газа,  ни  под  физическими  усилиями,  пробки  не  двигались.
     Наконец  предложили  верхушки  пробок  срезать  ножом.  Так  и  сделали  и  через  тонкие  отверстия  в  пробках,  разлили  шампанское  по  стаканам  и  фужерам.  На  закуску  были  апельсины,  порезанные  на  четыре  части,  и  конфеты,  разложенные  на  салфетке.
     -  Поднимайте,  поднимайте  каждый,  -  потребовал  Володя.
     Все  взяли  по  стакану  или  фужеру,  кроме  бывшей  Володиной  соученицей,  взявшей  только  дольку  апельсина.
     Володя  хотел  сказать  несколько  слов  в  память  Пушкина,  но  его  перебила  одна  из  женщин  и  преподнесла  со  словами  благодарности  пластинку  с  записями  стихов  советских  поэтов,  посвященных  Пушкину.
     Володя  поблагодарил  ее  и  стал  говорить  о  хранителе  Пушкинского  Михайловского,  о  его  бескорыстном  подвиге,  и  о  том,  как  в  этом  Михайловском  все  пронизано  присутствием  Пушкина.
     Когда  трапеза  закончилась  и  одна  из  женщин,  укладывая  фужеры,  раздавила  один  из  них  и  порезала  палец.  Бывший  здесь  режиссер  киностудии,  сказал:
     -  Судя  по  старинному   поверью,  вас  ожидает  родство  с  виновником  сегодняшнего  вечера.
     -  Чего  ожидать  то,  если  я  уже  его  жена  много  лет.
     -  Вы  действительно  его  супруга?  -  спросил  я.
     -  Да.
     -  А  мы  с  Володей  знакомы  с  детства,  еще  с  юндрамколлектива.
     -  Выходит,  вы  знали  Гошу  Юкляевского.
     -  Конечно.  Он  был  моим  товарищем.
     -  Володя  ездил  в  Белоруссию  и  нашел  там  могилу  Гоши.
     -  Да?!  -  искренне  удивился  я.
     Поговорить  с  Володей   после  этого  не  удалось,  так  как  он  с  озабоченным  лицом  бегал  по  комнатам,  а  пожилые  женщины  с  женой  Володи  ожидали  автобуса.  Я  попрощался  и  ушел.  Часы  над  Горсоветом  показывали  22  часа 30 минут.

      6  августа   1992  года.  Сегодня  по  звонку  Володи  Балашова  мы,  старые  лрамкружковцы,  собрались  на  Северном  кладбище   у  могилы  И.Д.Вахонина  отметить  30-летие  со  дня  его  кончины.  Пришли  15  человек.  Были  первые,  довоенных  лет  кружковцы  и  последние,  а  из  нашего  времени  только  я  один.
     Все  пришли  с  букетами  цветов  и  только  я  был  без  букета,  так  как  не  был  уверен,  что  кто-нибудь  придет  на  приглашение  Балашова.  Поэтому  Владимир  Филиппович,  заметив,  что  я  без  букета,  отдал  мне  свои   цветы,  которые  я  потом  положил  на  могилу  Ивана  Дмитриевича.
     Володя  сказал,  что  он  сходил  в  управление  кладбищ,  ему  назвали  номер  могилы  и  по  этому  номеру  мы  довольно  быстро  нашли  захоронение.  Могилка  немного  просела,  а  пирамидка  выгорела  от  солнца  и  требовало  новой  окраски.
     Володя  Балашов  попросил  собравшихся  произнести  некоторые  реплики  из  пьес,  в  которых   те  когда-то  были  заняты.  Они  выполнили  просьбу  Балашова.  Когда  дошла  очередь  до  меня,  я  прочитал  начальные  строчки  стихотворения  Лермонтова   «На  смерть  поэта»
     Погиб  поэт! – невольник  чести –
     Пал,  оклеветанный  молвой,
     С  свинцом  в  груди  и  жаждой  мести,
     Поникнув  гордой  головой!..
     Присутствующие  с  удивлением  уставились  на  меня.  Выручил  Владимир  Филиппович,  пояснив,  что  Миша  зачитал  начальные  строчки  стихотворения  Лермонтова  из  пьесы  «Невольник  чести»,  которую  играли  на  сцене  в  конце  сороковых  годов.

     Запомнилась  одна  бытовая  деталь  в  поведении  Володи  Балашова.  Произошло  это  в  новом  Дворце  Культуры  Уралмаша.  Я  вышел  из  комнаты,  где  мы,  члены  литературного  объединения,  занимались  и  на  площадке  встретил  Володю,  который  находился  там  по  своим  театральным  делам  и  попросил  у  меня  денег  на  бутылку  кефира.  Я  достал  кошелек  и  вынув  деньки,  отсчитал  нужную  сумму  и  протянул  ему.
     -  Пойдем  со  мной,  -  предложил  он.
     -  Пошли  рядом,  беседуя  на  театрально – литературные  темы.
     Спустились  на  первый  этаж  здания.  Володя  в  буфете  купил  поллитровую  бутылку  кефира.  При  мне  выпил  содержимое,  сдал  пустую  бутылку  с  подтеками  кефира  буфетчице,  получил  монеты  и  отдал  мне.
     Меня  поразило  его  поведение  в  этом  деле.  Когда  у  меня  кто-либо  из  друзей  просил  не  очень  крупную  сумму  денег,  я  всегда  отдавал  и  никогда  не  просил  возвращения  этой  суммы.  И  в  этот  раз  не  попросил  бы  у  Володи.  Но  он  поступил  так,  совершенно  необычно   для  меня.  Возможно,  поэтому-то  и  запомнился  этот  случай.

     Начиная  с  1957  года   Владимир  Филиппович  Балашов  написал  12  пьес.  Среди  них:  «Когда  в  садах  лицея»,  «После  лицея»,  «Легенды  о  Паганини»,  «Бабы»,  «Ленинградка»,  «Бронзовые  часы»,  «Преображенцы»  и  другие.
     Пьеса  «Когда  в  садах  лицея»  была  поставлена  в  Свердловском  театре  юного  зрителя  и  Владимир  Балашов  сам  сыграл  роль  Пушкина.
    Отдельными  изданиями  вышли  книги:  «После  лицея»  в  1977 г.  «Пьесы»  в  1985  г.,  «Баллады  о  музыкантах»,  в  1990 г.
     Владимир  Балашов  был  не  только  автор  исторических  пьес,  но  в  первую  очередь – поэт.  К  примеру,  замечательное  повествование  в  стихах   «Венок  сонетов – Пушкину»,  опубликованное  в  июне  1997  года  в  «Областной  газете»  говорит  о  многом.  Немало  стихов  посвящено  Уралмашу,  где  Владимир  Балашов  провел  детство  и  юность.  Привожу  его  небольшое  стихотворение,  как  отголосок  войны:
                ХЛЕБ
                Т.С.Мальцеву
     Я  виноват  перед  засохшим  хлебом,
     Когда  его  на  улицу  выносят,
     Он  будто  бы  меня  о  чем-то  просит.
     И  заклинает  и  землей,  и  небом.
     Его  ж  уносят  догнивать  на  воле:
     Не  пригодились  черствые  излишки.
     И  вот  я  вижу  и  кричу  от  боли:
     Пинают  корки  бойкие  мальчишки.
     И  вспоминаю  снежные  метели
     И  пайку  скромную  военных  лет,
     Когда  мы  хлеб,  как  бы  причастье,  ели.
     И  знали,  что  такое  хлеба  нет!
     И  вот  он  стал   лишь  для  игры  пригодным…
     Я,  сытый,  чувствую   себя  голодным.

     Стихотворение   «Хлеб»  опубликовано  в  газете  «Уральский  рабочий»  №  166  19  июля   1987  года.  (  Мы  с  Владимиром  Балашовым  одногодки,  родились  в  1927  году.  Он  был  старше  меня  на  один  месяц).
     Кроме  всего  прочего,  Владимир  Балашов  был  хорошим  прозаиком,  к  примеру,  вот  его  воспоминание:

МОЕ   НАЧАЛО

     В  1940  году  я  пришел  в  детский  сектор   ДК  Уралмашзавода.  Маленькая  сцена  его  стала  моей  первой  сценой,  первыми  моими  театральными  подмостками.  А  открыл  меня  для  самодеятельности  Ефим  Зильберман,  пригласив  еще  в  школе  участвовать  в  спектакле  по  пьесе  Харькова  «Пионерская  застава».  Этому  человеку  я  обязан  многим,  если  не  всем.  Репетиции  он   иногда  проводил   в  лесу.   Проходили  они  всегда  необычно  и  увлекательно.
     А  драмколлективом  детсектора  руководил  И.Д.Вахонин – истинный  подвижник  самодеятельного  искусства.  Началась  война.   Мы – участники  «Живой  театральной  газеты»  выступали  перед  уставшими  рабочими  завода,  перед  ранеными  в  госпиталях.  В  летние  дни  1941  года  мы  на  большой  сцене  Д.К.  играли  сцены  тираноборческой  трагедии  Шиллера  «Вильгельм  Телль».  Шиллер  воевал  с  фашистами  на  нашей  стороне!
     Сборы  от  спектаклей  «Пионерская  застава»  и  особенно  «Тимур  и  его  команда  шли  в  фонд  обороны.  Роль  Тимура  в  гайдаровском  спектакле   играл  Гоша  Юкляевский.  Он  так  и  не  стал  артистом,  хоть  и  мечтал  об  этом.  Милый  Гоша!  Он  погиб  девятнадцатилетним  на  фронте  в  Белоруссии  защищая  нас,  нашу  удивительную  человеческую  общину,  имя  которой  Уралмаш.  Он  справедливо  увековечен  в  заводском  мемориале.
     Нас,  наше   отрочество,  наше  искусство  защищала  вся  Родина.  Она  избавляла  нас  от  смертельного  страха.  Позволяла  мечтать  и  в  войну  о  будущем.  В  победе  есть  и  наш  маленький  вклад.
     Мы – явь  вселенной,  явь  Руси,
     Кровь  уралмашевского  стяга,
     Что  прижимал  скелет  рейхстага
     До  самой  матушки – земли.
В.Балашов
Член  Союза  писателей.
      Воспоминание   Владимира  Балашова  опубликовано  в  газете  «За  тяжелое  машиностроение»  19  октября  1989  года.

     В  журнале  «Литературный  квартал»  № 8 (Лето  2007).  На  стр. 24 – 29  помещен  еще  один  прозаический  материал  Владимира  Балашова  посвященный  Пушкину.  Он  в  этом  журнале  писал:   «Мои  заметы  не  научное  исследование,  скорее,  душевные  заключения, но  суть  их,  как  мне  кажется,  объективна…»

   К  глубокому  сожалению   я  своего  друга  Володю  Балашова  не  провожал  в  последний  путь,  так  как  о  его  кончине  узнал  из  «Областной  газеты»  только  26  февраля  2002 года  во  вторник.  Скончался  Володя  22  февраля.
     Узнал  из  газеты,  что
     19  октября  2002  года,  в  день  открытия   1811  года  царско-сельского  лицея  на  доме  по  улице  Бажова,  дом  99  открыта  мемориальная  доска:  «В  этом  доме  жил  и  работал  Владимир  Балашов – поэт,  драматург,  актер,  бывший  Пушкиным  на  сцене.»
     Во  вторник  29  октября  2002  года  я  подошел  к  дому  №  99  на  улице  Бажова,  где  жил  Володя  Балашов.  На  торце  этого  пятиэтажного  дома  прикреплена  толстая  мраморная  плита  с  надписью:  «В  этом  доме  с  1970  по  2002  год  жил  и  работал  известный  актер,  драматург,  поэт – романтик  и  исполнитель  авторской  песни  Владимир  Филиппович  Балашов».
     На  плите  выгравирован  профиль  поэта.  Надпись  и  портрет  выполнены  черной  краской.  Чуть  ниже ( под  портретом)  изображена  золотом  лира  и  актерская  маска.

                Ч А С Т Ь   В Т О Р А Я

 ЕВГЕНИЙ   ЕВТУШЕНКО, ( 1933  - 2017)               
 БОРИС ВАСИЛЬЕВ   ( 1924  -  2013)
ЭРНСТ   НЕИЗВЕСТНЫЙ( 1926  -  2016).

Евгений  Александрович  Евтушенко:

     13  августа   1976  года  в  актовом  зале  НИИТЯЖМАШа  состоялась  встреча  с  известным  русским   Советским  поэтом  Евгением  Евтушенко.  Зал  переполнен.  В  сопровождении  комсорга  Уралмашзавода  и  секретаря  парткома  института  поэт  поднялся  на  сцену.
     На  нем  темно – бардовый  костюм  и  клетчатая  кепка (  белое  с  черным ).  В  том,  что  он  шел  по  помещению  в  кепке  и  даже  поднимался  в  ней  на  сцену,  проглядывало  пижонство.
     Комсорг  представил  нам  поэта  и  уступил  ему  место  у  микрофона..
     Поэт  высок  и,  отжав  винт,  поднял  по  стойке  микрофон  повыше.
     На  темном  от  загара  лице  с  тонкой,  обтягивающей  кожей,  блестят  светлые  большие  глаза.  Лоб  небольшой,  мягкие  русые  волосы  зачесаны  набок.  Нос  тонкий,  губы  маленького  рта,  узкие.
     -  А  в  Свердловске  я  третий  раз, -  начал  поэт, -  первый  раз  мальчонкой  на  железнодорожном  перроне  я  исполнил  песню   «Кирпичики»  и  заработал  первый  трудовой  кусок  хлеба.   Считаю  началом  своего  трудового  пути  город  Свердловск.
     Евгений  Евтушенко  решил  посвятить   свое  выступление  проблемам  духовной  жизни  людей.  Он  говорит,  что  сейчас,  когда  народ  в  основном   материально  стал  жить  лучше,  пора  перейти  на  духовное  обогащение.  Люди,  говорит,  читают  детективы,  а  такие  произведения,  как  «Бесы»  Достоевского,  не  знают.
     Евтушенко  хотел  вызвать  на  спор  присутствующих,  но  выступила  только  наша  сотрудница  Любовь  Абрамовна  Гольдман.
     Когда  стали  подавать  ему  записки,  он  попросил,  чтоб  говорили  с  места,  без  записок.  Мне  показалось,  что  ему  хочется,  чтоб  встреча  стала  похожа  на  выступления  Маяковского – выкрики,  споры,  шум!
     Один  выкрик,  правда,  был.  Крикнул  с  места  конструктор  Павлюкевичь:
     -  Выньте  изо  рта  папироску!
     Евтушенко,  стоя  перед  микрофоном,  выкуривал  одну  за  другой  сигареты,  бросая  погасшие  на  стул,  стоявший  возле  него.
     Взяв  новую  в  рот,  он  не  зажег  ее,  а  перекатывал  из  одного  угла  губ  к  другому,  отвечая  на  вопросы,  как  с  кашей  во  рту.  К  тому  же  в  этом  жесте  была  пренебрежительность  к  нам,  поэтому  Павлюкевич  крикну  грубо  свою  фразу.
     Евтушенко  вначале  не  расслышал,  что  сказал  конструктор  и  заставил  того  повторить  свои  слова  три  раза.  Потом  понял  о  чем  речь  и  небрежно  бросил  в  зал:
     -  Это  возмущается  человек  из  некурящих.  Что  ж  делать,  я  ему  ничем  помочь  не  могу.
     И  прикурил  от  зажженной  спички.
     Дальше  Евтушенко  говорил  о  творчестве  людей.  Мне  понравилось  одно  из  его  изречений:
     -   Я  считаю,  что  в  утробе  матери  все  люди  гениальны  и,  если   они  в  жизни  не  могут  проявить  свои  задатки,  то  по  причине  различных   неблагоприятных  обстоятельств.
     По - моему,  в  его  словах  есть  доля  истины.
     В  заключение,  поэт  прочитал  отрывок  из  поэмы:  «О   Иване  дураке», и  два  стихотворения:  одно,  читанное  им  на  похоронах   Василия  Шукшина,   второе,  посвященное  Василию  Шукшину.
     Потом  Евтушенко  объявил,  что  путешествует он  не  один,  а  со   своим  сыном  Петей  и  громко  сказал  в  микрофон:
     -  Петя,  где  ты?!  Покажись  народу.
     На  сцену  под  аплодисменты  взбежал  мальчик  лет  6 -7,  курчавый,  в  белой  рубашке  с  голубыми   цветочками  и  в  синих  джинсах,  и  прижался  к  большой  руке  отца.
     Уходя,  Евтушенко  вновь  на  сцене,   надел  свою  кепку  и  пошел,  унося   цветы  и  коробку  с  макетом  пресса,  преподнесенного  комсоргом  завода.

    2 3  декабря   1981  года,  среда.  В  новом  Дворце  Культуры  Уралмашзавода,  открытом   5  ноября  1981  года,  состоялся  концерт  Евгения  Евтушенко.
     В  новом  дворце  я  впервые:  мрамор,  стекло,  эскалаторы,  фонтаны - словно  я  за  границей  в  каком-то  великолепном  дворце  по  интерьеру  не  имеющих  себе  равных.
     Зрительный  зал  на  25  тысяч  мест с креслами,  расположенными  амфитеатром.
     На  сцене  круглый  столик  и  встроенный  микрофон. Вышел  ведущий  и  объявил:
     -  Выступает  Советский  поэт  Евгений  Евтушенко!
     Под  гром  аплодисментов  на  сцену  быстро  вышел  Евтушенко.  Он  высок  и  худощав.  На  нем  серый  пуловер, черные  брюки  и  черные  лакированные  ботинки.
     -  Здравствуйте,  товарищи,  приветствую  вас  в  вашем  великолепном  новом  дворце.  С  вами  я  встречаюсь  уже  второй  раз.  Сегодня  я  прочту  поэму,  которую  вы  услышите  одними  из  первых.  Я  читал  ее  несколько  дней  тому  назад  в  казанском  университете,  где  учился   Ульянов  Владимир.,  на  заводе  им.  Лихачева  и  вчера  в  зале  им.  Чайковского.
     Идея  поэмы  возникла  в  августе.  Я  был  в  Италии,  где  мне  вручали  премию  за  книгу  стихов.  Потом  был   участником  шествия  за  мир  по  их  приглашению.
     Евтушенко  достал  из  прозрачной  папки  стопку  исписанных  листов  и  положил  на  стол.  Часть  листов  он  взял  в  руку  и,  поглядывая  в  текст,  начал  читать.
     Идея  поэмы  «Мама  и  нейтронная  бомба».  Слушается  поэма  с  интересом.  В  ней  представлена  вся  биография  поэта.  Читает  Евтушенко  блестяще!  И  я  думаю,  что  когда  мы  будем  перечитывать  поэму,  то  она  потеряет  тот  колорит,  который  доносил  до  нас  поэт.  Особенно:  речь  белорусских  крестьян,  переданная  им  бесподобно.
     Читка  длилась  без  перерыва  два  часа.  Когда  поэт  кончил  чтение,  ему  преподнесли  цветы  девушка  и  юноша.  Юноша  при  этом  что-то  сказал  поэту.
     -  Юноша  попросил  меня,  чтоб  я  прочел  стихи,  посвященные  памяти  Высоцкого.
     Слова  его  потонули  в  буре  аплодисментов.  После  некоторого  раздумья  Евтушенко  произнес  в  микрофон:
     -  Забыл  начало.  Кто-нибудь,  может,  помнит?
     Зал  молчал.
     -  Плохи  мои  дела.
     Евтушенко  взял  томик  стихов,  надел  очки  в  черной  оправе  и  стал  читать  стихи  на  выбор.
     После  прочтенья  третьего  стихотворенья,  перекрывая  гром  аплодисментов,  наклонившись  низко  над  микрофоном,  громко  произнес  первые  строки  стихотворения  о  Высоцком,  вспомнив,  наконец,  начало.
     Закончив  чтение,  пошел  за  кулисы.  Его  вызывали  много  раз.  Он  выходил,  кланялся  и  вновь  уходил.  В  последний  выход  поднял  со  столика  стакан  с  белой,  как  молоко,  жидкостью  и  сделал  жест,  будто  чокнулся  со  зрителями,  вызвав  оживление  в  зале,  и  маленькими  глотками  выпил.

                Борис  Львович  Васильев.

     С  известным  советским  писателем    Борисом  Васильевым  я  познакомился    в  мае   1950  года  на  Уралмашзаводе.   Мы  с  ним  работали  конструкторами   на  третьем  этаже  заводоуправления.   Я  -  в  одном  конце  здания  в  бюро  по  проектированию  трубопрокатного  стана,  он -  в  другом  конце  здания,  в  ОКБ – 3  (особом  конструкторском  бюро )
     Я  окончил   Свердловский  машиностроительный  техникум  в  1947  году   и  устроился  работать  в  конструкторский  отдел  Уралмашзавода.   Еще  учась  в  техникуме,  с  1946  года   начал  посещать   драмкружок   Дворца  Культуры.  Играл  Вильгельма  Телля   в  одноименной  трагедии  Шиллера,  заслуженного  артиста   в  пьесе   «Опасное  знакомство»  Рины  Зеленой,  роль  Николая  Антоновича  в  инсценировке  романа   Вениамина  Каверина  «Два  капитана»   Однажды  на  каком – то  празднике   в  техникуме  исполнял  роль  Лермонтова    в   пьесе   «Невольник  чести»   Якова   Апушкина.  Поэтому  в  техникуме  я  стал  известен,  как  артист.
     Теперь  коротко  расскажу  о  Борисе  Львовиче  Васильеве.  Родился  он  21  мая  1924  года  в  городе  Смоленске.   В  1941  году  ему  исполнилось  17  лет   и  он  пошел  воевать  с  фашистами.  Попал  в  окружение,  позднее,  после  выхода  из  окружения,  был  ранен,   и  ему  предложили  пойти  учиться  в  Академию  броне – танковых  войск   Он  согласился.   В  1948  году   после  окончания  Академии,  Борис  Васильев  был  направлен  на  Уралмашзавод   инженером – испытателем  танков.
     В  свободное  от  работы  время  Борис  Васильев вместе  с  сотрудниками увлекался  туризмом,  а  также  спектаклями,  которые  готовили  и  разыгрывали   перед  зрителями  других  отделов  заводоуправления.  В  те  годы  телевизоров  еще  не  было,  в  кинотеатре  «Темп»  показывали  один  и  тот  же  фильм  довольно  часто в  течение  года.  Во  Дворец  Культуры  иногда  приезжали  артисты – гастролеры,  но  очень  редко.  Поэтому  молодежь  Уралмашзавода  развлекала  себя  сама,  готовя  спектакли  по  пьесам  известных  драматургов.
     Однажды   Борис  Васильев,  как  режиссер,  поставил   пьесу  «Мещане»  А.М.Горького,  в  которой  играл  роль  Петра.  Спустя  некоторое  время  загорелся  желанием  поставить  веселую  шутку  Антона  Чехова  «Юбилей»   Распределили  роли  и  только  роль  Шипучина – директора  банка  никто  не  брал  из-за  большого  текста,  который  надо  было  запомнить.
    В  ОКБ,  где  работал  Васильев,  сотрудница  Капиталина  Перцовская,  видя  его  затруднение  при  отыскивании   человека  на  роль  Шипучина,  сказала,  что  в  конструкторском  отделе  Уралмаша  работает  Миша  Петров,  который  много  лет  посещает  драматический  кружок  Дворца  Культуры.
     -  Давайте  его  пригласим,  -  добавила  она.
     -  Что  ж,  пригласите,  -  согласился  Васильев.
     Однажды,  после  обеденного  перерыва,  в  наше  бюро  пришла   Капиталина  Перцовская,  с  которой  я  учился  в  техникуме,  но  в  разных  группах.  Поздоровалась  со  мной  и  сказала:
     -  Миша,  я  помню,  как  ты  хорошо  играл  роль  Лермонтова  в  техникуме,  поэтому  пришла  пригласить  тебя  на  роль  директора  банка  из  пьесы  Чехова   «Юбилей».  Наш  сотрудник  Борис  Васильев   не  может  подыскать   человека  на  эту  роль,  может,  поможешь  нам  в  этом  деле.?
     -   Ладно,  приду  познакомиться  с  текстом  пьесы.
     -  Сегодня  можешь  после  работы  подойти?
     -  Могу.  Какой  номер  комнаты?
     Капиталина  Яковлевна  назвала  мне  номер,  пояснив,  что  комната  их  находится  почти  в  конце  заводоуправления,  перед  лифтом.
     В  конце  смены  я  направился  по  коридору  в  конец  здания,  к  ОКБ- 3,  немного  не  доходя  до  места,  ко  мне  навстречу  вышли  из  комнаты  Капиталина  Яковлевна  и  молодой  человек  немного  выше  меня  ростом,  пошире  в  плечах  и   с  военной  выправкой.  Он  улыбнулся,  протянул  для  пожатия  руку  и  назвал  себя.  Я  сказал  свое  имя.
     -  Вот,  Миша,  текст  вашей  роли,  -  сказал  Борис,  протягивая  мне  лист  бумаги,  на  которой  чернилами   были  переписаны   слова  моего  героя  Шипучина   и  окончания   реплик  для  других  участников  спектакля.
     Я  бегло  прочитал  весь  текст  и,  убедившись,  что  с  этой  ролью  справлюсь,  произнес:
     -  Я  берусь  сыграть  эту  роль,  только  вопрос:  сколько  времени  вы  отпускаете  мне  на  запоминания  текста?
     -  Мы  думаем  собраться  послезавтра,  то  есть  в  выходной  день  на  первую  репетицию.  Соберемся  в  квартире  Маргариты   Никоновой.
     Борис  продиктовал  мне  адрес,  который  я  поместил  в  свою  записную  книжку.
     В  воскресенье  собрались   в  квартире   Маргариты  Никоновой  на  третьем  этаже  пятиэтажного  дома  по  улице   Красных  партизан.  Распределили  роли.  Я,  как  сказано  было  выше,  должен  играть  роль  Шипучина   Андрея  Андреевича,  директора  банка.  Роль  Хирина  Кузьмы  Николаевича,  бухгалтера  банка,  старика  должен  был  зрителям  изобразить  Борис  Васильев.  Жену  Шипучина   Татьяну  Алексеевну  должна  была  сыграть  Маргарита  Никонова  -  конструктор  экскаваторного  бюро,  роль  Мерчуткиной   Настасьи  Федоровны,  старухи  в  салопе  наш  самодеятельный  режиссер  Борис  Васильев  поручил  Марие  Калашниковой,  конструктору  кранового  бюро.
     Суть  пьесы  в  следующем:  банк  отмечает  свой  юбилей,  то  есть  пятнадцатилетие  своей  деятельности.  По  просьбе  директора  Банка  Шипучина,  бухгалтер  банка   Хирин  готовит  ему  отчет  о  их  работе,  но  ему   все  время  мешают.  Явившаяся  из  гостей   Татьяна  Алексеевна,  жена  Шипучина,  начинает  рассказывать  мужу  свои  приключения,  этим  самым  мешает  работать  Хирину,  который  сердито  кашляет.  Видя  это,  Шипучин  советует  жене  ехать  домой  и  не   мешать  Хирину.
     -   Ничего,  ничего,  пусть  и  он  послушает.  Это  очень  интересно.  Я  сейчас  кончу.  На  станцию  за  мной  выехал  Сережа..
     За  дверью  шум   и  в  комнату  врывается  старуха  в  салопе   Мерчуткина   Настасья  Федоровна,  жена  губернского  секретаря   и  начинает  высказывать  свои  горести   Шипучину,  упрашивая  помочь  ее  мужу.   Шипучин  пытается  втолковать  просительнице  то,  что  она  попала  не  в  то  ведомство  и  пускай  идет  туда,  где  трудился  ее  муж.  Мерчуткина  не  уходит  и  продолжает  талдычить  свое,  прося,  чтобы  ей  заплатили  за   простой  мужа  по  болезни.
     Этот  гам  от  голосов  двух  дам  выводит  Хирина  из  себя  и  он,  вскинув  счеты  над  головой,  начинает  бегать  за  женщинами   с  криками:
     -  Вон  отсюда!   Искалечу!   Исковеркаю!  Преступление  совершу!
     Женщины  убегают  от  него  с  криками  и  с  визгом.
    В  этот  бедлам  входит  депутация  из  пяти  человек,  члены  банка,  начинают  зачитывать  поздравительный  адрес,  но,  догадавшись,  что  явились  не  ко  времени,  смущенно  смолкают  и  уходят  со  словами:
     -  В  таком  случае  мы  после…Мы  лучше  после..
   (  Этот  спектакль  я  пересказал  в  сокращенном  виде.  У  Чехова  в  книге   эта  шутка  в  одном  действии  заняла  14  страниц ).
     Наша  первая  репетиция  закончилась  воплями   Марии  Калашниковой  в  образе  Мерчуткиной  и  визгом   Маргариты  Никоновой,  игравшей  роль  супруги  Шипучина.   Когда  же  мы  из  окон  посмотрели  вниз,  то  увидели  толпу  зевак,  смотревших  в  нашу  сторону.  Это  были  наши,  пока  еще  не  зрители,  но  слушатели.
     Репетиции  продолжались  весь  месяц  май  не  только  в  квартире  Никоновой,  но   и  в  доме  № 4  по  ул.  Ильича,  где  жил  Борис  со  своей  женой  Зорей  Васильевной.
     Премьера  спектакля   «Юбилей»  состоялась  в   начале  июня  в  один  из  выходных  дней  на  праздничном  вечере  конструкторов.  Играли  на  первом  этаже  Дворца  Культуры,  где  имелась  небольшая  сцена  с  занавесом   и  перед  сценой  -  250  стульев  -  места  для  зрителей.
     Каждый  из  участников  спектакля  подбирал  костюм  сам  из   своего  скудного  гардероба.  Хорошо  запомнился  костюм   Хирина,  то  есть  Бориса  Васильева:  черные  стяженные  штаны,  на  ногах  большие  серые  пимы,  на  плечи  накинут  поношенный  пиджак.  Усов  у  Бориса  Васильева  в  те  годы  не  было   и  он  нарисовал  их  себе  сам  жженой  пробкой.  На  глазах  очки  с  железной  оправой.  И  большие  конторские  счеты,  на  которых  он  поминутно  перебрасывал  костяшки.
     Спектакль  прошел  с  большим  успехом.  Иван  Дмитриевич  Вахонин,  руководитель  нашего  драматического  кружка,  подозвал  меня  и,  указывая  на  Бориса  Васильева,  произнес:
     -  Из  этого  молодого  человека  может  получиться  хороший  актер.
     Как  увидим  дальше  -  Борис  актером  не  стал,  но  вырос  в  большого  советского  писателя  Бориса  Васильева.
После   спектакля  наши  пути  разошлись  и  встретились  мы  вновь  только  в  1984  году,  когда  нашему  литературному  объединению  должно  было  исполниться  50  лет.  Наивно  полагая,  что  писателем  в  наше  время  можно  стать  только  после  учебы  в  литературном  объединении,  послал  письмо  Борису  Васильеву  по  адресу:   Москва,  125319,  Часовая  5-б, кв.40.  Васильеву  Б.Л.:
«Здравствуйте,  Борис  Львович.
     Как-то  в  предисловии  к  Вашей  книге  я  прочитал,  что  Вы  работали  в  конце  сороковых  годов  на  Уралмашзаводе.
     А  если  так,  то  мы  с  Вами,  кажется,  встречались.  Я  в  те  годы  трудился  конструктором,  а  в  свободные  от  работы  часы  занимался  в  кружке  художественной  самодеятельности  и  имел  счастье  играть  с  Вами  в  одноактной  пьесе  А,П,Чехова  «Юбилей».
     Репетировали  мы,  помнится,  в  квартире  у  Никоновых.  Репетировали  с  азартом  и  своими  громкими  криками  привлекали  внимание  людей  на  улице.
     Я  выступал  в  роли  директора  банка  Шипучина,  Вы  исполняли  роль  бухгалтера   Хирина.
     Потом,  когда  мы  сыграли  перед  публикой,  наш  руководитель  драмколлектива   Ив.  Вахонин  сказал  мне,  кивнув  на  Вас.
     -  Талантлив!
     Как  он  оказался  прозорлив!
     Борис  Львович,  сейчас  я  занимаюсь в  литобъединении  при  многотиражке  «За  тяжелое  машиностроение».  В  этом  году нам  исполняется  50  лет,  поэтому  мы  собираем  все  сведения  о  нашем  коллективе.
     Борис  Львович,  когда  вы  работали  на  Уралмаше,  не  посещали  ли  литкружок?  Если  бывали  в  нем  вспомните,  пожалуйста,  людей  приходящих  на  занятия,  как  протекала  работа,  где  публиковались  и  т.д.
     Желаю  Вам   здоровья  и  творческих  успехов.
     С  уважением,  М. Петров,  инженер  Уралмашзавода.
     30  января   1984  года.»

     Через  месяц  пришел  ответ.  Вот  что  написал  мне   Борис  Васильев:
«Дорогой  мой  Шипучин!
     И  мне,  и  Зоре ( если  Вы  помните  мою  жену )  было  в  высшей  степени  приятно  получить  Ваше  письмо.  Конечно  же,  Михаил  Михайлович,  мы  прекрасно  помним  эти  репетиции,  которые  проходили  и  у  нас  с  Зорей  по  улице  Ильича, 4.  Маша  играла   Мерчуткину,  а  Рита – супругу.  Я  не  ошибаюсь?
     Где  же  сейчас  та  молодежь  конца  сороковых,  которая  работала  в  ОКБ  у  Горлицкого.  Коли  увидите  кого – кланяйтесь  от  нас.
     Бюро  пропаганды  киноискусства   настойчиво  завет  меня  в  Свердловск.  Правда,  и  дел  много,  и  путь  неблизкий,  но  ведь  и  дел  не  станет  меньше,  и  путь  не  станет  короче,  и  поехать  хочется.  Так  что  очень  может  быть,  что  мы  с  Зорей  решимся  и  в  марте – апреле  приедем  в  город,  где  мы  когда-то  начинали  работать.  И  уж  тогда  непременно  приедем  на  Уралмаш.
     А  вот  в  литобъединении  я  никогда  не  был.  Увы.
С  уважением,
     Ваш  Б.Васильев (Хирин).  6.02.84»

     Борис  Васильев  выполнил  свое  обещание  приехать  в  город,  где  он  начинал  трудовую  деятельность. Обещал  приехать  весной,  но  приехал  поздней  осенью.  Вот  моя  выписка  из  дневника:
     «28  ноября   1984  года,  среда.   Сегодня  в  новом  Дворце  культуры   в  17  час.30 мин.  состоялась  встреча  с  писателем  Борисом  Васильевым.  Предполагалось  встречу  провести  в  кинозале,  но  при  заполнении  зала  публикой (было  много  школьников  старших  классов),  сразу  стало  ясно,  что  помещение  мало  и  организаторы  предложили  перейти  в  большой  зал.
     Борис  Васильев  под  аплодисменты  публики  вышел  на  сцену.  Он  высок  ростом,  широкоплеч.  На  нем  темно-серый  костюм,  светло-серый  свитер.  Коричневые  полуботинки.  Слегка  вьющиеся  темные  волосы   с  проседью,  седоватые  усы.  На  глазах – очки.
     Вначале  Борис  Львович  коротко  рассказал  о  себе  и  о  том,  что  с  1948  по  1954  годы  работал  на  Уралмаше.  Еще  сказал,  сто  здесь  у  него  много  друзей:
     -  Мы  здесь! – донеслось  из  зала,  и  с  первого  ряда  поднялась  группа  конструкторов.
     Снова  аплодисменты.  Васильев  поднял  руку,  приветствуя  старых  товарищей.
     Потом  Васильев  стал  отвечать  на  записки.  Выступал  около  двух  часов.  Ответил  на   42  записки..  Выступление  его  было  интересным.  Главная  тема,  какая  прозвучала  в  этот  вечер – это  творчество  и  нравственность,  за  которую  борется  писатель  в  своих  книгах. Вот  эти  вопросы  и  ответы:
     1. Как  относитесь  к  собирательству  книг?
     Любить  книгу  надо  не  для  дома,  а  для  сердца.  Книги  скупают  мещане.  Я  с  детства  был  приучен  к  книге.  Описал  это  в  автобиографической  книге  «Летят  мои  кони».  У  нас  в  семье  было  трепетное  отношение  к  книге.  Я  учился  писательству  через  книги.  Переписывал  Чехова,  чтоб  научиться  фразе.  Писатель  не  профессия,  а  призвание.
     2.  Ваше  отношение  к  молодежи.
     Современная  молодежь  более  красивая,  чем  были  мы,  так  как  не  знала  недоедания.  Красива  телом  и  лицом,  а  вот  душой…не  знаю.  Молодежь – основная  рабочая  сила  страны.  Надо,  чтоб  молодежь  думала  не  только  о  личном  благополучии,  но  о  благополучии  страны.
     3.  Расскажите  свою  биографию.
     Ни  за  что!  Мне  уже  60  лет.
     4.   Ваш  самый  счастливый  день
     Самый  счастливый  день – день  Победы  9  мая.  Мама  разбудила  меня  и   сообщила  эту  радостную  весть.  Я  в  это  время  учился  в  военной  академии.  Я  оделся  и  побежал  в  академию.  По  улице  с  грохотом  шел  грузовой  трамвай.  Вдруг  трамвай  остановился,  с  него  соскочила  женщина – вожатая,  подбежала  ко  мне  и  давай  меня  целовать.  Я  ведь  был  в  военном.
    У  входа  в  академию  стоял  старик  с  мальчиком.  В  руках  он  держал  чайник.  У  мальчика  в  руках – кружка.  Старик  налил  в  кружку  нечто  и  протянул  мне:  «Я  потерял  двух  сынов.  Помяни  их»  Я  помянул.
     Был  у  меня   в  этой  войне  и  самый  страшный  день.  Мы  форсировали  Днепр.  Переправиться  через   него  было  совершенно  невозможно.  Враг  расстреливал  наши  войска  беспощадно.
     Тогда  мы  с  группой  солдат  стали  отходить  к  югу,  подальше  от  места  бойни.  Попалась  большая  воронка  от  бомбы.  Мы  укрылись  в  ней.  Когда  стемнело,  а  темень  была  ужасная,  мы  вошли  в  воду  и  поплыли.  И  тут  я  на  что-то  наткнулся,  плывущее  по  воде.  Еще  и  еще.  Трупы!  В  ужасе  догадался  я.  Я  так  перепугался,  что  утопил  винтовку.  Трупы  плыли  по  ширине  всей  реки.  Я  натыкался  на  них,  отплывал,  опять  натыкался  и  уж,  обессилив  от  усталости  и  ужаса,  наконец,  грудью  пробороздил  по  осоке  на  другом  берегу.
     5.  Повесть   «Завтра  была  война»  биографична?
     Биографична,  как  и  для  всех  писателей,  пишущих  о  войне
6. Такими  ли  вы  видели  своих  героинь  из  повести  «А  зори  здесь  тихие..»,  как  в  фильме?
Нет!  У  меня  одна  красивая,  это  Женя  Комелькова,  а  здесь…Я  много  спорил  с  режиссером,  но  тот  ответил,  что  у  кино  свои  законы – зритель  любит  красивых.
7.  Я  пишу  для  молодых.  Люблю  максималистов.  Что  молодых  солдат  заставило  ложиться  под  танки?  Требовательность  к   себе.
8.  Самая  большая  беда – гражданская  война,  самая  жестокая  война.  Ты  убиваешь  брата.
9.  Общественный  долг  и  личное  счастье?
     В  нормальном  человеке  это  всегда  должно  сочетаться.
10. Как  возник  замысел  повести   «Не  стреляйте  белых  лебедей»   Был  ли  прототип  главного  героя?
     Лет  двадцать  назад   я  любил  бродить  по  России.  Белоруссия,  Прибалтика,  Карелия.  Люди  севера  молчаливы,  трудолюбивы,  застенчивы.  Люди  без  локтей.  Не  способны  никого  оттолкнуть,  захотелось  о  них  написать.  Стал  обдумывать  сюжет.  Ходил  и  думал,  думал.  И  на  Валдае,  собирая  голубику,  вдруг  наткнулся  на  лист  с  надписью:  «Товарищ,  стой!  Не  собирай  всю  голубику,  оставь  тетеревам!»  Вот  об  этом  человеке  я  решил  написать.
11. Какое  самое  удачное  ваше  произведение?
     Не  знаю.  Возможно   «А  зори  здесь  тихие»,  «Завтра  была  война».  Это,  так  сказать  бестселлеры,  так  как  киношники  их  рвут  на  части.  Две  последние   повести  о  фронтовиках  в  наши  дни   «Суд,  да  дело»,  о  инвалиде,  который  застрелил  18-летего  парня.  Нельзя  безнаказанно  издеваться  над  человеком.
12. Вы  сказали,  что  пишете  пером.  Это  верно,  что  не  признаете  шарик,  а  только  стальное  перо?
Да,  пером.  Лучше  чувствуешь  текст.  Потом  уж  перепечатываю  на  машинке.
13. Над  чем  сейчас  работаете?
      Над  романом  «Дом,  который  построил  дед»,  в  котором  будет  рассказано  от  гражданской  войны  до  наших  дней.
14. Пробовали  писать  стихи?
Писал,  как  все,  в  детстве.
15. Что  значит  быть  человеком?
      Быть   честным  человеком,  честно  относится  к  друзьям,  к  семье,  к  законам,  не  ловчить.   Должен  быть  наделен  собственным  достоинством.  «Коли  родился  мужчиной  -  будь  им,  а  если  женщиной – тем  более», говорила  моя  бабушка.
16. В  чем  смысл  жизни?
Все  великие  люди  бьются  над  этим  вопросом  и  пока  не  нашли  ответа.
17. Очень  трудно  расставаться  со  своими  героями,  потом  постепенно  такое  состояние  проходит  и  книга  уже  не  твоя.
Пишешь,  когда  книга  в  тебе  созреет  и  уже  не  можешь  не  написать.  Самое  страшное  состояние  перед  белым  листом -  психологический  барьер.  Сейчас  из  ничего  создается  книга.  И  как  я  начну,  так  и  вы  начнете  читать.  Вы  в  этом  отношении  мои  соавторы.  Все  зависит  от  первой  интонации.
18. Наша  страна  самая  читающая  и  читает  не  только  своих  авторов,  но  авторов  всего  мира.  Такие  же  читатели  в  Германии.  Остальные  читают  только  себя:  Америка,  Франция.
19. Что  послужило  написанию  повести  «А  зори  здесь  тихие…»?
Сюжет  придуман  автором.  Я  сочинитель.  «Летят  мои  кони»  единственная  не  сочиненная  книга.
Похожая  история  была  в  Карелии.  Немцы  хотели  взорвать  железную  дорогу.  Разъезд  охраняли  старики  и  раненые  бойцы.  Одного  послали  за  помощью,  остальные  полегли   в  перестрелке.  Железная  дорога  была  спасена.
20. Не  могла  читать  роман.  Скучный.
Это  роман  о  своих  дедах.  Я  должен  был  его  написать,  как  дань  уважения   к  своим  предкам..  Я  тяготею  к  малым  формам.  100  листов  на  машинке.
21. Ваши  любимые  экранизации?
В  театре,  на  Таганке   «А  зори  здесь  тихие…»,  в  театре  имени  Ленсовета   режиссер  Игорь  Владимиров  поставил  спектакль  по  повести  «Вы  чье, старичье?»  и  сам  сыграл  одну  из  главных  ролей.  Он  на  сцене  рассказал  мою  повесть  по  другому  для  сегодняшней  молодежи.  На  экранизации  хороши  «Зори»,  «Не  стреляйте  белых  лебедей» - хотя  и  не  понравилось  прочтение  моей  повести  режиссером  «Офицеры»,  не  повесть,  а  сценарий.  Это  память  об  отце,  там  в  герое,  некоторые  черты  отца.
22. Кого  вы  считаете  своим  учителем?
     Читаю  постоянно  Диккенса,  из  русских  ближе  Достоевский.
  23.     Откуда  взяли  сюжет  рассказа  «Великолепная  шестерка»?
Ко  мне  приехал  Саша,  знакомый  из   угрозыска,  и  рассказал  страшную  историю,  как  пионеры  угнали  лошадь  и  прибили  ее  гвоздями  за  нижнюю  губу.
     Мы  перестали  учить  состраданию.
24. Зачем  вы  простили  убийц  лебедей?
      Егор  должен  простить  убийц.  Если  не  простит – его  не  будет.  Все  редакторы  уговаривали  не  прощать.  Его  убили  не  рецидивисты,  а  в  пьяном  угаре.
25.  Николай  Плужников   в  школе  был  моим  другом – погиб  на  фронте.  Его  образ,  выведенный  в  книге – мой  венок  на  его  могилу.
26.  Ваше  отношение  к  песням  Высоцкого?
      Прекрасный  поэт,  актер, человек.  Самая  большая  потеря  была  для  меня.  Его  провожала  в  последний  путь  вся  страна.  Он  был  по - настоящему  Народный  артист,  хотя  не  имел  никакого  звания.
27. Помогите  понять  «Войну  и  мир».
Всех  больших  писателей  трудно  читать. Это  большой  труд.
28. Любите  ли  вы  народную  песню?
Люблю  хорошие  народные  песни,  в  хорошем  исполнении.
29. Отношение  к  фантастике?
Если  интересно,  буду  читать.  Дело  в  качестве.
30. Были  случаи,  когда  у  вас  проходил  интерес  к  своим  сочинениям?
Бывает.  Одновременно  пишу  несколько  книг.  Одна  надоедает.  Если  придет  желание  продолжать  писать – хорошо,  если  нет – так  и  не  надо  писать.
31. Любимая  тема?
Пишу  о  нравственности.  Чувствую  свою  ответственность  за  нравственность.
32. Фильм  «Офицеры»  очень  люблю.  Писали  с  ныне  покойным,  Михаилом  Раппопортом.  Написал  о  своем  отце.
33. Как  вы  работаете?
       Работаю  с  девяти  до  двух.  За  это  время  настолько  отдаюсь,  что   больше  не  могу  писать.  Если  все  же  что-то  напишу  вечером,  то  утром  при  чтении  нахожу  это  негодным  и  выбрасываю.
34. Реву,  где  убивают  моих  героев.  «Над  вымыслом  слезами  обольюсь».   Пушкин.  Смешно?
35. Как  напечатали  «А  зори  здесь  тихие…»?
      Послал  в  конверте  в  «Юность».  Утром  звонок,  я  босиком  подошел  к  телефону,  звонили  из  редакции:.
-  Вы  никому  не  предлагали  вашу  повесть?
-  Никому.
-  Ни  одному  журналу?
-  Нет.
-  Будем  печатать.
   Борис  Полевой  сделал  только  три  замечания,  которые  я  исправил  и  предложил  другое  название,  а  именно:  «А  зори  здесь  тихие…»
36. «Кажется  со  мной  пойдут  в  разведку»  Представлен  этот  завод.
37. Как  относитесь  к  моде?
     Бедствие,  особенно  для  мужчин.
38. Ваши  любимые  советские  писатели?
       Люблю  Василя  Быкова – он  духовно  близок. В.Распутина,  А.Ахматову.
39. Кто  был  вашим  учителем  в  жизни?
       Для  подражания  был  отец.  Жил  на  даче.  Построил  себе  маленький  домик,  копался  в  земле.  С  авоськой  стоял  в  метро,  в  трамвае,  никогда  не  садился – а,  если  войдет  женщина?
40. Что  для  вас  значит  любовь,  счастье?
        Люблю  женщин, - слабость  моя.  Люблю  состояние  влюбленности.  В  такое  время  я  не  устою,  хочется  работать,  жить.
41. Ваша  жизнь,  хобби?
       Живу  под  Москвой,  в  Солнечногорске,  в  домике.  Люблю  бродить,  люблю  смотреть  хоккей,  моя  любимая  команда  «Спартак».  Люблю  копаться  в  земле,  пересаживать  дубы  с  места  на  место.
42. О  человеческом  достоинстве.
      Мы  где-то  растрачиваем  человеческое  достоинство.  Мне  рассказал  один  случай  милиционер:  приезжала  канадская  команда  к  школьникам  Москвы.  В  воскресенье  было  много  ребятишек.  Встречали  гостей  бурно.  Обычно  хоккеисты  бросают  публике  цветы,  цветов  не  было,  стали  бросать  жевательные  резинки.  Тогда  у  нас  еще  их  не  продавали.  Началась  свалка,  двух  мальчиков  задавили  насмерть.
     Мы  не  воспитали  достоинства  в  наших  детях.  У  нас  разрыв  со  старой  культурой.  Всякая  революция  несет  что-то  новое,  но  и  сохраняет  хорошее  старое.  Мы  до  сих  пор  до  той  культуры  не  доросли.  Это  общая  задача.  Все  должны  стать  интеллигентными.
     (  Я  автор  этих  записей,  приношу  извинения   перед  читателями  в  том,  что  на  некоторые  вопросы  не  ответил.  Например,  вопрос  под  номером  36.  Дело  в  том,  что  все  я  записывал,  сидя  в  зале  и  слушая  выступление  Бориса  Львовича  Васильева,  мог  что-то  пропустить.)



        Когда  выступление  Бориса  Васильева  закончилось,  на  сцену  стали  подниматься  почитательницы  со  цветами.  Поднялась  с  букетом  цветов  и  Валентина  Афанасьевна  Сажина. ( член  литературного  объединения  Уралмаша).
     -  Слушая  ваше  выступление,  - сказало  она, - я  написала  экспромт:
     Отогреет  сердце  эта  встреча,
     Ведь  Васильев  Борис  все  же  наш.
     Пусть  припомнится  радостный  вечер
     И  могучий,  родной  Уралмаш.

     Любят  Вас  земляки,  скажем:  смело.
     Ваши  книги  приемлем  до  слез.
     Зал  заполнен  в  Д.К.  до  предела,
     Несмотря  на  уральский  мороз.

     Книги  ваши  читаем  и  спорим,
     К  вам  сердца  уваженья  полны
     Пусть  же  тихими  будут  лишь  зори,
     На  планете  не  будет  войны!

    Еще  с  букетом  цветов  подошла  к  Борису  Васильеву  технолог  В.Мелях  и  исключительно  проникновенно сказала о  сопричастности  с  автором,  о  том,  что  она  никак  не  может  начать  читать  второй  раз  «А  зори  здесь  тихие..»,  так  как  не  позволяют  слезы.

     Когда  Борис  Васильев  уходил  за  кулисы,  он  поманил  своих  друзей,  сидевших  на  первом  ряду.  Так  как  я  был  далеко,  то  не  понял:  почему  наши  не  пошли  следом,  а,  когда  я  подошел  минуты  через  две,  то  нашел  всю  группу   в  большом  смущении.  Они  не  знали,  где  искать   Васильева.  Я  сходил  за  сцену,  прошел  к  западному  крылу  здания,  но  не  нашел  никаких  следов.
     Нашла  его  Тоня  Борисова   минут  через  пятнадцать  в  ресторане,  пройдя  через  буфет.  Там  послала  ему  записку,  и  он  пригласил  всех.
     Мы  прошли  через  буфет,  через  кухню,   под  удивленные  взгляды  официанток  и  попали  в  нижний  этаж  ресторана,  где  сидели  нарядные  посетители,  и  играла  музыка.
     Наша  разношерстная  делегация  из  девяти  человек,  наверно  казалась среди  отдыхающих,  пришельцами  из  другого  мира.
     Мы  поднялись  по  лестнице  в  банкетный  зал  и  там  нашли   Бориса  Васильева  и  Виталия  Пересторонина.  Виталий  Петрович  сказал,  что  отдает  нам  Васильева  на  15  минут
     Борис  Львович  радостно  стал  пожимать  всем  руки.  Протянул  мне  обе  руки.  Я,  протягивая  свою,  назвался:  Шипучин.
     -  Здравствуйте,  Михаил  Михайлович,  -  ответил  он.
     Говорить  было  трудно – грохотал  оркестр!  Мы  перешли  в  фойе  и  плотно  прикрыли  дверь. Сразу  окружили  Бориса  и  начали  вперебой  вспоминать  молодость.  Он  рассказал,  что  они  с  Зорей  усыновили  двух  мальчиков,  детей  их  друзей,  погибших  в  автомобильной  катастрофе.
     Достали  старые  любительские  фотографии.  Спросили:  не  холодно  ли  ему,  так  как  на  дворе  температура  минус  28  градусов.
     -  Не  холодно,  -  ответил  он,  -  я  ведь  приехал  без  шапки.
     Все  ахнули!
     -  На  аэродроме  Зоря,  когда  провожала  меня,  вспомнила,  что  не  положила  мне  шапку.  В  Москве  была  температура  плюс  два  градуса.
     -  Как  же  без  шапки-то?!
     -  Ничего.  Меня  ведь  возят.  В  машине  тепло.
     -  Как  тебе  Уралмаш?
     -  Уралмаш  вырос.  Я  попросил,  чтоб  меня   подвезли  к  дому  по  Ильича, 4.  Вышел  из  машины,  посмотрел  на  наши  окна.  Попросил,  чтоб  свозили  к  танковой  дороге.  Стали  отказываться,  но  я  упросил.  Так  что  побывал  и  там.
     Капиталина  Перцовская  достала  из  сумки   книжку  «А  зори  здесь  тихие»  И  попросила  у  меня  ручку.  Я  дал  ей.  Она  подала  Борису  книгу  с  ручкой  и  попросила  автограф.
     -  Неудобно,  -  сказал  он,  -  книга  не  моя.  Не  я  тебе  ее  преподнес.  Я  ведь  для  всех  привез  чемодан  книг.
     Все  же  присел  на  диван  и  написал  что-то  на  книжке.
     Мы  еще  не  успели,  кажется,  наговориться,  как  подошел  В.П.Пересторонин   и  сказал:
     -  Пора.
     Стали  прощаться.  Борис  перецеловал  всех  женщин,  а  нам,  мужчинам,  крепко  пожал  руки  своей  огромной  и  теплой  рукой.
     Потом  все  вышли  в  зал,  спустились  вниз  и  тут  расстались.  Мы  потянулись  обратно  через  буфет,  а  Васильев  с  Пересторониным  направились  к  выходу  на  улицу.
     На  встрече  с  Борисом  Васильевым  были  Галина  и  Николай  Торбины,  Капиталина  Перцовская,  Валентина  Юсим,  Юрий  Музеймнек,  Борис  Кобелев,  Антонина  Борисова,  Александра  Бричкина ( Беленькова ).
     30  ноября   1948  года,  пятница.  Сегодня  подошла  ко  мне  на  работе   Антонина  Борисова  и  передала  подарок  Бориса  Васильева – книгу  «А  зори  здесь  тихие…»  с  автографом:  «Дорогому  Мих.  Михочу  Петрову,  дорогому  Шипучину  с  огромной  искренней  благодарностью  за  память.  Спасибо  Мишенька,  за  то  письмо!
     Твой  Б.Васильев,  29. 11.84 г.
     Накануне  70-летия  Бориса  Львовича  Васильева  журналистка  уралмашевской  газеты  «Ритм»   Маргарита  Ергина  19.05.94 г. опубликовала  очерк  о  нем  под  заголовком:  «Летят  его  кони…»
     «Кони…Почему  кони?  Потому  что  они  символизируют  жизнь,  ее  быстротечность.  Не  случайно  Владимир  Высоцкий  пел:  «…чуть  помедленнее  кони»,  а  удивительный  писатель  Борис  Васильев  свою  автобиографическую  повесть  назвал  «Летят  мои  кони»  Я  же  немного  перефразировала  строку.  И  посвящаю  ее  уралмашевцу  Борису  Львовичу  Васильеву.  Да,  уралмашевцу,  ведь  широко  известный  сегодня  писатель,  несколько  послевоенных  лет  работал  на  нашем  заводе.  Он  имел  самое  прямое  отношение  к  созданию  отечественных  танков…
     В  своей  книге  Васильев  пишет:  «В   1949  году  я  работал  на  Урале  инженером – испытателем,  был  весьма  активным  комсомольцем,  играл  Петра  в  «Мещанах»,  вел  концерты, - словом,  изо  всех  сил  уничтожал  время,  которого  так  не  хватает  сейчас. И  однажды  был  востребован  в  заводской  комитет  комсомола.
     -  Товарищи,  я  пригласил  вас,  чтобы  сообщить  приятнейшее  известие:  к  нам  едут  писатели, - сказал  секретарь.
     Я  оказался  в  составе  «группы  приема»,  и  работа  закипела.  Помню,  что  к  нам  направлялись  три  прозаика  ( одним  из  них  был  Бирюков,  автор  нашумевшей  тогда  «Чайки» ).  Члены  «группы  приема»  немедленно  прочитали  все,  что  успели  создать  прибывающие  гости…»
     Эта  встреча  для  него  стала  вскоре  как  бы  импульсом  к  писательскому  творчеству.  И  она  случилась  на  Уралмаше.
     С  помощью  уралмашевца   известного  конструктора  Юрия  Альфредовича  Муйземнека,  лично  знавшего  Бориса  Васильева я  разыскала  и  встретилась  с  друзьями  юности  писателя.
     Юрий  Альфредович  рассказывал,  что  впервые  встретился  с  Борисом  Васильевым  в  нашем  102-м  цехе  на  сборке  машины,  а  точнее – объекта  № 105 (  как  тогда  в  целях  конспирации  говорили).  Машина  собиралась  « со  скрипом».  Обстановка  была  напряженная   и  нервная.  Поджимали  сроки.  Наблюдал  за  сборкой  военный  майор.  А  подручным  у  него  был  молодой  лейтенант,  с  которым  майор  был  весьма  строг,  гонял  с  одного  конца  цеха  на  другой.  А  дисциплина  в  армии,  как  известно,  была  железной.  Приказы  выполнялись  беспрекословно.  Потом  выяснилось,  что  это  был  первый  рабочий  день  на  Уралмаше  выпускника  военной  академии  бронетанковых  войск  Бориса  Васильева.  И …майор  его  «ставил  на  место»  почти  по  Кашпировскому.
     Молодые  люди  познакомились.  А  вскоре  в  третий  отдел  Уралмаша  ( там  проектировались  танки )  пришла  работать  жена  Бориса  Васильева  Зоря,  выпускница  этой  же  академии.  В  третьем  отделе  работали  тогда  Шура  Бричкина  ( сегодня  Александра  Яковлевна   Беленькова ),  Николай  Торбин,  Тоня  Борисова,  со  временем  ставшая  конструктором  ( Лутфуллина  Антонина  Андреевна ).  Сложилась  дружная  компания,  не  теряющая  связи  друг  с  другом  до  сих   пор.  Вместе  с  Шурой  Бричкиной  Борис  Васильев  занимался  в  свободные  часы   в  заводском  драматическом  коллективе,  мечтал  сыграть  Отелло.  Каждое  воскресенье  молодежь  выезжала  на  природу,  а  зимой  устраивала   «капустники»,  литературные  вечера  в  общежитии,  где  жил  Муйземнек  по  адресу,  многих  вводивших  в  заблуждение,  Свердловск-12,  Мадрид-4.
     Или  на  квартире  у  Васильевых  на  улице  Ильича,  в  доме  №  7.  Александра  Яковлевна  Беленькова (Бричкина)  рассказывает:
«Удивительная  это  была  квартира:  длинная  комната,  по  обе  стороны  стеллажи  с  книгами.  И…больше  ничего.  А  мы  сидим  на  полу – обсуждаем  мировые  проблемы,  песни  поем,  читаем  стихи…
     Борис   Львович  не  забыл  друзей  молодости.  Когда  в  1984  году,  уже  известным  писателем,  он  приезжал  в  Свердловск,  всем  вручил  по  экземпляру  своей  знаменитой  повести  о  войне  «А  зори  здесь  тихие…»  с  дарственными  надписями.  Вот  одна:  «Шурочке  Бричкиной,  которую  никогда  не  забывал,  чему  свидетельством  эта  повесть»  ( в  повести  одна  из  героинь  названа  Лизой  Бричкиной ).
     А  вот  еще:  «Тонечке  Борисовой  от  старого  и,  поверь,  верного  друга  прекрасной,  голодной,  холодной  юности  нашей.
Борис   Васильев».
     Антонина   Андреева  Лутфуллина  принесла  в  редакцию  свой  семейный  альбом.  На  некоторых  снимках  в  кругу  уралмашевцев  Борис  и  Зоря  Васильевы.
     А  Юрий  Альфредович  Муйземнек  сказал,  что  по  дороге  в  редакцию  зашел  в  книжный  магазин,  что  в  здании  «Мадрида»,  и  купил  там  великолепно  изданное  восьмитомное  собрание  сочинений  Бориса  Васильева.  Кстати,  Борис  Васильев  и  Зоря  жили  в  первый  год  их  работы  на  Уралмаше  именно  в  этом  доме,  в  общежитие  «Мадрид»,  в  комнате  № 2.  Вот  такое  интересное  совпадение  получилось.
     Думаю,  что  сейчас  самое  время  перечислить   главное  из  написанного  Б.Васильевым:  «А  зори  здесь  тихие»,  «Неопалимая  купина»,  «Иванов  катер»,  «Не  стреляйте  белых  лебедей»,  «Завтра  была  война»,  «В  списках  не  значился»,  «Вы  чье,  старичье»,   «Суд  да  дело»,  «Летят  мои  кони»,  «Начало»  и  так  далее.  Повести,  романы,  рассказы.  По  некоторым  сняты  фильмы,  поставлены  спектакли.  Кстати,  к  «50-летию  Победы  в  Москве  театр  имени  Станиславского  поставил  пьесу  «Начало»,  в  которой  остро  писатель  высказался  на  тему,  почему  мы  не  были  подготовлены  к  войне.  Как  сообщило  на  днях  центральное  телевидение,  спектакль  готовился  к  постановке  рядом  театров  еще  раньше – к  30-летию  Победы,  но…не  увидел  света.  А  сейчас  идет  с  большим  успехом,  со  слезами  на  глазах.
     Впрочем,  у  Бориса  Васильева  нет  произведений,  которые  бы  не  брали  за  сердце,  не  волновали  до  слез.  Может  быть,  потому  что,  как  пишет  сам  писатель  о  себе:  «Любая  книга  имеет  двух  авторов – писателя  и  читателя.  Я  отношусь  к  своему  читателю  как  к  соавтору.  И  стараюсь  соответствовать  ему,  стараюсь  жить  так,  чтобы  чувствовать  время,  жить  не  вчерашним  днем,  не  вчерашними  заслугами,  а  теми  событиями  и  заботами,  которые  возникают  сегодня.  Я  всегда  стремлюсь  быть  искренним»    И  еще:
     «..Что  бы  я  ни  написал,  меня  всегда  волнует  вопрос  человеческой   нравственности»:  « Я  неистребимо  верю  в  доброе  начало,  но  ясно  представляю,  сколь  необходимо  именно  сегодня  не  позабыть  о  своем  прошлом…надо  иметь  мужество  оглянуться,  чтобы  не  ошибиться».
     Офицерский  сын,  обитатель  военных  городков  и  гарнизонов,  со  школьных  лет  он  ходил  в  отцовской  гимнастерке,  сапогах,  шинели.  Встретил  войну  семнадцатилетним  под  Смоленском.  Трижды  выходил  из  вражеского  окружения,  был  ранен.  Солдатом  получил  направление  на  учебу  в  танковую  академию.  Все  думали,  да  и  сам  он:  служить  ему  всю  жизнь  до  законной  отставки.  Но,  может  быть,  та  встреча  на  Уралмаше  с  писателями,  о  которой  я  упомянула  в  начале  этого  материала,  сыграла  свою  роль  в  изменении  цели.  Молодой  лейтенант,  уралмашевец  в  1954  году  демобилизовался  хотя  пришлось  побегать  по  кабинетам  в  связи  с  желанием  заниматься  литературным  трудом.

     А  дальше  была  Москва,  встреча  с  Борисом  Полевым,  который  очень  помог  начинающему  писателю.  В  1955  году  в  ЦТСА  готовится  к  постановке  его  первая  пьеса  «Офицеры».  А  Уралмаш,  третий  отдел,  цехи  даже  еще  в  1962  году  продолжали  проектировать  и  изготовлять  танки  и  жить  по  законам  военного  времени,  так  как  шла  «холодная  война». Продолжались  испытания  этих  боевых  машин  на  полигонах,  на  танковой  дороге,  проходившей  через  нынешний  парк  «Победы».  Кто-то  заменил  на  рабочем  месте  Бориса  Васильева.    Он  и  сегодня  тепло  говорит  о  нашем  заводе:
     «На  Уралмаше  я  впервые  прошел  через  заводскую  проходную,  услышал  дыхание  рабочей  массы,  ощутил  радость  труда,  настоящего  творческого  труда...»
     Мы  можем  считать  себя  земляками  этого  замечательного  человека  так  же,  как  и  он  нас.  Получилось  так,  что  прежде,  чем  стать  писателем,  он  был  воином  и  инженером.  Его  книги  воспитывают  высокую  нравственность,  уважение  и  гордость  за  русского  человека.  Васильев  убежден:  «Душа  России  воскреснет от  добра,  а  не  от  того,  что  ее  дергают   в  разные  стороны».  Он  в  каждой  своей  повести  скорбит  о  павших  на  войне,  и  не  ставших,  может  быть  Пушкиными,  Толстыми,  Суриковыми,  Репиными,  Мусоргскими,  Чайковскими,  Баженовыми  и  Казаковыми,  учеными,  инженерами,  рабочими,  а  ставшими  ничем  и  всем -  Землей.
     «Война  переехала  и  через  меня,  -  пишет  он,  -  и  если  не  запахала,  не  искалечила,  не  задушила, -  тяжесть  ее  все  равно  невозможно  сбросить  с  плеч.  Она – во  мне,  часть  моего  существа,  обугленный  листок  биографии.  И  еще – особый  долг  за  то,  что  целым  и  невредимым  оставила  именно  меня».

     Через  день,  21  мая,  нашему  земляку,  уралмашевцу  и  всероссийскому  писателю  Борису  Васильеву  исполнится  70  лет.  Пожелаем  ему  и  его  семье,  усыновившей  и  воспитавшей  двух  мальчиков-сирот  как  родных  детей,  крепкого  здоровья  и  новых  больших  творческих  успехов.  Пусть  летят  его  кони,  но  помедленнее.  Жизнь  продолжается.

Эрнст   Иосифович   Неизвестный

     28  декабря  1990  года,  пятница.  Сегодня  мы  с  Машей   были  в  кино-концертном  театре   «Космос»  на  благотворительной  встрече  с  Эрнстом  Иосифовичем  Неизвестным  в  пользу  мемориала.
     Входной  билет  3  руб.  Зал  полный.  Вначале  перед  встречей  со  скульптором  был  показан  художественно – публицистический  фильм  «В  ответе  ль  зрячий  за  слепца…».  Затем  состоялись  ответы  на  вопросы.
     Эрнст  Неизвестный  невысок,  широковат,  но  подвижен.  У  него  круглое  лицо,  на  голове  короткие  седоватые  волосы,  маленькие,  чуть  приметные  усики.  Он  в  черной  рубашке  с  расстегнутым  воротом  и  в  черных  брюках  с  ремешком.  Поверх  рубашки  надета  вязаная  кофта  с  пуговками.  Пуговок  5,  кофта  застегнута  на  две  нижние.
    Вопросов  было  задано  25,  столько  же  получено  ответов.
    Перед  обменом  мнениями  он  сказал:
    -  Если  хотите  курить,  выйдите,  покурите,  потом  вернетесь  на  место.  Вопросы  можете  задавать   с  места,  чтоб  была  непринужденная  обстановка,  без  официальности.
     1.  Какое  у  вас  впечатление  от  фильма?
      -  Двойственное.
     2. Почему  сын  Никиты  Хрущева  не  очень  доволен  надгробием  на  могиле  своего  отца?
     -  Он  мечтал,  чтоб  надгробие  было  более  величественное.
     3. Говорят, памятник  жертвам  репрессий  вначале  хотели  поставить  на  западе.  Почему  не  поставили?
     -  Да,  было  такое  намерение,  но  потом  почему-то  не  получилось.
     4. Можно  ли  увидеть  эскизы  вашего  мемориала?
     -   Наверно  сможете,  если  будет  такая  выставка  организована.
    5.  О  жизни  еврейства,  о  двойничестве  в  культуре?
   -  Это  сложный  разговор.  Есть  об  этом  большая  литература.  Это  мучительная  и  больная  тема.
   6.  Делается  ли  что  для  памятника  «Древо  жизни?»
   -  Мною  создана  некоммерческая  организация,  которую  поддерживают  богатые  и  влиятельные  люди.  Я  президент  в  ней.
   7.  Строится  ли  статуя  свободы  на  Тайване?
  -  Я  несколько  лет  назад  был  на  Тайване,  познакомился  там  с  будущим  президентом  Ли.  Пока  он  не  был  президентом,  поддерживал  меня.  А  когда  возглавил  правительство  и  я  ему  предложил  локальную  скульптуру  в  порту,  он  отмолчался.
8.  Как  жить  молодым  и  честолюбивым  в  Свердловске?
-  Не  очень  суетиться  и  смотреть  вокруг.  Надо  посмотреть,  что  у  тебя  внутри.  Жизнь  замечательных  людей  служит  нам  примером.  Они  меньше  всего  думали,  как  жить,  они  думали  как…
9.  Когда  возникает  идея?
-  Раньше  в  процессе  работы,  теперь  во  сне,  даже  может  сейчас,  нахожусь  с  вами  и  думаю.  Надо  не  искать,  а  находить.
10. Ваша  супруга  жена  Кеннеди?
-  Нет.  Она  мой  хороший  друг.
     Эрнст  Иосифович  снял  куртку,  повесил  на  спинку  стула  и  сказал:
-  Жарко!
14. – Почему  памятник  строите  Вы?  Надо  было  решать  этот  вопрос на  конкурсной  основе.  Ваш  мемориал  чужероден.
     Подписался   Ю. Липатников.
-  Этот  Липатов  написал  записку  и,  видимо,  не  покажется – стыдно  станет.
     Зал  зашелестел  с  поправкой: – Липатников!
     По  правому  проходу,  сверху  вниз  к  сцене  шел  Ю.В.Липатников   с  поднятой  рукой,  чтоб  привлечь  внимание.  Подошел  к  сцене,  остановился.   (Ю.В.Липатников – антисемит,  примечание  автора).
    Зал  зашумел:
 - Не  надо  его!
   Эрнст,  не  обращая  внимания  на  Юрия  Васильевича,  продолжал  отвечать  на  вопросы.  Липатников,  чтоб  не  торчать  свечкой,  присел  на  свободный  стул.
-  Я  отвергаю  всякую  форму  насилия  в  творчестве.
15.-  Ваша  оценка  Свердловска?
-  Никуда  не  ходил,  некогда,  работал.  То,  что  видел  ужасного  чувства  нет.
     Эрнст  закурил  и  извинился:
-  Извините,  что  курю,  просто  немножечко  устал.
   Липатников  встал  и  пошел  по  проходу  обратно  вверх  к  своему  месту.
16. -  После  перестройки  не  придется  ли  создавать  памятник?
-  Могут  появиться  мифотворческие  идеи.
17.-  Мы  знаем  и  любим  вашу  маму  Беллу  Дижур.  Она  писала  стихи  и  популярные  книжки  для  детей  и  юношества.  Где  она  сейчас?
-  Моя  мама  живет  в  Нью-Йорке,  ей  под  девяносто.  Пишет  стихи,  публикуется.  Ее  книги  пользуются  успехом.
18.  – Ходячий  скелет  абстрактного   черепа  противоречит  богу.
-  Если  б  поговорить  по  телефону  с  богом,  если  нет,  то  он  много  берет  на  себя.
     Оживление  в  зале.
19. – Ваше  впечатление  от  Америки?
-  Впечатление  двойственное  и  тройственное.  Америка  каждую  секунду  меняется  на  глазах.  Даже  сами  американцы  не  могут  сами  понять  её.  Мне  Америка  нравится – не  лишает  меня  риска,  быть  самим  собой.
20.-  В  вашем  закордонном  творчестве  Россия  не  нуждается.
-  Записка  без  подписи.
-  Эти  точки  зрения  помешать  мне  или  не  помешать  не  могут.
21. – Суть  любви?  Отношение  к  женщинам?
-  Вначале  отвечу  на  второй  вопрос – отношение  хорошее.  Вопрос  любви – вопрос  бытия.  Отношение  к  любви  религиозное.
22. -  В  мире  много  религий:  христиане,  католики,  мусульмане.  Смогут  ли  они  когда-нибудь  объединиться?
-  Объединение  религий,  думаю,  возможно.
     Мужчина,  принимавший  записки  от  публики  и    сортировавший  их,  подошел  к  микрофону  и  сказал:
     -  Давайте  я  вам  буду  помогать  с  чтением  записок,  так  как  время  уже  много.-  И,  обращаясь  к  залу,  добавил – Эрнст  Иосифович  завтра  улетает  в  Америку.
23.-  Вам  не  кажется,  что  вы  пользуетесь  в  творчестве  методом  Седура?
-  Седур  мой  друг.  Методы  похожи – в  деформации  человеческого  тела.
24. - Группа  студентов  предлагает  Вам  свои  руки  для  сооружения  мемориала.
-  Руки  понадобятся,  но  пока  не  знаю  как  организовать  это.
25.- Я  слышал,  что  мемориал  получает  деньги  от  ЦРУ?
-  Где они - эти  деньги?
     Смех  в  зале.
    Встреча  закончена.  Женщина – представительница  кинотеатра  подарила  Эрнсту  книгу.  На  сцену  кинулась  толпа  молодых  людей  за  автографами  и  настолько  скрыла  героя  вечера  от  зрителей,  что  киношник  вынужден  был  встать  на  стул  и  вести  съемку  сверху.

                Часть  третья

                Государственные  и  общественные  деятели,
                посещавшие  Уралмашзавод.

     Умер  Неру.  Это  известие  отдалось  болью  в  сердце.
     Вспомнился  летний  теплый  день  1955  года,  когда  премьер – министр  Индии  приехал  на  наш  завод. Народу  было  так  много,  что  с  большим  трудом  удалось  проложить  дорогу  машинам.  Неру  едет  на  открытом легковом  автомобиле.  Он  стоит,  чуть  придерживаясь  рукой  за  ветровое  стекло. На  нем  белый  китель, белые  брюки  и белая  испанка.  С  ним  в  автомобиле  сидит  его  дочь  Индира  Ганди.  Он  уже  не  молод.  На  лице  чувствуется  утомленность,  но  он  улыбается (несколько  сдержано)  и  поднимает  руку  в  знак  приветствия.
     Первый  цех,  который  они  посетили,  чугунолитейный.  Пробыли  в  нем  недолго  и  вышли  из  этого,  сильно  задымленного  цеха,  поникшими.  Заметна  явная  усталость  во  всей  фигуре  премьера,  с  трудом  идет  к  автомобилю  и  его  дочь.
     Накануне,  перед  приездом  гостей,  я,  проходя  по  сборочному  цеху,  обратил  внимание  на  группу  руководителей  цеха,  придирчиво  осматривавших  четырех - кубовый  экскаватор  ЭКГ -4. И  сейчас  догадался,  что  приезжих  поведут  к  этой  землеройной  машине.  Поэтому,  обгоняя  всех,  первым  примчался  к  экскаватору  и  не  прогадал,  так  как  первой  подошла  к  экскаватору  Индира  Ганди  и,  не  доходя  до  меня  пяти  шагов,  остановилась. И  мы  начали  смотреть  с  ней  друг  на  друга.  Она  с  достоинством,  а  я  нахально  рассматривал  эту  даму,  прибывшую  к  нам  из  далекой и  сказочной  Индии. Наверно,  минуту,  мы  созерцали  друг  друга,  пока  не  подошел  Неру  и  не  отвлек  ее  от  моей  физиономии.
     Справка  из  энциклопедии: « Джавахарлал  Неру  (1889 – 1964)  государственный  деятель  Индии.В  1912  году  окончи   Кембриджский  университет,  юрист.  С  1918  года  на  руководящих  постах  в  партии  Индийского  национального  конгресса,  ее  председатель  с  1929  года.  Преследовался  английскими  колониальными  властями,  около  10  лет  провел  в  тюрьмах.  С  1947  года  премьер – министр  и  министр  иностранных  дел  доминиона,  а  с  1950  года  Республики  Индии.»
     Посетил  Уралмашзавод  с  целью  завязать  торговые  отношения,  в частности  поставки  экскаваторов.  Я  помню,  что  инженеры  с  нашего    завода  с  некоторыми  квалифицированными  рабочими  ездили  в  Индию  и  собирали  там  гусеничные  экскаваторы,  посланные  им  в  разобранном  виде.
     В  ноябре  1984  года  вся  наша  страна  содрогнулась  от  злодейского  убийства  Индиры  Ганди!
     Справка  из  газеты  «Правда»  от  1  ноября  1984  года:  «Выдающийся  государственный  и  политический  деятель,  Премьер-министр  Индии  Индира  Ганди  родилась  19  ноября  1917  года.  Дочь  одного  из  лидеров  национально – освободительного  движения, первого  Премьер-Министра  независимой  Индии  Джавахарлала  Неру. И.Ганди  принимала  активное  участие  в  национально-освободительной  борьбе  против  английских  колонизаторов,  в  политической  жизни  страны,  входила  в  состав  правительства  Индии.  Спикер  народной  палаты  парламента  Балрам  Джакхар  указал,  что  определенные  силы  стремятся  уничтожить  в  стране  демократическую  систему  путем  насилия  и  индивидуального  террора».

             Визит  Советского  правительства

     Осенью  1956  года  к  нам  на  Уралмашзавод  приехали  члены  Советского  правительства  в  составе  Хрущева  Никиты  Сергеевича,  Булганина  Николая   Александровича,  Микояна  Анастаса  Ивановича.
     О  приезде  членов  правительства  мы  не  знали.  Утром  позвонил  из  чугунно-литейного  цеха  технолог  Б.А. Буссель  и  среди  производственного  разговора,  сообщил:
     -  Сейчас  у  нас  были  члены  правительства.  Я  из  окна  видел  Хрущева,  когда  он  садился  в  машину.
     Мы  тот - час  же  с  Леонидом  Шабалиным  накинув  пальто,  устремились  на  улицу,  полагая,  что  если  члены  правительства  покинули  чугунно-литейный  цех,  значит,  направились  к  сталелитейному  цеху.  Через  пару  минут  мы  были  в  заводском  коридоре.  Кругом  чисто  и  пусто,  только  по  углам  цехов  стоят кучки  людей.  Вдали  возле  кузнечно – прессового  цеха  скопление  легковых  автомашин.  Мы  ринулись  туда.  Но  вот  машины  одна  за  другой  двинулись  в  нашу  сторону.  Мы  в  это  время  добежали  до  угла  механического  цеха.  Машины  приближались.  Мы  решили,  что  они  поедут  дальше, и хотели  пересечь  дорогу,  но  неожиданно  они  свернули  в  нашу  сторону.  Мы  отскочили  назад,  оказавшись  всех  ближе  к  автотранспорту.
     Едва  первый  легковой автомобиль  плавно  притормозил,  как  открылась  дверца  и  словно  по  инерции  из  нее  выкатилась  невысокая  круглая  фигура.  Этой  фигурой  оказался  Никита  Хрущев.  Несмотря  на  заметную  прохладу,  он  тот  час  снял  шляпу  и  повернулся  в  сторону  своих  спутников,  поджидая  их.  Первое,  что  меня  поразило  в  Никите  Хрущеве – это  голова.  Голова  была необыкновенно больших  размеров.
     Следующим  выбрался  из  машины  Анастас  Микоян.  Последним  из  машины  вышел  Булганин.
     Николай  Александрович  Булганин  повернулся  к  нам  и,  слегка  склонив  голову,  произнес:
     -  Здравствуйте,  товарищи!
     Рабочие,  стоявшие  возле  нас,  захлопали  в  ладоши,  а  я,  повинуясь  обычному  жесту,  поклонился. (  позднее,  когда  мы  рассказывали  сослуживцам  о  встрече  с  главами  правительства,  то  Шабалин  неизменно  добавлял:

     -  А  Петров  даже  здоровался  с  Булганиным.
     Конечно,  Шабалин  не  уточнил:  каким  образом  я  здоровался  с  Булганиным.  Поэтому многие  жали  мне  руку,  как  бы  перенося  воображаемое  рукопожатие  Председателя  Совета  министров,  но  адресованное  им,  хотя  я  сам-то  не  прикасался  к  Булганину.)
     На  Булганине  была  военная  форма,  лицо  чистое,  аккуратная  седая  бородка.
     Когда  делегация  в  сопровождении  всей  свиты  двигалась  по  пролету  цеха,  мы,  перелезая  через  станины  расточных  станков,  пытались  обогнать  всех  и,  оказавшись  возле  членов  правительства,  послушать  о  чем  они  говорили.  Но  пробить  толпу  людей  нам  не  удалось.  Зато  при  переходе  из  одного  пролета  в  другой  все  члены  делегации  должны  были  протискиваться  между  открытыми  площадками  вагонов.  Тут  то  мы  оказались  в  самом  выгодном  положении.
     Все,  кто  протискивался  через  узкое  место,  должны  были  пройти  мимо  нас,  стоящих  у  самого  буфера  с  другой  стороны  вагона.  Так  что  лица  всех  мы  рассматривали  с  расстояния  в  два  метра.
     Вот  протиснулся  Микоян  и  мы  увидели  заметно  смуглое  лицо  и  крючковатый  нос,  вот  проплыло  лицо  Хрущева  с  бородавкой  на  щеке.  Следом  показались  плечи  Булганина.
     Когда  делегация  вышла  на  площадку  сборочного  цеха,  на  одном  из  возвышений  я  увидал  рабочего  в  промасленной  спецовке.  Рабочий  смотрел  на  всех  и  плакал.  Меня  такое  обстоятельство  удивило.  Я  подошел  к  рабочему  и  спросил:
     -  Что  с  вами?  Отчего  вы  плачете?
     -  Ну,  как  же?  Я  двадцать  пять  лет  работаю  на  заводе  и  за  все  время  не  видел  из  правительства  никого.  А  тут  сразу  все  нас  посетили!  Из  благодарности  к  ним  плачу.
     Самым  деятельным  из  приезжавших  членов  правительства  был  Никита  Сергеевич  Хрущев.(1894 – 1971).Советский  партийный  государственный  деятель,  член  КПСС  с  1918  года.  С  1953  года  Первый  секретарь  ЦК  КПСС,  одновременно  в  1958 – 1964 гг.  председатель  совета  министров   СССР.  Судя  по его  поведению,  он  был  мало  образованным и  недальновидным человеком,  и  за  годы  управления  страной,  не  мало  «наломал  дров». Например,  заявил  в  1960  году,  что  через  двадцать  лет  в  стране  настанет  коммунизм  и  поэтому  приказал  уничтожить  скот  на  всех  подсобных  хозяйствах,  дабы  не  выращивать  возле  своих  жилищ  мелкую  скотину.. Скот  уничтожили  и  с  того  года  в  государстве  прекратилась  свободная  продажа  мяса. Нам,  жителям  страны,  мясо    продавали  по  одному  килограмму  три  раза  в  год.  Это  к  1  мая,  7  ноября  и  к  Новому  году  по  талонам,  получаемым  под  расписку в  домоуправлении.  В  свободную  продажу  мясо  поступило  только  в  октябре  1992,  когда  страной  руководил  Б.Н.Ельцин.
     Еще  был  небольшой  прокол  у  Хрущева -  это  призыв  о  посадке  кукурузы  повсеместно.  И  что  же?  У  нас,  на  Урале, колосья  кукурузы  вырастали  до  пояса,  а  початок  с  зернами  так  и  не  попробовали.
     Правда,  не  все  было  плохо  в  деятельности  Никиты  Сергеевича  Хрущева.  Было  и  положительное -  это  увеличение  жилой  площади  для  населения  при  постройке домов  с  применением шлакоблочных  плит.  Квартиры  в  этих  домах  до  сих  пор  именуются  «Хрущевками». Лично  я  живу  в  двухкомнатной  Хрущевке  52  года  и  не  жалуюсь.
     Эрнст  Неизвестный  на  Новодевичьем  кладбище  соорудил  на  могиле  Н.С.Хрущева  надгробие  из  двух  мраморных  плит,  поставленных  с  обеих  сторон  бюста:  с  одной  стороны  из  белого  мрамора,  с  другой  стороны  из  черного,  как  бы  характеризуя  деятельность  покойного  в  жизни.
     Из  энциклопедии:  Булганин  Николай  Александрович ( 1895 – 1975 )  Советский  государственный  деятель,  член  КПСС с  1917  года.  В  1953 – 1955 гг.  министр  обороны  СССР.  В  1955 – 1958 гг. председатель  Совета  министров  СССР.
     Микоян  Анастас  Иванович ( 1895 – 1978 )  Советский  государственный  деятель.  Член  КПСС  с  1915 года.  В  1953 – 1970 гг. министр  торговли  СССР .  Герой  социалистического  труд (1943).

    

«Мардэка»

     На   Уралмаше,  на  площади  Первой  Пятилетки,  заполненной  народом,  звучит  из  многочисленных  динамиков  зажигательная  песня жителей Индонезийской  страны. Воздух  сырой,  чувствуется  приближение  дождя,  но  на  лицах  людей  радостное  ожидание.
     Наконец,  на  трибуну  у  подножия  памятника  Орджоникидзе  входят  сотрудники  парткома,  завком,  дирекции.  Среди  них  гости,  особенно  выделяется  среди  них  один – среднего  роста,  поджар,  в  черных,  плотно  облегающих  ноги,  сапогах.  В  руках  стэк,  который  он  держит  обеими  руками.  Это  доктор  Сукарно.
     Секретарь  парткома   Воронов  открывает  митинг,  посвященный  встрече  с  Индонезийскими  гостями.  Начинается  дождь,  во  время  которого  ничем  не  прикрываясь,  выступают  со  словами  приветствия  некоторые  наши  представители  администрации  завода.
    К  микрофону  подходит  Сукарно.  Кто-то  пытается  держать  зонт  над  головой  высокого  гостя.  Но  оратор  в  силу  своего  темперамента,  часто  выскакивает  из-под  переносной   крыши. Его  фигура  находится  в  движении.  То  туда  кинется,  то  обратно.  И  зонт  кидается  следом,  но  так  как  зонт  держит  человек  не  очень  подвижный,  то  дождь  поливает  Сукарно  немилосердно.  Кто- то  из  завкома  пытается  раскрыть  услужливо  другой  зонт,  но  Сукарно,  заметив  бесплодные  попытки  спасти  его  от  дождя,  отмахивается  от  них.
     Наконец,  Сукарно  заканчивает  свою  речь,  произносимую  по- английски,  потом  выжидает,  пока  переводчик  переведет  его  слова  и  обращается  к  нам  по-русски  сравнительно  не  плохо:
     -  Товарищи,  у  меня  в  стране  народ,  когда  хочет  говорить  о  дружбе,  он  говорит:  «Мардэка» - это  значит -  свобода!  Давайте  все  вместе  произнесем  это  слово.  Ну,  начали:  раз,  два,  три,  Мар…дэ..ка.
     В  толпе  прошел  какой-то  шорох,  но  никто  не  произнес,  так  желаемое  оратором  слово:  Мардэка.
     Почему  вы  молчите?  -  удивляется  президент,  -  повторяйте  за  мной:  Мар..дэ..ка!
     Группа  конструкторов,  стоявшая  ближе  всех  к  трибуне  и,  видимо,  предупрежденная  ранее,  пытается  проговорить  слово  дружбы.  Но  число  голосов  в  десять  человек  среди  пяти  тысяч  людей – капля  в  море.
     Дождь  перестает,  видно,  пораженный  настойчивостью  гостя,  который  вновь  обращается  к  нам:
     -  Прошу  вас  сказать  слово:  «Мар..дэ..ка!».
     Я  вижу,  как  окружающие  меня  люди,  шевелят  губами,  я  сам  произношу  то  слово,  но  так  тихо,  что  никто  его  не  слышит.
     -  Почему  вы  молчите?  - вновь  переспрашивает  Сукарно, - давайте  вместе громко  и  четко  произнесем  «Мардэка»
     Над  головами  людей  вспыхивают  отдельные  выкрики  «Мардэка!»
     -  Так,  так,  -  подбадривает  настойчивый  деятель, - дружней!
     -  Мардэка! – гудит  толпа.
     -  Отлично!  Теперь  давайте  вместе  произнесем  раздельно:  Мар..дэ..ка!
     И  тысяча  голосов  произносит  Индонизийское  слово  дружбы.
     -  Повторим  это  слово  три  раза,  начали…
     Четко  и  уверенно  над  площадью  гудит:  Мардэка,  Мардэка,  Мардэка!
     Лица  людей  светлеют,  расправляются  плечи.
     -  Спасибо,  друзья! – Сукарно  заканчивает  свое  выступление.
     Аплодисменты  выражают  одобрение  его  дружелюбию  и  поразительной  настойчивости.  Это  настоящий  революционер!
     Из  энциклопедии:  Сукарно   Ахмед ( 1901 – 1970) ,  президент  республики  Индонезии  в  1945 – 1967,  один  из  основателей  национальной  партии  Индонезии  с  1927 г. и  затем  ее  председатель.

Фидель  Кастро.

     14  мая  1963  года  с  раннего  утра  площадь  Первой  пятилетки  плотным  кольцом  окружили  грузовые  машины,  закрыв  проходы  с  улиц.
     Вдоль  заводского  коридора  вытянулся  народ.  Томились  в  ожидании  три  часа.  Наконец  промчали  мотоциклисты,  следом  крытые  машины.
     Фиделя  Кастро  сразу  провезли  к  кузнечно – прессовому  цеху,  минуя  близрасположенные: модельный,  чугунно – литейный,  сталелитейный.
     Из  кузнечно – прессового  цеха  он  ехал  в  открытой  легковой  машине.  На  приветствия  людей  отвечал  небольшими  кивками  головы.  На  его  лице  нет  ни  улыбки,  ни  радости.  Оно  усталое. Сказать,  что  оно  равнодушное,  тоже  будет  неточно.  Скорее  всего:  у  него  деловое  выражение.  Будто  он  едет  по  делу  и  иногда  рассеянно  раскланивается  со  знакомыми.  Больше  того,  когда  он  проезжал  мимо  меня,  то  с  самым  обычным  видом  застегивал  пуговицы,  знакомой  нам  по  фотографиям,  куртки.  Куртка  темно- зеленого  цвета.  Такого  же  цвета  берет.  Лицо  загорелое.  Борода  редкая.  Застегивая  пуговицы,  он  уперся  подбородком  в  грудь  и  смотрел  на  пальцы,  которые  работали  над  этим  прозаическим  делом.
     В  это  время  кто-то  стоящий  рядом  со  мной,  громко  крикнул:  «Вива, Куба!»  Фидель,  как  бы  с  удивлением,  глянул  в  нашу  сторону,  и  тот  час  снова  устремил  свое  внимание  на  пуговицы.
     Человека  три  слева  от  него  в  костюмах  и  шляпах  стояли  плотно  друг  к  другу  и  служили,  как  бы  опорой  громадной  фигуре  кубинского  премьера.
    …Во  время  митинга  на  трибуне  у  подножия  памятника  Орджоникидзе  Фидель  Кастро  выражал  явную  усталость:  он  часто  облокачивался  на  гранитные  стенки  трибуны  или  безразлично  глядел  в  пространство,  пощипывая  бородку.  Иногда  он  слушал  оратора с  явной  болью,  хмурился,  приоткрывал  рот  и  языком  проводил  по  губам.
    С  приветственными  словами  выступал  секретарь  обкома  КПСС  К.К.Николаев,  электросварщик  Уралмашзавода  И.А. Алейников,  от  имени  комсомольцев  Уралмаша  выступила  конструктор  Людмила  Самойлова. Она  прочитала  стихи:
     Вы  идете  дорогой  нашей
     По  ступеням  больших  Побед,
    Свет  кремлевских  старинных  башен
     Он  и  Ваш  негасимый  свет.

     Ваши  песни  и  наши  песни-
     Это  песни  людей  труда
     Вместе  с  Вами,  с  правдою  вместе
     Повторяем  мы:  «Куба – Да!».

     Враг  прогнозы  строит  напрасно,
     Он  обжегся  уже  не  раз…
     Вашу  руку,  товарищ  Кастро!
     В  каждый  дом  приглашаем  Вас1

     Вряд  ли  переводчик  успел  правильно  перевести  стихи,  как  к  микрофону  подошел  ведущий  митинга  и  объявил:
     -  Слово  предоставляется  премьер - министру  Республики   Куба  Фиделю  Кастро  Рус.
     Все  хлопают  в  ладоши,  хлопает  и  Фидель.  Говорит  он  более  ровным  голосом,  чем  на  аэродроме.  Говорит  без  конспекта.  Слова  переводчика  слушает,  опуская  глаза.  Последние  слова  благодарности  к  трудящимся  Свердловска:  «Спасибо»,  Фидель  произносит  по-русски.
     Когда  секретарь  горкома  КПСС  Я.П.Рябов  объявляет  закрытие  митинга,  лицо  Фиделя  светлеет.  Он  что-то  весело  говорит  своим  спутникам.  Над  площадью  Первой  пятилетки  звучат  гимны  обеих  государств.
     (  Позднее  я  узнал,  что  в  дни  посещения  нашего  города,  Фидель  Кастро  был  болен,  видимо,  открылись  старые  раны).
     Из  энциклопедии:  Кастро  Рус  Фидель ( 1926- 2016) деятель  Кубинского  коммунистического  движения.  1-й  секретарь  ЦК  КП  Кубы с  1965  года,  с  1959 -1976 -  премьер- министр.
     В  1953  году  возглавил  выступление  против  диктаторского  режима  Батисты  за  что  был  осужден  на  15  лет.  В  1955  году амнистирован.  Эмигрировал  в  Мексику,  где  сформировал  революционный  отряд  для  продолжения  борьбы  против  диктатуры.  В  1956  году  высадился  на  Кубу  с  яхты  «Гранма»  и  возглавил  партизанскую  борьбу,  приведшую  к  Победе  кубинской  революции  в  1959  году.

Ульбрихт   Вальтер

     Следующая  встреча,  которую  мне  пришлось  наблюдать  не  такая  яркая,  как  приезд  Фиделя  Кастро,  но  вызывает  определенные  раздумья.  Это  приезд  на  Уралмаш  в  июне  1964  года  партийного  деятеля  ГДР  Вальтера  Ульбрихта.
     Мы,  четверо  дружинников  с  красными  повязками  на  рукавах,  стояли  у  торца  цеха  крупных  узлов.  Народу  вокруг  нас  никого  не  было.  Из  ворот  цеха  вышли  трое  рабочих  и  спросили:
     -Ульбрихта  ждете?
     - Да.
     -  Фашист! -  и,  сплюнов,  ушли.
     Вот  показались  легковые  машины,  на  переднем  сидении  одной  из  машин  сидел  пожилой  мужчина  в  очках,  с  седеющей  бородкой.  Он  помахал  нам  рукой.  Мы  ответили  на  приветствие  тем  же. Они  проехали  к  кузнечному  цеху,  где  виднелась  небольшая  кучка  людей.
     Через  час  на  площади  Первой  пятилетки,  для  участия  в  митинге  народу,  правда,  собралось  достаточно  много,  но  по  жидким  аплодисментам  и  по  нахмуренным  лицам,  а  иногда  и  негромким  репликам  сквозь  зубы  не  трудно  было  уловить,  что  наши  люди  еще  не  забыли  недавней  войны  с  немецким  фашизмом  и  до  сих  пор  не  могут  простить  им  своей  трагедии,  пусть  этот  немец,  приехавший  к  нам,  и  антифашист.
     В  наши  дни  эта  тема  актуальна,  как  никогда:  люди  до  недавних  пор,  поддерживающие  добрососедские  отношения,  после  военных  конфликтов,  становятся  недругами. Жаль,  но  это,  к  сожалению,  так.
     Из  энциклопедии:  Ульбрихт  Вальтер. ( 1893 – 1973 )  деятель  германского  и  международного  коммунистического  движения.  Трижды  Герой  труда  ГДР ( 1953, 1958, 1963 ).  Герой  Советского  Союза (1963).  Один  из  основателей  СЕПГ (1953 – 1971).  Председатель  государственного  Совета  ГДР  (с 1960 г.).
     В 1912 – 1918 гг.  член  Социал – демократической  партии,  в  1918  году  член  «Союза  Спартака».  Участник  ноябрьской  революции  1918  года.  Член   КП  Германии (КПГ)  с  момента  основания. С  1928  по  1933  депутат  Рейхстага.  С  1935  года  член  Политбюро  ЦК  КПГ.  С  1943  по  1945  год  участвовал  в  работе  национального  комитета  «Свободная  Германия».  С  1949  года  член  Политбюро  ЦК  СЕПГ.

          Последствия  Венгерского  мятежа  1956  года.

     За  время  работы  на  Уралмаше  мне  приходилось  видеть  много  разных  политических  деятелей,  приезжавших  на  наш  завод  то  за  поддержкой  рабочего  класса,  то  проездом  для  ознакомления  с  известным  в  СССР  предприятием.  Личных  контактов  с  этими  деятелями  у  меня  не  было,  но  несмотря  на  это  всякая  встреча  с  неординарными  личностями  вызывает  интерес  и  надолго  западает  в  память.
     Одна  из  таких  встреч  состоялась  у  меня  в  1956  году  в  большом  пролете  механического  цеха.  Пролет  был  забит  рабочими  до  отказа.  Сидели  на  выступах  станков,  некоторые  взобрались  на  подкрановые  площадки.  Полыхал  яркий  свет  юпитеров.
     В  торце  пролета  на  возвышении  стоял  стол,  покрытый  красной  скатертью,  за  которым  восседало  заводское  начальство.  Выступал  член  Политбюро  ЦК  КПСС  М.А.Суслов.  Это  высокий,  худощавый  человек.  Говорил  он  о  только  что  закончившемся  в  Венгрии  путче.  Говорил  о  спайке  народа,  о  бдительности.  Его  прилизанные  волосы  и  вся  манера  держаться,  лакейски  полусогнувшись,  вызывала у  рабочих  цеха  недоверие  к  нему  и  его  словам.
     Потом  с  переводчиком  выступил  Янош  Кадар.  Этот  человек  жалок:  усталое,  измученное  лицо  с  потухшим  взглядом.  Так  и  казалось,  что  он  все  делал  и  говорил  по  чужому  указанию.  Он  поднял  руку  со  сжатым  кулаком – знак  солидарности.  Подняли  и  мы  кулаки.  Стоявшие  вокруг  меня  рабочие  смущенно  улыбались  друг  другу,  не  принимая  всерьез  все  происходящее.  Простой  народ  всегда  чувствует  фальшь,  в  какие  бы  красивые  слова  и  действия  она  не  облекалась. Так  и  тут. В  те  далекие  годы  многие  осуждали  вмешательство  нашего  государства  в  дела  соседних  республик,  но  помалкивали. Не  принято  тогда  было  свободно  выражать  свои  мысли.
     Из  энциклопедии:  Суслов  Михаил  Андреевич.
( 1902 – 1982 ) Советский  партийный  государственный  деятель.  Член  КПСС  с 1921  года.  Дважды  Герой  социалистического  труда ( 1962 и 1972 гг.).  В  1931  г.  - 1936 г.  в  аппарате  ЦКК – РКИ,  комиссии  народного  контроля. С  1954  года  председатель  комиссии по  иностранным  делам.
     Работы  по  вопросам  идеологии,  международного  коммунистического  и  рабочего  движения.

     Кадар  Янош ( г.р. 1912 )  деятель  венгерского  и  международного  коммунистического  движения,  трижды  герой  социалистического  труда  ВНР  (1962, 1972, 1982),  герой  Советского  Союза (1964).  Первый  секретарь  ЦК   ВСРП  с  1957 г.

                Валентина  Терешкова

     18  марта  1983  года,  в  9  час.30 мин.,  возвращаясь  из  чугунолитейного  цеха,  я  обратил  внимание  на  три  черных  «Волги»,  попавшиеся  мне  на  встречу.  Прохожие  останавливались,  провожая  взглядом  машины.  Задержался  и  я,  стараясь  в  окнах  проезжающих  машин,  увидеть  Терешкову.  Перешел  через  дорогу  на  другой  тротуар  и  медленно  пошел  в  сторону  уехавших  машин.
     -  Здравствуйте! -  услышал  я  голос,  обогнавшего  меня  человека. Присмотрелся  и  узнал  Федора  Федоровича  Рыбакова,  фотографа  заводской  многотиражки.
     -  Спешу!  -  добавил  он.
     -  Куда  это? -  спросил  я,  хотя  и  так  догадался  о  его  намерении.
     -  Терешкову  встречать!
     -  А  где  она  будет?
     -  В  мартеновском  цехе!
     -  И  я  с  вами,  -  сказал  я  и  мы  помчались  чуть  ли  не  бегом.
     Группу  заинтересованных  лиц  я  захватил  уже  на  шестом  участке,  возле  формы  в  парных  опоках,  где  шла  заливка.  Рыбаков  устремился  туда,  я  остался  у  прохода.
     Вот  группа  двинулась  в  мою  сторону. Прошел  директор  завода  Е.И. Варначев,  рядом  с  ним  Терешкова: Стройная, в  сером  прямом  пальто  с  аккуратным  воротничком,  изящные  ножки  в  туфлях,  точеный  носик,  завитые  волосы  сиреневого  цвета.  Держится  независимо,  строго.  Справа от  нее  главный  инженер  завода  Б.Д.Котельников.
     Все  прошли  поперек  цехового  пролета  и  стали  подниматься  по  железной  лестнице  на  площадку  третьего  мартена.
     Рабочие,  мастера,  начальники  участков  в  новеньких  касках,  только  я  среди  всех  в  шапке-ушанке.
     Из  энциклопедии:  Терешкова  Валентина  Владимировна ( г.р. 1937)  летчик – космонавт  СССР,  первая  в  мире  женщина-космонавт  18 – 19  июня  1963  года  совершила  на  корабле  «Восток – 6»  космический  полет.  Кандидат  технических  наук.  Полковник – инженер (1970),  герой  Советского  Союза ( 1963),  член  КПСС  с  1962 года.  Председатель  комитета  Советских  женщин  с  1968  года,  вице – президент  международной  демократической  федерации  с  1969  года.

                ЧАСТЬ   ЧЕТВЕРТАЯ

                Рассказ  революционерки.

     Я  беседую  с  Раисой  Валек.  Ей  более  60  лет.  Но  она,  рассказывая,  как-то  молодеет,  глаза  загораются,  движения  становятся  энергичными.  Она  жалуется  мне  на  книгу  Свердловского  писателя  Рябинина,  написавшего  биографический  очерк  о  ее  муже.
     -  Много  этот  писатель  выдумал  об  Антоне,  -  говорит  она, - вот,  к  примеру,  провалилась  одна  подпольная  группа,  узнав  об  этом,  мой  муж  сильно  переживал.  Но  переживания  его  были  внутренними.  Внешне  он,  напротив,  был  сдержан  и,  собрав  оставшуюся  часть  подпольщиков,  разработал  с  ними  план  дальнейшей  работы.  У  Рябинина  эта  сцена  описана  так:  «Узнав  о  случившемся,  Антон  схватился  за  голову.  Потом  стал  ходить  по  комнате  из  угла  в  угол,  ломая  руки.  Понимаете -  это  такая  ложь!»
     Потом  по  моей  просьбе  она  рассказала  о  том  времени,  когда  ее  муж  был  убит.
     -  В  город  пришел  Колчак.  Начались  аресты,  расстрелы.  Мы  переехали  на  новую  квартиру,  но  кто-то  донес.  Мужа  арестовали.  Потом  взяли  меня.  Тюрьма  тогда  была  там,  где  сейчас  по  улице  Ленина  городской  отдел  милиции.
     -  Вы,  наверно,  сидели  в  одиночке?
     -  Нет.  Я  и  Логинов  сидели  в  верхнем  этаже,  в  канцелярии.  Днем  сюда  приходили  служащие,  стучали  машинки,  взад-вперед  сновали  курьеры. Муж  сидел  в  такой  же  комнате  рядом  с  моей.  У  двери  снаружи  стояла  охрана.  Когда  вечерами  все  уходили,  мы  переговаривались  с  мужем  через  печное  поддувало,  так  как  голландка  у  обеих  комнат  была  общей.  Через  это  поддувало  муж  мне  передал  приговор,  вынесенный  ему  и  его  товарищам – смертной  казни.  Встретил  приговор  он  спокойно  и  только  давал  наказы  о  воспитании  сына  и  другое…  Но,  спустя  несколько  дней,  повели  меня  на  суд  и  тоже  приговорили  к  казни.
     -  Видимо, - это  страшно?  -  спросит  я, -  Что  вы  чувствовали,  ожидая  смерти?
     -  А  я  почему-то  была  спокойна так  же,  как  вот  сейчас  с  вами. А  Логинов,  мой  сосед  по  камере,  узнав,  что  я  приговорена  к  расстрелу,  и  видя,  как  я  задумчиво  хожу  по  комнате  и  баюкаю  сына,  сказал:
     -  Вы  не  беспокойтесь,  я  приложу  все  силы,  чтоб  ваш  сын  вырос  достойным  своих  родителей.
     На  что  у  меня  хватило  спокойной  выдержки  заявить:
     -  Я  не  нуждаюсь  в  помощи  предателя.
     Логинов  был  тем  человеком,  который  нас  выдал.  Раньше  он  был  белым   офицером.  Когда  свершилась  революция,  он  перешел  на  сторону  рабочих  и  вступил  в  коммунистическую  партию.  А  вот  с  приходом  Колчака, вдруг  испугался,  что  ему  могут  вспомнить  его  измену  и,  чтоб  выслужиться,  выдал  нашу  группу. Но  колчаковцы  вместе с  нами  почему-то  взяли  и  его.  Считая  это  каким-то  недоразумением,  он  был  бодр,  шутил  с  работницами  канцелярии.
     Но  после  меня  неожиданно  вызвали  в  суд  его  и  приговорили  к  смертной  казни.  Мотивировка  была  следующей:  «Если  вы  продали  нашу  армию  один  раз,  то  мы  не  сомневаемся,  что  вы  ее  продадите  и  во  второй  раз».
     Вернувшись  из  суда,  он  так  скис,  что  совсем  не  стал  походить  на  человека.  Внешностью  он  очень  напоминал  Николая  Второго.  Такая  же  невысокая  фигура,  апатичные  движения  и  водянистые  пустые  глаза.  Он  все  ходил  по  комнате,  сжимал  руки  и  спрашивал: 
     -  Неужели  меня  расстреляют?
     Антона  Валека  и  его  товарищей  на  казнь  повели  первыми.  Помню,  я  вышла  в  коридор.  Они  все  не  только  не  были  убиты  горем,  но  напротив:  были  радостны.  Причиной  радости  было  известие  о  том,  что  в  Венгрии  революция.  Антон  поднял  высоко  над  головой  сына  и  сказал:
     -  Вот  кто  о  нас  расскжет.
     Мы  простились  и  они  ушли. Впоследствии  очевидцы  рассказывали,  что  когда  их  вели  по  улице,  один  из  них  громко  пел  песню.  Муж  не  был  любителем  бравады,  но  певшего  не  остановил.  О  том,  как  их  казнили  и  где,  долго  не  было  известно.  Но  как-то  мне  указали  на  одного  человека,  не  участвовавшего  в  казни,  но  присутствовавшего  там  он  рассказывал:
     -  Когда  пьяные  казаки  стали  шашками  рубить  безоружных  людей,  Антон  упал,  как  подкошенный  и  умер  от  разрыва  сердца.
     На  другой  день  после  казни  мужа,  в  комнату  вошел  офицер  и,  как  великую  милость  сообщил  мне,  что  смертная  казнь  заменена  каторгой  и  был  очень  удивлен  тем,  что  я  не  обрадовалась.  И  в  самом  деле – радоваться  было  нечему.  Я  знала,  что  люди,  идущие  по  этапу,  в  дороге  умирали  сотнями,  так  что  не  лучше  смертной  казни.
     На  каторгу  нас  стали  отправлять  в  тот  момент,  когда  вдали  уже  начали  греметь  пушки.  К  городу  приближались  Красные  части.
     Помню,  выгнали  нас  на  улицу  и  начали  поспешно  строить.  Среди  некоторых  заключенных  были  больные.  Один  из  заключенных  обратился  к  офицеру  с  просьбой,  чтоб  ему  дали  лошадь,  так  как  он  совершенно  не  может  идти.  На  что  офицер  крикнул:
-  Вот  тебе  лошадь!
    И  ударил  просившего в  лицо.  Ослабевший  заключенный  упал  на  землю  и  у  него  изо  рта  хлынула  кровь.  Увидя  кровь,  заключенные  подняли  шум  и  стали  окружать  офицера.  Заметались  стражники.
     В  это  время  ко  мне  подбежала  женщина – тюремщик  и  говорит:
     -  Идемте  скорее  в  камеру!
     Я  ни  о  чем  не  подозревая  пошла  за  ней.  Она  завела  меня  к  уголовницам  и  шепнула:
     -  Сидите  тут,  пока  не  уведут  приговоренных  к  Сибири.
     Она  чувствовала,  что  приближаются  Красные  и  этим  хотела  заслужить  себе  реабилитацию.  Так  я спаслась  от  каторги.
     Через  три  дня  мы  услышали,  как  по  коридорам  бегают,  стреляют.  Мои  соседки – уголовницы  говорят:

    - Давай,  Раиса,  мы  тебя  спрячем,  а  то  ворвутся  солдаты,  да  дознаются  кто  ты.
     Так  и  сделали:  положили  меня  на  кровать  и  накрыли  матрацем.  Слышим:  загремела  наша  дверь,  потом  распахнулась  и  вошел  кто-то.
     -  Здравствуйте,  товарищи! – приветствовал  энергичный  голос, -  Политические  кто  есть?
     -  Никого  нет!  -  ответили  мои  соседки.
     -  Эх,  жаль.  Немножко  мы  не  успели!  -  сокрушенно  произнес  он,  и  дверь  закрылась.
     Это  пришли  Красные.

     Эту  запись  я сделал  со  слов  Раисы  Валек в  1955 году,  неожиданно  постучавшую  в  нашу  дверь.  Пришла  она  навестить  своего  племянника  Исаака  Литмановича  Ронина,  инженера  Уралмашзавода,  который  жил  в  одной  из  комнат  нашей  коммунальной  квартиры.
     В  тот  день  Ронин  отсутствовал  и  Раиса  Валек,  ожидая  своего  племянника,  рассказала  мне  о  своей  жизни. Так  и  не  дождавшись,  Исаака  Литмановича,  она  уехала  и  я  ее  больше  никогда  не  встречал,  но  в  1983  году купил  книгу,  где  на  обложке  значилось  имя  автора  «Раиса  Валек»  и  называлась  та  книга  «А.Я.Валек».
     Пересказывать  содержание  книги  не  стану,  о  ее  кратком  содержании  мне  в  1955  году  рассказала  сама  автор,  только  сделаю  небольшую  выписку  о  ней:  «Родилась  18  августа  1886  года  в  городе  Чистополь  бывшей  Казанской  губернии  в  бедной  многодетной  семье  кустаря – часовщика  Исаака  Ронина».  Как  еврейка  скиталась  по  стране,  где  евреям  в  больших  городах  жить  запрещалось.  Знакомство  с  Антоном  Валеком  помогло  ей  найти  место  в  жизни  и  начать  бороться  с  царизмом,  притеснявшим  евреев.

     СОДЕРЖАНИЕ:
     Вступление.
     Часть  первая.
     А.И.Силин.
     В.Ф.Балашов
     Часть  вторая
     Евгений  Евтушенко
     Борис  Васильев
     Эрнст  Нейзвестный
     Часть  третья
     Джавахарлал  Неру
     Индира  Ганди.
     Никита  Хрущев
     Николай  Булганин
     Анастас  Микоян
     Ахмед  Сукарно
     Фидель  Кастро
     Улбрихт  Вальтер
     Михаил  Суслов
     Кадор  Янош
     Валентина  Терешкова.
     Часть  четвертая
     Рассказ  революционерки