Князь Чацкий входит в зал Английского клуба в Москве
и встречает либерала Загорецкого.
ЧАЦКИЙ:
Ну как, мой друг, столичные дела? Кипит Москва?
ЗАГОРЕЦКИЙ:
Бывает, закипает.
Попенится, и к днищу отступает.
Прогресса нет,- всё речи и слова!
Ч.:
На Лобном месте?
З.:
Это – никогда!
Там, милый князь, китайские туристы,
По праздникам холеные артисты,
Зимой каток, и прочая байда!
Ч.:
Кричит толпа?
З.:
По Пасхе,- не кричит!
Ей громкий голос был не согласован,
Её трибун условно распакован,
Он в блогосфере постит и строчит!
Ч.:
Чего строчит?
З.:
Всё боле пикировки,
То этого подцепит, то того,
А по большому счету – ни-че-го,
Но в словоблудьи это парень ловкий.
Ч.:
А могут ли его теперь сослать,
Ну, как сослали Лермонтова Мишу?
З.:
Об этом, князь, я ничего не слышал.
И вряд ли,- на него ведь всем плевать!
Ч.:
Печальная картина.
З.:
Отчего ж!
У нас бывают ссоры, слёзы, крик!
Но всё обставлено весьма культурно.
Представь себе, есть среди нас старик,
Так завернет, что всем бывает дурно.
Зайдется весь – «На дыбу, твою мать!»
Дрались – мне доводилось разнимать.
Ч.:
Повеселились?
З.:
Вечер скоротали.
Так для чего же, князь, вы прилетали?
Ч.:
От скуки, друг мой, от чего же боле,
Соскучился по нашей русской воле,
Но нынче же лечу.
З.:
Куда же, князь?
Ч.:
На Мальту, через сутки до Дубая,
Оттуда в Мексику, а далее не знаю.
З.:
И ждать вас, князь, в предвисокосный год?
Ч.:
Ну, это как фортуна повернет!
Князь Чацкий кланяется и уходит.
Загорецкий остается в клубе.