Чем больше нам лет, тем чаще смотрим в прошлое. Туда, где тебе лишь семнадцать и всё в жизни в первый раз: первое свидание, первый поцелуй и, даже накрашенные глаза, как на этой фотографии – впервые. Сколько себя помню, за мою инфантильность (другого слова и подобрать не могу) меня всегда называли: «не от мира сего».
Помню, в седьмом классе среди девчонок подслушала разговор о сексе. Тема запретная, всем же известно, что секса в СССР не было. А тут девчонки говорят, что этим все занимаются. Я вся в слезах, стала возражать, что Ленин таким просто не мог заниматься, а мои родители вообще не такие. Девчонки смеются:
— Вас трое детей в семье, откуда?
Аргумент веский. Тогда я отмочила:
— Они "это" только три раза сделали, потому что очень детей хотели.
Жили мы, сказать «скромно» — ничего не сказать. На праздники, особенно, хотелось куда-нибудь спрятаться. Подруги хвастались обновками, а мне приходилось довольствоваться обносками соседской девчонки Томки.
На школьный выпускной вечер мама купила мне капроновое платье в комиссионке за 12 рублей. Оно было больше похоже на костюм снежинки. Одноклассник, с неприкрытой симпатией, сказал, что я похожа на принцессу, и я была счастлива.
В культурно–просветительном училище занималась хореографией, хотя с детства мечтала быть актрисой. Смежная группа готовила будущих режиссёров. Часто заглядывала на их репетиции. Потом даже участвовала в их спектаклях, правда из-за моего мелкого роста и детского голоса роли доставались исключительно — инженю травести. По своей доброте, преподаватель смежной группы давал мне уроки актёрского мастерства бесплатно.
Была у нас в группе девочка Соня, у которой не было родителей. Жила она с семьёй старшего брата. Было так жалко её, что я старалась делать для неё маленькие праздники. Было у меня одно сокровище – ботинки с коньками. А у Сони таких никогда не было. Она бы их не взяла, но я убедила, что они мне малы, и всё равно будут без дела лежать. А когда Соня приехала из дому в одной кофточке в жуткий ветер и по-осеннему ненастный день, я отдала ей своё пальто, сославшись на предстоящую покупку нового. В конце второго курса нам предстояла месячная практика в сельских клубах области. Бедная Соня прибежала в общежитие вся в слезах. Захотелось ей узнать свою судьбу у цыганки, а та обчистила Соню до копейки. Мне так хотелось защитить её, обнять, успокоить, помочь. В кармане было только 30 рублей — стипендия. Взяв себе 3 рубля на дорогу, остальные отдала ей, заверив, что они не последние.
Меня всегда окружали только добрые люди. Приехав в село Рыбянцево Новопсковского района, председатель колхоза, окинув меня взглядом, произнёс:
— Тебя, что, не кормят, что ли? Худющая такая.
И распорядился, чтобы меня два раза в день кормили в сельском детском саду. Правда по вечерам, а особенно в субботу и воскресенье, когда у садика были выходные, очень хотелось кушать, но это уже можно было перетерпеть.
Каждую субботу ко мне на мотоцикле приезжал мальчик Юра, с которым вместе учились и дружили. Он практику проходил по месту жительства в г. Старобельске. До Рыбянцево всего 25 километров. Мотоцикл брал у старшего брата. А в одну из суббот он не приехал. С утра в воскресенье в свой законный выходной я, выпросив у хозяйки велосипед, решила съездить сама в Старобельск. Велосипед был огромным, сидение приподнято до верхней отметины. Если сесть, то ноги мои на четверть не доставали бы до педалей. Это меня не смутило. Переваливая тело через раму с одной ноги на другую, я тронулась в путь. Хотелось думать только о хорошем, тем более дорога была вниз под уклоном. На полпути нога слетела с педали, и я грохнулась на обочину, ободрав коленки и локти. Отерев слюной, прилепила на содранные места подорожник, продолжила путь. Хорошо, что улица с заветным домом оказалась на въезде в город. Сев на лавочку напротив дома, я решила ждать. Ведь выйдет же он когда-нибудь. А он всё не выходил. До вечера я просидела на лавочке. Коленки отекли. Я даже обрадовалась, что Юра не увидел меня в таком жалком виде. (Потом оказалось, что он вместе с семьёй был у родственников на свадьбе). Я сорвала кленовый листок, нацарапала на нём ногтем: «Я тебя люблю», и опустила в почтовый ящик на воротах.
Путь обратно оказался намного труднее. Давали о себе знать подсохшие за день ссадины, теперь они стали трескаться и кровить. Дорога шла вверх, а мои силы были на исходе. С полпути шла пешком, еле передвигая ноги, тащила огромный велосипед. В доме хозяйки, в отведённой для меня комнатке, я накрылась с головой подушкой, чтобы не было слышно, и так плакала от своего бессилия…
...Целуя и обнимая мои, давно зажившие коленки:
— А как ты себе представляла — что я достану из почтового ящика кленовый листок, и буду искать на нём твоё послание? — произнёс супруг,
— Знаешь, за эти прошедшие десятилетия, ты ничуть не изменилась, всё такая же. За это тебя и люблю .