So oft have I invoked thee for my Muse,
And found such fair assistance in my verse,
As every alien pen hath got my use,
And under thee their poesy disperse.
Thine eyes, that taught the dumb on high to sing,
And heavy ignorance aloft to fly,
Have added feathers to the learnd's wing
And given grace a double majesty.
Yet be most proud of that which I compile,
Whose influence is thine, and born of thee:
In others' works thou dost but mend the style,
And arts with thy sweet graces gracd be;
But thou art all my art, and dost advance
As high as learning my rude ignorance.
Я так часто призывал тебя как свою Музу
и находил в тебе такую добрую помощь для своих стихов,
что каждое чужое перо присвоило мой обычай
и, прикрываясь тобой, распространяет свою поэзию.
Твои глаза, которые научили немого петь во весь голос,
а тяжкое невежество -- летать в вышине,
теперь добавили перьев к крыльям ученых
и придали изяществу двойное великолепие.
И все же гордись более всего тем, что слагаю я,
у которого все влияние -- твое, и рождено от тебя*;
в произведениях других ты всего лишь улучшаешь стиль,
и искусства лишь украшаются твоей драгоценной красой.
Но для меня ты -- все мое искусство, и возвышаешь
до учености мое грубое невежество.
---------
* Согласно расхожим представлениям того времени, жизнь каждого человека
проходила под постоянным влянием тех или иных звезд. Поэт заявляет, что у
него все влияние -- от Друга, тем самым косвенно очередной раз уподобляя его
звезде.
Столь часто я к тебе взывал как к музе,
Так много для стиха в тебе обрел,
Что всякое перо с тобой в союзе
Решило свой расширить ореол.
Немого петь глаза твои учили
И тяжкое невежество летать...
Теперь они ученых окрылили,
Изящней сделав их изысков стать.
Но ты гордись моим стихом нетленным,
К нем все твое, твоих достоинств быль,
В стихах других монетою разменной
Твоя краса лишь улучшает стиль.
В моих стихах все содержанье - ты,
Причина обретенной высоты...