И, наверное, самым дорогим в её жизни были фотографии. Старые, с пожелтевшими от времени краями. Те, на которых он держал за запястья и говорил "люблю". Она так часто проводила по ним подушечками пальцев, что, казалось, знает наизусть каждый миллиметр шероховатой поверхности...
... Тогда шёл снег. Она - с потрескавшимися от зимы губами - рассказывала ему об учебе, о новых открытиях и самое сокровенное - о себе. Он грел её ладони в своих карманах, угощал кофе из придорожного киоска и бесконечно долго говорил о музыке, разновидностях гитары, и о том, что когда-нибудь (обязательно скоро) станет знаменит и она будет вместе с ним колесить по свету в старом "звездном" автобусе. А по вечерам, прячась в стенах студенческих общежитий, они засыпали под маленьким старым пледом, оберегающим их Любовь.
И, наверное, это была судьба. Та самая, от которой дрожат колени; от которой пальцы - в заусенцах, а душа - с бешено колотящимся сердцем. Она бежала ему на встречу, а он, влекомый эмоциями и новой песней, тихо называл её "своей"...
Однажды он ушёл.
Оставил на столе исписанные нотные тетради и целый ворох бумаг, с короткой запиской о новой музе и новых - "безумно глубоких" - глазах. И она ревела в подушку, порывалась разбить гитару о стену, выбросить в окно все его вещи, но вместо этого куталась в плед, впитывая в себя/запоминая каждую ноту его не любови. И тогда - в ту самую ночь - поняла, как жить дальше.
...
Он писал ей письма. Короткие. Бессмысленные. Пустые.
Пропитывал каждую строчку отчаянием, цепляясь за общее (ставшее таким одиноким) прошлое. Но двери были закрыты. Гитара пряталась под толстым слоем пыли. И даже мусорное ведро, наполненное до краев его мыслями, все ещё стояло в углу.
Эта комната стала оберегом.
Маленьким тайным местом, подталкивающим на свершения. Иногда (обычно глубокой ночью, между концертами и студийными съёмками) она входила внутрь, защелкивала замок и творила. Её песни становились хитом, голос - с лёгкой хрипотцой - будоражил сознание, а губы уже давно не трескались от мороза.
...
Его жизнь не удалась.
Короткими перебежками, подземными концертами, разными ладонями под пледом. Он не запоминал имён, выбрасывал тонны нотных страниц, пока однажды не услышал её голос. Тот самый, который много лет назад верил в его успех и нашептывал новые ритмы. И он до боли в суставах желал вновь прикоснуться к той, которая - сквозь голубой экран - тихо произнесла "Спасибо, что ты ушёл".