Эту историю рассказал нам армейский товарищ, в свободное от службы время на перекуре в далёком глубоко советском году. Рассказывал весело с хохотком. Смеялись не все.
Молоденький участковый, Мотя Петрухин, так резко нажал на педаль тормоза милицейского мотоцикла «Урал», что его круто развернуло, и техника передним колесом упёрлась в калитку ограды дома, мимо которого Петрухин, задумавшись, чуть было не проехал. Участковый сошёл с мотоцикла, снял с головы фуражку и, достав из кармана брюк смятый носовой платок, тщательно протёр её внутреннюю сторону. Она была мокрая от пота. Июньская жара жгла нещадно и, как Мотя не гнал мотоцикл от районного центра до своей железнодорожной станции, горячий встречный воздух ничуть не охлаждал. Мотя всю дорогу думал, как ему подступиться к той задаче, которую перед ним поставил шеф районного УВД подполковник Кузнецов. Задача была из разряда «иди туда не знаю куда, принеси то, не знаю что».
- Что же ты Петрухин? Живёшь на этой станции Ореховка и ничего не видишь и ничего не слышишь. Ты же всех там знаешь, как свои пять пальцев, а ведёшь себя как слепоглухонемой.
Молоденький участковый Петрухин, вытянувшись в струнку, смотрел в глаза сидевшему за столом шефу и мысленно прокручивал в голове все события, произошедшие за последние дни в его деревне, пытаясь вспомнить, что-нибудь особенное, но ничего такого не мог вспомнить. Событий не было. Разве что постоянно пьянствующая на берегу речки молодёжь, орущая по ночам похабные песни да разная мелкая бытовуха. Нет, это всё не то. «Некто» что-то особенное донёс шефу, раз он лично вызвал его к себе на ковёр.
- Надеюсь, что тебе известна девушка по имени Марина Скворцова? – спросил подполковник и, близоруко прищурившись, низко склонился над листком бумаги, лежавшем на столе. – Да, именно Марина Скворцова!
- Маришка что ли? Так она же глупенькая, – Петрухин сам не зная почему, рассмеялся.
- Глупенькая?! – лицо подполковника побагровело. – Она гражданка нашей советской страны и имеет все права, включая право на защиту от любых посягательств на её честь и достоинство.
- А что с её честью? – с недоумением в голосе спросил Петрухин.
- Вот это вопрос! Вопрос всех вопросов! Господин участковый не знает, что бывает с честью невинных девушек, – полковник взял со стола очки, надел их на нос и, положив подбородок на сведенные кулаки, уставился на Петрухина. – Петрухин, ты, когда-нибудь с бабой спал? – спросил он.
- Позвольте не отвечать на этот вопрос, – сказал Петрухин.
- Не отвечай. Имеешь право, – подполковник отвернулся к окну. – А что же эта за пачипака, про которую ваша глупенькая говорит в последнее время? – спросил он, не поворачивая головы.
- Поскольку с ней общаться невозможно, и я с ней не общаюсь, то не могу ответить на этот вопрос, – Петрухин правой рукой поправил на голове фуражку и обратно вытянул руку вдоль тела.
- С ней общаться не обязательно. У нее, наверное, есть отец, мать, сестра, брат. С кем-то она живёт? Иначе давно бы жила в госучреждении, – подполковник повернулся лицом к Петрухину. – И сходил бы ты на речку, искупался, да с этой самой молодёжью пообщался. Узнал бы, что это за пачипака случилась с вашей Маришкой, – лицо подполковника исказилось толи в улыбке, толи в насмешке, и он опять отвернулся к окну.
- Разрешите приступать?! – спросил Петрухин.
- Приступайте! – не поворачиваясь, ответил полковник.
- Есть! – отдав честь бритому затылку шефа, Петрухин повернулся через левое плечо и вышел в дверь.
Участковый, взявшись за руль мотоцикла, сдал его назад, освобождая калитку для прохода. Пройдя через двор, он хотел уже, было подняться на крыльцо дома, как услышал хриплый, прокуренный голос:
- Мотя, я здесь! Шагай сюда.
Голос доносился из летней, дощатой кухни. Мотя, сделав несколько шагов, нагнулся и вошёл в дверь достаточно прохладного помещения.
- Здравствуйте, дядя Боря. Я к вам с разговором, – сказал он большому, плечистому, средних лет, сидевшему за столом, мужчине.
- С разговором? Ну, чтож давай поговорим. Это мы с удовольствием.
Дядя Боря нагнулся, поднял стоявшую у ножки стола початую бутылку водки и со стуком поставил её на стол.
- Нет, дядя Боря я не могу. Я по службе, – сказал Мотя, переминаясь с ноги на ногу.
- По службе? Так ты кому служишь? Трудовому народу в моём лице, а я не возражаю.
- Нет, нет, Дядя Боря я не буду!
Мотя даже руками прикрылся. Он сколько помнил себя, знал Бориса Павловича Самохина – бабника и большого любителя выпить. Последняя, третья его жена скончалась при родах, оставив ем, больную дочь Марину.
- Не пей! Настаивать не буду, – сказал дядя Боря и налив полстакана водки залпом выпил. – Тогда зачем пришёл? Что за тема? За мной никаких грехов нет. Да и сядь ты! Стоишь каланча. Весь свет заслонил.
- Я о Маришке поговорить, – сказал Петрухин, присаживаясь на рядом стоящий табурет. – Кстати, где она сейчас?
- В такую жару, где ей быть? Соседские девчонки на речку увели. А ты случаем не свататься пришёл? – Дядя Боря рассмеялся. – А что, хотя умом недалёкая, а девушка видная, – продолжил он.
- Вы вот всё шутите, а с ней всякое может случиться, дядя Боря, – сказал Петрухин.
- Ты это о чём? – насторожился дядя Боря.
- Как вы с ней один управляетесь? – уклоняясь от ответа, спросил Мотя.
- С ней в основном соседка, бабка Лукерья, управляется. В бане моет, стирает и кормит. Я ей денежку даю и, она старается. Бойкая старушка-живчик. Я электромонтёр по электросетям. У меня пять деревень под рукой. Где неполадки вызывают – еду. Так что бывает, подолгу не бываю дома. Где провод перегорит, где столб крениться начинает – пасынок ставить надо для крепости. Делов хватает.
- Выходит, вы с ней мало общаетесь, – сказал Петрухин.
- Теперь ты шутить взялся, – дядя Боря, не мигая, уставился на Петрухина. – Как будто не знаешь, что с ней общаться трудно, но что-то она конечно понимает. Особенно когда просветы в сознании наступают. Даже ответить правильно может и сделать, что скажешь. У меня надежда в груди живёт, что когда-нибудь к ней придёт разум.
- Скажите, дядя Боря, – Петрухин несколько замявшись, продолжил, – вы не слышали от неё в последнее время, что-нибудь о пачипаке?
- Я столько всего наслушался от неё за всю её жизнь, что давно не обращаю внимания на то, что она говорит. Может быть, что-нибудь и говорила да я не вслушался. Это к бабке Лукерье надо. Она, возможно, что-нибудь поняла и знает. А что же вопросы? Смотри ты, подкрался на мягких лапках – вопрос за вопросом, а я отвечаю, как закабаленный. В чём дело? – дядя Боря подозрительно уставился на участкового.
- Да ничего особенного, дядя Боря простая текучка, – поняв, что он больше ничего не добьется от хозяина, Петрухин решил ретироваться. Он поднялся с табурета и, не прощаясь, вышел в дверь.
- Смотри ты текучка у него, – услышал он вслед.
Бабушка Лукерья совсем ещё не старая, а скорее пожилая женщина удивлённо посмотрела на Мотю, когда он, постучавшись, вошёл к ней в дом.
- Матвей, тебя не узнать в этой форме! Надо же, какой красавец вырос! – с некоторым восхищением в голосе сказала она. – Я вот блины затеяла, садись к столу я тебе чаю налью.
От манящего запаха свежеиспеченных блинов у Моти даже слегка закружилась голова. Ещё рано утром он наспех запил кусок хлеба кружкой молока и сейчас понял, что страшно хочет есть. Мотя снял с головы фуражку и повесил её на вешалку. Помыв под умывальником руки, он прошёл к столу и присел на табурет.
- Давно, Лукерья Осиповна, я блинов не ел, – сказал он. – С тех пор, наверное, как мама умерла.
- Что же тут поделаешь, – сказала Лукерья Осиповна. – Жениться тебе пора, – продолжила она, наливая в большую кружку чай. – Девушек-то вон полная деревня.
- Этот вопрос находится на рассмотрении, – рассмеялся Мотя.
- Знаю, знаю я, – улыбнулась в ответ Лукерья Осиповна. – Лена Чупрова девушка хорошая красивая и хозяйственная. С ней ты всегда будешь с блинами. Когда же свадьба?
- На осень намечаем, – сказал Мотя, принимаясь за блины.
Макая в сметану блины и запивая их чаем, Мотя усиленно думал, как же ему подступиться к делу, с которым он пришёл к Лукерье Осиповне.
- Матвей, ты кушай, кушай! У меня блинов много будет, на всех хватит, – заметив, что Мотя перестал есть и отодвинул тарелку с блинами, – сказала Лукерья Осиповна.
- Ох, спасибо, Лукерья Осиповна. Я, кажется и так лишнего съел, – приложив ладонь к животу – сказал Петрухин и рассмеялся.
Он некоторое время понаблюдал, как хозяйка ловко управляется со сковородой, как ловко скидывает с неё на большую тарелку готовые блины и наконец, решился:
- Скажите, Лукерья Осиповна, вы давно свою соседку, Маришку Скворцову, видели?
- Что? Что? Маришку? – женщина резко, не выпуская сковороды из рук, развернулось к участковому лицом. Вопрос застал её врасплох. Было видно, что она вся напряглась. – Так ты по этому вопросу? – сказала она.
- Да вы не волнуйтесь так, Лукерья Осиповна, я просто поговорить, – сказал Петрухин.
- Я хотела сразу к тебе с этим прийти, но забоялась Борьку. Он же под этим делом таким ужасным бывает. За топор, за нож, а то и за ружьё может схватиться. Побежит на речку и перестреляет молодежь, да и мне достанется. К тому же заявление в милицию ему самому придётся относить. Он за неё отвечает.
- Вы успокойтесь и расскажите всё подробнее, – сказал Петрухин.
- Да что тут рассказывать! С неделю назад взялась я её в порядок приводить, в бане помыть, да бельишко сменить. Так-то она и сама переодеться может ну и обнаружила… – женщина замолчала.
- Что обнаружили? – не выдержав долгого молчания, спросил Петрухин.
- Подробностей я тебе не буду излагать, скажу лишь одно – не девушка теперь наша Маришка. Какой-то гад воспользовался её беспомощностью. Она теперь ходит и всем рассказывает.
- Что рассказывает? – спросил Мотя.
- Знаешь, Матвей, сходи-ка ты на речку. Там всё узнаешь, – не выдержала женщина.
«Кажется, меня уже посылали по этому адресу, – подумал Мотя, вспомнив шефа.»
- А что это за пачипака, про которую она говорит? – спросил Мотя. Не смотря на состояние хозяйки, он всё же решил задать этот вопрос.
- Матвей Степанович, главное я вам сказала, а остальное распутывайте сами. Это ваша работа, – Лукерья Осиповна отвернулась и поставила сковородку на печь.
Выйдя за калитку, Петрухин некоторое время постоял, раздумывая, что делать дальше и решив, что сначала надо сходить на речку, завёл мотоцикл. Тем более ему страшно захотелось искупаться. Жара донимала. Загнав мотоцикл в ограду своего дома, он зашёл в него и быстро переоделся. Лёгкое тонкое трико, белая рубашка на распах, на ноги сандалии без носков. В предвкушении предстоящего блаженства он прошёл по улице, потом свернул на тропинку, которая вела к речке. От неё доносились радостные крики ребятни. Тропа быстро вывела его на широкую поляну, окруженную большими кустами черёмухи, боярышника и тальника. Чуть ниже открылся песчаный пляж, на котором загорал отдыхающий люд, а за ним сверкал, играл солнечными бликами широкий плёс заполненный купающимися. Он почти уже прошёл поляну, как его окликнули:
- Мотя, товарищ милиционер, не желаете пивка отведать?!
В голосе чувствовалось ехидство и наигранность. Мотя повернул голову и увидел компанию молодых людей – парней и девушек. Участковый, конечно же, их всех знал и не будь он милиционером, возможно, сейчас тоже находился с ними. Компания устроилась в густой тени раскидистой черемухи, на которой пока ещё коричневым цветом наливались плоды. Мотя развернулся и подошёл к отдыхающим. Они сидели вокруг растелянной на траве плащ-палатки, на которой стояли бутылки с водкой и пивом, разная закусочная еда. Путейцы гуляли.
- Как дела, товарищ участковый? Всех преступников выловил? – спросил, сидевший на противоположной стороне круга парень с гитарой в руках.
Не дожидаясь ответа, Серёга - так звали парня, провёл пальцами по струнам и пропел:
- А мне море по колено и рубаха на распах, жизнь моя, как с пива пена, что осталась на губах...
- Что, Мотя пива выпьешь? – спросил Сергей, аккуратно укладывая гитару на траву, – Ты же не на службе.
Мотя хотел отказаться, но мысль о том, что для выполнения его задачи это даже необходимо – согласился, но не успел он принять кружку с пивом из рук Сергея, как один из парней вдруг сказал:
- К нам Маришка, Пачипака, идёт.
Мотя обернулся и увидел быстро подходившую к ним Маришку.
- Почему Пачипака? – спросил Мотя.
Все громко расхохотались. Лишь одна из девушек - Маша Меньшова, жившая на одной улице с Маришкой, сердито посмотрев на веселящуюся компанию, раздражённо сказала:
- Хватить ржать, умники! Хватить ярлыки наклеивать! Она не пачипака, а Маришка. Тот, кто смеётся над больным глупым человеком сам глупее его.
- Ну что тут скажешь! Ты же у нас философ, – сказал один из парней, с трудом сдерживая смех.
Маришка подошла и, заложив руки за спину, стала оглядывать компанию.
- Маришка, хочешь конфету? – спросила её Маша.
- Хочу, – сказала Маришка и взяла из руки Маши конфету в блестящей обёртке.
Она аккуратно развернула обёртку и, понемногу откусывая, съела конфету. Потом опять, заложив руки за спину, стала оглядывать компанию. Мотя смотрел на неё и думал о том, что на первый взгляд девушка ничем не отличается от других. Лёгкий летний сарафан, завязанные сзади в хвост густые кучерявые волосы, на ногах тапочки. Большие, серьёзные голубые глаза, пухлые губы и прямой нос.
- Ты что? Уже накупалась? – спросила Маша.
- Да, накупалась, – ответила Маришка.
- Да она не купается, а только бродится по мелкоте да волосы мочит, – сказал один из парней по имени Михаил.
- Какой ты у нас наблюдательный, прямо хоть сейчас в разведку, – съязвила Маша.
- Маришка, ты лучше расскажи про пачипаку, – не обращая внимания на Машу, попросил Михаил.
- Поднял он мою исподницу, достал свою пачипаку и как давай в меня шырять! В глазах стало зелено, зелено, а в нутрях что-то кап-кап, – быстро и громко сказала Маришка. Сказано было нейтральным тоном. Видимо Маришке это очень часто приходилось говорить. Участковый смотрел на катающихся от хохота по траве парней и думал о том, что это мог сделать любой из них, а возможно и совсем постороннее лицо.
- А кто пачипаку-то достал? – отсмеявшись, спросил Михаил.
- А вот он, – сказала Маришка и показала тонким указательным пальцем на Мотю.
Мотя почувствовал, как жар бросился ему в лицо и тут же холодным потом покрылась его спина.
- Я, я? – с трудом выговорил он.
И опять компания впала в истерический хохот. Одна лишь Маша, нахмурившись, молча смотрела на происходящее.
- Что, Мотя попался? Суши сухари. Нас вон, сколько свидетелей, – сквозь смех сказал Михаил.
- Да не слушай ты их, Матвей, – сказала Маша. – Она на любого может пальцем показать. Сейчас если снова её спросить она на другого человека покажет. Маришка, расскажи про пачипаку, – тут же попросила Маша Маришку.
Маришка по-прежнему стояла с заведенными руками за спину и молча, смотрела на происходящее. Услышав просьбу Маши, она громко и чётко повторила то, что сказала ранее.
- Так кто же пачипаку то достал? – спросила Маша Маришку.
- Это он, – сказала Маришка и показала пальцем на Михаила.
У Михаила мгновенно сошла с лица улыбка, и он ошарашено уставился на Маришку.
- Ты что тут врёшь, дурочка! – со злостью сказал он.
- Сам ты придурок! – парировала Маша. – Пойдём, Маришка, домой.
Маша поднялась с травы, взяла Маришку под локоть и они пошли, удаляясь, по тропе в сторону деревни.
Уже солнце клонилось к закату, когда Мотя вновь появился у Лукерьи Осиповны.
- Лукерья Осиповна, вы такое сказали про дядю Борю, что я теперь не знаю, как мне быть. Мне надо заявление от него, чтобы завести уголовное дело и на его основании получить медицинское заключение и так далее.
- Что тут думать? – сказала Лукерья Осиповна, – пора и власть употребить. Завтра пораньше по всей форме с планшетиком на бедре к нему. Сегодня он абсолютно в бесформенном состоянии. Другого выхода нет. Да предупредить его, чтобы он не совершал никаких противоправных действий. Хотя, если хочешь знать моё мнение, едва ли вы найдёте эту гадюку. Вот ты думаешь, что это сделал кто-нибудь из молодых, а если это какой-нибудь старичок-боровичок конфетками заманил. И что теперь всю округу в милицию таскать?
- Возможно, вы и правы, Лукерья Осиповна, но я обязан свою работу сделать до упора, – сказал Мотя и вышел в двери.
Когда на следующий день рано утром участковый пришёл к дяде Боре, то застал его в летней кухне, спящим на своей лежанке. Мотя с трудом растолкал его.
- Да ты что, мент, мне покоя-то не даёшь? Что кружишь вокруг меня как ворон? – просыпаясь и усаживаясь на лежанке, заворчал дядя Боря. – Если есть вопросы, давай решим сразу и до свидания.
Почёсывая заросшую густым волосом грудь, он поднялся с лежанки, вышел во двор, взял большое оцинкованное ведро, набрал в него из железной бочки холодной ночной воды и с шумом вылил её на себя. Повторив эту процедуру ещё два раза, он вернулся на кухню, снял с гвоздя большёе полотенце и стал тщательно вытираться. Потом взял старый помятый чайник, налил в него воды и поставил его на электроплитку.
- Пока чая гуранского не выпью, базара не будет, – сказал дядя Боря.
Разлив по двум кружкам густой наваристый чай, он пододвинул одну Моте и снял с тарелки чистое белое полотенце.
- Вот Лукерья, добрая душа, принесла, – сказал он, пододвигая тарелку с блинами поближе к Матвею. – Ешь.
Допив третью кружку чая, дядя Боря отодвинулся от стола и уставился на Мотю.
- Знаю я всё про Маришку и про пачипаку, о которой она всем рассказывает, знаю. Да, она психически беспомощная. Диагноз у неё – болезненное изменение сознания. Да ещё там что-то понаписано. Догадываюсь, что ты пришёл за заявлением. Его не будет. Очевидно то, что вы его не найдёте. А просто выпытывать на допросах у совершенно невиновных людей…. Я этого не хочу. Тем более я скажу это тебе не для всех. Я хочу, чтобы она мне внука родила. Две предыдущие жёны не смогли мне родить, а третья Анна, которую я сильно любил, Маришку родила. Больше ни с какими женщинами я себя связывать не хочу. Что ты так смотришь? – увидев, как у Моти округлились глаза, сказал дядя Боря. Я считаю, если умные пары рожают дураков, то и дураки могут родить умного ребёнка. А мне край, как нужен внук.
- Дядя Боря, вы об этом кому-нибудь, когда-нибудь говорили? – выходя из немоты, спросил Мотя.
- Нет, конечно. Зачем?
- И не говорите никогда и никому! Люди могут подумать, что вы сами подложили Маришку под «дядю». Представляете, какой будет резонанс?
- Да, ты прав, Матвей, – после долгого молчания сказал дядя Боря.
- Всё! – сказал Мотя, вставая с табурета. – Еду в район на доклад к шефу. Пусть решает, как тут быть.
- Ну и что вы предлагаете, Матвей Степанович? – выслушав подробный доклад участкового, подполковник Кузнецов с любопытством посмотрел в глаза Моти.
- У меня только один вопрос в голове заводить дело или не заводить? Тем более отец Маришки отказывается подавать заявление, потому что думает, что мы никого не найдём при такой ситуации.
- Правильно думает! Но дело мы заведём и растревожим некоторых любителей нарушать законы, хотя это полный висяк. Вот такая пачипака получается, – подполковник усмехнулся и почесал, намечающуюся лысину. – Если спросишь - зачем? – скажу – для того чтобы оградить Маришку от дальнейших посягательств на её честь и достоинство. Будешь вызывать особо бойких персон на допросы. Всяких там хулиганов, мелких воришек и прочих любителей покуролесить. Под это дело убьем двух зайцев – некоторые из них включат мозги, а Маришку все неблагонадёжные будут бояться, и обходить стороной. Вопрос у тебя к ним будет один – где ты был и что делал такого-то числа? Число возьмём то самое, когда бабушка Лукерья обнаружила непорядок. Да вдруг что-нибудь и по делу проклюнутся. Вот такая пачипака получается, – подполковник опять усмехнулся. – Всё! Можете идти, – продолжил он и жестом показал Матвею на дверь.
- Дело то фиктивное получается, – уже на выходе повернувшись к шефу лицом, сказал Мотя.
- Да иди ты! – сердито ответил шеф и Мотя закрыл за собой дверь.
Когда отец Маришки Скворцов Борис Павлович узнал от Лукерьи Осиповны, что Маришка беременна, то от радости ушёл в дикий загул. Беременность Маришки под присмотром Лукерьи Осиповны и других добрых соседей прошла хорошо. Родила она сразу же после Нового года ночью, первого января, в самый разгар веселья. Накинув на себя пальто и надев на голову отцовскую шапку-ушанку, она спустилась по тропе к реке и пошла по заснеженному льду вниз по течению. Никто не заметил её исчезновения. Бабушка Лукерья ненадолго отвлеклась, поручив её отцу Борису Павловичу. Маришка шла до тех пор, пока не устала и тут у неё начались схватки. Сорокаградусный мороз сделал своё дело. Нашли её вместе с родившимся мальчиком, в полдень, вмёрзшими в лёд.
16.08.2017.