- А места-то здесь какие замечательные! Если бы не жена, то уехал бы! Ей-богу уехал бы сюда. Тут в деревеньках домики совсем дёшево продаются, тысяч за двадцать или тридцать хатку можно купить. Негодящую, конечно, но всё-таки я мужик-то молодой, работящий, руки из нужного места растут. Поднялся бы обязательно! Эх, если б не жена…
- А вы правда из этих мест?
- Наполовину правда. Прописан я в городе, тут старики мои жили, поэтому и я здесь временами дневал и ночевал. Ребята моего возраста отсюда после окончания школы уехали, но если поспрашивать у стариков, то обязательно меня вспомнят. Мол, был здесь такой шустренький голубоглазый мальчишка, Мишка Востриков! Обязательно вспомнят! А чувствуешь, какой воздух!
- Да!
- Вон видишь вдалеке, на горизонте, на холмике, рощицу?
- Вижу.
-Так вот там ключи бьют. Вода холодная-холодная, чистая-пречистая! Мы летом туда с пацанами и девчатами купаться бегали! Кто на велосипеде, особо востроногие своих ходом бежали! И ведь никто никого не стеснялся, никаких там подколов и непотребств не было, все вместе голышом купались и ничего! И что интересно, никто ведь и никогда после этих купаний больным и простуженным по деревне не ходил. Хотя вода, повторюсь, чуть теплее, чем ледяная!
- Удивительно, конечно!
- А видишь, чуть поодаль от рощицы мельницу заброшенную?
- Вижу.
- Это сейчас там никто не живёт, и никто ей не занимается, а тогда там дед мельник жил. Ворчать, конечно, любил, но душа добрая такая, светлая. Всё время один был, всё время работал, но стоило нам к нему шумной ватагой прибежать, всегда у него пирожки какие-то находились, леденцы…. Откуда он всё это брал, ума не приложу!
- Очередная тайна, как и с родником.
- Да, и яблоки мы из садов тащили. Бывало, наедимся до такого состояния, что животы распухали и болели. На печке валялись, дед и бабка злые-презлые ходят, а нам смешно и больно!
- Да, уж…
- А зимой с высокого берега реки на санках катались. Кормушки для птичек устраивали. Не знаю, как сейчас, а тогда столько всяких пернатых было. Да, у многих мальчишек дома клеточки для птичек были. Всегда кто-то и где-то находил брошенных птенцов, мы их выкармливали и ставили на крыло. Вот у тебя такое детство было?
- Не было…
- Вот видишь, как грустно. А рыба! Знал бы, сколько здесь рыбы водилось! Щука, во, была, - Востриков раскинул руки, как только это было возможно.
- Да, не заливай! Такие щуки только в таёжных реках бывают!
- Отвечаю! Мне лет двенадцать было, дед один такую и притащил. Говорил, три часа с ней мучался. Брюхо ей вспороли, а там…
- Что? Золото и бриллианты?
- Крючков и грузил видимо-невидимо, колокольчики какие-то, а, самое главное, знаешь что?
- Что?
- Палец костяной с золотым кольцом!
- Да, ладно! Неужели сама откусила?
- Может, и сама. А, может, уже с бездыханного тела…. Щука – это рыба такая…
Но, что щука за рыба Востриков так и не рассказал. Затянулся папиросой.
- А теперь что?
- А теперь будет гидроэлектростанция и все эти места окажутся под водой…. Эх, если б не жена, если б не эта проклятая гидроэлектростанция, ей-богу, уехал бы я сюда на веки вечные…
Над инженерами пролетела певучая стая чижей.