Муза в израильском платье. Книга 1. (НАПИСАНА В РАЗМЕРЕ а5)
Глава 6. Обед у Шемиотов.
На юг в ссылку Пушкин выехал 5 мая 1820 года столь поспешно, что не успел даже получить проездные и попрощаться с друзьями. Ехал он «на перекладной, в красной русской рубашке, в опояске, в поярковой шляпе. (Время было ужасно жаркое)…. Это меня оза- дачило» - вспоминает со слов смотрителя И. И. Пу- щин.*
Поярковая шляпа изготовляется из шерсти молодого барашка, в ней поэт изображён неизвестным худож- ником. Дело, конечно, не в шляпе, а что под шляпой – именно это озадачило выпускника Царскосельского лицея Пущина.
Официально Пушкин не был сослан. По воле царя его направили на работу подальше от двора в Екатерино- слав «по надобности службы к главному попечителю колонистов южного края графу генерал-лейтенанту Инзову».** Екатерина Вторая основала этот город на юге в противовес Петербургу на севере. С её смертью и из-за разрушительных наводнений строительство города прекратилось. В 1796 году при царе Павле Первом город переименовали в Новороссийск, сто- лицу завоёванной Новой России. В 1802 году Алек- сандр Первый вернул городу прежнее название. От роскошных проектов остался недостроенный дворец Потемкина и широкая заросшая травой аллея к нему, на которой паслись козы. «Суета суетств! Вот следы затей человеческих», - отзывался о городе Инзов.
Подробности и время пребывания Пушкина в Екате-
------------------
*Пушкин в воспоминаниях современников. С. П. 1998. т. 1 с. 89.
**Жизнь Пушкина, рассказанная им самим и его современниками. М. 1987 т. 1 с. 331
Портрет Пушкина в поярковой шляпе.
Неизвестный художник.
ринославе окутаны тайной… для тех, кто не хочет её раскрывать. Решение Пушкина поселиться в еврей- ской семье, хотя недостатка в гостиничных номерах не было, и постоянно носимый головной убор допол- няли друг друга и соответствовали мировоззрению поэта, но не совпадали с общепринятым при дворе.
Стихотворение «В еврейской хижине лампада…»* связывают с проживанием Пушкина в бедном еврей- ском доме. Трудно себе представить, чтобы выпуск- ник Царскосельского лицея, даже гонимый, и родст- венник губернатора остановился на постой в бедном доме. Не дом, а усадьба с лодкой находилась на бере- гу Днепра против жилища князя Гирея на Мандры- новке. Князья обычно живут в богатых районах. «В то время здесь находилась масса вековых деревьев, а невдалеке протекал Днепр. Мандрыновка вообще оче- нь живописна, особенно в мае, когда всё цветёт».**
Население города состояло из царской администра- ции, евреев и цыган. В 1805 году еврейская община города имела синагогу и объединяла 376 евреев, в 1825 году – 880.
На службу поэт не являлся и днями бродил в окрест- ностях города, разговаривал с местными жителями. Он только закончил поэму «Руслан и Людмила», в ко- торой хазарская, то есть еврейская, тема занимает почётное место. Названия многих географических мест в этом районе, в том числе приток Днепра Сама- ра*** (не следует путать с притоком Волги) остались со
времён империи Хазарского Каганата и потому инте- ресовали Пушкина. Следы хазар ищут по сей день днём с огнём и не могут отыскать, а евреи в окрест-
------------------
*А. С. П. т. 2. с. 346 1826 г. При жизни поэта не публиковалось.
*Т. Г. Цявловская. Биография. Статьи. Портреты. Прометей. 1975. с. 85. По утверждению автора , «В еврейской хижине лампада…» написано в 1826 г. по пути из Михайловского в Псков в селе Козакова.
**Викентий Вересаев. «Пушкин в жизни». М. 2001. т. 1. с. 147 По воспо- минаниям Г. Макленбурцова и В. Татаренко.
***Е. Э. т. 13. с. 843. Самара – от Самария или Шамрон – географическое название места севернее Иерусалима, на иврите – ;;;;; .
ностях, в прошлом основа и руководство Каганата, могли поведать поэту не одно преданье старины глу- бокой.
В то время на посту гражданского губернатора Екате- ринослава находился В. Л. Шемиот, родственник Пушкина со стороны Ганнибалов.* Шемиот от иврит- ского Шемит – Субботний год, по Библейскому закону «к концу каждого семилетия установи прощение».**
У дочери Абрама Ганнибала - Софьи Абрамовны и её мужа Адама Карповича Роткирха родились пятеро де- тей. Одна из дочерей, Надежда Адамовна (1782-1856), вышла замуж за обрусевшего еврея польского (возможно, литовского) происхождения Шемиота Пав- ла Леонтьевича (1769-1859), родного брата граждан- ского губернатора Викентия Леонтьевича. О Павле Шемиоте известно, что он кавалер двух орденов, пол- ковник, участник войны 1812 года.***
В честь приезда и дня рождения 26 мая своего зна- менитого родственника губернатор пригласил на обед знатных людей города. «Это было летом в самую жар- кую пору. Собрались гости, явился и Пушкин, и с пер-
вых же минут своего появления привёл всё общество в замешательство эксцентричностью своего костюма: он был в кисейных панталонах, прозрачных без вся- кого исподнего белья. Жена губернатора, г-жа Шеми-
от, чрезвычайно близорукая, одна не замечала этой странности. Жена моя потихоньку посоветовала ей удалить из гостиной её дочерей-барышень, объяснив необходимость этого удаления. Г-жа Шемиот, не допу- ская возможности такого неприличия, уверяла, что у следования и материалы. Ленинград. т. 10. с. 272-286.
----------------
*Н. К. Телетова. К «Немецкой биографии» А. П. Ганнибала. Пушкин. Ис-
**Наталья Телетова. Жизнь Ганнибала – прадеда Пушкина. С. Петербург. 2004. с. 269. Ганнибалов, Роткирхов, Шемиотов и Пушкиных связывает родство.
***Е. Э. т. 13. с. 27.
Пушкина просто летние панталоны, блажимого, телес-
ного цвета; наконец, вооружившись лорнетом, она
удостоверилась в горькой истине и немедленно вы- проводила дочерей из комнаты. Хотя все были очень возмущены и сконфужены, но старались делать вид, будто ничего не замечают; хозяева промолчали, Пуш- кину его проделка сошла благополучно».*
Нет следствия без причины. Пушкина опережала мол- ва, и она дошла до Екатеринославка, что перед тем, как выслать из Петербурга, его высекли в Тайной царской канцелярии. «За святочные вирши, за «Горит без надписи кинжал» и за многие тому подобные сти- хи и проделки он, наконец, попался в руки Лаврова. Греч и другие старались скрыть подобные случаи с ними, хотя это было безуспешно».**
Если бы Пушкин во времена Ленина-Сталина и даже Маленкова, Булганина, Хрущёва, Брежнева позволил себе написать о властях то, что писал о царе при ца- ре, его ждала бы печальная участь Мандельштама, сгинувшего в тюрьмах неизвестно где, в лучшем слу- чае, сумасшедший дом стал бы вечным пристанищем.
Победителю Наполеона не к лицу было обращать вни-
мание на поэта-мальчишку, но и простить, тем более выпускнику Императорского лицея, призыв к свер- жению монархии царь тоже не мог. Поэтому, вполне логично, царские слуги сделали то, что делали дворя- не со своими строптивыми крепостными: высекли для порядка, чтобы другим было не повадно, и отпус- тили, позаботившись предать гласности. Бабушка
-----------------
*Викентий Вересаев. «Пушкин в жизни». М.2001 т.1. с. 148, А.М. Фадеева, Русский архив, 1891 г. 1. с. 400
**А. С. П. т. 1 с. 321 «Вольность», ода, написана в конце 1817 г. с. 406 Эпиграмма «На Аракчеева».
**П. Е. Щеголев. Дуэль и смерть Пушкина. М. 1987 т. 2 с. 161.
Секретарь князя А. Н. Демидова в 1855 г. написал книгу, и в ней рассказ о том, что Пушкин по приказанию царя Александра Первого был подвергнут телесному наказанию.
Александра Первого, императрица Екатерина Вторая широко практиковала наказание знатных ослушни- ков двора кнутом. Унизительный для самолюбия слух (?) этот преследовал поэта всю жизнь.
В Михайловской ссылке в 1825 году в черновике неотправленного письма на имя царя Пушкин раз- мышлял: «Не следует ли мне покончить с собой или убить В.В.». (пр. авт.: Ваше Величество).* В одной из Михайловских тетрадей сохранился "с трудом чита- емый набросок":
Когда для дела позовут
Меня на (царскую) расправу
За ваше здравие и славу
Взлетит (царю) мой первый кнут!
Итак, если г-же Шемиот пришлось вооружиться лор- нетом, то, прошу прощенья у читателя, ничего осо- бенного с точки зрения размеров геометрических в панталонах она не обнаружила, но качество! Не с ру- ки было хозяевам дома заострять внимание на, каза-
лось бы, странный поступок гостя. Публика, среди которой, без сомнения, находились евреи, тоже была не глупой и поняла. Своей выходкой на обеде Пушкин убил двух зайцев: послал живой привет царю, он знал, что тому донесут, и объяснил гостям дома Ше- миотов, что преследуют его также как иудея.
Остаётся уверовать из аллегорических и явных при- знаний Пушкина, что он прошёл религиозный обряд обрезания. Потому и показал в знак протеста, потому
----------------
*Жизнь Пушкина, рассказанная им самим и его современниками. М. 1987 с. 329: Пушкин – царю Александру Первому. Черновик не отправленного письма. Июль - сентябрь. 1825. с. 131
Илья Фейнберг. Читая тетради Пушкина. М. 1981 с. 19-34.
Пушкин в воспоминаниях современников. «Академический проект». С. Петербург 1998 т. 1 с. 158. Н. А. Маркевич.
и промолчали хозяева. Что касается письменных ар- хивных доказательств, то я нигде не нашёл этому подтверждение кроме, как я уже упоминал, у самого поэта.* Обед у Шемиотов придворные биографы Пуш- кина стараются обойти стороной.
Пётр Васильевич Анненков, не связывая с событи- ями в Екатеринославе, в 1855 году описывает содер- жание уцелевшей Кишиневской тетради, в которой «осколки какого-то литературного замысла», стихи, «которые никак не могут считаться стихами в насто- ящем смысле слова…»,** и потому «…всякие догадки, конечно, становятся невозможными», однако Аннен- ков допускает, что в лице грешников могут быть «… лица городского кишинёвского общества…».
Анненков не мог или не хотел понимать, что это не просто стихи, а строки, написанные скорбью чело- веческого сердца, измученной душой поэта.
«Так вот детей земных изгнанье
Какой порядок и молчанье!
Какой огромный сводов ряд!..
Но где же грешников варят?..
- Там, гораздо дале
- Где мы теперь? - В парадной зале?»
Сравнение приходит само собой. Не ровные ли ряды бараков «детей земных изгнанье» в Освенциме пред- сказывает Пушкин? Тот, кто посетил сохранившиеся остатки Освенцима, понимает слова «какой порядок и молчанье». Одна лишь неточность: не варят, а травят и сжигают.
«Во тьме кромешной…
Откуда изгнаны навек
------------------
*А. С. П. т. 2. с. 77. Посвящение. При жизни поэта не печаталось.
**П. В. Анненков. Пушкин в Александровскую эпоху. Минск. 1998. стр. 130-1
Надежда, мир, любовь и сон,
Где море адское клокочет,
Где грешника внимая стон
Ужасный сатана хохочет…»
Для еврея, пережившего ужасы германского геноци- да Второй Мировой войны середины двадцатого ве- ка, стихи очень понятны. Не на голом месте предска- зывал Пушкин ужасы двадцатого века; поэт знал и об испанской инквизиции, и о зверствах Ивана Гроз- ного, и о «походах» Богдана Хмельницкого….
Далее в тетради похоже на описание обеда или бала в Екатеринославе.
«Сегодня бал у сатаны
На именины все званы…
Смотри, как два бесёнка
На кухню тащат поросёнка…
А этот бес – как важен он!
Как чинно выметает вон
Опилки, серу, пыль и кости…
- Скажи мне, - скоро-ль будут гости?»
- Кто там?
- Привёл я гостя. – Ах, Создатель,
Вот доктор Ф(рикен), наш приятель!-
- Живой! – Он жив, да наш давно.
Сегодня-ль, завтра-ль, всё равно!
- Об этом думают двояко;
Обычай требовал, однако,
Соизволенья моего…»
Написать эти стихи мог только еврей. Сатану Пушкин позаимствовал у Василия Татищева: «…Сия ересь на- чалась, когда был в Новгороде князь Михаил Олелко- вич киевский. Тогда пришёл к ним жидовин, именем Схарина, тот проклятый имел язык свой, словно уд, весьма сладкоречивый, и слова его все Библиею были переполнены, образ жития его являлся целомудрен- ным и кротким, но внутри полон смрада и нечистоты. Тот злоковарный многих тогда в Новгороде смутил и жидовствовать прельстил. И хотя тот враг в Новго- роде с иными казнён был от великого князя Иоанна Васильевича всея Руси, но ещё не угас огонь тот ядо- витый, ибо не все те богоотступники во время гнева погибли; и останки те начали множиться поскольку вселился во многих сатана, и начали святое Еванге- лие отвергать, в басню его вменять».*
Сатана – это и есть жидовствующие. Кто в роли Са- таны? Уж не сам ли гражданский губернатор края еврей или бывший еврей Шемиот? Бал маранов («наш давно»), и поросёнок между ними не случайно и не для рифмы, а как витрина преданности христианст-ву: евреям по Торе запрещено есть этот вид продукта.
Ещё один служивый бес, выметающий продукты сго-
рания – намёк на графа Нессельроде, Министра Ино- странных дел России, в подчинении которого нахо- дился Пушкин. Поговаривали, будто Нессельроде был рождён еврейкой на корабле по пути из Англии в Португалию. Гость Фрикен – известный в Кишинёве доктор-еврей, услугами которого пользовался Пуш- кин. Этот еврей ещё был живой, но не надолго. Уж не имел ли Пушкин в виду самого себя под именем док- тора Фрикена? С высоты 21-го века строки, напи- санные Пушкиным в начале 19-го, носят пророче- ский характер, но для П. В. Анненкова они «все оско- лки какого-то литературного замысла».
После окончания лицея 1817 году Пушкин окунулся в свободную петербургскую жизнь молодых дворян.
Театры, балы, карты, шампанское, любовные прик-
--------------
*Василий Татищев. История Российская. М. 2005 т. 3. с. 445.
лючения, оргии. «Должно удивляться, как здоровье и самый талант его выдерживали такой образ жизни, с которым естественно сопрягались любовные болезни». «Пушкин слёг: старое пристало к новому, и пришлось ему опять за поэму приниматься».* «Венера пригвоз- дила Пушкина к постели и к поэме».** Пушкин о себе: «Я занемог гнилою горячкой. Лейтон за меня не отве- чал. Семья моя была в отчаянье; но через шесть не-дель я выздоровел". При жизни Пушкина мало кто из современников и его друзей осмеливался писать вос- поминания. Поэтому публикация писателей В. А. Эртеля и Е. А. Баратынского о посещении Пушкина в 1819 году приобретает особую окраску. «Мы взошли на лестницу, слуга отворил двери, и мы вступили в
комнату. У дверей стояла кровать, на которой лежал молодой человек в полосатом бухарском халате, с ермолкой на голове».* Ношение ермолки не связано с последствиями лечения венерических или других бо- лезней, и, применяя слово «ермолка» к Пушкину, Эртель и Баратынский, оба еврейского происхожде- ния, отлично понимали её религиозный смысл. Однако это не помешало придворным биографам всех мастей «пришить кобыле хвост» и объяснять, что ермолку Пушкин носил из-за стрижки волос на голове в результате горячки.
И. И. Пущин, разминувшись с Пушкиным в пути, ког- да тот направлялся в Екатеринослав, встретил отца поэта на улице в С. Петербурге и, конечно, спросил о своём лицейском друге и о странном головном уборе. «Тут рассказал мне что-то, право не помню, что имен- но, да припоминать не хочется. «Забудьте этот вздор, почтенный Сергей Львович! Вы знаете, что Алексан- дру многое можно простить, он окупает свои шалости
--------------
*Жизнь Пушкина, рассказанная им самим и его современниками. М. 1987 т. 1. с. 291-292. Из воспоминаний М. А. Корфа.
неотъемлемым достоинством, которых нельзя не лю- бить».* Отец пожал мне руку и продолжил свой путь». Не хотелось Пущину припоминать и называть вещи своими именами, но не трудно догадаться, что речь шла о якобы «шалости» Пушкина, за которой скры- вались серьёзные убеждения, обозначенные ермолкой под «поярковой шляпой». Не легко было Пушкину в православном Петербурге ермолкой доказывать своё право на возвращение в "первоначальное чистое".
«Ещё долго после болезни Пушкин ходил бритый и в ермолке. Видевшие его в то время помнят, что он носил чёрный фрак с нескошенными фалдами (пр. авт.: в этом старом чёрном фраке его и похоронят в 1837 году), по-американски и шляпу с прямыми по- лями, о которой после упомянул он, описывая наряд Онегина. Тогда, же он отрастил себе длинные ногти – привычка которую он не поменял до конца жизни, любя щеголять своими изящными пальцами».*
Чёрный фрак с нескошенными фалдами, тёмная шля- па с прямыми полями – обычно такую одежду носили польские и литовские евреи. Длинные пальцы – приз- нак повышенной чувствительности и интеллигентно- сти. Одежда поэта, как и удлинение пальцев за счёт ногтей было внутренней потребностью «измученной души» для самовыражения.
Рассказанный Пущиным эпизод, назовём его «голова Пушкина, шляпа, а под шляпой ермолка» использовал И. А. Новиков в биографическом романе «Пушкин на юге».
Из Кишинёва по пути в Каменку вместе с генералом
--------------
*Викентий Вересаев. «Пушкин в жизни». М. 2001. т. 1. с . 124.
*«Русский Альманах, 1832 г.. В «Пушкин в воспоминаниях современников. «Академический проект». М.1998. т.1 с.162, 468.
*Е.Э. т. 12. с. 46. Шёлковый халат и ермолка – одежда верующего еврея.
**И. И. Пущин. Записки о Пушкине. Письма. М. 1989. с. 63
М. Орловым: «Когда после тракта дорога пошла меж холмов, лесистым просёлком, все ниже спускаясь к долине Тясмина, - реки, про которую доселе он только слыхал, - в воздухе повеяло сладковатым, несколько пряным запахом прелой опавшей листвы.
Пушкин вытянул ноги, снял шляпу, под нею ермолку. Касание холодного воздуха к коже напоминало нем- ного купание».*
В 2006 году в популярной телепрограмме «Времена» председатель комиссии Совета Российской Федера- ции по информационной политике Людмила Бори-
совна Нарусова совместила две эпохи: современную и
пушкинскую. «Вершина русского национального дос- тоинства Александр Сергеевич Пушкин – явно не сла- вянской внешности, и если бы сегодня тёмноглазый, курчавый, смуглый мальчик-лицеист Александр Пуш- кин шёл по Невскому Проспекту Санкт-Петербурга, он не чувствовал бы себя в безопасности».**
Русская толпа не изменилась, вот только глаза у Пуш- кина со слов Нарусовой за 176 лет потемнели, есть от чего, а ведь были голубыми.
------------------
*И. А. Новиков. Пушкин на юге», Киев. 1983. с.121
**Времена. Скинхеды. Ведущий Владимир Повзнер. Новости Недели. Дайджест. 4 мая 2006
© Copyright: Анатолий Штаркман, 2007
Свидетельство о публикации №27061702029