Командир второго взвода нашей роты Гаврик прошёл необычно длинный и извилистый армейский путь от сержанта до лейтенанта. После срочной службы он остался на сверхсрочную, закончил школу прапорщиков и долго самозабвенно служил на благо родины, получая и талантливо распределяя вне воинской части немудрёные армейские блага. Как известно, офицер служит, пока ноги ходят, а прапорщик, пока руки носят.
Видно, со временем ослабли до этого чрезвычайно цепкие руки нашего пронырливого прапора от ежедневно перетаскиваемых за высокий забор части ящиков тушёнки и упаковок бушлатов и принял он выстраданное годами неординарное решение закончить в уже солидном с армейской точки зрения возрасте военное училище и получить заветное офицерское звание.
Обучение это происходило без отрыва от производства. Наш любимый старшина полгода запасал всевозможные материальные блага, до каких мог дотянуться своими длинными мозолистыми руками, в условиях повального социалистического дефицита без особого труда успешно и стремительно реализовывал их на сторону и отвозил с таким трудом вырученные средства в училище, благополучно продвигая себя в нелёгкой воинской учёбе.
Он был чрезвычайно косноязычен. Даже простые команды давались ему с видимым трудом. Ну а уж если предстояло сказать более одного предложения, то наш новоиспечённый лейтенант наливался кровью, как спелый помидор и выдавал такой прекраснейший набор совершенно не связанных между собой по смыслу слов, что некоторые слушатели просто выпадали в осадок от приступа смеха.
Перед каждым заступлением в караул мы проходим отеческое наставление отцов-командиров, называемое инструктажем. Обычно это ласковый призыв к нашей комсомольской совести с одной стороны и жёсткое требование соблюдения устава с другой.
Сегодня ответственный по роте лейтенант Гаврик, и мы выстраиваемся для внушения. Дежурный по роте докладывает ему о нашей готовности к инструктажу. Мы стоим минуту, пять, десять, но из комнаты ротной канцелярии никто не появляется. Зовём дежурного узнать причину заминки. Тот заглядывает в комнату и отвечает, что нужно подождать, лейтенант сейчас разговаривает по телефону.
Я выхожу перед строем, отвожу левое плечо назад, наклоняю голову вперёд, как будто прислушиваюсь к чему-то и старательно пародирую лейтенанта:
- Карагул! Слухай инструктаж! Внимание, сами понимаете, порядок в карагуле. Ваша судьба в ваших руках! И опять же проверяющие это не где-то вам. Чтобы в любой момент могли. Потому что по-другому никак! А без порядка никуда. Ваша судьба в ваших руках!
Видимо, у меня неплохо получается, потому что все ребята заливисто хохочут. Меня понесло, и я уже увереннее продолжаю развивать животрепещущую тему, без которой не обходится ни один красноречивый монолог нашего новоиспечённого лейтенанта.
- Какая же сволочь украла из караула эти валенки! Караул громко выдаёт взрыв смеха, услышав до боли знакомую тему.
Этот просчёт наш мудрейший командир считал своим самым тяжёлым упущением. В особо морозную зиму приказом руководства личному составу караула были выданы двенадцать пар новеньких валенок. И наш в ту пору ещё старшина в звании прапорщика строго наказал начальникам караула – беречь валенки, зря не трепать и пристально следить за их сохранностью. Видимо, очень ценились армейские валенки на чёрном охотничье-рыболовном северном рынке и Гаврик уже тогда нашёл на них ценного оптового покупателя.
Но когда только начал неторопливо таять архангельский снежок, и наш прыткий прапорщик примчался в караул на Уазике забирать валяльные изделия, оказалось, что ребята в карауле тоже не спали и накануне очень удачно толкнули их гражданским специалистам за жидкую валюту. Его пристрастное расследование, как и предполагалось, ни к каким результатам не привело, караульные, пряча довольные улыбки, беспомощно разводили руками, не знаем, не видели, не помним…
С тех давнихх пор эта печальная валеничная история была постоянной и мучительной, как зубная боль, темой для любого разговора у нашего командира взвода. О чём бы он не начинал говорить, всегда под занавес с болью и обидой в голосе касался валенок, нагло похищенных из караула. Ну не мог он смириться, что у него из-под носа так нагло увели добро!
- Двенадцать пар, причём одна половина из них правые, а двенадцать штук левые! Ваша судьба в ваших руках! Абсолютно новые! Ну какой же порядок может быть там! Валенки, валенки, не подшиты, стареньки…Этими бы валенками да по заднице тому, кто украл!!! Ваша судьба…
Половина караула уже громко рыдает от смеха на кроватях, наконец, начальник караула вытирает слёзы, переводит дух и молча указывает мне рукой на вход в казарму. Рядом с открытой дверью в канцелярию молча стоит, скрестив руки на груди, лейтенант Гаврик и внимательно наблюдает за моим талантливым выступлением.
Он терпеливо ждёт, пока все придут в себя, медленно и внушительно произносит:
- Ну, я вижу, вам уже всё сказали… Идите-ка вы все на развод!