... В автобусе Борьку укачивало, поэтому решено было ехать поездом. Поезд тянулся медленно , а Борька клевал носом в окошко и размышлял. - Сами - то вон, в санаторий, а меня в деревню, да ещё и с учебниками.
Ладно, если б без учебников...
Борьке не давалась математика.
- Я ненавижу умножение- вдруг сказал Борька.- Ненавижу эту дурацкую таблицу!- и гневно сжал кулаки.
- Я тебе поненавижу- тут же отозвалась мать. - Я тебе поненавижу! Чтобы в августе от зубов! Слышишь ? От зубов.
- Слышу- заныл Борька и снова отвернулся к окну.
А за окном все так же мерно мелькал однообразный пейзаж и Борька вдруг подумал о бабушке, о речке, о собаке Дозоре и о тёплом утреннем молоке и решил, что не так уж всё и плохо.
- На речку одному ходить не велено, далеко от калитки не убегать, читать и самое главное- таблица!- мать погладила Борьку по голове и повторила, уже чуть мягче- Победи эту таблицу, сынок.
- Победим, победим- отозвалась за Борьку бабушка. - На свежем воздухе котелок- то лучше варит. И засмеялась. А смех добрый и тихий, такой смех только у бабушек бывает. И Борька снова подумал, что не так уж все и плохо.
Но предчувствие Борьку обмануло.
На следующее же утро бабушка поставила дедову раскладушку под тенистой вишней и приказала пальцем- Ложись и учи . Я рядом все слышу. Вслух учи.
- Ну баааа!- взныл Борька. - Я хотел с ребятами погулять. И я хочу на речку. Мне что, все лето теперь под вишней на раскладушке лежать?
- Давай , Боренька, поучи маленько, как мать велела, а я тебя со взросляками на речку отпущу, хочешь?- предложила бабушка.
- Хочу!- согласился Борька и подумал- А всё не так уж и плохо. И какое же чуднОе слово- взросляки. - Вроде ещё не взрослые, но уже и не дети.- и послушно забубнил таблицу.
Цифры улетали куда- то мимо, убегали юркими муравьями, вспархивали легкомысленными бабочками и никак не хотели послушно улечься в Борькиной голове.
Борька рассматривал дырку в заборе и скучал . Лето выдалось раннее и жаркое, полуденный зной уже охватывал воздух, так и норовя пробраться в тень раскидистой вишни и окончательно усыпить Борьку.
- На речку бы- снова подумал Борька, гипнотизируя дырку в заборе .- Сейчас бы на речку...
И в этот момент в дырке мелькнул внимательный синий глаз.
Борька насторожится. Глаз скрылся на мгновение, но потом появился вновь и шепнул- Ты откуда здесь?
Борька быстро посмотрел по сторонам, озираясь на бабушку. Бабушки не было.
Борька отшвырнул ненавистную таблицу, вскочил с раскладушки и , уткнувши нос в забор , тихо сказал- Я из города приехал. Меня Борька зовут.
- Коська.- ответил глаз и подмигнул Борьке.
Потом снова исчез , но уже через мгновение перемахнул через невысокий забор и стал мальчишкой.
Худенький, загорелый, словно только что со сковороды, со спаленной солнцем головой. Он стоял около забора, странно поджимая одну ногу и сжав правую ручонку в кулак.
Борька попятился. Кулак Коськи показался ему угрожающим , он вцепился в него взглядом и заметался беспокойными мыслями- Бить первым? Или бежать?
- Все смотрят - вдруг сказал Коська и улыбнулся во весь рот. Потом он протянул Борьке под нос кулак и невозмутимо произнёс- Ладно, смотри , чего уж.
И Борька опешил. Это был не кулак. Это был вовсе не кулак! У Коськи была кривенькая культяпка, а на ней- уродливые коротенькие пальчики. Словно Коська рос, рос, а пальцы так и не выросли- забыли. Или передумали.
- Я такой родился. А ещё вот , смотри- и Коська сделал несколько неуклюжих шагов.
- У тебя что, ноги нет?- снова опешил Борька.
- Ноги нет- вдруг захохотал Коська - ноги нет...
Потом откатил штанину и показал ногу. - Есть нога. Просто Она короткая.Но ты не боись, я ловкий!- и снова улыбнулся во весь рот, так улыбнулся, словно короткая нога- это мечта любого мальчишки.
- Я таким родился. Но я привык и все равно бегаю. Побежали?
- Куда?- испугался Борька.
- Как куда? На речку!
- На речку !" - заколотило у Борьки в груди. - На речку ! Он зовёт меня на речку!
Борька оглянулся по сторонам, поднял с земли тетрадный листок с таблицей умножения, и через мгновение тот упорхнул в небо зелёным самолётиком, унося с собой упрямые цифры и непокорные значки.
Речка , словно жидкое зеркало- отражает небо, отражает радость, и нахлынувшая свобода сбивает с ног прямо в воду, и всё дальше и дальше мамино " не велено " и бабушкино чуднОе " взросляки".
И Борька окунается с головой, погружаясь в это жидкое зеркало, словно в другое измерение, где только лишь одно безупречное лето, а в этом лете- одна безупречная минута, и по эту сторону она- вечность.
- Поплыли, Коська! Поплыли на тот берег- уговаривает Борька. - Или не можешь ?
Коська хмурит брови. Коська никогда не плавал на тот берег. Из всех деревенских мальчишек он один. Коська не любит плавать. Он любит дурачиться у берега и нырять, любит бросать в воду камни, ловить рыбу и плыть на лодке. Но в голове уже звучит Борькино " не можешь" и Коська не может себе этого простить. Не может.
- Думаешь, слабо? Да знаешь, сколько раз я плавал? Или ты думаешь, если я такой с рождения, то я и плавать на тот берег не могу?
Борька с завистью посмотрел на Коську. - А я раньше не умел плавать. А сейчас умею. Я хорошо плаваю.
Коська поплыл первым. В висках стучало Борькино " я хорошо плаваю". Это придавало спокойствия. Потом в голове зазвучало Борькино бормотание из- за забора. Четырежды два- восемь. Четырежды три- двенадцать. Коське скоро двенадцать. Интересно, а сколько Борьке?
- Борька- оглядывается Коська назад- сколько тебе лет, Борька?... Борька! Эй?
Коська замирает и смотрит по сторонам. Он на середине реки. А Борьки нет.
... Борька радостно прыгнул в речку вслед за Коськой, и подумал- А все не так уж и плохо. Какой же смелый этот Коська. Только странный немного . Интересно, а нога может вырасти?
И в этот момент Борька понял, что не чувствует ног- странная боль схватила и выкручивает их, как бабушка выкручивает бельё.
- Бабушка- пронеслось в голове у Борьки. - Сбежал. Заругает. Больно. Помогите. Мысли спутались , а потом потемнели, Борька хотел крикнуть, но захлебнулся водой, и кто- то темный и страшный схватил за горло и потащил, словно глупую большую рыбу, туда, в другое измерение, где одна минута, словно вечность . А потом вдруг загорелся свет и Борька услышал строгий мамин голос- Ты куда это намылился, а? А таблица? Четырежды три- двенадцать- сказала мама и исчезла.
...Коська в панике оглядывался по сторонам, он плыл , всматриваясь то в мутное дно, то вдаль реки, и наконец увидел Борьку.
Борька обмяк телом где- то между мирами жидкого зеркала. Коська кинулся к Борьке, обхватил его плохой рукой и поплыл изо всех сил стремясь вперёд, к берегу, разрывая в клочья воду, а в висках ясно и отчётливо звучало Борькино бормотание из- за забора- Четырежды два- восемь. Четырежды три- двенадцать. Четырежды три- двенадцать. Двенадцать ...
Бабушка, белая как молоко лупила Борьку холодными дрожащими руками . Борька истошно визжал, а на пухлой, словно городская булка, попе, отпечатывались следы бабушкиных рук. Потом лупили Коську. - Нашёлся, взросляк хромоногий- страшно кричала бабушка. Коська плакал, но молчал.
Это была их с Борькой большая тайна.
Наступил август, прошуршал потухшей травой под ногами, унося с собой лето, по- минутам, туда, где каждая минута- вечность.
- Почти всё выучил. Только на девять осталось- радостно вздохнул Борька, делая очередного зеленого самолетика из тетрадной обложки и запуская его в сумеречное небо. Самолётик скрылся в темноте, а знакомые цифры и прочие значки остались послушно сидеть в Борькиной голове.
- У тебя есть ещё четыре дня- ответил Коська. - Успеешь... Заметил, как холодно стало... Август... Потом задумался на мгновение и добавил- Четыре дня. Через четыре дня мне четырежды три- двенадцать...
Это было лучшее лето в его жизни...
... А зимой Коськина мать сильно захворала, её поспешно увезли в городскую больницу , а потом пришли за Коськой.
Люди во дворе долго спорили с соседкой, которая смотрела Коську. Они то шептали , то повышали голос, соседка плакала, и Коська никак не мог услышать сквозь этот беспомощный кошачий плач , что говорят эти люди, он застыл на материнской кровати, и все слушал , слушал, пытаясь угадать в этих спутанных голосах, в этих отчаянных криках свою дальнейшую судьбу.
А потом его забрали.
... И Бесстрашный бумажный самолётик вспорхнул в небо, оставляя в вышине лишь белую дорогу в то прекрасное лето, когда четырежды три - двенадцать ещё не наступило.