Итак, с 1 сентября 1969 года Константин Иванович вернулся работать в Херпучинскую среднюю школу директором. Все в этой школе привычно, ведь он каждый день видел её, уезжая в Оглонги. А что происходит в школе, постоянно рассказывала жена, Александра Степановна. Так что ему не требовалось время, чтобы войти в курс дела. Правда, за те 15 лет, что он не работал в школе, кое-что в ней изменилось. В первую очередь, школьный интернат переехал в другое здание, там, где когда-то был детский дом, а строилось здание для обучения работников металлургической отрасли, к которой относилась золотодобыча. Были переведены в другой режим котлы в котельной, которые отапливали здание школы и мастерских. Появился спортзал, правда, в приспособленном здании, но все равно это было движение вперед. Теперь занимающиеся на уроках физкультуры не мешали проведению школьных уроков.
Константин Иванович зашел в кабинет директора школы. Все очень знакомо, за 26 лет в нем почти ничего не изменилось, разве что стол стоит другой. Именно в нем Мальцева принимала его, пришедшего с военной службы работать учителем. В нем с ним вели беседы и давали указания директора Костин, Кадацкий, Огай. Все это всплыло в памяти нового директора школы. И хотя он был уже опытным и пользующимся авторитетом в районе руководителем, но этот авторитет надо было подкреплять делом. Костя задумался - Как строить отношения с учителями и обслуживающим персоналом?
Представлять нового директора школы учительскому коллективу не требовалось, все уже знали, что в школу возвращается Щербаков, и большинство была рады этому обстоятельству. Еще до проведения первого педсовета и начала учебного года новый директор стал приглашать к себе всех учителей для бесед. Они рассказывали Константину Ивановичу, что им мешает в работе, давали характеристику некоторым самым неблагополучным ученикам. И он стал работать по устранению тех недочетов, что были в школе, по мнению самих учителей, и могли быть устранены без вмешательства извне. Первого сентября была проведена торжественная линейка, на которой первоклашек поздравляли ученики старших классов школы. Все ученики, учителя и пришедшие на линейку родители услыхали речь нового директора, которая вызвали у всех определенный оптимизм. Перед всеми ставились новые задачи, и директор был намерен двигаться вперед.
Несмотря на больший объем работы, работать Константину Ивановичу было проще. Не надо было каждый день тратить не менее полутора часов на дорогу туда и обратно. Да вместо обедов в столовой он имел возможности обедать дома. Теперь ему помогал все делать по дому младший сын Витя.
За те 15 лет, что Константин Иванович не работал в Херпучах, учительский коллектив значительно изменился. И хотя с большинством учителей он был лично знаком и даже представлял, что они представляют в профессиональном и человеческом плане, то некоторые были для него «тайной за семью печатями». Он решил опираться на проверенные кадры ветеранов – Малинину Е.Д, одну из тех, кто пришел работать в школу еще до войны. Чипизубову Н.М., тоже ветерана школы, работавшую с военной поры, более молодых, но уже хорошо себя зарекомендовавших Василенко Т.А., Черкашенинову А.И., которую он помнит еще Шохиной, Миминошвили А.Е. Крайнего Д.Г. и его жену Пономареву Г.Д.. Найти с ними контакт ему не стоило труда. Эти те учителя, которые очень переживали за результаты своей работы, не жалели ни сил, не нервов, чтобы втолковать ученикам те знания, что они должны знать для получения положительных оценок.
Казалось бы, занимая столько лет должность директора то одной, то другой школы, родители многочисленных учеников который занимали самые разные должности, в том числе и в системе торговли, в ОРСе (отделе рабочего снабжения), блата у Константина Ивановича должно быть много. Но когда возникла острая необходимость покупки холодильника в семью Саши, он категорически отказался подключать свои знакомства. Пришлось Александре Степановне под благовидным предлогом прийти к гости Нестеровым, жена которого Анна Николаевна входила к учительский коллектив, и там в разговоре со своей коллегой, с участием в завершающей стадии разговора самого Бориса Николаевича, решить вопрос покупки холодильника. Косте это очень не понравилось, хотя он понимал, что холодильник в семью сына был крайне необходим, а купить его студенту было невозможно. Ведь в те годы существовали очереди на все дефицитные товары во всех организациях и учреждениях, а холодильник был дефицитом. В конце навигации на катере прииска холодильник доставили в Хабаровск в район Красной Речке.
Костя по-прежнему часто ходил на уроки к учителям. Как обычно, он заранее говорил им об этом. Те готовились к проверке директора школы и прекрасно знали, какие его требования. Поэтому ежегодные проверки школы комиссиями из районного или краевого отделов народного образования особых замечаний учителям не делали, всегда справки по итогам проверок были хорошими. Раньше лишь две школы в районе были средними – в Херпучах и на Веселой Горке, они и размещались в однотипных двухэтажных знаниях, имели интернаты. Потом появилась средняя школа в районном центре. В 1965 году среднюю школу в селе Веселая Горка закрыли, потому что появилась средняя школа в селе Бриакан (бывший Веселый). Школы соревновались между собой. А директора постоянно общались друг с другом на различных совещаниях в районе. Особо теплые отношения установились у Константина Ивановича с директором школы на Бриакане Шавриным Михаилом Григорьевичем. Как и Константин Иванович, он был большим любителем шахмат, и вечерами в гостинице районного центра они сражались на черно-белых полях с переменным успехом.
Первый год работы в Херпучинской школе показал, что Костя выбрал правильное поведение с учительским коллективом. Все, и ветераны школы, и молодые, трудились с полной отдачей. Да и большинство учеников проявляли старание и показывали вполне неплохие знания. Больше проблем был с интернатскими детьми. Оторванные от своих родителей, как правило, с пятого класса, они очень скучали по близким. Константин Иванович помнил, как он жил в интернате на Белой Горе. Но ему было проще – родное село было рядом, да и время было другое, но он ясно представлял, какие чувства испытывают школьники, живущие в интернате. И когда ему говорили, что пропал какой-то ребенок из интерната, он знал, где он. Конечно же, у родителей в каком-нибудь небольшом селе, и знал, что через пару-тройку дней родители привезут своего ребенка в интернат. Особенно было трудно с детьми из числа коренных народностей Севера. Дома они привыкли есть рыбу в разном виде – вяленую, копченую, вареную, а тут их кормят макаронами, картошкой, кашами и рыба в меню интерната бывает не так часто. И даже шоколад, который входит в меню этих детей, не радует.
Костя обратился к руководству ОРСа, которое обеспечивало интернат продуктами питания, чтобы решить вопрос об изменении рациона для учащихся 5-8-х классов. И вопрос был решен. ОРС стал выделять больше рыбных продуктов для интерната, нашем охотника, который, получив лицензию на отстрел лосей, добыл необходимое для полноценного питания количество этих крупных животных, и все чаще всякие консервы заменялись натуральными продуктами. Однажды на общешкольном родительском собрании встал отец-нивх и от имени родителей учеников-северян поблагодарил школу за такое питание их детей. Все знали, что это заслуга директора школы, но тактично промолчали.
В феврале 1971 года позвонил из Хабаровска сын Саша и сообщил, что его после окончания института направят служить на Краснознаменный Тихоокеанский флот. Так решила комиссия по распределению выпускников Хабаровского медицинского института. Шура была в шоке. Почему их сына, который имеет маленького сына, направляют служить, да еще во флот. Она совершенно не понимала, что военная кафедра Хабаровского медицинского института готовила врачей именно для службы во флоте. Косте это было известно, и он, как мог, успокаивал жену:
- Саша, пойми, он же не солдатом или матросом будет служить, а врачом. На корабле или на берегу.
- Ну, как ты не поймешь меня, Костя? Ведь идет война во Вьетнаме, американцы там используют корабли, ты же сам читал мне, какие они используют силы. Так мы можем свой флот на помощь вьетнамцам послать.
- Пока до этого не доходит. Бои-то ведутся в Южном Вьетнаме, и в Северном, который нам союзник, боев нет.
- Ну это не так уж и долго начать им. В общем, я хочу позвонить брату и попросить Сашу перераспределить.
- Саша, я категорически против. Комиссия явно учитывала все варианты распределения, Виктору будет непросто добиться перераспределения. Да и неудобно ему это делать. Все должны защищать Родину.
Шура вызвала к междугороднему телефону сына и переговорила с ним по поводу распределения на флот. Саша категорические запретил матери обращаться к дяде Вите. Мол, не я один такой, нас почти 50 человек выпускников 1971 года призывают служить. Шура согласилась с аргументами сына, и не стала звонить брату. Хотя какой-то осадок у неё остался от этого решения. Она очень любила своего старшего сына, который с таким трудом ей достался.
Ближе к лету, когда выпускные экзамены были уже позади и состоялся выпускной бал в институте, сын позвонил и сказал, что к ним в гости собираются приехать родители Людмилы, чтобы познакомиться и проводить его на службу. Родители Людмилы приехали раньше Щербаковых. Павел Филиппович, Татьяна Иосифовна и их дочь Ирина прилетели на самолете из Нефтеюганска через Новосибирск и Иркутск. Встречать их поехали Люда с мужем. Они встретились в зоне прилета. Когда его будущие тесть и теща уезжали с Сахалина в Сибирь, они останавливались на короткое время в Хабаровске и Саша видел их. С тех пор прошло 4 года, время вроде как мало, но он с трудом узнал тестя из-за его окладистой бороды. Теща по-прежнему была полной женщиной, а вот младшая сестра Людмилы Ирина подросла. Еще один ребенок семьи Ткачевых сын Виктор служил в военно-морском флоте и был в это время на курсах в Кронштадте.
Тесть оказался нормальный рабочий мужик. Саша от Людмилы знал кое-что о нем, но разговоры с тестем тет на тет позволили узнать о нем многое. И о том, что он кавалер ордена Ленина, был делегатом ХХ съезда КПСС, на котором читал свой доклад Хрущев о «культе личности Сталина». После это Павел Филиппович Ткачев положил партбилет на стол в знак протеста против охаивания «вождя народов». Такая принципиальность тестя Саше очень понравилась. И еще одну особенность узнал у тестя Саша. Тот долго жил на Сахалине и пристрастился к употреблению всяких корейских приправ. Поэтому он в первый же день поехал на рынок и накупил всяких корейских приправ и блюд, в том числе знаменитую капусту «чемчю». И тесть, и теща сразу полюбили своего внука Сашеньку, и тесть очень часто гулял с внуком.
Позже приехали родители Саши. Разместиться всем в их двухкомнатной кооперативной квартире было сложно, поэтому Костя, Шура и Витя решили остановиться в квартире Агнии Иннокентьевне, которая очень обрадовалась, когда они приняли её предложение остановиться у неё. Когда две семьи собрались, состоялась знакомство и застолье в кооперативной квартире на Волочаевской.
Однажды после обеда, который обе семьи провели за одним столом, на улице резко испортилась погода, и пошел сильный дождь. Ехать в квартиру Кокориной под таким дождем было сложно, Костя с Шурой решили переждать. Саша, чтобы как-то занять время, предложил поиграть в карты, в обычного «подкидного дурака». Но Павел Филиппович категорически отказал играть, заявил, что он дал зарок не играть в карты еще во время войны. Но вот играть в шахматы он любит. Костя обрадовался. Он уже давно не играл в шахматы. Раньше в Херпучах он любил играть с Нестеровым, который несколько лет был главным инженером прииска, а потом стал директором. Борис Николаевич хорошо играл, и успех приходил к обоим, но только после длительной и напряженной схватки на черно-белых полях. Последние годы играть они стали намного реже по разным причинам. А тут его сват играет в шахматы. Саша достал им шахматную доску с фигурами и они сыграли пару партий, пока дождь не прекратился. Павел Филиппович играл неплохо, но несколько хуже Константина Ивановича, и поэтому обе партии, и белыми, и черными фигурами, проиграл. И очень расстроился.
Чтобы как-то разрядить обстановку, Саша спросил тестя, почему он не играет в карты. И тот рассказал такую историю:
- На войне я служил в разных частях в пехоте-матушке. К концу войны определили меня в разведгруппу полка. Уже весной 45-го я служил на 1-м Белорусском фронте, и накануне решающего наступления на Берлин дали нам передышку. Отправили в тыл, на границу Польши и Германии. Нашу часть разбросали по хуторам в лесах. После войны там не сладко было. И немцы при отступлении продукты реквизировали, и наши войска тоже поживились. В общем, непонятно было, кто кого кормит. Мы местное население или оно нас. Нас из разведгруппы, человек 6-7, поселили в домишке на окраине. Тишина вокруг, в лесу птички поют. Весна, одним словом. Днем и ночью мы отсыпаемся на сеновале, но блох там хватало везде. Полы-то в хате земляные. Мы все неделю в сапогах так и проходили.
И вот как-то днем сели наши разведчики в подкидного сыграть. Я не играл, сидел на подоконнике, свесив ноги в хату. И вдруг открывается дверь, и входят несколько человек с автоматами. Я увидел на некоторых конфедератки и понял – аковцы. Спиной вывалился из окна и затих. Изба невысокая, и окно низко, да и под окном клумба. Не ударился, в общем. Ну, думаю, сейчас из автоматов всех постреляют. А я что смогу, не автомата, ни гранаты, всё в хате. Слышу голоса, потом вроде как тихо стало. Заглядываю в окно и вижу – сидят мои боевые товарищи бледные и вспотевшие, но живые. Спрашиваю:
- Где аковцы?
Отвечают:
- Ушли. Забрали наше оружие, автоматы, гранаты, ножи и ушли.
Саша, очень заинтересованный рассказом тестя, спросил:
- А кто такие аковцы, почему вы так их испугались?
Тесть неспешно ответил:
- Армия Крайова, польская, против Красной Армии воевали. Почему не стреляли? Видимо, боялись шум поднять, они явно от кого-то убегали, все по лесах шастали, нападая на отдельные наши гарнизоны. Почему незаметно подошли? Да лес вокруг, шум листвы заглушает шаги. Да и мы охранение не выставили, считали, тыл. Вот чуть и не поплатились.
Костя представил, как все происходило, и сказал:
- Да, чуть - чуть не поплатились жизнью. А почему все же в карты не играешь?
Павел Филиппович ответил:
- Да все сразу же зарок дали – никогда больше в жизни в карты не играть. И я не играю уже больше 30 лет.
И вновь, как тогда, когда Саша слушал рассказ тестя о том, как он положил партийный билет и вышел из партии, он понял, что его тесть серьезный мужик, чем-то похожий со своей бородой на легендарного командира партизан Ковпака.
Заканчивался июль и отпуск у Саши, который должен был прибыть 1 августа в штаб КТОФ для получения направления на корабль. Он заранее, вместе со своим другом и сокурсником Борей Шевцовым, купили билет на поезд до Владивостока, и в сопровождении всех членов семей Щербаковых и Ткачевых появился на перроне. Уже должен был появиться поезд, на который были куплены билеты, но он опаздывал. Потом оказалось, что он опаздывает не на час-два, а на полсуток, из-за какой-то аварии на железной дороги где-то в Забайкалье. Пришлось всем возвращаться домой, и уже ночью Саша уехал один к поезду, вызвав такси на дом. Так старший сын Константина Ивановича стал морским офицером. А потом они получили сообщение, что он направлен служить на подводную лодку, которая базировалась во Владивостоке. Шура разволновалась.
- Ну что это такое? Он что, не мог попроситься, чтобы его направили куда-то, а не на подводную лодку?
Младший сын Витя, который немало общался со старшим братом перед его отъездом, пояснил матери:
- Мама, Саша сам хотел попасть служить на подводные лодки. Он в прошлом году проходил практику на подводной лодке в Совгавани, и знает, что такое служба на лодках. Надводные корабли не всегда стоят у причалов, а часто на якоре, на рейде и берег можно видеть только в бинокль. А подводные лодки сразу причаливают, и офицеры расходятся по домам. В шторм на море надводные корабли очень сильно болтает, а подводные лодки на глубине не испытывают качки вообще. Да и платят на подводной лодке больше.
Шура немного успокоилась, но периодические возвращалась к этому вопросу, так как очень переживала за старшего сына. А Костя вспомнил давний разговор с ним, когда Саше было лет 12-13, и он сказал, когда они вдвоем шли в поселковую баню:
- Пап, а тебе нравится звание – капитан-лейтенант?
Костя служил в сухопутных войсках и в званиях моряков не очень разбирался, поэтому не стал углубляться, а просто ответил:
- Нравится. А почему ты спросил?
- Да я бы хотел стать военным моряком и иметь такое же звание.
- Так ты даже море не видел ни разу.
- Ну и что. Увижу.
И на этом разговор закончился. И вот теперь сын служит на флоте, каждый день видит море и чувствует всю его силу, мощь стихии. Как там у него пойдет служба, Костя не знал, но желал всего хорошего старшему сыну. Мысленно желал.
Семья Ткачевых к этому времени стала собираться в обратную дорогу. После отъезда зятя на службу в квартире стало тихо. Разговорчивый, любящий пошутить Саша создавал другую атмосферу, более живую и веселую. Костя, Шура, Витя и Агния Иннокентьевна распрощались с Ткачевыми дома, а Люда поехала провожать родителей в аэропорт. Щербаковы поблагодарили Кокорину за приют и перебрались в свою квартиру.
В декабре, накануне Нового 1972 года, Костя с Шурой получили известие, что у них родился второй внук. Саша в это время служил во Владивостоке и помочь Людмиле взялись две кузины, Таня и Наташа Прохорихины, которые жили в том же доме, что и семья Саши, только двумя этажами выше. Они взяли маленького Сашеньку к себе, пока Люда находилась в роддоме. Ребенок родился 25 декабря, крупный, 3900 граммов, доношенный. После выписки из роддома Люде стала помогать Агния Иннокентьевна Кокорина, она к этому времени уже несколько лет жила в кооперативной квартире, недалеко от железнодорожного вокзала, которую помог ей купить в этом районе Виктор Степанович. Она перенесла тяжелую, калечащую операцию по поводу рака молочной железы, потом лучевую и химиотерапию. И Саша, и Люда очень помогали ей, она какое-то время жила с ними, пока решался вопрос получения кооперативной квартиры. И вот теперь ответная помощь этой добрейшей души женщины, лишенной счастья материнства.
Зимой 1972 года в отпуск в Херпучи приехал сын Саша. И Костя, и его жена были очень рады этому. Приезд сына, который в это время служил во флоте, на подводной лодке, был связан с тем, что у него родился второй ребенок, и он хотел привезти старшего сына Сашу к родителям, чтобы его жене Людмиле было проще ухаживать за новорожденным. Лететь на самолете Ан-2 прямым рейсом из Хабаровска в холодном самолете с ребенком было рискованно, поэтому Саша-старший полетел через Николаевск. Вначале на большом самолете Ан-24, в теплом салоне, а потом около часа полет на Ан-2 из Николаевска до Херпучей. Встречать пошли Шура с Витей, Константин Иванович был занят на уроке.
И вот самолет, совершающий полет из Николаевска, приземлился в аэропорту. Шура и Витя пошли к остановившему самолету и увидели вышедшего из самолета Сашу в черной шинели морского офицера, который держал на руках сына. Витя поспешил к самолету и взял маленького Сашеньку на руки. Но ребенок был не такой их легкий для своих трех лет, да еще в теплой одежде, поэтому Саша сказал брату:
- Ставь на землю, он тяжелый.
А сам он повернулся к самолетной двери и взял из рук подавшего ему пассажира чемодан и спортивную сумку. В это время подошла Шура и по очереди расцеловала и внука, и сына.
Вечером за столом собралась вся семья Щербаковых – отец с матерью, два брата и старший внучок. Сидели сразу три Саши – мать, сын и внук. Витя пошутил6
- Как вас различать? Ну маму я зову мамой, Сашу старшего могу назвать братом, а Сашеньку своим именем. А вот как папа будет называть?
Все стали со смехом обсуждать ситуацию и предлагать варианты.
Приезд Саше помог освободить отца от некоторых хозяйственных обязанностей по дому. Они с Витей кололи дрова, укладывали поленья в поленницы, носил воду. Много времени проводил с сыном на улице. Катался с ним в горы Каланча. При этом Костя взял у знакомого сани, сделанные из толстых прутьев, тяжелый и на этих санках Саша с его внуком уезжали очень далеко. И потом отец вез сына на горку, чтобы снова с ветерком ехать с горки.
Еще в первую ночь Саша обратил внимание, что ночью, часа в 4, отец встал и, одевшись, куда-то ушел. Иногда он возвращался быстро, а однажды его долго не было. На его вопрос мать ответила:
- Да папа ходит в кочегарку. Работают там люди пьющие, не надежные. Вот он и ходит проверять, как они работают, как поддерживают давление и температуру воды в системе отопления школы, интерната, мастерских. Если все нормально, возвращается быстро. А если кочегар уснул и трезвый, то будет и несет вахту. А если пьяный и нельзя его разбудить, то папа сам работает за кочегара.
- Так уволил бы их к чертовой матери!
- А где возьмешь других? Помнишь «мамочку» и «папочку», которые в твое время уже работали. Вот они всю неблагодарную работу в поселке выполняют. Выгребные ямы очищают, они и кочегарами работают. И еще парочка таких же пьющих людей.
- И так каждую ночь отец ходит?
- Да, каждую ночь. Но зато никаких ЧП с отоплением в нашей школе не было. А вот на Веселой Горке такую же школу заморозили.
Саша по-другому посмотрел на своего отца. Почти 50-летний мужчина, не такой уж здоровый, каждую ночь встает и идет выполнять тяжелую физическую работу. Вот это ответственность за порученное дело. Настоящий коммунист!
Через несколько дней сын обратился к Косте:
- Папа, меня Тамара Андреевна попросила выступить в выпускном классе и рассказать о работе врача и офицера. Ты не возражаешь?
- Как я могу возражать, это хорошее дело. Почему ты у меня спрашиваешь.
- Так я же морской офицер. У нас на лодке за все на корабле отвечает командир. И только с его разрешения можно что-то сделать. Единоначалие, понимаешь.
- Понимаю, сынок. Но у нас не армия, не флот. И инициативу учителей мы поддерживаем, если они во благо. Зайдешь ко мне в кабинет, разденешься.
На следующий день Саша в парадной форме военно-морского офицера, с кортиком на поясе, пришел в школу и разделся в кабинете директора. Когда он в таком виде появился в коридоре школы и прошел в кабинет физики, где вела занятия учительница Василенко Тамара Андреевна, то за ним шли все младшеклассники, а все девочки и мальчики, открыв рот, провожали его взглядами. Проводил любящим взглядом своего сына и Константин Иванович. Вырос парень, вон уже и Родину защищает. Сын уже поделился с отцом, что представляет его служба. Он не стал о некоторых вещах рассказывать при матери, чтобы не волновалась.
Потом по просьбе других учителей сын ходил на встречи с учениками девятых классов, и там были приятно поражены и внешним видом, и эрудицией, кругозором молодого морского офицера. Косте очень нравилось, что о сыне такое высокое мнение у учителей.
В связи с рождением второго сына, Костя и Шура решили оставить у себя ставшего уже большеньким старшего внука. Конечно, основная забота легла на плечи бабушки, но и дедушка вносил свою лепту и в воспитание, и в обучение внука. И в некоторые другие дела. Например, вместе с ним ходил в баню. Первый такой поход был еще в то время, когда здесь был сын. Тот вымыл сына так же, как сам мылся в детстве. И потом деду оставалось следовать и мыть так, как понравилось маленькому внуку. Он приносил к сидящему на деревянной лавке тазик с теплой водой и мыл голову, потом все его тело, ополаскивал ребенка и снова и снова наливал в тазик свежей воды, чтобы Саше не было холодно, пока мылся сам дед.
Наступило лето, и дедушке надо было найти что-то, чтобы как-то занять внука. Он поступил как обычно – старался брать внука туда, куда направлялся по делам. И ребенок узнавал, чем живет рабочий поселок – прииск. Был поход в механические мастерские. Тогда внук впервые увидел, как работают рабочие на токарных станках, на сверлильных установках, как из бруска железа появляется какая-нибудь важная деталь. А чтобы внук узнал лучше, как добывают золото, дедушка свозил его на драгу. Это была всё та же 98 драга, которая работала на прииске с 1933 года. Внук как завороженный смотрел на эту «фабрику золота».
Однажды потребовалось увезти в Оглонги парты. Они стали ненужные в Херпучинской школе, а вот в Оглонгах могли пригодиться. Когда загрузили парты на грузовик ЗИЛ-157, Константин Иванович посадил рядом с собой в кабину внука, и тот впервые побывал в Оглонгах. Там дедушка показал ту школу, где еще недавно был директором. А потом на обратной дороге немного рассказал про этот поселок.
Еще зимой Саша увидел в одном журнале детский 2-х колесный велосипед с двумя маленькими колесиками, на котором можно было самому научиться кататься на 2-х колесах. Он попросил бабушку написать своим родителям про этот велосипед. Шура обратилась к мужу:
- Костя, вот Саша просит написать родителям про велосипед с двумя маленькими колесиками. Как ты на это смотришь?
Костя обратился к внуку:
- Сашенька, я зачем тебе такой велосипед?
- Дедушка, так я не могу кататься на двухколесном «велике».
- Так я тебя научу. Вот наступит весна, растает снег, и будем учиться.
- Дедушка, так я же упаду.
- Не упадешь. Я уже и твоего папу научил кататься, и Витю. И тебя научу.
И когда просохли дороги весной, дедушка нашел у соседей небольшой двухколесный велосипед и приступил к обучению внука кататься на нем. Он посадил внука на седло, сбалансировал равновесие и стал потихоньку толкать велосипед, держась за седло. Внук рулил и крутил педали. Они проехали таким образом в конец улицы, там развернулись и вернулись обратно. И когда снова развернулись, дедушка чуть подтолкнул внука в спину и тот самостоятельно поехал, крутя педали и сохраняя равновесие. Сколько радости было у ребенка, когда он вечером рассказывал бабушке, что научился кататься на двухколесном велосипеде. Глаза его горели, он то и дело говорил спасибо дедушке за то, что тот научил его кататься.
А когда растаял лед на котлованах, дедушка сделал внуку парусный кораблик, и они пошли вместе его пускать на ближайший котлован за школой, рядом с дорогой, которая вела на Седьмую линию. Какое было восхищение у внука, когда на глазах других мальчишек корабль, поймав в паруса ветер, заскользил по глади котлована. И потом еще несколько раз они ходили с дедушкой пускать кораблик, потому что бабушка категорически не хотела, чтобы маленький внук ходил на котлован без присмотра взрослого.
В первые годы работы директором Константин Иванович среди учеников часто опирался на ребят, которые продолжили учебу в старших классах после окончания школы в Оглонгах и которых он хорошо узнал за годы учебы. Одним из них был Саша Винников, невысокий юноша, который учился в параллельном классе с его сыном Витей. Очень организованный сам и неплохой организатор. По рекомендации директора его избрали секретарем комсомольской организации школы, и сразу работа этой организации оживилась. Не только формально – собрания, разбор плохо учащихся комсомольцев, но и работа среди школьников младших классов, шефство над ними и пионерской организацией. Костя в который раз убеждался в верности лозунга Сталина «Кадры решают всё!» Одна из его первейших задач как директора школы – помочь раскрыться способностям большинству учеников школы.
В начале лета этого, 1972 года, заканчивал школу второй сын Витя. Как и старший брат, он учился хорошо и после окончания школы решил поступить в тот же институт, что и другой Виктор, брат его матери, Пастернак, который к этому времени работал уже вторым секретарем Хабаровского горкома партии. То есть Витя хотел поступить в «железку», как в обиходе называли институт инженеров железнодорожного транспорта. Начались экзамены, и тут Шура, внимательно наблюдающая за поведением сына, заметила, что тот влюбился. Влюбился в совершенно незнакомую девочку, которая приехала на пару недель к своей двоюродной сестре Людмиле, учительнице, которая только год назад пришла работать в школу после окончания педагогического института. Девочку звали Наташа, Шура видела её. Невысокая, очень симпатичная, закончила 9 классов. Живет с родителями в Комсомольске. Витя стал пропадать вечерами на свиданиях, не всегда вовремя возвращался домой. Пришлось родителям поговорить с сыном. Экзамены – не шутка.
Но, видимо, слова родителей не совсем дошли до Вити, потому что он едва не опоздал сдать экзамен по немецкому языку, провожая свою подружку на самолет. Пришлось дважды посылать за ним его друзей, когда, наконец, он появился перед глазами членов комиссии и наспех ответил по билету. И для матери, которая вела этот предмет, и для отца, это были волнительные часы и минуты.
Лето также прошло довольно нервно. Пришлось снова переживать за результаты вступительных экзаменов сына, все же он не так хорошо закончил школу, как его брат Саша. Но все закончилось благополучно, Витя стал студентом института. Учитывая, что в их кооперативной квартире на улице Волочаевской жила семья старшего брата, Витя поселился в общежитии «железки». Ничего страшного, казалось бы. Старший сын так же начинал учиться и жил в общежитии. Многие выпускники вообще считают, что настоящий студент это тот, кто жил в общаге и завалил хотя бы один экзамен. На счет общаги Витя оказался настоящим студентом, а вот на счет экзаменов не очень. За систематические пропуски занятий его не допустили до экзаменов и могли отчислить из института. Пришлось обращаться к Виктору Степановичу, и тот помог. Витю Щербакова призвали во время весеннего призыва 1973 года в армию. Он сохранил возможность после службы восстановиться и продолжить учебу в институте.
Такие неожиданные передряги с учебой младшего сына в институте чуть скрашивал старший внук Саша, которого по их просьбе привезли и на второй год. Шура души не чаяла в своем внуке, очень смышленом и послушном мальчике. Они вместе с Костей научили ребенка читать и считать, он оставался один в доме, когда все уходила на работу в школу. И это в неполные шесть лет. Особенно увлекся Сан Саныч географией, постоянно смотрел географический атлас и помнил названия большинства стран и их столицы. Об успехах внука в географии Александра Степановна как-то рассказала в учительской. И учительница географии Серебрякова попросила привести ребенка в школу, чтобы переговорить с ним. И потом поделилась своим мнением о знании внука Константина Ивановича географии:
- Мы вчера разговаривали с Сашей Щербаковым больше часа о географии. Вы знаете, он меня удивил. Не всякий ученик 9 класса так хорошо знает предмет, как этот дошкольник. Конечно, он не знает экономическую ситуацию в странах, политический режим, но прекрасно знает названия всех стран мира, названия столиц и может их показать как в географическом атласе, так и на глобусе. Поразительно…
Этот разговор в учительской Шура рассказала деду Косте, и тот решил проверить, как на самом деле знает географию внук. И как-то вечером он затеял с ним игру в города. Т.е. он называл название какого-то города, а внук должен был назвать город на ту букву, на какую заканчивался название предыдущего города. Ну, конечно, за исключением мягкого знака. Маленький Саша так увлекся этой игрой, что просил деда продолжить, когда запас названий город стал иссякать в памяти старшего Щербакова. Пришлось вмешаться бабушке и предложить ничью и позвать их ужинать.
В день пионерии 19 мая 1973 года произошло еще одно событие – у Саши родилась дочь. На этот раз имя давал внук Саша, он попросил назвать девочку Наташей. Очень ему нравилась его тетя, Наташа Прохорихина, которая ухаживала за ним, когда мама была в роддоме и рожала его братика Сережу.
А через год Саша демобилизовался и встал вопрос, где дальше работать. Тем более что его семье требовалось жилье, все же Костя с Шурой намеревались перебраться в Хабаровск, как только Косте исполнится 55 лет, и он может уйти на пенсию. Шура уже получала пенсию, но продолжала работать в школе. Правда, не учителем немецкого языка, а вела уроки домоводства и учила девочек шить, варить обеды и так далее. Да и присматривала за детьми в интернате. Решила посоветоваться с братом Витей. Тот сказал, что он может посодействовать в трудоустройстве Саши в городе Николаевске, где работает его хороший товарищ. Там можно будет легче решить и вопрос выделения жилья.
Но Шуре не хотелось, чтобы сын, как они в молодости, забирался в северный район, оторванный много месяцев от нормальной жизни, откуда сложно выбираться, если метель или дождь, туман. И она ничего не сказала сыну, но вот с Костей посоветовалась. Костя согласился с её мнением.
- Пусть устраивается в Хабаровске работать по той специальности, которая ему нравится, а не по той, какая нужна в Николаевске, - сказал он жене, - Пока поживет в нашей квартире, а там видно будет.
Перед отъездом в Херпучи Шура с Костей узнали, что Саша устроился на работу в городскую больницу № 11. Они были много лет назад в этой больнице, когда навещали больного Володю, из-за болезни не поступившего в год окончания школы в институт. Им понравился большой тенистый парк вокруг больницы, но что там внутри, что за коллектив работает, они, естественно, знать не могли.
В Херпучинской школе все шло своим чередом. Кто-то старел из учителей и выходил на пенсию. Некоторые продолжали, как и Шура, работать, будучи пенсионерами. Но приезжали новые учителя, молодые. И хотя они заканчивали институты, той ответственности, какая была у поколения Константина Ивановича, им не привили, и ему приходилось много работать с новыми учителями. Очень помогала ему в этом вопросе Ангелина Ивановна Черкашенинова, его заместитель по воспитательной работе. Ветеран, сама закончившая много лет назад Херпучинскую школу, она относилась к тому поколению, которое все силы отдавали своей профессии, не считаясь с личным временем. Давно уже забылся конфликт с Маслаковой, которая на своем месте учителя химии давала много знаний ученикам. Как и учительница физики Василенко Тамара Андреевна, учитель математики Малинина Евдокия Дмитриевна. А учительницу географии Серебрякову Веру Сергеевну школа выдвинула на звание «Заслуженный учитель РСФСР» и районо поддержало её кандидатуру. А еще одна, учительница математики Антонова Раиса Захаровна, была награждена орденом «Знак Почета».
Костя вспомнил, как много лет назад такую же награду – орден «Знак Почета» получила Кокорина Агния Иннокентьевна. Как она смущалась, когда ей предлагали надеть награду на торжественные собрания. Скромнейшая женщина, пережившая трудные времена, она сохранила оптимизм и работоспособность, и сейчас много помогает семье их старшего сына. И Саша, и его дети для бабы Аги, как все называли её в настоящее время, были как родные дети и внуки. Такую женщину невозможно не любить, и Косте нравилось, что вся семья Саши с большой любовью и благодарностью относится к их бывшей соседке по Херпучам.
Однажды вечером раздался телефонный звонок на квартире Щербаковых. Костя поднял трубку и услышал знакомый голос директора прииска Бориса Николаевича Нестерова:
- Константин Иванович, как ты смотришь на то, чтобы сгонять партию-другую в шахматы?
- С большим удовольствием сыграю. Уже давно не играли
.
Минут через 20 на пороге квартиры появилась чета Нестеровых. С мороза, раскрасневшиеся, они шумно стали разговаривать с хозяевами. Борис Николаевич сказал:
- Как хозяйка смотрит на то, что мы посидим вечерок вчетвером? Пока вы с Аней будете накрывать на стол, мы с Константином сыграем партейку.
- Да мы будем очень рады. Уже давно не встречались.
Женщины на кухне стали готовить ужин, а мужчины стали играть в шахматы. Борис Николаевич, которому достались белые фигуры, первый ход сделал ферзевой пешкой на 2 хода вперед. Костя разыграл ферзевый гамбит, который предполагал острую борьбу на шахматной доске. И когда было совершенно не ясно, кто будет победителем в этой партии, в комнату зашли обе женщины. Шура обратилась к мужу:
- Костя, ты слышал, что Борису Николаевичу предлагают должность директора объединения «Приморзолото»?
Константин Иванович оторвал взгляд от доски и не совсем осмысленно посмотрел вначале на жену, потом на Нестерова. Видно, он продолжал обдумывать ход в партии. Наконец, до него дошел вопрос жены, и ответил:
- Нет, я ничего не знаю.
- А мне Анна Николаевна сказала. Я думаю, что надо будет позвонить Виктору и посоветоваться. Он ведь все знает в крае.
- Так он же работает в Биробиджане, Саша.
- Ну и что. Он сможет все узнать. Есть ли смысл Борису Николаевичу принимать это предложение. У Анны Николаевны есть сомнения.
- Я думаю, что это было бы не лишним. Хотя Борис Николаевич может и сам все узнать, все подводные камни в этом предложении.
Борис Николаевич посмотрел на Костю и сказал:
- Да узнать то смогу, но вот все ли подводные камни? У нас партийные органы все решают, а Виктор Степанович не последний человек в краевой партийной организации.
Александра Степановна предложила:
- Вот что, мужчины. У нас все готово к столу, заканчивайте партию и будем садиться.
Борис Николаевич посмотрел на Костю и сказал:
- А мы согласны на ничью. Верно, Костя? А то я проголодался, сразу после работы к вам.
И через 5 минут все уже сидели за столом, и очень важный для будущего семьи Нестеровых разговор продолжился.
Через два месяца Нестеровы уехали в Хабаровск, Борис Николаевич стал директором объединения «Приморзолото».
У директора школы, как у всякого хозяйственного руководителя, много времени, наряду с работой учительского коллектива, занимали вопросы поддержания зданий и сооружений школы в рабочем состоянии. Поэтому и приходилось Константину Ивановичу часто решать задачи выбивания денег на ремонтные работы в районо, контактировать с руководством прииска по выделению рабочих для проведения работ. А так же искать этих рабочих на стороне. Однажды к нему обратился работавший в аэропорту Леонов, он предложил использовать в качестве сезонных работников строительную бригаду Хабаровского института физической культуры, которую возглавлял его сын Борис, выпускник Херпучинской школы. Высокий, сильный, он занимался легкой атлетикой, метал диск и толкал ядро. А летом формировал бригаду из студентов и преподавателей и выполнял строительные работы на разных объектах. Щербаков знал семью Леоновых как очень порядочных тружеников и согласился на приезд студенческого отряда. Но уже в первых дней ему не совсем понравилось отношение студентов к работе. Они старались выполнить только самые выгодные в финансовом отношении работы и еще просили платить им каждую неделю за выполненные работы. Такого раньше не было, и это насторожило директора школы. А когда он увидел, что качество выполненных работ неважное, он вызвал к себе Бориса Леонова и предложил переделать брак. Через два дня студенческого строительного отряда и след простыл. Леонов понял, что обмануть директора и получить на халяву хорошие деньги и предпочел уехать вместе с отрядом, не получив деньги за выполненные работы. Пришлось Константину Ивановичу искать новую бригады, чтобы выполнить все запланированные работы по летнему ремонту школы. Все успели сделать, но неприятный осадок от поведения бывшего выпускника школы остался.
По-прежнему его волновала работа кочегаров в школьной кочегарке. Народ на работу туда приходил пьющий, каждую ночь следить за тем, как поддерживается давление в отопительной системе школы становилось все труднее и труднее. Однажды у него состоялся случайный разговор с председателем старательской артели, которая работала в окрестностях поселка. Как известно, старатели работают лишь летом, когда есть подходящие погодные условия, одним из которые является незамерзшая вода в реках. После промывочного сезона добытое золото сдают государству, члены артели в зависимости от заработанных трудодней получают свои деньги и полгода отдыхают. Не всегда заработанных денег хватает до следующей осени. И председатель артели обратился к директору школы, не найдется ли работа для одного из его старателей, жителя поселка. Константин Иванович подумал и предложил старателю работать в кочегарке в ночное время. Как известно, старатели трудятся по 12 часов, после чего 12 часов отдыхают. И Щербаков решил взять кочегаров из расчета, что они будут работать в дневные часы, когда за ними есть возможность осуществлять контроль, а по ночам будет работать ответственный и непьющий старатель. За ночные смены ему положены надбавки, вот и будет у него возможность подработать в зимний период. Предложил такой вариант председателю артели и самому старателю. Обоих такой вариант устроил, и одной головной боли у директора школы стало меньше.
Разговаривая с учителями-ветеранами, которые пришли работать еще в довоенные и военные годы, Константин Иванович жалел, что падает активность школьников в художественной самодеятельности, в работе кружков. Когда-то та же Пономарева Е.Д. возила в летние месяцы учеников младший классов на экскурсии в тот же Николаевск-на-Амуре, активно работал биологический кружок, даже свой крольчатник был в школе. Вспоминал, как когда сам выступал, играя на народных инструментах, или аккомпанирую певцам. Старался привлечь к этой работе молодых учительниц, но молодежь уже жила своей жизнью, своими заботами. Заставлять их выполнять внеклассную работу из-под палки было не в характере директора школы, и ему было очень жаль, что все его усилия в этом направлении не увенчались успехом.
В феврале 1975 года в район имени Полины Осипенко впервые приехал первый секретарь крайкома партии Черный Алексей Клементьевич. Собирался он посетить и самый крупный в крае Херпучинский прииск, в котором к тому времени активно велась золотодобыча на Октябрьском горном участке. Заведующий райОНО позвонил Константину Ивановичу, который в это время находился на больничном, и попросил быть в школе во время посещения краевого руководителя. Но, как назло, в день приезда Черного состояние Щербакова ухудшилось, насморк усилился, и он не успевал менять носовые платки. Встречать в таком виде первого секретаря крайкома партии с риском заразить того гриппом, Константин Иванович не решился, и поручил это сделать своему заместителю Черкашениновой. Краевой руководитель выразил неудовольствие тем, что его не встретил директор школы, но особых замечаний при посещении школы не сделал. Только указал на то, что простыни в интернате были не очень свежие, но ему пояснили, что их будут менять через два дня, так работает прачечная в поселке.
Зимой 1976 года Костю стали беспокоить какие-то непонятные боли внизу живота справа, там, где аппендикс. День болит, два, неделю. Отправили местные врачи Костю в райцентр на консультацию. Там не смогли поставить правильный диагноз и отправили в краевую больницу. В поликлинике осмотрели его врачи - хирург, уролог, даже терапевт. Ничего не определили. Решили понаблюдать в динамике, тем более что боли продолжались. Положили в хирургическое отделение. Потом пришли к мнению, что оперировать и уже там, в животе, узнать, отчего боли. Условный диагноз, с которым хотели оперировать, - хронический аппендицит. Назначили день операции.
Накануне приехал навестить Константина Ивановича сын Саша. Переговорил с отцом в палате и пошел в ординаторскую, где в эту ночь дежурным врачом был его сокурсник Мотора Владимир Ильич. Отсутствовал минут тридцать и вернулся в палату:
- Пап, тебя скорее всего не будут завтра оперировать. У нас с Володей Мотора появилось подозрение, что у тебя в правом мочеточнике небольшой камень. В самом низу, у стенки мочевого пузыря, там как раз сужение мочеточника. Камень не перекрывает его, но давит на стенки, отсюда боли. Завтра утром на планерке Мотора доложит наше мнение и операцию отменят.
- А как же лечиться в таком случае?
- Я буду тебе приносить пиво в больших количествах, ты будешь пить, тебе будут ставить укол, чтобы мочеточник расширился, и ты будешь прыгать по лестнице вверх-вниз. Камень должен сам выйти.
Лежащий на соседней кровати мужик уже давно прислушивался к их разговору и засмеялся:
- Вот бы все болезни пивом лечили. Я бы только бы и болел.
Все в палате засмеялись. Один, из самых пожилых, сказал:
- Иваныч, а тебе пива немного будет? А то я тебе могу помочь.
И все снова засмеялись, в том числе и Костя. Все же пиво лучше, чем под нож идти.
На следующий день операцию отменили и назначили консервативное лечение. Сын приносил пиво, отец его выпивал и шел прыгать по лестницам. Через некоторое время боли исчезли. Сын и его сокурсник оказались правы – камень в мочеточнике. Но сам камень поймать не удалось. Видимо, он был маленьких размеров, и Костя не заметил, как его выписал в унитаз. Через пару дней после выписки Костя был уже в Херпучах.
Приближался 1977 год. 4 ноября Косте исполнялось 55 лет, и он собрался уходить на пенсию и переезжать в Хабаровск. В районо согласовал вопрос о своем приемнике. По его рекомендации директором школы будет назначена Василенко Тамара Андреевна. Она много лет проработала в Херпучах, приехав туда незамужней молодой учительницей по фамилии Карпикова, вышла замуж за местного парня и стала Василенко. Выпустила немало классов, и 11-х, а потом 10-х, пользовалась большим уважением у коллег, родителей и любовью у учеников.
А пока надо было собираться, готовиться к переезду. Особо ценной мебели в семье не было, так что везти её Костя с Шурой не собирались. Но хватало всякой мелочевки, вещей, посуды. Не оставлять же все это, а потом покупать снова в Хабаровске. Да и холодильник «Бирюса» им служил верой-правдой несколько лет, и оставлять его тоже не хотелось. Костя заказал трехтонный контейнер, который надо было заполнить вывозимыми вещами и имуществом. И контейнер в конце навигации на приисковом катере с баржей доставят в Хабаровск. Так поступали все херпучинцы, которые уезжали из поселка.
О том, что родители собираются уезжать, знал сын Саша. И он решил привезти всю свою семью в Херпучи, чтобы показать свою малую родину. Узнала об этом и Агния Иннокентьевна, которая решила присоединиться к Сашиной семье в Николаевске. Сама она хотела выехать в Николаевск раньше, и пожить у своих старых друзей, в семье Распопиных. Кроме этого, был очередной отпуск у Вити, который недавно закончил железнодорожный институт, и он должен был приехать в Херпучи за вещами. Так что лето обещало быть жарким в прямом и переносном смысле.
Закончился учебный год 1976/77. Косте с Шурой было грустно понимать, что заканчивается огромный этап жизни, что больше в ставшие за столько лет родными и до боли знакомыми классы со школьными журналами они не войдут. Они собирались провести лето в Херпучах, тем более что ожидается столько гостей, в конце сентября-начале октября отправить контейнер, а потом Костя уйдет в отпуск с последующим увольнением. И после этого выезжать. Шура увольнялась с 1 июля. Косте обещали выделить путевку на курорт, а Шура останется ждать контейнер в Хабаровске. А пока Косте надлежит сделать то, чем он занимался почти каждое лето – провести ремонт в школе.
Прииск выделил бригаду ремонтников. Но лето в северных поселках, да еще с таким сезонным видом, как золотодобыча драгами и гидравликами – очень тяжелое время. Каждая пара рабочих рук на вес золота. Вот и оказались среди бригады ремонтников от прииска люди-неумехи. Пришлось Константину Ивановичу обучать многих их них элементарным вещам – строгать древесину, вырубать нужной конфигурации детали из дерева. Да много чему может научить человек с «золотыми руками», как у Кости, молодых и неопытных работников. Худо-бедно, но ремонт школы продвигался. Каждый вечер перед концом рабочего дня директор школы с прорабом проходили по школе и учитывали, что сделано за день и что надлежит еще сделать.
В общем, все ремонтировалось, разве что не стеклились разбитые за зиму окна во всех зданиях – школы, интернате, начальной школы. И выполнять эти работы взялся сам Костя. Не так было просто делать эти работы без помощника. Хорошо, в это время прилетел из Хабаровска Витя. И не один, а с двумя старшими внуками – Сашей и Сережей. Маленький Сережа, который еще не ходил в школу, очень плохо перенес болтанку в воздухе самолета Ан-2, его часто тошнило и рвало, так что Витя испачкал свою одежду. Но благодаря заботам бабушки Сережа быстро вошел в норму и не отставал от старшего брата Саши, у которого в поселке остались друзья. А Витя стал помогать отцу стеклить окна. Совершенно бесплатно!
А старший сын на пароходе с женой и младшей дочерью доплыли до Николаевска. Людмила любовалась видами берегов Амура и самой рекой, такой широкой, что временами нельзя было увидеть противоположный левый берег, который был равнинным, в отличии правого, гористого. В Николаевске их встретили Леня на мотоцикле, который отвез вещи на квартиру Сони, где на двое суток остановились Саша с семьей. В городе они навестили всю родню, Саша познакомил жену с родственниками по линии Щербаковых, повстречались с Агнией Иннокентьевной, которая была уже готова продолжить путешествие в Херпучи.
И через десять дней после приезда Вити с внуками позвонила Лена Распопина из Николаевска и сообщила, что самолет, на котором вылетели остальные члены семьи Саши и Агния Иннокентьевна, уже в воздухе на пути в Херпучи. Все пошли в аэропорт встречать. Успели как раз во время, самолет уже заходил на посадку. И вот все показались в проеме двери самолета. Все, и баба Аша, и Люда, которые боялись лететь на таком маленьком самолете, как Ан-2, полет перенесли нормально, и были веселы. Объятия, поцелуи, в общем всё, что сопутствует встрече близких людей после долгой разлуки. И вот все добрались до квартиры Щербаковых. Сразу определились, кто где будет спать. Бабу Агу уложили на её же супружескую кровать, на которой после них с Иннокентием Семеновичем спали Саша, а потом Витя. Внук Саша спал на том же месте, где все годы, когда гостил у бабушки с дедушкой – в кровати, на которой долгие годы по очереди спали Саша и Витя. Были еще две раскладушки для Вити и Сережи, а вот Саша с Людой и Наташенькой должны будут спать на полу. Уж что постелить, чтобы было мягче спать на полу, в семье Щербаковых за долгие годы накопилось.
В последующие дни Саша со своей семье гуляли по поселку, взбирались на Каланчу и Дубовку, обозревали окрестности. Сын показывал жене и детям свою малую родину. Потом дети уже сами играли, разве что маленькая внучка старалась держаться мамы. Саша, узнав, что отец и брат стеклят окна бесплатно, возмутился и предложил выход. Он пошел на прииск и его устроили на временную работу в бригаду, проводящую ремонт школы. Все необходимые документы у него были с собой. Потом прораб обмерил объем выполненных работ по остеклению, и отец с Витей получили деньги за выполненный объем работы. Да и сам Саша стал помогать отцу и брату в этой работе, которая была в стадии завершения.
Как-то, зайдя в кабинет директора школы, сын Саша увидел большую пищущую машинку немецкого производства Rainmettall, которую собирались выбросить, как поломанную. И он попросил отца захватить её в Хабаровск, желая её отремонтировать и принести на работу в свое отделение. Все равно места в контейнере было много. Он же посоветовал отцу загрузить в контейнер и доски, которых в Хабаровске очень трудно найти, а ведь им надо будет сделать кладовку в подвале дома, где кооперативная квартира. Сам помог отцу найти доски, обстругать их и положить в контейнер. Косте понравился такой хозяйский подход сына ко всему. Чувствовалось, что он стал настоящим главой семьи.
Агния Иннокентьевна с Шурой часто ходили в гости к общим знакомым по прошлой жизни. Их очень радушно встречали, особенно невысокую и очень добрую бабу Агу, которые многие не видели 14 лет, после того, как она с мужем уехала из Херпучей. Саша с Людой как-то пошли на марь за голубицей с ведром и бидончиком, но принесли ведро грибов и бидон ягоды. На ужин женщины нажарили свежих грибов.
В один из вечеров, сидя с Людой на крыльце, Костя спросил невестку, как ей понравились Херпучи. И та сказала, что ей в этой поездке понравилось все. И как они плыли по Амуру до Николаевска, любовались на красоты по берегам великой реки. А какая ширина Амура в некоторых местах, что не было видно противоположного берега. Сказала, что Саша хотел ей показать родное для Кости село Больше-Михайловское, но теплоход не останавливался у села и она смогла увидеть лишь несколько домишек на берегу с большого расстояния. И на самолете долетела неплохо, хотя очень боялась, что будет болтанка, и её будут тошнить. А Херпучи оказались очень благоустроенным поселком, со своими достопримечательностями. В первую очередь школой и горой Каланча. И улицы чистые, убранные, тротуары деревянные. Она довольна, что муж показал ей свою малую родину. И детям, хотя Сережа и Наташа еще маленькие и мало что запомнят. А Сашенька уже старожил, у него друзья в Херпучах есть. Они посидели довольно долго, разговаривая обо всем. Лето уже завершалось, вечерам в августе в этих северных краях становилось прохладно, и им пришлось одеть одежду потеплее. Такой длительный и откровенный разговор у Кости с невесткой получился впервые. Он поинтересовался, как идут дела у родителей, как Ирина живет в Ленинграде, как служба у брата Виктора, и Люда все ему обстоятельно рассказала.
Встречались со своими знакомыми и Саша с Витей. Все же годы от рождения до окончания школы прошли в этом поселке, и появится ли у них возможность приехать сюда после отъезда родителей, было неизвестно. Но вечерами все собирались дома. После ужина усаживалась за большой стол в гостиной, и начинали играть в лото. Почти все закрывали названные цифры, ставя на названную цифру или монетку, или кусочек картона, и лишь Костя и Саша закрывали, передвигая фишки по свободных клеточкам. Для этого им требовалось намного меньше фишек – всего 9, так как обычно брали по три таблички с цифрами. Играли по копейке, но за вечер даже самый неудачник проигрывал меньше 50 копеек.
В один из дней, оставив детей дома на Витю, остальные пошли на кладбище около Успенского. С большим трудом нашли могилку тети Агнии Иннокентьевны, уж больно новых захоронений появилось за 20 лет после её смерти. Вырвали бурьян на могильном холмике, поправили крест, постояли у могилы. Саша вспомнил, как его называла тетя Лена – сука вольна. Обратно шли грустные, прекрасно понимая, что это их последнее посещение кладбища, да и поселок после отъезда они вряд ли увидят.
Дни летели незаметно, подходил к концу отпуск у Саши, и пора было возвращаться. Тем более что обратных билетов на пароход у них не было. Их надо было покупать в Хабаровске. Витя собрался лететь прямым рейсом на самолете до Хабаровска, так что в один из дней в Николаевск улетела семья Саши и Агния Иннокентьевна. После шумных дней с детьми, многими взрослыми, с разговорами, шутками, смехом , наступила тишина. В один из вечеров, сидя после ужина в гостиной, когда Костя читал свежие газеты, а Шура вязала, они разговорились.
- А все же неплохие у нас дети, правда, Костя? Хоть и у Саши не все ладно получилось с женитьбой, но какие хорошие внуки получились. Да и Людмила потихоньку меняется. Еще бы работать начала, а то Саше очень трудно. Вон сколько работает и по ночам дежурит, из больницы не выходит.
-Да, неплохие. Если еще Вите армейская служба поможет повзрослеть, то и он станет на ноги. Хорошо мне помог с остеклением. Да теперь он под нашим присмотром будет, если мы переедем в Хабаровск.
- Что значит если переедем? Конечно, переедем!
- Как разместимся в двухкомнатной квартире?
- Да уж как-нибудь разместимся. В тесноте, да не в обиде. Саше все же с тремя детьми квартиру должны дать пораньше.
- Не все так быстро. Он еще рядовой врач. Он мне сказал, что его хотят выбрать парторгом, намекали. Он поэтому и в отпуск пошел в августе и с выездом, чтобы не вызвали на отчетно-выборное партсобрание.
- Так это хорошо или плохо? Как думаешь, Костя?
- Да как тебе сказать. Большая ответственность. Больница большая, больше 2 тысяч сотрудников. И парторганизация тоже большая, 80 человек. А он самый молодой по возрасту и стажу в партии коммунист. Пойдут ли за ним члены партии – вот вопрос. Надо много работать будет, чтобы авторитет иметь.
- Да, ты прав. Много работать придется. Ну, если выберут, ты ему советами подскажи, ты же вон сколько лет в партии, член райкома был, даже внештатным инструктором. А что молодой, это ничего. Ты во сколько лет стал директором школы? В 31, а ему уже 30 исполнилось.
- Подскажу, конечно. Но я же не знаю, что в больнице творится, разве что как пациент.
Начался новый учебный год. Учительский коллектив не очень изменился. Уехали две попавшие в Херпучинскую школу по распределению учительницы, отработавшие три года. Зато приехали тоже две, и новому директору школы придется проводить с ними работу. Прииск по-прежнему был в числе передовых в объединении «Приморзолото», которым руководит бывший директор прииска Нестеров Борис Николаевич. Строились новые дома, ландшафт вокруг поселка преобразовывался из-за работы драг вблизи, хотя уже давно вместо двух больших драг работала одна - № 98. Но хорошо добывали золото на участке прииска в пос. Октябрьский. Всей этой информацией владел директор школы, чтобы в нужное время рассказать об этом в учительском коллективе, школьникам. Он стал задумываться о том, чтобы оформить красочно историю Херпучинского прииска, которая началась в 70-е годы прошлого века. Очень жалел, что многие люди, знающие хорошо историю прииска и поселков Херпучи и Оглонги, к этому времени оказались на погосте. К сожалению, выполнить задуманное Константин Иванович не успел.
Накануне отъезда семьи Щербаковых в школе решили организовать небольшие проводы людей, которые так много отдали этой школе, ученикам, учительскому коллективу. Новый директор школы Василенко собрала актив и посоветовалась, как лучше это организовать. Решили провести в одном из классов, где проходят занятия по домоводству, ужин, и каждый из учителей что-то принесет из дома. Дошли эти слухи и до Александры Степановны, и та тоже решила принести домашние пироги с рыбой, которые у неё всегда очень вкусно получались. Алкоголь в семье Щербаковых не приветствуется, поэтому решили обойтись без него, сделали морс из брусники. Проводы удались на славу. Было сказано много добрых слов в адрес обоих учителей, и Константина Ивановича, и Александры Степановны. Они в ответ благодарили учительский коллектив за отношение к ним, за поддержку в трудные минуты жизни, за все, что было за долгие 34 года работы в школе. Оба супруга Щербаковых с трудом сдерживали слезы. Были слезы на глазах и у многих учителей.
Накануне отъезда Костя съездил в Оглонги, прошелся по улице, которая шла через весь поселок, параллельно реке. Он понимал, что видит все это в последний раз. Большинство встречающихся людей здоровались с ним, а некоторые спрашивали, действительно ли он уезжает, и, получив подтверждение, желали счастливого пути и благополучия. Вечером, сидя за столом в гостиной над раскрытой книгой, Константин Иванович размышлял о том, что заканчивается большой период жизни. И больше не будет ранних пробуждений, ни ежедневной работы в школе, которую он любил, и с интересом каждый день шел на работу. Он знал, что его знания, опыт, желание сеять зерна знаний только вступающим в жизнь мальчикам и девочкам принесли свои плоды, вроде как можно и передохнуть, уступить место молодым, но не верилось в это.
Как не верилось, что не надо будет ходить по деревянным тротуарам в одну сторону к школе, а в другую за водой с ведрами на коромысле. Что не будет зимней заготовки дров, не надо топить три печки в квартире. И работ на своем огороде тоже не будет. Даже в лес за ягодой и по грибы ходить не надо. Всего того, что стало таким привычным за много лет, не будет в городской жизни. Он вспомнил слова академика Павлова, известного русского физиолога, который отказался перейти на семидневку после привычной для него шестидневки: «Я слишком стар, чтобы менять образ жизни». Вот и ему, привыкшему к ежедневному труду, надо будет продолжать работать, а не сидеть целыми днями на диване перед телевизором. Где он будет работать и кем, Константин Иванович не знал, но что он будет продолжать трудиться, был уверен.
В день отъезда позвонили из аэропорта и предупредили, что самолет вылетел из Хабаровска, погода летная и через 3 часа самолет ожидается в Херпучах. Константин Иванович позвонил директору прииска, который обещал выделить машину и довести супругов Щербаковых в аэропорт, уточнил, когда потребуется автомобиль. И вот они едут по знакомым улицам на Седьмую линию. Костя взглянул на жену и увидел слезы в глазах Александры Степановны. А когда самолет оторвался от земли и Костя в иллюминатор последний раз увидел знакомую панораму Херпучей, у него неприятно защемило сердце.