Однажды стылой зимой, ближе к вечеру, к ней постучался и приниженно улыбаясь, в кабинет просочился Владимир. От его красоты и мужественности не осталось и следа - только усы на лице. Сильно потускневший, сгорбленный, суетливый, он остановился перед ней и начал скороговоркой:
- Зоя, мне стыдно к тебе обращаться, но я не знаю, что делать, и бежать мне некуда! Может, хоть что-нибудь посоветуешь - у нас очередная беда! Денис попался с наркотиками. Нет-нет! Что ты! Сам он не употребляет! Его просто подставили- попросили, чтоб он передал кому-то банку с анашой. Вот и попался случайно.
Зоя с презрительным сожалением слушала торопливое бормотание бывшего соседа: «Ага! Просто попросили! Вот и финал! Я же знаю, что до того, как он попался, его вели недели две-три, а потом, добыв все доказательства, задержали! И не первый раз он у тебя попадается ,раз он брат своей сестры-наркоманки! Тоже мне! Прикинулся дурачком! Впрочем, всю жизнь и был им! Иначе как можно было довести таких прелестных детей до тюрем и наркотиков вместе со своей «мудрой» Галей! И теперь, на сто процентов, я уверена - пришел по ее указке! Спохватились! И главное - не поняли, что сами на блюдечке с голубой каемочкой преподнесли своих детей преступному миру. В угоду золотому тельцу - одного за другим, не останавливаясь, не делая выводов. А теперь спрашивает, что можно предпринять!».
Не удержалась от сарказма:
- Конечно, посоветую, Володя! Знаешь, сейчас ведь можно всех купить: следователя, прокурора, судью! Время такое - в России все продается и покупается. У вас, как я понимаю, деньги есть. Вот и действуйте! А если все-таки произойдет какой-то сбой и вам не удастся его вытащить, ваши денежки все равно пригодятся - на подкуп работников тюрьмы. За лишнюю передачку, лишнюю свиданку.…
А что она могла еще посоветовать таким умным родителям?
***
Восемнадцатиквартирный дом расположен в самом центре села. Место прекрасное - все магазины, учреждения. Да и оазис, в виде обширного парка, рядом. Он постоянно манит всех музыкой, развлечениями, тенистыми деревьями днем, и очень темными закоулками - ночью.
Такое соседство сыграло с соседями злую шутку. И не только это.
Володя и Галя были самой красивой парой в доме. Он - высокий, атлетически сложенный, с синими брызгами глаз, усатым, мужественным лицом. Она - брюнетка с большими лучистыми глазами, всегда красиво уложенными волосами, безупречными формами. У них, как и у большинства семей в доме, росли две прелестные дочки - Наташа, как две капли воды похожая на отца, и Инна, повторившая мать,одна в одну.
Галя работала медсестрой в районной больнице, а Володя являлся музыкальным руководителем популярного ансамбля. Семья как семья, не лучше и не хуже других.
В какое-то время Гале показалось, что невозможно прожить на зарплату медсестры и бросила работу после рождения сына Дениски. Занялась торговлей овощами, за которыми она ездила «в Россию», а перепродавала в областном центре. То есть, постоянно находилась то в пути, то на рынке. Отцу семейства – руководителю ансамбля - было недосуг заниматься детьми.
С Галей Зоя никогда не дружила, не найдя с ней никаких точек соприкосновения, а к этому времени всякое общение сошло на нет. Раньше, когда та забегала к ней «на минутку», отказываясь пройти в комнаты, она сжималась от страха: боялась, что Галкины безостановочно шарящие по потолку, стенам, полу глаза увидят какое-то пятно или паутину. Себя та считала самой опрятной, самой чистоплотной хозяйкой, о чем не переставала твердить в любое время и в любом месте. Зоя после ее ухода срочно проводила ревизию, боясь обнаружить что-нибудь такое, что может дать соседке пищу для кривотолков - Галя, не щадя, перемывала косточки всем, кто имел несчастье допустить незначительный изъян в своем быту.
А они не могли не быть у таких, как Зоя, у которой - ненормированный рабочий день, стирка, уборка, уроки с детьми, родительские собрания, общественные нагрузки… И - читай сначала! Галя такими «глупостями» себя не обременяла:- «Дураков нет!», - намекала она на «непроходимую глупость» соседок.
Сама она не пропускала ни один концерт, ни одно культурное мероприятие, гордо вышагивая с самым красивым мужчиной, как будто его красота - ее заслуга. Одевалась, хоть и дорого, но всегда крикливо. Золото - объемное, цыганское - другого не признавала. Ресницы так увеличивала тушью, что они торчали, как частокол, обрамляя огромные глаза, которые, разговаривая, она постоянно закатывала вверх с умным видом.
Так прошло какое-то время. Соседки стали жаловаться друг другу: у одной пропало золотое кольцо, лежавшее на трюмо, а у другой - деньги из тумбочки. Все хором подозревали младшую дочь Гали, Инну. Поползли слухи, что и сама Галя нечиста на руку. Все двери закрылись перед ней и ее детьми.
Владимир почти не бывал дома: у него то – репетиции, то - концерты. А иногда, в редких случаях, если ему выпадали свободные часы, он предпочитал читать книги, за которыми приходил к Зое – знал, что она и муж не жалели денег на любимое занятие.
И, пока Галя моталась по свету, сколачивая капитал, а отец семейства предпочитал забыться если не в культуре, то в наслаждениях от чтения книг, их пятнадцатилетняя дочь Наташа связалась с женатым тридцатилетним мужчиной, который, увидев дивной красоты девочку, не смог пройти мимо, не воспользовавшись ею.
Наташу из школы исключили уже на пятом месяце беременности, а ее родители пригрозили соблазнителю арестом, и вот - она замужем. Пошли дети – один за другим, и старшая дочка осталась неучем с семиклассным образованием.
Но подрастала и вторая дочь, наглая двенадцатилетняя Инна, неотрывно буравящая всех взглядом больших темных глаз до тех пор, пока, чего-то устыдившись, люди сами не отводили свои. Ее красивое лицо всегда было покрыто боевой раскраской: ресницы - стрелой, так и могут прободать, тени яркие - то синие, то фиолетовые, то черные. Невозможно было понять, сколько ей лет - ее взгляд выдавал искушенность.
В очередной свой приезд Галя решила пожаловаться Зое на «бессовестного» мужа Наташеньки, распускающего руки.
Но Зоя, как человек прямой, который говорит всегда то, что думает, выдала:
- Галя! Прекратила бы ты свои поездки и обратила бы на детей внимание! Вот ты жалуешься на мужа Наташи, Игоря! А ведь я тогда тебя предупреждала, что твоя старшая пропадает в парке ночами, школу прогуливает. Ты меня услышала? Нет! Сейчас история повторяется - Инна бросает Дениску одного и то убегает в парк, то уезжает на машинах. Всегда разных! Она пошла по рукам! Ты понимаешь это? Так и недалеко до беды! Мой тебе совет - бросай торговлю и займись детьми. Всех денег не заработаешь!
Но тут такое началось, что Зоя была не рада: на нее посыпались такие эпитеты, что она сто раз пожалела, что решилась с ней заговорить. Когда выдохлась, Галя под конец напутствовала ее словами:
- Смотри за своими, а не за чужими. Неизвестно, какими они у тебя вырастут!
Зоя тоже разозлилась:
- Моя старшая, как ты знаешь, уже выросла! В институте учится, с отличием окончив школу; и младшая - отличница...
Проклиная «всяких», которым «делать нечего, как лезть не в свое дело», пыхтя от гнева, Галя решительно зашагала к своему подъезду...
Вскоре она отправилась в очередной вояж. Дениска, шестилетний ребенок, чаще всего оставался один потому, что его тут же после отъезда матери бросала Инна и убегала в парк, или садилась в очередную «тачку» и катила подальше от забот о малыше.
Сердобольные старушки, коротавшие время на бревне, подкармливали его, посылая к нему с гостинцами внуков. Иногда ребенок выходил из квартиры, чинно садился рядом с судачащими старушками и отрешенным взглядом следил за детворой, по-обезьяньи лазающей по деревьям, или носившейся с мячом по двору.
- Дениска, чем же ты один дома целыми днями занимаешься? Может, книжки читаешь? Или рисуешь? – задавала вопрос какая-нибудь любопытная бабка.
- Не-е-т, я стреляю из пистолета и автомата, - оттопыривая алую губку, отвечал он с пренебрежением к ним, не понимающим, что стрелять лучше, чем читать. – Их мама мне привозит. Каждый раз но-о-вые! - Он хвалился, а синие глаза, опушенные длинными черными ресницами, сияли.
Он был очень красив, этот ребенок! Да и было в кого!
- А буквы ты уже знаешь, скоро ведь в школу тебе? - переживала другая.
- Не-а! Я не хочу учиться!- звучал безмятежный ответ.
В дом зачастили учителя, пытаясь поймать родителей Инны, неделями не посещавшую занятия. Но если кто-то из них и случайно заставал дома ее мать, они выскакивали из ее квартиры с ошеломленным видом - та обвиняла их в том, что дочь пошла по кривой дорожке, крича: "Почему вы ее не доглядели! Я этого так не оставлю!".
И не оставляла - жалобы от нее сыпались в районо, в облоно… Приезжали комиссии, разбирались. Инну кое-как вылавливали и возвращали в школу. Но все повторялось до тех пор, пока в один из теплых весенних дней Инна не уехала в неизвестном направлении, распрощавшись с школой навсегда. А Галя с Володей даже не стали подавать заявление в милицию - лишь бы она их не дергала! "Это школа не давала нам покоя из-за Инны. А теперь все и разрешилось!", - вздохнули они с облегчением.
Инну стали видеть на трассах - стала «плечевой». «Так! Теперь, наверное, настала очередь Дениски!», - с сожалением думала Зоя, размышляя о мальчишке: хотя у его родителей появился достаток, даже купили машину и теперь вдвоем ездят за продуктами, которыми Галя, не возвращаясь домой, сразу же начинает торговать в областном центре до окончания продуктов. Володя возвращался домой и, судя по тому, как он менял у Зои книги, больше был озабочен своими интересами, чем подготовкой сына к школе...
Скоро закончилось звонкое лето и Дениска пошел в первый класс. Но не долго выдержал: уже в конце осени его учительница, Евгения Александровна, поймала Зою, чтобы пожаловаться: "Дениска "приходит в школу совсем не подготовленный - нет у него школьных принадлежностей; он не умеет ни читать, ни писать; сколько раз ни вызывала родителей ребенка, не могу их дозваться..."
И ошарашила вопросом:
-Вы не можете как-нибудь повлиять на них?
Зоя от нее отшатнулась, памятуя о проклятиях Гали.
- Не-е-т, знаете ли, я пыталась это делать сначала с их старшей дочерью, потом - с младшей. И получила за то, что лезу "не в свое дело". Эти люди проворонили своих детей, но винят в этом всех подряд, кроме себя.
Евгения Александровна с сожалением и пониманием кивнула:
- Ну, что ж, я понимаю вас. Но так хочется, чтоб у ребенка был пенал, а в пенале - карандаши и ручки, а также линейка и резинка. И чтобы он не опаздывал постоянно, и был более опрятным. Вы знаете, Зоя, это не ребенок, а настоящий волчок - злой, задиристый. Так и готов всех уничтожить! Сколько раз запрещала ему приносить в класс эти стрелялки - не понимает! И стреляет - и стреляет, и стреляет – и стреляет! Ужас!.. Кто же из него вырастет, если родители уже с этих лет плюнули на него!.. Извините уж за такое выражение!- Горестно вздохнула:- И в классе его никто не лю-ю-бит…
Зоя только развела руками:
- Простите, это не те родители, которые нуждаются в чужих советах. Они сами, кого хочешь, "научат" всему...
Прошло еще три года, и Зоя узнала, что десятилетнего Дениса исключили из школы за пропуски, драки, систематическую неуспеваемость. К этому времени его родители, разбогатев, уже купили особняк и переехали, с жалостливым презрением глядя на жителей этой «хрущобы». Но все соседи быстро о них забыли...
Однажды Зое, как сотруднику милиции, пришлось с рейдом посетить притон. Это была «двушка» - не квартира, а газовая камера, вонючая, грязная, обшарпанная, ободранная, но полная людей обоего пола, лежавших на кровати, на диване, на полу, на какой-то лавке - голые или полураздетые. И все - в "отключке". Лишь один, худой до безобразия, с сальными длинными волосами, в вытертом джинсовом костюме, знававшем лучшие времена, покачиваясь, «священнодействовал» на кухне над закопченной двухлитровой кастрюлькой, издававшей специфический запах наркотического зелья.
Рядом стоял липкий столик, где в беспорядке валялось все необходимое для одурманивания - шприцы, резиновая трубка, какие-то склянки… С трудом пробравшись во вторую комнату, Зоя возле окна увидела человека - в линялых джинсах и мужской рубашке.
Его лицо было прикрыто неопределенного цвета тряпкой, издающей резкий запах ацетона. Сдернув ее, Зоя увидела женщину с сухим желтым лицом, с синими подглазьями. Почувствовав, что ее лишили любимого источника , та открыла бессознательные мутные глаза. И тут Зоя ее узнала: «Инна! Вот во что ты превратилась! Такая красивая, полная жизни и огня!.. Боже мой - передо мной - полутруп... Что же вы сотворили со своими детьми, Галя и Володя!? Зачем же вы их рожали? Для такой вот жизни!? И как после этого они дышат, едят, наслаждаются жизнью?», - Постаралась поскорее выбраться на воздух, но эта картина долго ее еще преследовала.
Примерно через год после этого, в выходной день, находясь на дежурстве, она увидела, что сотрудники заводят в дежурку девушку. Зоя ее узнала - Инна! Но досмотреть ее было некому, и ее привели к ней в кабинет. Оказалось, ее сняли с трассы, и выглядела она немного лучше, чем в последнюю встречу - только вышла на «работу».
Улыбнувшись ей, деловито и привычно Инна стала разоблачаться: сняла кофточку, брюки, расторопно расстегнула бюстгальтер, показывая сама, без принуждения, все швы и складки. Тем не менее, Зоя вывернула сзади резинку трусов и обнаружила там пакетик с марихуаной, приколотый, "для верности", булавкой.
Сразу же нарисованная благожелательная улыбка Инны растаяла, и она принялась клянчить, чтобы "не выдавала" ее - она «хранила» это для себя:
- Честное слово, я не распространяла! Я только перед «работой» приобрела. Тетя Зоя, не выдавайте меня, я вас умоляю!
Зоя с сожалением смотрела на бывшую красавицу: "Жизнь твоя уже покатилась вниз, несмотря на молодость!Несчастная!.." - Пригласив оперуполномоченного, передала ему Инну со всем ее «имуществом».
Время не стояло на месте - после этой встречи прошло еще семь лет. И вот теперь Денис...