Глава 1. Знакомство.
Меня зовут Мышь. Да, вы не ослышались. На самом деле моё имя Князь Мышкин, и я кот. Да, немного избалован, да леньковат, но чертовски хорош. Сразу чувствуется порода и высшее сословие. Но эти глупые людишки зовут меня просто Мышь. Начиная от маменьки и заканчивая подданными. Я им позволяю. Да и как им возражать? Ведь люди настолько глупы, что вряд ли стоит утруждать себя делать им замечания. Никакого уважения к благородной крови.
Как я уже говорил ранее, имеется у меня матушка. Волею судеб, матушка моя человеческого происхождения. Как так вышло супротив природы не знаю, но одно знаю точно, что не приёмный я и не подкидыш. И ,как верую я в Великого Всевышнего Кота, так же точно знаю, что женщина эта приходится мне матерью. Ведь мы даже масти одной с матушкой , оба серые, зеленоглазые и хитрые. Также имеется у меня парочка слуг. Почему так мало, спросите вы? Я не притязателен, мне и их достаточно. Друг дружке мои слуги приходятся мужем и женой и с некоторых пор проживают в нашей с матушкой двухкомнатной усадьбе. С тех самых пор, как матушка моя занемогла. А было это ни много ни мало, почитай три года тому назад.
Помню, три дня и три ночи тогда лежал я на подушках маменькиных. И без устали просил Великого Кота вернуть её живую и здоровую обратно в мой дом.
Служанка моя, оказалась проворная очень. И за маменькой успевала уход осуществлять и за мной ходить поспевала. Весточки приносила мне от матушки моей болезной, да меня утешала время от времени. Вот что значит люди-то специально обученные. Надо, наверное, снисходительнее к ним быть. Они ведь больше-то ничего и не умеют, поди.
Хоть и отношусь я к служанке этой с крайней степенью недоверия, (уж больно маменька моя привязана к ней не по делу), но в это время тяжкое вместе переживать было легче. И в момент крайнего моего отчаяния я и дал слабину, разрешив себя погладить. И даже на руки к ней пошёл, о чём горько сейчас сожалею. Ведь опосля она матушке моей докладывала, какой я есть предатель. И как маменька позволяет ей так обо мне говорить?
И услышал мольбы мои Великий Кот! Всевышний Владыка кошачьего мира! Вернул мою матушку любимую в родной дом. И хоть стала матушка моя другой совсем, и говорить то толком не умела, но имя моё помнила, и любила меня, как и прежде. Сначала я был слегка напуган. Да чего уж там, обомлел я, когда матушку такую болезную увидел. И решил спрятаться, дабы и матушке дать время освоиться и самому адекватно оценить обстановку, понаблюдать из убежища, стало быть. Слугам-то всё нипочём, они ко всему привыкшие.
Так шло время и стало всё потихоньку налаживаться. Слуги хорошо ухаживали за нами с матушкой, нам же оставалось только вкусно есть, сладко спать, обниматься и говорить друг дружке слова ласковые. Матушку, кстати, разговаривать учил тоже я, пусть служанка в заслуги свои не приписывает. Еще, справедливости ради, надо отметить, что ходить матушку неходячую тоже я научил. И ведь научил же на свою голову! Как только ходить маменька обучилась, сразу попросилась на улицу погулять, свежим воздухом летним подышать . Мол, сопроводите, слуги мои верноподданные меня на волю вольную, и сыночка моего серенького прихватите, вижу, как рвётся. А я улицу эту жуть, как боюсь! Ну, нет, подхватили меня на руки, маменьку под руки и понеслись. Ну, неужто не смекнуть было, что Княже благородный не имеют желания идти, раз прятаться изволят под кроватью маменькиной? И как считать разумными этих существ? Ну, не дал Всевышний Кот Вседержитель им ума. Не так ведь просто слугами-то трудятся! Не сгодились ведь не на что боле. Да и не слуги они, а рабы настоящие, ведь содержание-то им не платится! Как же тут не усмехнуться тихонечко про себя в усы. До чего глупый народец. Глупый то глупый, но супротив силы и количества оказался я совсем, надо сказать, беспомощен. Эх, еще интеллигентность моя врождённая. В общем, отпор дать не смог и оказался-таки на воле вольной, будь она трижды неладна! Хоть и был я там недолго, а неприятностей нажил достаточно.
Но, об этом в другой раз. На сегодня же откланиваюсь. Матушка ужинать зовут.
Глава 2. Ветеринарная клиника.
Я писал уже, как не люблю я улицу с её страшными звуками и непонятными запахами. И как хорошо и спокойно мне в моих палатах белокаменных – хоромах двухкомнатных. Но после пребывания на воле вольной постигла меня хворь неслыханная. Шерсть моя густая и шелковистая вылезать стала клочьями, будто у пса плешивого. Что за напасть, думаю? Закручинился я не на шутку. Так горевал, что даже от еды отказывался. Но, матушка моя, дай ей Великий Кот доброго здравия, заметила хворобу мою. И велела служанке нашей к лекарю меня отнесть. Я воспрял духом, обрадовался. Даже вёл себя прилично в дороге, надеялся, что все мученья мои вот-вот закончатся. Но, как жестоко я ошибался! Мучения мои только начинались, и ни конца им не было ни края.
Ну, как? Как скажите вы мне, люди добрые, можно дело такое, как забота о здравии Князя Светлейшего слугам доверять? Как она, скажите, по каким параметрам неизвестным лечебницу мне выбирала? Не зря не доверял я ей! Сразу видно, что погубить меня задумала. Не иначе, чтоб маменькиного главного наследника извести и самой хозяйничать, и добром маменькиным распоряжаться. Принесла она меня в живодёрню настоящую!
Всё в кафеле белом и запах! Какой там был едкий медицинский запах! И хлором воняло и лекарством разным и главное страхом. А от белоснежных стен аж глаза слепило и резало. Сколько душ-то тут, наверное, загубили? Неужто и моя пора пришла? А еще собаки. В очереди были одни собаки! «А у меня котик!» - сказала кому-то эта сумасшедшая и стала меня показывать всем. И собакам. Ну, надо же было меня этим иродам показывать? Совсем что ли эта девка из ума выжила? Или специально психологическую атаку решила применить ко мне, чтоб наверняка? И чуть уж было, я Великому Коту душу не отдал, как заметил, что собаки эти тоже трясутся, как листья осенние, и немного успокоился. Хоть шерсть моя, где имела ещё место быть, продолжала торчать со страху, будто я плешивый репейник, но взгляд я имел суровый. Собаки смотрели на меня с неподдельным интересом. Да, и совсем с нескрываемой завистью. До чего же я хорош! Даже болезнь и отвалившаяся местами шерсть не сделали меня хуже. «Чего вылупились, псины? Вы меня еще в лучшие времена не видывали!» И зачем я только согласился на экзекуцию эту?
Лекари тоже, конечно, меня разглядывали и мило улыбались мне своими улыбками широкими да белозубыми. Я сразу понял, как они мной очарованы. Ведь недаром маменька всегда говорят, как я пригож и дюже великолепен! Но, как оказалось, улыбки сих докторов были крайне лицемерными. Улыбались то они хорошо, но таки всадили в мой мохнатый высокородный зад аж целых пять уколов. Приговаривая при этом, мол, ничего страшного, поделаете укольчики, и всё пройдёт. А теперь, говорят, пожалейте своего сыночка. «Видите, как прижался к Вам всем своим тельцем? Роднее вас у него никого тут нет».
- Чтооо? – возмутился я – какой это я ей сыночек? Неужто никак не отличить кровь благородную от плебейской? Никакой я ей не сыночек!- но вовремя остановился, осознав, что ближе неё у меня и правда, тут никого нет. Прижавшись к ней покрепче, я для пущей безопасности еще и не побрезговал голову свою благородную сунуть-таки в её плебейскую подмышку.
Я думал, что я спасён. Но, не тут-то было! Меня опять схватили лекари и заточили мою изящную шею в какую-то страшную пластиковую трубу, гордо назвав её воротник! «Воротник?! Да вы верно шутите? Ещё таких воротников я не носил!»
Но, носить было велено ни много ни мало, а пока шерсть новая не вырастет. Снова пригожий буду, матушкино сердце радовать. Пока я это демоническое ожерелье из пластика носил, матушка дюже жалела меня. Всё причитала, да приговаривала, будто бы я даже космический такой стал. Слуга угодить всё пытался «Извольте, Ваша Светлость, отужинать, говорит. Вот Вам кролик в сливочном соусе, а вот рагу из утки с овощами». И кланялся всю дорогу, челом бил. Мол, уважте, Ваша Светлость, для Вас одного старался. Ой, ну, чего я в этом кролике-то не видел? Или утку эту может не ёдывал? Вот глупец. Но надо отдать должное угодливый он. Не то, что эта! Она и уколы всаживала в мою плоть благородную с каким-то, я бы сказал остервенением, и смеялась надо мной более всех, когда я несчастный в шлеме этом инопланетном координацию терял и задом начинал пятиться, аки рак. И обращение ко мне отнюдь не уважительное. Вместо «Ваша Светлость», как подобает обращаться к особи моего сословия, зовёт она меня «Ваша Серость». И это в лучшем случае! А когда уши чистит мне? Так ведь и норовит голову мою насквозь проткнуть. Однажды притворился я, что чувств лишился, я практикую порой, чтоб понаблюдать за обстановкой. Да у нас, у благородных господ завсегда такое приветствовалось. Так вот, служанка моя, даже видом не показала, что, дескать, обеспокоена. Всё продолжала в ухе моём высокородном ковырять. Надо бы следить за ней лучше. А то и правда не ровён час, уморить меня попытается.
Но, хворь моя отступила, не смотря на все происки главного моего недоброжелателя, то бишь служанки. Мы с маменькой и мой недуг пережили. Но вот по всему видно интриги плетёт служанка и маменьку обрабатывает сильно. Или матушка стала слаба головою и заговаривается, раз стала звать меня, то «моя девочка» ,то «королева». Меня еще, пардон муа, королевой-то никто не сделал! Ох. Ну, не из-за того же, что я люблю в обморок упасть ненадолго? Или потому, что я такой прекрасный и перед зеркалом могу полюбоваться собой часок другой, разглядывая каждую шерстинку? Ну, дык от такой-то красоты разве можно быстро отвести глаза? Нет, всё это происки вражеские ведьмы этой злобной. Всё с её подачи, прям чую. Только она меня всё барышней кисейною норовит оскорбить.
За сим, судари и сударыни, откланиваюсь. Пойду думать, как из дома моего изгнать её. Чтобы духу её плебейского в усадьбе моей родовой не было!
Глава 3. Деревня Медвежково.
Давно не писал я. Всё ленился, да и события то по большому счёту все однообразные. Тихо и спокойно живём мы с матушкой. Сытно едим, сладко спим, да нежимся в постельке днями и ночами вдвоём. Я настолько прекрасен, что чувствую, будто бы матушка моя, только от красоты моей излечиваться должна, я уж не говорю о ласке моей и любви к маменьке. Что само собою целебно. Так бы мы жили да поживали бы, если б слугам моим не пришло в головы их бестолковые вывезти нас на природу, в избушку, стало быть, деревенскую.
О, Великий Кот! Ну почему маменька всегда идёт у них на поводу? Пусть бы ехали куда хотели, разрешил бы я им. Ну, а нам то с матушкой зачем эдакий экстрим? Эта шоковая, надо сказать, терапия? Ну, слугам-то всё нипочём, мы поняли ужо, но мы-то с матушкой! Благороднейшие господа, нежнейшие и изысканные особы! В какой-то избе темной, небось? А дорога какова? Дорога-то, почитай сто с лишним вёрст! И если и переживём с маменькой дорогу сию, то, как пережить три недели этих экстремальных военно-полевых условий?
Дорогу я чуть пережил. По приезду в глухую глушь, сам выйти из экипажа не смог. Был в полуобморочном состоянии и носом сочилась кровь. Служанка под маменькины причитания, легко внесла меня в дом пыльный да тёмный деревенский. Вытерла нос мне, уложила на кровать, и даже мне показалось, всплакнула. «Ну, не дождёшься» - подумал я и задремал.
Когда я открыл очи свои величавые, то был приятно, надо сказать, удивлён. Шторы были распахнуты, окон было много, свет из них так и струился в дом. В избе было всё убрано, полы намыты и пыль вытерта. Какой же оказался большой дом! Почитай раза в два больше, чем усадьба моя родовая двухкомнатная, ежели не больше! Интересно, откуда у этих плебеев такое поместье? И почему я не знал о нём ранее? Подозреваю, что сбережения маменьки моей тратят без зазрения совести, да, небось, путём обманным. А может это заговор? Привезли нас сюда, чтобы оставить в этой глуши? Ведь ни мне ни маменьке, без них точно отсюда не выбраться! Поэтому и решётки –то с окон не снимают, видать. Надо быть предельно бдительным, подумал я. Но, не тут-то было!
Слуга мой, как с цепи сорвался, как схватит меня, как понесёт опять на волю вольную! Извольте, говорит, Княже, прогуляться! Ба! И матушка с ними заодно! Сидит на лавочке, смеётся и меня к себе подзывает. Эко они её обработали, ироды! Ну, ничего, я ему иудушке, все плечи расцарапал. Будет знать, как подобает к знати относиться!
Как же страшно здесь. Везде шевелится что-то, звуки кругом разные, запахи. Тут прыгает что-то, там скачет, тут летает, там жужжит. Как тут в своём рассудке остаться? Тут у меня, князя изнеженного, начало сознание путаться. И только я лапы свои благородные направил в сторону дома, как новая напасть застигла меня, почти у дверей.
Маменька смеялась, слуги гоготали, вот, мол, Ваша Светлость, и невеста Ваша пожаловали! «Баронесса Медвежковская Рыська фон баба Лизина!» - громко объявила служанка.
Кот мой Великий Вседержитель! Видели бы вы меня, други! Я, что есть силы рванул, пока она даже опомниться не успела и стояла возле калитки вместе с маленьким рыжем пажом. С вытаращенными от страха и неописуемой наглости глазами, я взобрался за секунду на крышу своего замка и для устрашения начал рычать и шипеть в сторону объявившейся невесты. Этот приём я отработал ранее на пылесосе, но никогда еще я не был так убедителен! Я и подумать не мог, что окромя пылесоса страшного и беспощадного будет у меня ещё хоть один такой же враг. И вот, что я подумал, сидя на крыше той. Пылесос-то служанку мою слушается и повелевает она им по своему усмотрению. Вот и тут без её участия не обошлось, точно вам говорю! Она зачинщица сватовства этого! Чую я зАговор! И маменьку мою завербовали! Женить меня вздумали! Да на ком? На какой-то глухоманской баронессе фон как её там? И до сих пор всё восхищаются красотой её. И даже маменька. Но, скажу честно, что сидя на крыше запомнились мне только мои отчаяние и страх. Ну, еще может глаза баронессы той удивлённые. Она так и не зашла, оскорбилась наверное. Обернулась правда еще, глянула на меня надменно, хмыкнула и рировалась с пажонком своим рыжим. Вот ведь цаца! Наверное, золотые горы наобещали! «А вот выкусите все! Не на того напали!» - подумал я, глядя, как баронесса удалялась от дворца моего. Продолжая шипеть, что б этим и впредь неповадно было без спросу гостей приводить, я слышал, как они потешаются надо мной. Маменька смеялась пуще всех «Эх, ты, девчонку испугался!» Пусть-пусть смеются. А мне жениться ну никак нельзя! Как я маменьку-то одну с этими прощелыгами оставлю? Они меня всеми правдами и неправдами нейтрализовать пытаются! Уж я точно знаю! Нет, не пойду жениться. А за слугами этими в два раза усерднее присматривать стану.
Боле из замка медвежского не выходил. Зато в нём играл и резвился, как в ранней молодости. Ну, нет! На волю я больше ни ногой ни носом! А то вдруг эти еще чего удумают. Да и деревня то называется Медвежково, небось неспроста. Недоброе названьице. Но проверять не хочу, да чего уж там, даже думать об этом не буду, чур, чур, чур!
Только вот после сватовства этого неудачного с баронессой этой нищебродской, укоренились за мной два прозвища этих позорных «Девочка» да «Королева». Мышей, мол, ловить не умеет, ящериц и жуков боится, даже невесту молодую-красивую напугался. Ну и пусть болтают. Эти разговоры только и доказывают лишний раз на сколько я пригож и нежен. Настоящий потомственный Князь, голубых кровей белых костей, а никакой-то плешивец, охотник и гулёна! Завидуют, небось, стати моей, манерам изысканным да происхождению. Ну и пусть болтают! Моей Светлости всё равно, чего там чернь мусолит. А маменька, дык она не со зла, её болезную челядь подстрекает. Ну, ничего, я затаюсь пока.
На этом, пожалуй, закончу, разрешите откланяться, господа хорошие. Завтра в путь дорогу дальнюю. Не подтвердились опасения мои страшные и нас с маменькой всё ж не оставят здесь. Может, я слишком подозрителен, а может план с женитьбой не сработал и они что-то новенькое замышляют? На всякий случай буду бдителен, да и матушке не плохо бы намурлыкать обо всех моих подозрениях.
Глава 4. Опять сватовство.
Помнится, по приезду из сельской местности, только отходить я стал от потрясений тамошних, как случайно подслушал разговор слуг моих. Они в обеденной стол к ужину накрывали и всё про баронессу эту медвежковскую говорили. Из разговора понял я, что она не так молода и совсем не богата. Скитается, мол, от порога до порогу с сынком своим малолетним, милостыньку на пропитание просят. Мол, не поместье у неё, а так хижина у дороги. Кот мой Великий! Дык это что же получается? Пажонок то тот рыжий и есть баронессин сын? Мать честная! Я то думал! И не постеснялась же со своим потомством свататься идти! Тоже мне, смотрины устроили. Ой, ну совсем стыда у барышень не осталось! Хорошо, что отшил я её.
Тут маменька моя входит. Разговор услыхала и как пойдёт сердечная причитать, мол, Рысенька моя дорогая, как я скучаю по тебе, как доченькой бы тебя своею сделать хотелося. «Вот те раз!» - подумал я.
«Маменька, миленькая моя» - мурлычу – « Оставьте этот вздор! Баронесса-то Ваша гулёна и нищебродка оказалась! С дитём нагулянным пришла, мечтала в поместье наше родовое двухкомнатное переехать! Но не дал произволу случиться я!»
Погоревала матушка о несостоявшейся невестке своей и успокоилась. А на следующий день, к служанке пристала. Мол, поезжай в Медвежково, забери Рысеньку - красавицу мою оттуда.
«Нет!» - взбунтовался я – «Не сметь, девицу эту гулящую везти сюда! И когда это, маменька она Вашей – то стать успела? Да и не красавица она вовсе! Вот привезёте её, я то час издохну от тоски, так и знайте!»-я горестно вздохнул и отвернулся.
Служанка со мною, как ни странно согласилась. Это ведь ей тоже не на руку, чтоб девицу эту сюда тащить, да еще и с выводком. Другое дело меня туда сбагрить на ПМЖ. Но, раз не совпало, то бесприданницу то точно сюда не привезёт, даже, если маменька прикажут, и плакать будут. Ну, хоть в чём-то мы заодно, пока можно вздохнуть с облегчением.
Но, как только я подумал, что освободился уже от навязывания челядью матушке моей мыслей о сватовстве, случилось это…
Утром ранним в дом наш вошла молодая женщина. Она что-то держала в руках, и моя служанка поспешила провести её в гостиную. Мы с маменькой как всегда нежились в постельке. Что за чёрт!- подумал я. Кого она там притащила в мой дом? Тут, служанка моя, как почувствовала, что получит нагоняй за свою несанкционированную выходку, прибежала в наши с матушкой покои, и не переставая кланяться, сообщила, что пожаловали Графиня Безрукова со служанкою своею. Мол, Графиня занемогла, а тут бы ей уколькики поставить надобно, мол, на Князе то нашем я уж наученная.
«Что? На Князе наученная? Это я чтоль получается учебный материал, чтоб потом графской заднице сильно больно не было? И кто интересно разрешал из поместья моего родового княжеского лазарет для графинь там всяких устраивать? Да еще и разрешения моего на то, не имея?» - я встал около матушки и ждал-таки ответа на все мои вопросы. Но тут в комнату вошла служанка графская с красивою каретой в руках.
«Позвольте представить Вам, милостивые государи, Её Светлость Графиня Безрукова!» - торжественно произнесла моя служанка. Служанка графини присела в глубоком реверансе. То ли таким образом выказывая мне своё почтение, то ли, чтобы я поближе рассмотрел саму графиню, которая робко выглядывала из своей кареты.
Кот ты ж мой Великий! Такой красоты я отродясь даже в зеркале не видывал! Какие глаза! Маленькая, хрупкая с неимоверно красивой шерстью и огромными глазами. Какой глубокий пронзительный взгляд! Какой диковинный окрас! Стоп! Нужно срочно гнать от себя эти беспутные мысли. И я, не придумав ничего лучше, наотмашь грохнулся всем своим естеством в глубокий и долгий обморок. Но я был бы не я, если бы не подглядывал ненароком одним глазком за происходящим и всеми действующими лицами. Служанки потешались надо мной, а маменька вместо того, чтобы наказать их за неподобающее поведение, тоже хихикала. Они говорили, что я трусоват, опять девчонку напугался, сам, мол, как барышня. А на графиню похоже не произвели впечатления ни их слова обидные, ни мой глубокий обморок. Взгляд её оставался ровным, спокойным и слегка печальным. Вот, что значит высочайшее сословие и прекрасное воспитание.
Вдоволь нахохотавшись и поняв уже, наконец, что ловить больше нечего, служанки разошлись. И прекрасную графиню я больше никогда не видел. В обмороке я пробыл еще какое-то время после отбытия графини из моего поместья. Это так на всякий случай, чтоб не донимали со своими женитьбами. Хоть и хороша графиня… Редкой красоты женщина! Но, как жить-то с такой красотой? Аж глаз задёргался. Я же тогда не буду на её фоне всех пригожей и милее! Нет, никак это допустить не возможно, зачахну иначе в расцвете лет!
За сим, откланиваюсь, рассыпаясь звёздами у ваших ног! Тьфу ты! Что это ещё за романтическое настроение? Нет, нет. Я не влюбился. Утомился просто. До свиданьица, други, до скорых встреч.
Глава 5. Новый я.
Случилось это на днях. Услышал я разговор слуг своих, что мол, в замок Медвежковский не поедем боле. Якобы маменька так далеко ехать отказываются. А есть, стало быть, еще одно поместьице, поближе. Ну, вот. Не успел, думаю от прошлого потрясения оправиться, как тут новое, на тебе! В лице нового поместья. Ну, никакой спокойной жизни. Куда интересно на сей раз нас с матушкой сослать изволят? А матушка вроде бы даже не сомневаются и не раздумывают, как раньше. Как будто бы даже с радостью соглашаются. Ну, думаю, что ж теперь. Хоть я и Князь и рода знатного и происхождения благородного, а маменьке перечить никак не можно.
Но попытать счастье своё все ж решил напоследок. Подумал я, что если спрятаться не в обычном своём укрытии, которое все знают, то бишь под кроватью маменькиной. А вот в неожиданном месте. И пристроился на окошке кухонном. Вытянулся в струночку и жду. А служанка, как на грех, решила проверить перед дорогою, все ли окна да форточки заперты. Вот ведь, не иначе ведьма - баба! Отодвинула она занавеску шёлковую, а тут я. И как не пытался мимикририовать я под пейзаж заоконный, но неожиданно встретились мы с ней глазами. И хоть взгляд я быстренько отвёл, мол, это не я, морда не моя и вообще я здесь случайно. И хотел было продолжать стоять, как истукан, но она подхватила меня на руки и закрыла меня в экипаже, глазом не успел моргнуть. Это был последний день моей старой жизни. Я пригорюнился, не зная чего и ожидать то уж от этой новой ссылки.
Ехал, как обычно, капризами и причитаниями маменьку расстраивал. Слюни и сопли правда только начал пускать, как и поездка то уж кончилась. Быстро мы однако на сей раз. Из экипажа вышел самостоятельно, под ним же и поспешил спрятаться.
Но, надо сказать в этот раз прятался я недолго и очень быстро освоился в поместье новом. Заборов тут еще не было, и воля вольная показалась мне необъятной. Просторов таких я еще не видывал! Но, почему то было мне совсем не страшно. Конкурентами и невестами там всякими тут даже и не пахло. Пахло свежескошенной травой и влажной дымкой. Не иначе, как для меня купили поместье, о, как захотелось Князя уважить, подумал я. По душе мне тут.
И только уж было освоился я в усадьбе своей новой, как откуда ни возьмись, появился плебейский кот, чумазого окрасу и возраста молодого.
Смотрели мы друг на друга с секунду, наверное. А служанка моя кинулась мне, стало быть, на помощь. Вот дура баба! Будто бы я сам без помощи её и справиться то уж и не смогу. Слуга-то умнее, он ей говорит, погоди, мол, жена, сам Княже справится. Мол, старше он и сильнее этого пришлого, просто сам пока ещё силы своей не знает. Служанка раскудахталась, а я воодушевлённый словами слуги своего верного, как зарычу-заурчу, объясняю пришлому - «Мои владения!» Для устрашения пробежал я мимо него, рыча пуще прежнего, и скрылся в своих хоромах новых, свежевыстроенных. Наблюдал сквозь занавеску москитную, как в ужасе убегал бедолага с собственности моей частной. Ну, до чего же я хорош! Великая Котоматерь, ну, кто посмеет теперь назвать меня девочкой? Я мужик! Самый что ни на есть настоящий мужик!
Но ведь и это еще не всё! Давеча обходя свои угодья, понял я, что настоящий я охотник! Бабочки, жуки, ящерицы, добычу мою не счесть! Но сегодня поймал я большущую серую мышь! Толстую и мясистую. Видели бы вы меня, любезные! Вот это был триумф! Всем недоброжелателям утёр я их носы длинные. Я нёс её гордо и величаво, прямо к матушке под ноги. Ей, конечно первой должно показать, похвастаться. Пусть погордится, какого сына воспитала. После служанка выбежала на маменькины радостные вопли, с поздравлениями. Я подкинул мышь, пойманную так высоко, как мог. Чтобы лучше видела, с кем дело имеет и как моим врагом быть нерадостно. Потом слугу дождался и слушал снисходительно речи его елейные, восседая над добычею гордо и величаво. Нет, не Князь я отныне! Отныне я Царь!
На следующий день, мечтая повторить подвиг свой, всё шастал я по угодьям своим охотничьим, выслеживая, вынюхивая и высматривая добычу. Но, всё оказалось тщетно. Маменька подшучивала, мол, гулял весь день, а вернулся пустой. Так я измаялся, так пригорюнился. Ну, почему же я был так наивен и уверился, что мыши эти толстые сами будут мне в рот прыгать? Ну, ничего, я не так-то прост! Не сдамся я, не поддамся унынию, не отчаюсь. Ведь не барышня же я кисейная, в конце-то концов! Завтра с самого раннего утра пойду на свой охотничий промысел! Я силён! Только теперь понимаю я, как же я силён! Никогда б я не подумал, что я такой! Как вырос я в своих глазах. И в маменькиных, небось. Что бы за моей спиной не говорили противники, никогда еще я не был так силён!
И вот очередная победа не заставила себя ждать. Почти с самого раннего утра нёс я из своих охотничьих угодий очередную крупную добычу. И снова все радовались и восхищались мной! Я велик! Теперь я точно не пропаду! Посмейте теперь назвать меня девочкой, недруги! Я ничего уже не боюсь. Ни звука газонокосилок, ни пилы, ни стука ни грохота. Немного опасаюсь экипажей проезжающих, да служанку свою, пожалуй. Но, уже о происках её и зАговорах думаю гораздо реже, некогда мне. Сегодня собираюсь в ночное. Эх, не жди меня мама, как говорится, хорошего сына… Сын Ваш и правда, маменька, не такой, как был вчера. Теперь я охотник, добытчик и смелец!
Я матёрый теперь. Мышам моим пойманным и съеденным уже счёта нет. Уж ящериц и бабочек не считаю вообще за дичь и не интересуюсь ими. Да, я матёрый, но всё такой же восхитительно пригожий! Одно другому не мешает.
Ну, что же, я с вашего позволения, други мои, откланиваюсь. Писать далее смысла не вижу. Поскольку сдаётся мне, своё жизненное предназначение я понял и обрёл себя самого. Того себя о котором и не подозревал. Который бы мне и во сне не привиделся. Хоть долго я шёл к этому и не всегда своими силами, но, видно Великому Коту было так угодно. Всему своё время. Желаю вам, милейшие мои судари и сударыни, так же обрести себя, понять какие вы есть на самом деле и отыскать своё жизненное предназначение. Поверьте, это никогда не поздно сделать, уж я-то теперь знаю!
С глубочайшим уважением ко всем моим любезнейшим читателям, ваш кот Мышь.
P.S. Да, чуть не забыл, поместье своё я назвал Мышкино. И да, позвольте представиться еще раз:
Меня зовут Мышь – это сокращённо от Мышелов.
Намурлыкал – автор кот Мышь.
Записала – служанка Ульяна Путятична.
Июль-август 2017год.