Одним холодным ноябрьским, ещё ранним вечером 18.. года, путешествуя по югу Германии, мы подъехали к одному старому трактиру. Он расположился не подалёку от главной дороги соединяющей в этой местности Австрию и Германию. Массивное двухэтажное здание, сплошь увитое плющом, стояло посреди большого двора, окруженного высоким частоколом; местами он изрядно покосился и кое-где даже подгнил, но общий вид всё ещё соответствовал приличному заведению, о котором мне не так давно поведали. Экипаж, запряженный двумя лошадьми, проехав открытые ворота, остановился у порога сего сооружения. Говоря "мы", я имею ввиду себя, моего юного слугу Грэма, и извозчика, имени которого, за всю эту многочасовую поездку мне так и не довелось узнать. Путешествуя, я собираю разного рода истории, и позже, основываясь на этих записях, пишу статьи о народном фольклоре.
Спрыгнув с подножки коляски я потянулся, разминая затекшие спину и ноги. Грэм, открывший мне дверь, уже суетился, снимая с крыши наши вещи. Пока слуга и помогающий ему извозчик стаскивали багаж, я обвёл взглядом внутренний двор. Это был не широкий, но вытянутый участок земли, после недавних дождей покрывшийся пятнами грязи. Слева от дома стояла деревянная постройка; думаю это был сарай, хотя ворота были закрыты и я не видел внутренней части. Справа были стойла для лошадей. За ними я увидел две распряжённые повозки; очевидно гости или постояльцы таверны. Сам гостиный дом был в два этажа и с остроконечным чердаком. Недавно выбеленные стены делили на части деревянные балки окрашенные чёрной краской. Оконные рамы и тяжёлая входная дверь тоже были чёрного цвета. Я сказал извозчику, что мы заночуем здесь, и он может распрячь и накормить лошадей. Он кивнул и ушёл исполнять поручение. Грэм подобрал наш багаж; его было-то три сумки, я взял в руки свой небольшой портфель и мы направились к дверям таверны.
В просторном зале было не менее дюжины человек; большая компания что-то громко обсуждала, сбившись в кучу за одним длинным столом, ещё двое сидели в углу и попивали что-то из больших кружек, не горомко о чем-то переговариваясь. С высокого потолка свисала большая люстра в виде корабельного штурвала; некоторые свечи на ней уже догорели, а мерцающий свет оставшихся не дотягивался до тёмных углов обеденной залы. Но все же было достаточно светло, чтобы оглядеться. Я отметил, что в комнате стояло два длинных стола, два поменьше (человек на пять-шесть), и ещё три неприметных около стен. Я указал на один из таких, и Грэм не опуская сумок поплёлся к маленькому столу в противоположном углу шумной компании. В этот момент с лестницы, что вела на второй этаж, скрипя старыми досками, спустился тучный мужчина низкого роста. Седеющие волосы ещё боролись с увеличивающейся залысиной, но очевидно проигрывали, и макушка его головы поблескивала теперь отражая подрагивающий свет больших свечей. Зато бакенбарды у него были густыми, как у старого моряка. Лицо было побритым, но виднелась свежая щетина. Он улыбнулся пухлыми губами, обнажив жёлтые зубы, и радостно поприветствовал меня:
- Добро пожаловать в гостиный двор "У жирного Пита"! - он демонстративно поклонился, добавив: - жирный Пит - это я.
- Нам нужны две комнаты и горячий ужин на троих. - Сказал я.
- Желаете сначала отужинать или пройти в комнаты?
- Сначала ужин.
Он кивнул, вновь улыбнулся, и скрылся за дверью у барной стойки.
Некоторое время мы с Грэмом сидели за столиком молча, наблюдая за компанией уже изрядно подвыпивших людей. Нам тоже принесли две кружки с пивом, и мы не спеша потягивали пенный напиток. Перед тем как принесли еду, к нам присоединился наш возница. Я наконец поинтересовался его именем, и оказалось, что он носитель редкого имени Рагнис. Он пояснил, что его мать родилась на севере за морем, а отец был убит ещё до его рождения. Один немецкий торговец привёз мать в Германию, когда она ещё носила его в чреве. Торговец взял её в жёны, и Рагнис, когда подрос, стал работать на конюшне в его имении. После смерти матери, два года назад, торговец дал Рагнису денег, достаточно, чтобы купить коляску, и подарил лошадь. Рагнис мог остаться жить у торговца, но без каких либо прав на наследство. Его мать подарила торговцу ещё троих детей - двух мальчиков и девочку. Как законным детям наследство достанется им. Потому он сказал отчиму что покидает его дом. Торговец всё понял и, не став уговаривать и удерживать, сделал ему щедрый подарок, сказав, что и сам по молодости начинал кучером. Теперь Рагнису семнадцать, и он самый молодой извозчик имеющий собственную лошадь и коляску в Мюнхене. Я заказал пива и ему, и мы, стукнувшись кружками, выпили за знакомство, за упокой души его матери и за доброго торговца - его отчима. Я достал свою записную книжку и коротенький карандаш. Рагнис полюбопытствовал чем, и что я так часто записываю. Я ответил:
- Я писатель, и в свою тетрадь вношу интересные и быть может полезные в последствии мелочи. На них основываются различные истории. - Я повертел в руке карандаш. - А это карандаш. Я приобрёл с десяток таких в Штайне, городок под Нюрнбергом, у одного столяра с фамилией Фабер. Хорошее изобретение и очень полезное в дороге. Боится лишь воды. Основу составляет материал называющийся Графит, а вокруг дерево.
Рагнис сделал удивленное лицо, но я прервал его:
- Не проси меня объяснить как это делается. Я сам не до конца понимаю. Я писатель и пользуюсь этим, и рад, что кто-то это придумал. Раньше мне приходилось возить с собой перо и чернильницу.
Наш разговор прервал трактирщик, лично принесший три глубокие чашки с похлёбкой источающей такой аромат, что у Грэма заурчало в животе. У меня впрочем тоже, хоть и не так слышно. Помимо горячего, трактирщик изловчился принести тарелку с хлебом и сыром.
- Ещё пива? - Поинтересовался он. Мы налегли на еду, и я лишь молча ему кивнул. Доели мы не проронив ни слова. Какой-то мальчуган с измазанным сажей лицом унес тарелки, и следом трактирщик принёс три кружки пенного пива. Он поставил их на стол и, чуть замявшись, почесал густой бакенбард на правой стороне.
- Я случайно подслушал, что вы записываете какие-то истории...это не моё дело, конечно, и я не хотел вмешиваться в разговор…
- Перестаньте уже извиняться, - прервал я его - вы очевидно хотели что-то сообщить? Так скажите уже.
- Да, - кивнул он головой и поджал губы, - но никто мне не верит.
- Вы хотите рассказать об оборотне? - Усмехнулся Рагнис. - Эту сказку многие слышали в округе, даже у нас в городе все болтали про это. Но ведь никто так и не видел этого оборотня. Зверь исчез, люди перестали пропадать. Какой уж тут оборотень?
- А я бы послушал эту историю. - Серьёзным тоном произнёс я. - Собственно я сюда и приехал из-за неё. Из-за этой самой истории. И мне рекомендовал именно этот трактир тот, кому вы эту историю тоже рассказывали.
Допив пиво Грэм и Рагнис ушли с вещами в свою комнату. Мы с трактирщиком остались за столиком; он принёс ещё два пива за счёт заведения; очевидно он очень обрадовался ещё одному слушателю правдивой, как он сам признался, истории про Миттенвальдского оборотня. Был поздний вечер. Трактир опустел; пьяная компания удалилась спать на второй этаж, а те двое, что сидели у противоположной стены ушли ещё час назад. Думаю, что они тоже уже спят и видят сны. Мы сидели в полумраке при свете светильника, что принёс трактирщик.
- Что ж, Пит, - сказал я отхлебнув большой глоток, - я готов записывать.
- Эту историю поведал мне один мой знакомый. Он непосредственно сам принимал в ней участие. Год назад он впервые переступил порог моего трактира. Это был мужчина в расцвете сил, охотник. Представился он мне как Йорг. В то время в здешних лесах бродил какой-то страшный зверь-людоед. Многие поговаривали, что это оборотень. Некоторые утверждали, что видели огромного волка с зубами длиннее моей ладони. И с каждым рассказом, зверь становился всё страшнее и больше, а зубы всё длиннее. Тогда много охотников приезжали к нам на охоту; благодаря слухам новости разлетелись по всем округам, вплоть до моря на севере, и на юг, далеко за горы. Но зверя никто так и не мог поймать, а люди всё пропадали; охотники нашли потом в лесах останки тех пропавших. - Трактирщик сжал ладонь в кулак. Покачав головой он продолжил:
- Четырнадцать человек было съедено за те пол года, что у нас хозяйничал тот зверь. По крайней мере столько черепов было найдено в лесах. Так вот, тот охотник, Йорг, тоже пришёл на него охотиться. Он отправился в Миттенвальд, деревню в семи километрах на восток от тракта, что большей частью пряталась в густом лесу. Его не было всего три дня, и когда он вернулся, то это был совсем другой человек. Казалось он постарел лет на десять, чёрные волосы стали пепельные и местами покрылись проседью. И он вернулся без одной ноги, опираясь лишь на палку. Я дал ему комнату, и с месяц он жил у меня, пока в себя не пришёл. Затем он ушёл в лес, и поселился недалеко от той деревни. Сейчас он там лесничий. С тех пор он говорит только со мной, в те редкие моменты, когда он заходит ко мне, и чаще всего это лишь несколько слов.
- Что же такого он пережил, что так изменило его? - Спросил я трактирщика.
Он с горечью в глазах посмотрел на меня и ответил:
- Я расскажу вам его историю так, как он рассказал её мне. Слушайте..
"Когда я покинул трактир, то направился прямиком в Миттенвальд, к одному лавочнику. Мне нужно было достать кое-какие снасти для охоты; веревку, порох. К вечеру я уже купил всё, что мне было нужно, снял комнатку переночевать, и сел в местной питейной; хозяйка этого заведения любезно угостила меня солидной кружкой тёмного пива. Я планировал опустошить её и затем идти спать, а с рассветом двинуться в лес. Мои планы нарушил некто по прозвищу Волк. Местный охотник на дичь. Днём я расспрашивал деревенских о том, кто что видел или слышал, и хозяйка той питейной отправила с вопросами к этому неприятному, скажу я тебе, субъекту. Правда искать мне его не пришлось, так как в тот вечер он сам зашёл пропустить кружку пива. Мы разговорились; оказалось, что Волк сам охотится на того зверя. Помню он сказал мне:
- Люди думают, что это оборотень. Это страх рождает в их умах все эти небылицы.
- Я тоже считаю, что это просто зверь, - согласился я. - Обычный зверь вкусивший человечинки. Волк или медведь…
- Именно, - вставил оживленно Волк. - Волков в этих краях давно перебили,.. впрочем как и медведей,...но я чую, что это медведь. Огромный, сильный и знающий на вкус человека медведь.
Он замолк, и мы какое-то время пили в тишине.
- Предлагаю объединить наши силы. - Вдруг произнёс он.
Я подозрительно оглядел его. С виду он был человеком не внушающим доверия; его маленькие глазки бегали из стороны в сторону, словно он от кого-то прятался, а пожелтевшие, и местами подгнившие зубы, придавали его улыбке не добрый звериный оскал. И вправду Волк, подумалось мне. Хотя признаться страха он у меня не вызывал. Он был ниже меня ростом, худоват, но в плечах не сильно уступал. От того, что он сутулился, он казался ещё ниже. Тем не менее я отказал ему, сказав:
- Я охочусь всегда один.
- Это не тот зверь на которого можно охотиться в одиночку. - Не отступал Волк. - Вдвоем сподручнее будет.
- Я с десяти лет один в лесу. И много кого подстрелил за это время. - Я сделал ударение на слове "много", дабы показать ему, что вполне справлюсь один. Волк молча допил своё пиво, опустил с шумом пустую кружку на стол, и пристально посмотрел мне в глаза. Признаюсь, от того взгляда мне стало как-то не по себе..
- Я с утра завтра уйду на дальнее озеро, - сказал он быстро, - капканы да силки проверить. Ближе к горному хребту есть тропа вдоль леса, неприметная, но найти можно. Она уходит в глубь леса на небольшой развилке. Там в последний раз видели следы зверя. Следы уходили в сторону гор, но в зарослях тропа теряется и след оборвался. Я тоже буду искать медведя, хочешь ты того или нет, и завтра я пойду по той тропе.
Он огляделся бегающим взглядом по сторонам.
- Я слышал ещё, что у подножия гор пещера есть, неприметная со стороны леса. Предлагаю начать поиски оттуда. Возможно медведь прячется там.
- Я сказал, что охочусь один.
- Как скажешь.
Сказав это, Волк резко встал и быстрым шагом вышел из дома. Я сделал последний глоток из кружки и ушёл к себе спать. Волк был навязчивый тип и думать о нём больше не хотелось. Я решил с рассветом будет новый день, и думать что делать завтра, я буду завтра.
Утром я проснулся ещё до рассвета. Наспех перекусил, собрал вещи и вышел во двор. Свежий ветер приятно холодил кожу после сна. Я вдохнул поглубже и направился прямиком в лес.
Чёткого направления у меня не было; была лишь цель - найти следы зверя.
Я говорил с некоторыми жителями деревни, но никто толком не знал где обитает монстр. Трупы находили в совершенно разных местах, и те, кто видел следы говорят, что у зверя нет какого-то определённого места охоты, равно как и логова. Вспомнив вчерашние слова Волка, что в последний раз следы видели на тропе ведущей в горы, я все же решил начать свои поиски оттуда.
Шел я не спеша, принюхивался, приглядывался; для охотника, ищущего зверя всё важно в лесу, любая деталь, будь то сломанная ветка, еле заметный след в земле, или же притоптанный лист. За несколько часов, что я бродил по лесу я не нашёл ровным счётом ничего, ни единого отпечатка. Словно в этих местах не обитают никакие звери. Мне это показалось странным. На мгновение я даже подумал, что за страшгый зверь здесь обитает, что распугал всю живность.
Вскоре я вышел на тропу, упомянутую Волком. Она была не шире обычного шага и сплошь заросшая высокой травой. Очевидно, что здесь и человек давно не ходил. Петляя по лесу, тропа стала подниматься вверх. Был ещё ранний вечер, когда, взглянув на небо, я заметил приближавшиеся чёрные грозовые тучи. Я выругался; в любом случае мне пришлось бы заночевать в лесу, но промокнуть вовсе не хотелось. Стоя на развилке, о которой тоже упоминал Волк, я не сомневаясь повернул на право; тропа утопала в кустарниках, но пройти вполне было можно. Где-то у подножия гор, в этом направлении, должна была быть пещера. Волк говорил, что её трудно приметить со стороны леса, поэтому я вглядывался сквозь заросли в сторону гор.
С каждой минутой становилось все темнее. Тучи заволокли все небо, и я все ждал, что вот-вот начнётся дождь. Уже перестав надеяться на то, что вообще найду ту пещеру, я вдруг увидел неприметную маленькую тропинку уводящую правее, по направлению к ближайшей горе. Скорее не тропинку даже, а просто вытоптанную поросль да сломанные ветки.
Я присел и огляделся, настолько на сколько смог что-либо увидеть. Ветки были сломаны уже давно, а вот человеческие отпечатки были совсем свежие. Чуть поодаль я увидел след огромной медвежьей лапы, вперед по тропе ещё несколько, но потом они обрывались, словно зверь куда-то далеко упрыгнул. Зато в том месте трава была вся примята, кустарники сломаны, словно кто-то здесь боролся. Здесь явно сегодня утром бродил медведь, и след вёл по напралению к горе.
Немного подумав, я решил, что этот проход выведет меня к той самой пещере. Чутьё подсказывало, что нужно идти и проверить. Ружьё было в непромокаемом чехле, и заблаговременно заряжено, но доставать его сейчас не было смысла, порох сразу отсыреет; вот-вот должен был начаться дождь. Сжав покрепче деревянный посох, и поправив большой нож на поясе, я двинулся вглубь.
Первые капли упали мне на лицо, когда уже стемнело, и я накинул капюшон и плотнее стянул плащ. Лес зашевелился; ветки качались от порывов ветра, листья дрожали от капель, и дождь отбивая свою дробную музыку, нарушил тишину леса. Останавливаться не было смысла, здесь заночевать мне не удастся, и оставалось только продвигаться вперёд. На мгновение вспышка молнии осветила ставшее чёрным небо, и я разглядел гору - она была совсем близко, метрах в пятидесяти. Я подумал, что даже если и не найду ту пещеру, то хотя бы какую-то нишу под горой сыскать можно. Воспрянув духом я активнее стал продираться сквозь заросли. Тропинка уходила то вправо, то влево, и всё время через близко растущие низкие деревца, и вездесущие жесткие кустарники "чертополоха". Пройдя ещё немного тропинка подо мной внезапно кончилась. Впереди были лишь редкие деревья и холм уходящий круто вверх. Присмотревшись, я заметил отблески огня. Вероятнее всего, что тот, кто оставил следы внизу, вверху на холме развел костер, и там очевидно есть укрытие. Я подумал, что кто бы там ни был, человек и костёр всё же лучше дождя в лесу и страшного зверя, на которого охотится в такую погоду не просто невозможно.
Я стал взбираться по мокрой траве, как под ногами что-то хрустнуло. Из-за темноты я не мог разглядеть что это было и стал шарить рукой под ногами. К моему удивлению и, признаюсь, ужасу, я обнаружил, что это была кость. И если быть точнее, то человеческое ребро. Я многое повидал в жизни и напугать меня не так-то просто. Но, толи от того, что уже шёл дождь, и молнии то и дело сверкали на чёрном небе, толи эта история с оборотнем на меня повлияла, но мне стало не по себе, когда я поближе рассмотрел свою находку. Кость была совсем свежей - на ней ещё местами сохранились хрящи и неприятно пахнущее мясо. Я отбросил ребро в сторону и пройдя пару метров вверх, обнаружил ещё несколько костей, судя по всему того же человека. Казалось, что его совсем недавно сожрали, и бросили останки на корм падальщикам. Только вот следов ничьих не было; ничьих, кроме медвежьих, внезапно обрывающихся. В деревне говорили, что последнее тело нашли около двух недель назад; очевидно я первый обнаружил останки ещё одной жертвы.
На возвышенности, куда я забрался, была ровная поляна метров десяти в диаметре. Вверх круто высилась гора, забраться на неё отсюда не представлялось возможным, уж очень крут был подъём. Слева росли несколько деревьев, на листьях которых я и заметил отблески костра, когда был ещё внизу. Справа от деревьев, в углублении горы, светилась огнём пещера. К тому времени я уже изрядно подмок, благо плащ не позволял дождю проникать к одежде, но ветер порывами задувал в лицо, да так, что капюшон слетал с головы.
Войдя под своды пещеры я увидел как позади небольшого костра возятся на полу двое; причём один сидел на другом, и изредка бил того под рёбра, от чего тот толи стонал, толи рычал низким грубым голосом. Мне показалось, что тот, что лежал снизу, всячески старается сбросить насевшего на него и выползти. Я громко окликнул их. Через несколько секунд возня закончилась, и тот, что был сверху, слез со своей жертвы и сев прямо на пол, повернулся ко мне лицом. Он тяжело дышал и смотрел на меня из подлобья уставшими глазами. Это был Волк. Я ничуть не удивился ему. Признаюсь, я с самого начала подозревал, что огонь развёл он. Ещё вчера он говорил, что будет ходить по этой тропе в поисках следов зверя. И про пещеру он знал. Зато я был очень удивлён второму участнику их схватки. Тем более, что это был худой, совершенно обросший мужчина на котором не было одежды.
- Это кто такой? - Спросил я Волка, смахивая капли воды с плаща.
- Силён оказался, хоть и тощий, - ответил Волк. - но я всё же его связал.
Он все ещё не отдышался, и потому с трудом поднялся и подошел к костру. Улыбнувшись он произнёс:
- Я знал, что ты будешь здесь проходить.
- Так и кто это? - Повторил я свой вопрос.
- Не знаю, - Волк посмотрел в сторону лежащего на полу связанного мужчину. - Бродяга какой-то, наверное. Я пришёл сюда буквально перед дождём, а он, скорее всего, в глубине пещеры прятался. Я собрал дрова, развёл костёр, и хотел поставить подставку под котёл над огнём, как вдруг он на меня набросился. Тихо со спины подкрался, и бросился мне на шею. Мы несколько минут здесь катались по полу, пока я его не одолел и начал связывать. Тут как раз ты подошёл.
- А почему он голый?
- А я почём знаю. Такой он на меня и набросился.
Волк стал водить плечами вверх-вниз, и покрутил головой из стороны в сторону.
- Тощий такой, а сила как у быка. Пару раз даже укусить меня пытался. Дикарь какой-то.
- Я видел медвежий след, там внизу, - сказал я.
Волк потирал руку, чуть выше локтя, очевидно этот дикарь его все таки зацепил.
- Я тоже видел следы, и то, что они внезапно исчезли. Как и всегда впрочем.
- Зато кости не исчезли.
Я бросил свой мешок с вещами рядом с мешком Волка, и сняв плащ, повесил его на самодельную подставку из длинных веток. Жар костра должен был его быстро высушить.
- Эй ты, дикарь, - крикнул Волк связанному мужику, - ты кто такой, и что тут делал? Прятался от кого?
Дикарь не ответил. Он молча лежал на левом боку и злобно смотрел, то на Волка, то на меня. Он был грязный и весь поросший густой растительностью. Ни длинная борода, ни слипшиеся волосы, казалось не знали воды. Мне было понятно, что он возможно спрятался здесь от непогоды, но откуда он здесь появился было неясно. Местные охотники давно бы его выследили, и в деревне бы знали, если бы здесь появился такой сумасшедший. Другого слова я тогда не смог подобрать. Волк тоже, словно соглашаясь с моими размышлениями произнёс:
- Сумасшедший какой-то. - Он встал и направился к связанному дикарю, - ничего, ты у меня заговоришь.
Волк достал охотничий нож и повертев его в руке собрался было отрезать ему бороду (другой рукой он уже ухватился за неё), как я его остановил, резко крикнув:
- Оставь его. Может он и дикарь, но уж точно не зверь какой, чтобы его охотничьим ножом резать.
Волк обернулся и хищно оскалил зубы:
- Он чуть не загрыз меня. Бросился мне на спину, пока тебя не было.
- Оставь его, говорю. Он раньше тебя пришёл в пещеру и. как ты сам говорил, он дикарь. Может он защищался.
- Защищался?! - Крикнул Волк. - Ты о чём говоришь? Посмотри на него. Дикий, голый...он набросился на меня.
- Пусть он и дикий, но он человек. - Я тоже встал. - Я не позволю тебе зарезать человека, тем более связанного.
Волк плюнул на землю и отошёл от волосатого дикаря, который сжался в комок, и злобно смотрел на нас.
- Да не хотел я его резать, так припугнуть хотел, да бороду подрезать, что бы заговорил.
- Утром отведём его в деревню, - сказал я, - может кто узнает его.
- Ты и веди, если хочешь, мне нет дела до него. - Сказал Волк и направился к выходу из пещеры. - Пойду отолью.
Дождь всё ещё шёл, но уже не сильно, скоро он должен был прекратится совсем. Я посмотрел на дикаря, и поймав его взгляд, отметил, что он не был взглядом сумасшедшего, но и осмысленным его назвать было нельзя. Что-то было в нём такого, чего я не мог понять. Он смотрел на меня с любопытством и уже без злобы, но говорить что-либо явно не собирался.
Волка не было уже довольно таки долго, и я достал из своего мешка котелок и наполнил его водой из фляги, что носил всегда на поясе. Я вдруг вспомнил, что за весь день съел лишь кусок вяленого мяса пока искал следы зверя, и погрыз пару сухарей. Самодельную подставку я укрепил над костром и подвесил на ней котелок с водой. Плащ уже был сухой, и я хотел было его постелить себе на полено, чтобы сидеть мягче было, но снова бросил взгляд на нашего волосатого пленника, и передумал. Хоть от огня и веяло теплом, пол всё же был холодный, да и в самой пещере было не так уж и тепло, что бы голышом спать. Плащ я накинул на него, но развязывать руки не стал, подумал, что так спокойнее спать будет. Не он конечно, а мы. Дикарь посмотрел на меня внимательно, и мне показалось, что в его взгляде была благодарность, и какая-то мольба.
- Ничего, ничего, - сказал я ему. - Сегодня поспишь связанный, а завтра решим. Смотря как ты себя вести будешь.
В ответ на мои слова он заерзал было, но сразу понял, что бесполезно (Волк связал ему и ноги и руки, и потом связал их вместе за спиной), и перестал дергаться. Он глубоко дышал и смотрел куда-то в сторону выхода.
- Сбежать у тебя тоже вряд ли получится, - проследив его взгляд тихо сказал я.
В это время в проходе показался Волк. Он был возбуждён, и часто дышал, словно бежал сюда изо всех сил.
- Скорее, - выпалил он.
- Что такое? - Я вскочил на ноги.
- Он здесь!
- Кто? - Не понял я.
- Наш зверь, - хищно улыбнулся Волк.
Мы вышли из пещеры и, пригнувшись, пошли к склону. Я спросил Волка где он его видел, на что он ответил, что, помочившись, он решил обойти местность, и вдруг обнаружил след больших медвежьеих лап. Несмотря на то, что всё ещё шёл дождь, след не смыло; он лишь наполнился водой, и сразу его было не приметить.
- Как же ты его увидел? - Тихо спросил я.
- Я в него наступил. - Не оборачиваясь ответил Волк.
Мы спустились с холма и дошли до той тропы, по которой я пришёл. Самого медведя Волк не видел, но сказал, что след совсем свежий. Мы дошли до развилки, и Волк указал рукой в направлении откуда пришёл я.
- Там деревня, - сказал он, - оттуда пришёл ты. А я вчера шёл со стороны озера, и следов там не было, только за развилкой, ближе к горе. Сегодня я нашёл след ведущий в лес, и услышал треск ломаемых веток, вон там.
Волк показал пальцем в густые заросли вдали от тропы. Я снял со спины ружьё и первым направился в те заросли. Дождь почти прекратился, лишь тихо накрапывал, и в лесу стояла тишина, нарушаемая лишь тихой дробью капель. Волк шёл следом. Я всё вглядывался в темноту и прислушивался - нет ли каких звуков, как, вдруг потерял сознание. Последнее, что я ощутил - жуткая боль в затылке.
Придя в себя, я с трудом открыл глаза. Голова ужасно болела, впрочем как и руки; я попробовал пошевелить пальцами и обнаружил, что мои руки связаны. Ничего не понимая я, сквозь боль приподнял голову и огляделся. Я был в пещере, рядом лежал тот волосатый дикарь, огонь по прежнему горел под котелком, что я подвесил. Рядом с ним стоял Волк и деревянной ложкой что-то помешивал. Я попробовал привстать, но у меня не получилось, и без сил упал на пол. Руки были связаны как и у дикаря за спиной, но вот ноги были свободны. Правда сил у меня все равно не было, так как голова просто раскалывалась.
- А, очнулся, - заметив мою возню произнёс Волк. - Долго же ты был без сознания.
- Почему я связан? - Я с трудом пошевелил губами.
- Потому, что я тебя связал. - Это прозвучало с каким-то злорадством, что привело меня в ещё большую растерянность.
Мой охотничий нож, принадлежавший ещё моему отцу, висел на поясе у Волка. Я вновь приподнял голову и огляделся в поисках ружья; он стояло у стены по ту сторону костра, так что дотянуться до него я не мог. Впрочем со связанными за спиной руками оно мне мало бы чем помогло. Мне нужен был нож, что бы перерезать верёвки, а он висел у Волка на поясе.
- Зачем ты связал меня? - Спросил я. - Что произошло там в лесу?
Волк перестав мешать убрал ложку, присел на бревно напротив меня, и посмотрев мне в глаза, холодно произнёс:
- Сегодня я тебя съем.
Это прозвучало одновременно смешно и как-то по детски, но глядя в его маленькие злобные глазки, мне стало жутко и впервые страшно. Мне совсем не хотелось верить, что то, что сказал, он собирался исполнить.
- Я ударил тебя обухом топора по затылку, и ты потерял много крови, так что силы твои к тебе сегодня не вернутся.
Я отодвинулся и, пытаясь перевернутся на бок, искоса поглядел на землю, где лежал. Увидев пятно засохшей крови мне сделалось дурно, а может просто от того, что он врезал мне топором по башке. Я в миг представил, что он этим же топором разделает меня как свинью и, зажарив на огне, просто сожрёт. Голова вновь начала раскалываться и висках ударила новая боль. Волк же продолжал говорить:
- Тяжёлый ты правда; пришлось долго тащить на себе. Но ничего, сейчас я сделаю тебя немного легче.
С этими словами он встал и, взяв небольшой топор, скорее всего тем, которым ударил меня по голове, направился ко мне. Я стал отчаянно дергаться, стараясь хоть как-то ему помешать, но тело моё не слушалось меня, и я словно раненый уж беспорядочно вертелся на полу. Волк схватил меня левой рукой за ногу, чуть ниже колена и взмахнул топором. Отбиться мне не хватило силы, и в момент, когда он отпустил топор, я потерял сознание.
Пришёл в себя я спустя несколько мгновений от невыносимой боли. Волк сидел на корточках рядом, и деревянной палкой из костра, горящим углём, тыкал мне в колено. Увидев мельком нижнюю часть ноги, лежащую рядом, я вновь отключился.
Сколько был я без сознания не знаю, но вероятно достаточно долго. Открыв глаза, я увидел как Волк сидит на бревне и что-то довольно поедает из большой миски. Мне сделалось дурно, как только я понял что он там ест. Обрубок моей ноги, вернее то, что от неё осталось после того, как Волк срезал с неё мясо, валялся рядом с костром. В то момент моё сознание перестало бороться за жизнь. Помощи ждать было неоткуда, а этот поедатель человечины, Волк (и впрямь оправданное прозвище), вряд ли меня отпустит. Я смотрел на него безразличным взглядом, и, молился лишь о том, чтобы умереть прямо сейчас. Но это не произошло.
Волк поставил миску на пол, вытер губы от жира, и сыто развалившись на бревне откинулся спиной к стене.
- Я могу тебя поздравить, отважный охотник на оборотней, - улыбнулся он. - Ты поймал таки зверя. Он перед тобой.
При этом он залез пальцем в рот и поковыряв им, достал из зубов кусок мяса.
- А ты жестковат. - Облизнул он палец. - Следующий раз поварю подольше.
Я закрыл глаза, моля бога, чтобы это всё закончилось.
- Ты наверное задаешься вопросом, как получилось, что я ем человечину, - разговорился Волк. - Если бы ты попробовал, то сам бы сказал, что это вкуснейшее мясо. Любой зверь вкусив человека, не ищет другой добычи. Хочешь попробовать? У меня ещё чуть осталось.
Он ухмыльнулся, и порадовавшись своей шутке, добавил:
- Хотя, думаю, вряд ли тебе сейчас до еды есть дело.
Почесав подбородок, он продолжал рассуждать.
- Скольких же я уже съел?...и не сосчитать. В этой деревне только с десяток.
Самое трудное - это делать так, что бы никто не понял, что это человек. Но народ в наше время суеверный; бросишь останки в лесу и обязательно какой-нибудь зверь его погрызет, а люди и думают, что этот самый зверь и загрыз этого беднягу. Остаётся только следов побольше оставить, и самое лучшее отпечатки огромных лап. Людей сразу страх одолевает. Следы звериные на земле оставлять не трудно; у меня есть засушенные лапы огромного медведя с севера, ими я порядком наследил в здешних лесах. Странно, что в последнее время волков не видно.
Волк замолчал и посмотрев на меня, встал.
- Ладно, хватит болтать, - сказал он, - сейчас вспорю тебе брюхо, вырежу сердце и печень. Я-то не ем всё, только то, что мне нужно. Помню мой покойный папаша говорил: «съешь сердце врага, и свое заработает вдвое сильнее». Так у меня в последнее время колени что-то болят, а тут ты по лесам ходишь...ходил, вернее. Твою вторую ногу я себе заберу, остальное мне не нужно - волки съедят. Ещё нужно с этим дикарей разобраться.
Он снял нож с пояса и направился было ко мне, но остановился и с удивлением посмотрел на тело лежащего рядом дикаря; тот как-то не по человечьи зарычал. Низким басом, откуда-то изнутри раздалось это рычанье, больше напоминавшее рык огромного зверя.
Волк медленно двинулся к нему. В этот момент первый утренний луч проник в пещеру и упал прямо на мой плащ, которым был накрыт дикарь. Плащ зашевелился и потихоньку сполз с тела. Дикарь был странно согнут; он стоял на коленях, заломив руки за спиной и наклонив голову к земле.
- Эй ты, - крикнул ему Волк, - ты чего там?
Тело дикаря вдруг начало дергаться в конвульсиях, он завалился на бок, и издавая всё тот же рык вперемешку с хрипом, выгнул спину так, что казалось, что она сейчас сломается. Волк опасливо приближался к нему, выставив перед собой мой нож. Внезапно веревка, связывающая руки дикаря, лопнула, и он встал на четвереньки, уперся руками в пол и на мгновение замер. Замерли и я с Волком; впрочем я и до этого не шевелился. То, что произошло следом зашевелило на моем затылке волосы. Плечи дикаря резко стали увеличиваться в размерах, он продолжал рычать, только громче и уже более по звериному. Послышался хруст ломаемых костей; тело дикаря трясло словно в припадках, мышцы на руках вздулись так, что я подумал, что они вот-вот лопнут, но его руки лишь становились больше и на них вдруг стали быстро расти волосы.
Волк стоял оцепенев от увиденного и не мог проронить ни слова. Этого он явно не ожидал, и теперь замер, словно кролик при виде удава. Ещё несколько мгновений и дикарь увеличился в размерах в трое, всё его тело теперь покрывала густая растительность. Верёвки сдерживающие его ноги тоже разлетелись. Он встал и выпрямился во весь свой огромный рост (его голова при этом упёрлась в свод пещеры, а это было метра четыре, не меньше). Ещё один грозный рык и трансформация закончилась.
Он упал на руки, вернее теперь, на передние лапы и смотря на Волка открыл пасть и зарычал. Перед Волком стоял огромный, каких я никогда не встречал, черный медведь. Волк секунду раздумывал что ему делать, и внезапно бросился было к выходу, но в то же мгновение медведь рванулся следом и могучей лапой повалил его на землю. Один мощный укус, и от черепа Волка остались лишь ошмётки и торчащие кости. Медведь практически откусил ему голову. Всё стихло, и я лишь слышал как дышит большой зверь.
Странно, но мне стало как-то немного легче. Я подумал, что сейчас пришла моя очередь умирать, но быть убитым медведем лучше, чем быть съеденным каким-то каннибалом.
Медведь развернулся и не спеша подошёл ко мне. Он стал обнюхивать мою ногу, там, где Волк её отрубил и припалил. Медведь фыркнул и приблизил свою огромную, окровавленную пасть к моему лицу. Я зажмурил глаза и, кажется, стал читать "отче наш". Но ничего не происходило. Горячее дыхание зверя вдруг пропало. Я медленно открыл глаза и увидел как медведь схватил зубами мой плащ, который всё это время лежал на нём, пока он был ещё человеком, а теперь валялся на полу, и потащил ко мне. Плащ он натянул на меня как мог, ещё раз фыркнул, и в этот момент наши глаза встретились. Его взгляд был такой же, какой я увидел впервые у того дикаря, каким он был лишь пол часа назад. Тот же интерес, какая-то осмысленность в глазах, и, как мне показалось, благодарность. Затем он развернулся и исчез в лучах утреннего света."
Трактирщик замолк, внимательно наблюдая за мной. Я перестал делать свои пометки и спросил его:
- И что, с тех пор больше того медведя никто не видел?
- Ну, я-то уж точно его не видел. Я вижу, что вы не очень-то и поверили моему рассказу, - улыбнулся жирный Пит. - когда Йорг пришёл ко мне на одной ноге и с клюкой под мышкой, я тоже по началу не поверил ему. Охотники бывает встречаются со зверями, которые вполне могут откусить им полноги, но рассказывать такое....только вот три дня назад, когда уходил отсюда, он был высокий, широкоплечий, черноволосый храбрый мужчина. А вернулся пригнутый к земле иссохший, бледный и наполовину седой, почти уже что старик. Думайте сами.
На дворе уже занималась заря и я протёр уставшие глаза.
- Надо, думаю отдохнуть пойти, - сказал я.
- Подождите ещё немного, и вы его увидите, - снова улыбнулся трактирщик.
- Кого увижу? - Не понял я.
- Раз в месяц Йорг заходит ко мне по утрам, за солью и бочонком тёмного пива. И сегодня как раз тот день.
Он встал и, отодвинув засов на входных дверях, скрылся под лестницей. Я встал из-за стола и тоже направился в свою комнату. Уже на лестнице, поднимаясь на второй этаж, я услышал как открылась входная дверь. Повернувшись, я увидел одноногого, изрядно поседевшего мужчину, опирающегося на деревянную палку, служившую калеке второй ногой. Он хромая дошёл до деревянной стойки, и постучал по ней ладонью, при этом негромко позвав трактирщика по имени. Под лестницей открылась дверь и вышел трактирщик.
- Йорг, друг, рад приветствовать тебя.
- Доброго утра, Пит.
- Как обычно пива и соль?
- Нет, на обратном пути. Сейчас мне нужен бочонок мёда, и я сразу же отправлюсь в путь.
- Зачем тебе бочонок мёда? - Спросил трактирщик. - У меня последний остался. Надо будет ещё привезти из города. Зачем тебе целый бочонок?
- Это не мне, - ответил Йорг. - это для друга. Очень хорошего друга, спасшего мне жизнь.
По дороге в Мюнхен, пару дней спустя, Рагнис, нанятый мной на целую неделю для этих поездок, тоже поведал мне очень интересную историю, которую я обязан был дописать в самом конце. Как он сам признался, он не знает правдива она или нет; её ему рассказывала его мать, когда он был маленький.
Когда-то очень давно, где-то на севере жил одинокий волшебник. Как-то пришли к нему жители одной деревушки, неподалеку от которой проживал тот волшебник. Они пожаловались ему, что в их лесах завёлся медведь. Он задрал двух охотников, и с тех пор охотится лишь на людей. Они сами пробовали своими силами изловить его и убить, но он оказался хитрее их, да и сильнее. В той охоте погибли три охотника. Деревенские молили волшебника помочь им в их беде со страшным зверем.
Волшебник согласился. Он создал одно заклятие и наложил его на медведя. Заклятие состояло в том, что по ночам медведь тот будет терять свою силу, хитрость и медвежье обличие. Он будет каждую ночь превращаться в человека, чтобы люди смогли его одолеть. А утром он будет снова становиться зверем, чтобы иметь возможность искупить свои злодеяния против людей. И когда он их искупит, он вновь станет медведем и превращения прекратятся. Но вот что он должен сделать волшебник никому не сказал.
Люди говорят, что тот медведь до сих пор ходит по свету в поисках покоя и искупления, и по ночам прячется среди скал.
Декабрь 2004 - Июль 2017