На улице стояла невыносимая жара. На площади вдоль стенки здания театра на маленьких табуретках сидели люди - художники и рисовали, как они говорили «с натуры», других, обычных людей, которые любили смотреть на свои портреты, но сами рисовать не умели.
Другие люди-зеваки проходили мимо, смотрели сначала на эти натуры, потом на их незаконченные портреты и делали заключения – «Похож! Не похож!»
Когда было «Не похож!», переживали и художник и его натура и портрет сразу как-то «съеживался».
Когда было «Похож!», натура расплывалась в улыбке и этим меняла свой внешний вид, что смущало художников и они просили натур замереть и не улыбаться. Но как тут не улыбаться, ведь хвалят же, говорят «Похож!». И, что интересно, все эти натуры относят похвалы в свой адрес, а не к художнику! Пусть у этой натуры рожа тупая и прыщавая, это в данный момент неважно! «Похож!» - это значит «Хорошо!» и молодцы именно они! А не какой-то там художник! И продолжают улыбаться! В таких случаях все портреты получаются улыбчивые! Ну, и отлично!
Машина мама стояла в очереди за билетами в театр, и у Маши было время ходить зевакой между табуретками и делиться вслух своими впечатлениями. Улыбающихся портретов было очень много.
- Хорошие сегодня попались художники! – сделала она для себя вывод.
-А как это вы так хорошо рисуете? Спросила она у одного из них в красной клетчатой кепке, - и так быстро!
-Жизнь такая, девочка,- отвечала кепка, прикуривая трубку, разноцветно-испачканную краской, - шевелиться надо! Это же мой хлеб! Не пошевелишься – останешься голодным!
-Маша долго стояла и смотрела на художника с трубкой и улыбающуюся натуру, пытаясь понять, как это картинка может быть хлебом? Да еще без которой останешься голодным!
Тем временем улыбающийся портрет был закончен. Натура вынула из сумочки деньги и положила в грязную шляпу, которая в перевернутом виде лежала на асфальте рядом с дядей-художником. Теперь улыбался и сам художник и даже его кепочка и трубка!
Маше все это ужасно понравилось!
- Значит, когда улыбаются, то получается много денег и художники тоже радуются! – сделала она очередной вывод.
Желание помочь всем на свете художникам вырывалось наружу светящейся улыбкой детских глаз! Вдруг она поняла, что ей просто необходимо позаботиться о счастье этих волосатых, небритых художниках с шапками на полу, курящих грязные трубки.
И Маша взялась за дело! Она стала подходить по очереди к сидящим натурам и восхищенно произносить:
-Ни фига себе! Как похоже то! Страшно похоже! Как будто вас двое! И даже денег в эту шапочку положат тоже двое! «Вы», кивала она на натуру, и «Вы», показывала пальцем на портрет.
И художники и натуры хохотали и падали с табуреток. Но, в итоге, денег в шапках прибавлялось.
А последним в ряду табуреток сидел молодой человек, с модной прической в цветастой футболке и джинсах. Уж очень он показался Маше каким-то слишком культурным, не похожим на своих соседей. Напротив сидела молодая курносая девушка и нежно глядела на него. А рядом на асфальте лежала шапка, и Маша поняла, что это тоже художник и что его тоже надо осчастливить!
- Ни фига себе! – начала она с привычной фразы.
Дальше должно было быть «Как похоже!», «Как будто вас двое!»
Но именно эти фразы никак не хотели произноситься! Маша сначала посмотрела на девушку, потом на портрет, потом на художника, потом снова на портрет.
С листа бумаги на Машу глядела уродина, которых она никогда в жизни не видела! Страшная кукольная ведьма на чердаке у дедушки была по сравнению с ней просто принцессой Эльзой! Половину листа занимал нос. Он был похож на пятачок у свиньи. Но если бы какая-нибудь свинья сейчас увидела бы это пятачок, она визжала бы на всю площадь и разогнала очередь за билетами! Зрачки этой уродины были похожи на зубы, которыми она собирается покусать художника. Шарфик напоминал пучок сена, а коса – хвост у жирафа.
- Это вот ваш хлеб? – спросила Маша и ткнула пальцем в портрет.
- Да какой тут хлеб! Одни хлебные корочки! Разве заработаешь в такую жару? Народу почти нет!
-Дяденька, а вы вообще-то рисовать умеете? – спросила удивленная Маша, глядя на то место, где у других художников был портрет.
А дяденька оказался с юмором:
-Нет девочка, как раз этого я делать и не умею! Вот что другое – суп сварить, дом разобрать, на компьютере могу! А вот с рисованием проблема, понимаешь. Получается как-то криво. Или вообще никак.
-А девушке этой, с косой которая, нравится?
-Я в восторге! – ответила девушка.- Просто балдею! Здорово выходит!
-И за это вы дадите ему денег? – возмутилась Маша.
-Ну, так, немножко! – сказала девушка.
Художник ответил, вытирая потное лицо:
- Я и говорю, какой тут хлеб. Одни корочки!
-А вы, что, корками питаетесь, что ли? – попыталась шутить Маша.
-А я из них квас делаю! – теперь пошутил дяденька и достал из-за табуретки большую пластмассовую бутылку - Будешь, девочка?
Потягивая теплый квас из горлышка, Маша про себя рассуждала:
-И я рисовать совсем не умею. Может прийти сюда с красками и табуреткой. Заработаю хлебных корочек, домой принесу. Мама похвалит и сделает квас. Папа любит квас.
А вокруг театра его директор водил какую-то делегацию:
- Здесь у нас расположились художники. Вот это, например, талантливый молодой человек. Занял первое место на городском конкурсе. Он рисует дружеские шаржи,- сказал директор и показал на картинку с уродливой свиньей.
Маша даже поперхнулась квасом и закашляла:
-А почему-же тогда только корочки?