13-19.08.2002г.
Из газеты "Сударыня" №33
СМЕРТЬ КАК ОНА ЕСТЬ
Мертвые, как известно, сраму не имут: телу, по большому счету, все равно, что происходит с ним после того, как отлетает душа. Касается эта проблема целиком и полностью живых, потому что именно на них лежат моральные обязательства в отношении своих усопших. И мера ответственности перед мертвыми может считаться показателем нравственного здоровья общества. Или нездоровья, соответственно.
Прием живых запрещен
Здание, в котором располагается Республиканское бюро судебно-медицинской экспертизы, представляет собой неказистый домик в два этажа с обветшалым крыльцом и осыпавшейся на стенах штукатуркой. Старое такое, неприметное. Однако недостатка в «посетителях» работающие в нем врачи не знают. Ежедневно через каждые 30-40, минут к его воротам подъезжают милицейские уазики, груженые останками человеческих тел, часто найденных в балках, в сараях, в лесу, в золе в полуразложившемся состоянии, или же машины с красным крестом, везущие трупы людей, умерших, выражаясь специальной лексикой, от механического, физического или химического воздействия, то есть от какого-либо вида насилия. А бывает, что и своей смертью, но за пределами лечебного учреждения. Прием живых здесь, как написано в одном из основополагающих доку¬ментов, категорически запрещен.
Но эмоции пока оставим. В кабинетах бюро судмедэкспертизы кипит работа. В нее включены эксперты, их помощники, лаборанты – медсестры и санитары. Кстати, последние порой не только выполняют черную работу по обслуживанию «клиентов», но и убирают помещение – 36 кабинетов, наиболее значимые из которых – отдел исследования трупов, отделы разного рода экспертиз, экспертная, судебно-химическая, биохимическая, биологическая, медико-криминалистическая и некоторые другие лаборатории.
Впрочем, дел хватает всем. За дверью каждого из кабинетов – массивная аппаратура, как выяснилось, довольно старого образца, кипа документов, простейшие медицинские принадлежности, иногда компьютер, и ... присутствие смерти. Оно чувствуется во всем. И в паталогоанатомической литературе, коей заставлены книжные полки начальников, и во фрагментах органов человеческих тел, даже если они представляют собой всего лишь изображение на небольших пластинках, и, само собой, в «цельных» объектах исследования, неподвижно лежащих на каталках в специальных отделах. А бывает, что глазу редкого посетителя из мира живых предстают почти музейные экспонаты. Черепа, например. Лично я такой видела на столе у одного молодого эксперта. С заметной долей иронии он сообщил мне, что череп принадлежит безвременно ушедшей из жизни журналистке.
На чужом несчастье
Всякий, не посвященный «в тайну» человек, впервые попав сюда, испытывает смятение и ужас. И не толь¬ко потому, что соседство с мертвыми тягостно для живых. Наблюдать то, как «обустраивают» покойников в этом заведении — испытание не для слабых. А все по¬тому, что у бюро судмедэкспертизы давно начались проблемы с поддержанием на соответствующем уровне материальной базы. По словам заместителя начальника бюро по экспертной работе В.К.Цыкалова, даже если бы денег на эти цели выделяли в три раза больше, чем сегодня выделяют, на все необходимое их бы не хватило. Правда, тьфу-тьфу не сглазить, в медицинских препаратах особого дефицита нет (хотя формалина и химикатов тоже не всегда хватает) — начальство больше радеет за техническое оборудование. А вот родственников людей, с телами которых когда-либо работали эксперты, возмущает само обращение с покойниками, но эксперты здесь, разумеется, ни причем. Дело в том, что в морге суд¬медэкспертизы всего два холодильника, в которых помещаются 15 человек, то есть средняя дневная норма трупных поступлений «милицейского» морга. Вроде так и должно быть. Но ведь в день сюда могут привозить и 18 человек, а невостребованные трупы могут храниться в холодильной камере и до 7 дней. И тогда оказывается, что вновь «прибывшим» пристроиться негде. В ожидании своей очереди на судмедэкспертизу они укладываются как попало и где попало в «приемнике» прямо на бетонный пол. Иногда, конечно, и на каталку, но в особо щедрые на трупы дни для хранения тел их тоже не хватает. Тем более, что предназначены каталки по большей части для перевозок.
Ну да это ладно - полбеды. Мертвым, в конце концов, без разницы. Самые чудовищные слухи ходят об установившемся по¬рядке взаимоотношений между младшим персона¬лом и родственниками . умерших. По свидетельствам очевидцев, не пожелавших разглашать свои фамилии, в отделениях судебно-медицинской экспертизы вовсю процветает мздоимство.
Типична ситуация: при¬ехав к назначенному времени за своим покойником, охваченные горем родственники и близкие узнают, что экспертиза еще и не начиналась. Например, из-за «случайно» затерявшейся истории болезни, без которой никак нельзя производить вскрытия и. которую все ищут, но никак не могут найти, или же еще по каким-либо причинам. И тогда поставленные перед фактом родственники, дабы ускорить подготовку умершего к похоронной церемонии, невольно тянутся к карману с кошельком.
Эту щекотливую тему мы не могли не затронуть в беседе с заместителем начальника бюро по экспертной работе. Тот, к его чести, отпираться не стал.
- Сейчас для нас это самый больной вопрос. За мою 30-летнюю практику, - сказал Владимир Константинович Цыкалов, - по фактам вымогательства денег с родственников умерших мы уволили десять санитаров. Причем не «по собственному желанию», а по статье. Но, к сожалению, проблема осталась. Отдельные сотрудники продолжают пользоваться своим служебным положением. Мы с ними, как можем, боремся. Хотя, с другой стороны, сами родственники покойных тоже виноваты – избаловали их. Сначала презенты за какие-то услуги делали, потом деньги давали, Теперь санитары сами «таксу» назначают. Иногда люди думают, что она законна. Бывает, что и ко мне звонят, спрашивают, во сколько им обойдется экспертиза...
Владимир Константинович нас заверил, что, несмотря на введение платных услуг в подобных учреждениях соседних регионов, администрация Республиканского бюро судебно-медицинской экспертизы Минздрава РМ и он лично против таких плат, а потому никаких прейскурантов у них не существует.
Но у медали есть еще и другая сторона. И, к сожалению, тоже не очень приятная.
Как выяснилось, заработная плата младшего персонала, в частности, санитаров, в бюро судмедэкспертизы равна всего-навсего 625 рублям. А работенка-то у этих людей не легкая! И трупным воздухом приходится дышать, и мертвых ворочать, среди которых, между прочим, немалая часть бомжей — вшивых, полугнилых, полуразложившихся... А если подумать, что в последнее время в России все больше работников отделений судебно-медицинской экспертизы умирают от профессиональных заболеваний (в основном, туберкулеза) — и вовсе грустно становится.
Прав, конечно, Цыкалов: делать деньги на чужом несчастье — преступление. Но не преступление ли экономить на тех, кто выполняет самую неприятную и неблагодарную работу?!.. В общем, замкнутый круг...
Не так страшен МОРГ...
Но вот наконец настало время для эмоций. На подступе к самой дальней двери они нахлынули на меня так, что я напрочь забыла и о недобросовестных санитарах, и о жадном правительстве. Специфический запах, исходивший от двери, ощущения усиливал.
- Зайдем, что ли? — который раз переспросил меня Цыкалов.
Я самоуверенно кивнула.
Дверь распахнулась. На обозрение предстала каталка с обнаженным мужчиной. Пожелтевшим, с завязанным ртом. Рядом, на таких же носилках с колесиками лежали тела других мужчин, над одним из которых работали несколько врачей. Они разрезали череп, откинув, как крышку сундучка, верхнюю часть головы вместе с волосяным покровом, вскрыли грудную и брюшную полости. Внутренности вынули, взвесили, осмотрели. Посовещались и сложили все обратно. Вырезали язык. А чтобы гнилостные изменения не выходи¬ли через рот, затолкали туда обрывок халата. Готово! (прошу прощения, если что перепутала). Удивительно, но ничего страшного это зрелище собой не представляло. Трупы, особенно тот, которого вскрывали, больше походили на манекены, взятые из кабинетов анатомии, а присутствие в морге живых и вовсе при¬тупило эмоции. Тела здесь, о чем, впрочем, предупредили меня эксперты в самом начале нашей экскурсии, - лишь объекты для исследований. И это не только профессиональный взгляд. В морге не страшно. Быть может, еще и потому, что там отсутствует похоронная символика, которая, кстати, тяготит даже многих работников бюро.
-Когда наблюдаешь за траурной церемонией, видишь венки, гробы и кресты, - говорит В.К.Цыкалов, - появляется какое-то неприятное, тяжелое ощущение, от которого потом долго не можешь избавиться. Поэтому на похороны я стараюсь не ходить.
Большинство судебно-медицинских экспертов, как характеризуют они себя сами, - жизнелюбы. Говорят, что когда видишь каждый день смерть, жить еще больше хочется.
Кажется, небезынтересно было бы послушать и досужие разговоры сотрудников милицейского морга - анекдоты и прочее, но, как выяснилось, их взгляды на мир и поведение мало чем отличаются от образа жизни других людей. Правда, вопреки расхожему мнению, черный юмор эксперты бюро не любят.
Любят философствовать. Цыкалов, например, считает, что у человека есть не только тело, но и душа. И после того, как первое признается умершим, вторая отлетает и переселяется в другого человека. А после седьмого перевоплощения навсегда уходит в высшую цивилизацию, для которой изначально она и предназначена. Не зря же первой из субстанций человеческого организма, обосновывает свою позицию эксперт, которая подвергается гниению, является именно мозг.
А еще удивляет то, что большинство работников бюро судмедэкспертизы — романтики. В кабинетах их висят картины и панно жизнеутверждающего со¬держания, а зам. начальника бюро по экспертной работе, с которым мне до¬велось беседовать, оказался еще и писателем. На память о встрече оставил мне собственный сборник стихов под названием «Регистры рифмоцентра» и романтическую повесть «Один день из жизни судебно-медицинского эксперта».
Наталья Быкова
==============================