* * *
Январским вечером 2009 года я вернулся из Америки со свадьбы Игорька и Сони. Это была прекрасная пара. Я был рад, что у них получилось то, что не получилось у нас со Светкой. Иринка осталась немного погостить у молодоженов. Я поднялся к Маэстро, и мы просидели весь этот вечер, болтая о детях, о литературе, о музыке. На следующий день с утра, я, взяв Архимеда, зашел к Маэстро. Мы вышли из его квартиры, спустились вниз и оказались на улице.
— Давай, Сереж, — сказал Маэстро. — Вечером пересечемся.
Потом посмотрел на Архимеда и добавил:
— Арик, слушайся его, — и пес радостно завилял ему в ответ хвостом на прощание.
— Хорошо. Зайду вечерком, — сказал я, но уже, как и много раз в жизни, понимал, что вижу его последний раз, и ничего не мог с этим поделать.
Маэстро уходил в вечность. Я смотрел ему вслед и думал о том, как много он значил в моей жизни. Кем он был для меня? Кем мы были с ним друг для друга? Сейчас я могу сказать без преувеличения, что он был моим учителем. Именно Маэстро показал мне своими произведениями, а потом и всей своей жизнью, как надо оставаться человеком во всех ситуациях, как надо любить, как надо счастливо жить, как надо дружить. У него был талант. Талант быть Настоящим Человеком, и все его произведения были лишь отражением его огромной древней души, с которой мне посчастливилось прожить какое-то количество дней на нашем маленьком, как оказалось на самом деле, земном шарике.
Он сел в машину и поехал в сторону Яузы. За рулем у него случился инфаркт. Как стало ясно позднее, он успел доехать до ограждения в сознании, чтобы не улететь на скорости в реку. Но мы с Архимедом ничего этого уже не видели. Мы поднимались на крышу гаража, который находился у нас во дворе, чтобы оказаться на площадке для выгула собак. Про инфаркт я узнал из интернета, когда включил компьютер, вернувшись с прогулки. Шока у меня не было. Опять я почувствовал то, что должно было произойти. Маэстро оказался в коме, на неопределенное время зависнув между жизнью и смертью.
В сентябре 2009 года Соня уже лежала в родильном отделении, и мы с Игорьком, Иринкой и Кирком стояли в коридоре и ждали, когда она родит. Вдруг раздался телефонный звонок. Я увидел, что звонит Тая, и снял трубку.
— Вася умер, — устало сказала она.
— Мы с тобой, — сказал я и положил трубку.
— Что там? — спросила Иринка.
— Маэстро умер, — тихо ответил я.
Иринка даже не успела заплакать, как открылась дверь и медсестра сказала, что у Игорька родился сын, а у нас внук. Игорек посмотрел на нас и, не задумываясь, сказал:
— Вот! Василий Игоревич родился. Встречайте!
Как и всегда было в моей жизни, хорошие вести всегда приходили вместе с грустными.
Сейчас 1 августа 2010 года. Я сижу за письменным столом в доме на Котельнической и пишу эти строки. Я надеюсь, что вы простите меня за их нескладность. Из музыкальной системы доносится «Wind» Чета Бейкера. Я очень хочу, чтобы все, что я вам рассказал, запало бы вам в ваши души, и чтобы вы хотя бы сквозь призму моего сознания полюбили тех людей, о которых я вам писал. Они мне очень дороги и по сей день. В соседней комнате слышен звонкий смех маленького Васи. Там же сидят Игорек и Соня, которых я только что привез из аэропорта. Иринка готовит нам ужин на кухне. Около меня вертится Архимед, грустный и унылый оттого, что мы не выходим с ним на улицу (там страшный дым). Он лежит у меня в ногах и лишь иногда громко вздыхает. На столе передо мной стоят три фото. На первой вы можете увидеть наш «Аякс»: я, Слава Дубницкий, Антон Измирский, Сергей Охотин и Андрей Шиловский. На второй мы стоим, обнявшись со Светкой, Кирой, Катей, Ритой и Славой, на кухне на Бауманской, счастливые и беззаботные. А на третьей — я с Иринкой, Игорьком, Маэстро и Таей. Я смотрю на эти снимки и благодарю всех, кто запечатлен на них, за то, что эти люди были в моей жизни. Я абсолютно точно знаю и хочу сейчас вам об этом сказать еще раз:
— Все Мы Вечны, и Все Мы Едины!!!
И добавляю, молясь про себя:
И да Хранит Вас Всех Господь!!!