Когда-то во времена холодной войны по грозной ракетной дивизии и за ее пределами гоняло аж пять ее собственных автобусов разных моделей. Были они не ахти какие комфортные, зато шустрые и крепкие. Служба на них считалась почетной и халявной и по крутости спорила за первое место даже с поварской и каптерской. Но на момент описываемый в нашем произведении, после того как загребущие руки полковника Закидайлова проредили когда-то тучные закрома доверенной ему части, из них остался только один. И на тот будущий генерал поглядывал задумчиво, когда встречал на пути, но со вздохом отводил взгляд. Обойтись без этого дребезжащего на кочках, облезшего, со всех сторон помятого тарантаса, к сожалению, не было никакой возможности.
Призванный когда-то из зажиточного колхоза мордастым стокилограммовым бугаем рядовой Хомяк через полгода такой халявной службы скинул килограммов тридцать социальных накоплений и в данное время представлял из себя бледного скелета с замученной, вечно испуганной физиономией. Койка его в казарме неделями пустовала, а спал он или в своем драндулете или под ним, в зависимости от того, где застанет его крайнее изнеможение. Вчера, например, с утра он весь день вертелся, как белка в колесе, по своим служебным делам, вечером, рискуя попасться, гонял дембелям за водкой, а потом всю ночь катал начальника гаража и зампотеха с их знакомыми девчонками по достопримечательностям Козлинокопытска. Немного поспал в качающемся салоне под их пьяные крики и последовавшие за ними страстные стоны. И вот сейчас, отвезя ребятишек на учебу, остановился возле школьного забора. Где-то там на площади возле памятника Борцам за что-то уже собирались жаждущие попасть в дивизию тетки из утренней смены обслуживающего персонала, но на улице было не так холодно, и он решил, что с полчасика они могут и подождать.
– Чтобы вы все сдохли!.. - устало высказал водила свое пожелание всем своим будущим пассажирам, засунул в рот кусок заныканной со вчерашнего ночного банкета колбасы и, не дожевав, повалился спать прямо на руль.
Но не прошло и пяти минут долгожданного сна, как в стекло возле его левого уха требовательно постучали:
– Какого хрена?.. - зло пробормотал он и перевернулся лицом на другую сторону.
Стук повторился на этот раз громче и продолжительнее. Рядовой поднял голову и сонными глазами глянул наружу. Тревожила его высокая нарядная дама держащая за руки двух подростков. Он очень хотел, но ее сердитый вид и солидная песцовая шуба не позволили ему послать ее на три буквы. Нехотя сдвинув стекло он высунул в щель крайне недовольную физиономию.
– Рядовой Хомяк? – строго осведомилась дама.
– И?.. – выдавил он из себя некий гибрид вопроса и подтверждения.
– У меня срочный приказ от полковника Закидайлова — Вам везти нас с этими подростками в дивизионный госпиталь.
– И где?…
– Что где?…
– Приказ где?…
– В Караганде, бля!..Открывай дверь, сука!.. – дама прибавила еще несколько не совсем женских и, совсем не цензурных выражений, потом достала из пушистого рукава огромный кулак и сунула ему под нос, – больные дети мерзнут на ветру, а он тварь кочевряжится!
– Есть дверь... А чо?.. Я ни чо, – обреченно пробормотал, вынужденный согласиться с ней, Хомяк и, повернув ржавый рычаг, открыл скрипучие створки.
Нежданные посетители по-деловому вошли и разместились на заднем сидении. Водитель в отчаянной попытке поспать еще хоть минут десять снова рухнул на руль, но нахальная дама, увидев это, закричала противным голосом:
– Э-э!.. не спать!.. Трогай давай, служивый. И так опаздываем…
Он вздохнул, протер глаза и, демонстративно громко зевая, отчалил.
Козлинокопытск, хоть и назывался городом, размером был не очень велик, и уже через две минуты они приехали на площадь. Там остановились и впустили в салон с десяток крикливых заснеженных теток.
– Ты где пропадал, Хомяк?.. Опять спал? – ухватила его за повисший от хронического недосыпания нос с трудом забравшаяся по лестнице толстенная старуха. Рядовой злобно махнул в ее сторону костлявым кулаком, но она, несмотря на солидный вес, ловко увернулась и, громко хохоча, потащила свою жирную задницу дальше по проходу. – Ишь ты, дерется... А обещал жениться, нахал! А я ведь тогда еще девушкой была...
Все в автобусе дружно заржали. Прикалывать вечно угрюмого шофера было их любимым развлечением.
– А я, после того как ему уступила, двойню жду, – театрально трагично прокричала тощая прыщавая девка, спешно засунула сумку под телогрейку и, выскочив между рядами сидений, продемонстрировала подругам, какой у нее теперь живот. Без того гомерический хохот еще больше усилился.
– Да ты чо?.. Двойню?.. – захлебывалась смехом, тетка с красным отмороженным носом, панибратски хлопая натруженной рукой стоящую рядом юмористку по фальшивому брюху. – Да если хомяков будешь рожать, так их отсюда не меньше десятка вылезет.
Рядовому было нисколько не смешно, он хмуро удостоверился, что все сели, закрыл дверь, бодро стартовал, а через три секунды резко тормознул. Автобус встал, как вкопанный, а все еще стоявшая и пожинавшая лавры от удачной репризы тощая девка продолжила движение дальше, но споткнулась о чей-то баул и, высоко закинув ноги-палки в шерстяных самовязанных штанах, повалилась в проход. Котомка ее после таких кульбитов из под телогрейки выпала и содержащийся в ней обед, состоявший в основном из картошки и соленых огурцов, разлетелся по салону. Недоумевавшие до этого, от чего веселье, солидная дама и дети дружно заржали, а заснеженные тетки, наоборот рассердились и возмущенно загалдели:
– Ты что, Хомячило, сволочь вытворяешь? А если бы она головой... того? И все такое… - негодовала красноносая.
– Ты, гад, у меня сгниешь на губе!.. Я завгару седня все доложу, – брызгала слюной миловидная, но изрядно потрепанная официантка из столовой. – Глядите, девки, как я шкварником об поручень треснулась!.. Синяк, бля, точно будет!..
– Чтоб тебе дембеля ввек не видать, ирод проклятый!..Я титьки себе все отдавила!.. - кричала толстенная старуха, бережно ощупывая место, которым ударилась о впереди стоящее сиденье. Хотя то что она себе якобы отдавила, на самом деле, давно уже располагалось у нее гораздо ниже, где-то в районе пояса.
Засыпающего водителя это происшествие немного взбодрило, он перестал клевать носом и бойко погнал свой тарантас по ухабистой дороге, умышленно заезжая в ямы поглубже, чтобы со злорадством замечать, как после этого клацают зубы у пассажирок, и их злобные крики получают новую энергию. Галдеж не прекращался ни на минуту, а прыщавая девка, после того как собрала с полу свою картошку, не села на место, а задалась целью отомстить обидчику и подбадриваемая яростными выкриками подружек, пыталась так или иначе до него добраться. Но рядовой Хомяк был тертый калач, вовремя раскусил ее коварный план и, следя в зеркальце за маневрами прыщавой, ловко с помощью разгонов, торможений и резких поворотов не позволял привести его в исполнение. Девка летала по салону, как осенний лист, и ее подшитые валенки на тощих ногах только и мелькали в разных частях автобуса.
Так незаметно в единоборствах и состязаниях на ловкость и выносливость пронеслось время и через полчаса их ПАЗик уже стоял напротив северного КПП дивизии. Тетки, как ни в чем не бывало подскакали с мест и кинулись к выходу, а не привыкшие к крайностям деревенской езды солидная дама и дети, в которых вы, наверняка, узнали наших рядовых, так сразу подняться не смогли. Серега младший и Анжела с зелеными лицами, дергаясь в конвульсиях, пытались выблевать из себя оставшиеся в желудках макароны. А тетя Сюзанна сидела и одной рукой ощупывала губу, которую на какой-то из кочек разбила коленкой, а другой прикрывала лысину, так как парика на ней почему-то не наблюдалось.
К их счастью, никто этого не заметил. Все были заняты происходившей в голове автобуса экзекуцией. Разъяренные работницы наказывали рядового Хомяка за неаккуратную езду. Бедняга забился в свой угол и ушел в глухую защиту, а накопившая за время полетов по салону злобы тощая девка остервенело лупила его кулаками по чему только могла. Было очень шумно. Она разожгла своей яростью жажду крови также и в остальных пассажирках, но место расправы было узкое, всем добраться до жертвы не было никакой возможности, и они помогали ей, лишь махая в воздухе кулаками и громко матерясь. Это продолжалось достаточно долго, чтобы наши друзья успели привести себя в порядок и выйти через заднюю дверь.
– Пойти что ли тоже врезать этому козлу? – Сюзанна поглядела на качающийся от кипящих в нем страстей автобус и в который раз потрогала опухающую губу.
– Идемте уже, тетя Сюзанна. Я пить хочу, - заныла Анжела.
– А я ссать. Не дадим друг другу умереть, - угрюмо предложил брат.
– Фу, лох…
– Сама лошица, жирная…
– Сам жирный, козел...
– Тихо, соплячье. Не привлекаем внимания. Ждем всех. С толпой легче будет просочиться.
Утомленные битвой тетки вскоре стали покидать автобус и, не переставая гомонить и размахивать руками, по одной и парами направились к проходной. Выпрыгнула и тощая девка, все еще красная от злости, а вслед за ней из дверей показалась массивная задница толстенной старухи. По тому как она дергалась и сотрясалась можно было предположить, что ее хозяйка продолжала бой и, героически прикрывая отход своих подруг, сражалась внутри с не до конца добитым водителем. Жалко, что через замерзшие стекла не было видно самой схватки. Это было довольно занятно, но продолжалось не долго. Секунд через десять старуха получила чем-то тяжелым, скорее всего сапогом по голове и с пронзительным криком раненой птицы вывалилась из дверей, грузно рухнув в сугроб.
– На, сука!… – из дверей вслед за ней вылетела ее котомка, потом показалась взмыленная голова рядового Хомяка и, тяжело дыша, победоносно плюнула на распростертое на снегу тело.
– Ах ты ж бля… Девки-и-и-и!!! – призывно провизжала тощая, не успевшим еще скрыться в проходной соратницам, и бросилась было обратно, но поздно, автобус рванулся с места и, несколько раз стрельнув выхлопной трубой, скрылся в клубах дыма.
– Ничего, Семеновна, никуда он от нас не денется, вечером ему по-любому нас домой везти. Поквитаемся. - успокаивала она подругу, помогая встать. – Он у нас умоется кровавыми слезами. Упырь!..
– На ваучеры разорву паразита! – хрипела боевая старуха и, суча жирными ляжками в сугробе, безуспешно пыталась подняться. – Пожалеет, что на свет народился!..
– Ладно идем, молодежь. Надеюсь нам обратно с ними не ехать.
– А жалко. Я бы поглядел… – потер руки Серега младший.
– Наглядишься скоро всякого, еще похлеще… – успокоила его Сюзанна и по-дружески хлопнула по заднице.
– А ну!.. Что еще за бля!.. - подросток дернулся, резко отпрыгнул и, достав откуда-то из-под пуховика пистолет Макаров направил ствол на солидную даму. – Ты, пидер, смотри у меня!.. Еще раз так сделаешь, завалю на х…
– Ой, извините, извините ради бога, молодой человек, - дама побледнела от испуга. – Я вовсе ничего такого не хотела… просто так...
– Ух ты, круто… Ты где, лох, волыну раздобыл? Дай посмотреть… - сестра протянула руку к оружию.
– И ты, сопля жирная тоже смотри у меня, – парень перенаправил пистолет на нее. – Ну-ка, сказала быстро: я сама лошица и, вообще, кенгуриха жирная... Считаю до трех: раз…
Девчонка сделав вид, что испугалась, крутанулась вокруг себя, ловко выхватила из пальто израильский Узи и уперла его в живот брату.
– Два!.. Чо, обосрался, лох?!.. Сам говори быстро: я сам жирный лох, а моя сестра-принцессочка... А ну быстро! - она сделала страшное лицо и больно ткнула его стволом. - Считаю до одного… Раз...
– Копец!.. – Сюзанна в ужасе оглянулась по сторонам. – Вы что придурки малолетние творите? А ну спрятали оружие!
– Два… Убери свою пукалку, дура жирная, – Серега старший приставил дуло ровно к середине лба сестры. – Мой Макар всяко круче и нажму я по-любому быстрей.
– Давай попробуем, лох, кто быстрее, – та надавила автоматом еще сильнее.
– А ну прекратить, мелочь пузатая!.. – вспомнила, наконец, Сюзанна, что она наполовину мужик, схватила спорщиков за воротники и растащила в стороны. – Спрятали быстро оружие, сопляки, а то отберу и в жопу засуну!
– Себе что ли в жопу... – попытался спорить Серега младший, но чувствительный пинок коленом в живот прервал его.
– Молчать, я сказала!.. И не стыдно?.. Детский сад!..
На этом инцидент был исчерпан. Ребятишки, не глядя друг на друга, спрятали пушки и пошли гуськом за старшей диверсионной группы.
Через вертушку они прошли беспрепятственно. Обшарпанная проходная была похожа на сонное царство. Караульные дрыхли на соответствующих им служебных местах , а на полу, как бонус, храпели три огромных спецназовца, видимо, заходили к смежникам погреться и тоже угостились снотворной водкой.
– Фу, какая вонища!.. Пошли скорее отсюда, – Сюзанна манерно заткнула нос и поспешила выйти на улицу, подростки за ней.
Расположение дивизии было похоже на небольшой город.
– И куда сейчас? – спросила Анжела, оглядывая безлюдную аллею, богато утыканную щитами с намалеванными на них нарядными солдатами в разных жизненных ситуациях.
– А вон к тому ангару, – кивнула куда-то вдаль старшая группы, выучившая наизусть подробно нарисованную коровой карту. – И еще раз повторяю. Идем спокойно, не дергаемся. Вы – больные дети, я – ваша учительница. Если остановят, держитесь за животы и стоните по-жалобнее. Главное, если что спросят, молчите, говорить буду я. Ясно?
Дети что-то промычали в ответ.
– Не слышу,.. ясно!?..
– Так точно, ясно, – прозвучал ответ хором.
– Ну и зер гуд, противные.
До места они добрались без приключений. Попадавшиеся на встречу военнослужащие и даже патрули с интересом осматривали не совсем обычных прохожих, но никто не остановил и не о чем не спросил. Возле нужного им ангара черных беретов было особенно густо. Сюзанна порылась в сумке, нащупала там две литровые бутылки и разместила их так чтобы горлышки с блестящими пробками торчали наружу.
– Так, ребятки, дайте ваши ручки и делайте, как можно более больной вид… и серьезнее, момент самый ответственный.
Она поправила прическу и смело направилась к группе о чем-то оживленно дискутирующих спецназовцев.
– А... Извините пожалуйста, мужчина, не могли бы Вы нам подсказать, где здесь мог бы дислоцироваться дивизионный госпиталь? – изобразив самую свою обольстительную улыбку, обратилась она к самому видному двухметровому красавцу.
– А вон в том здании, мамаша. Видите крест на вывеске? – небрежно махнул он в ответ рукой, едва взглянув в ее сторону.
– Я Вам не мамаша, а преподаватель местной гимназии Сюзанна Олеговна Огургольц, – обиделась она. – И в данный момент занимаюсь важным делом, сопровождаю на лечение этих двух больных детишек... Между прочим, в свое нерабочее время.
Рядовые Серега младший и Анжела в подтверждение старательно закашляли и схватились за животы.
Береты все как один повернулись в их сторону и ощупали внимательными глазами всю компанию.
– А документы есть, на то что Вы действительно та за кого себя выдаете, мадам Огургольц? – спросил самый некрасивый и старый из группы, видимо начальник, не отрывая взгляда от торчащих из сумки горлышек.
Элитные вояки были страшно недовольны нынешним заданием. Во-первых их после боевой операции, (не будем говорить где), вместо заслуженного отпуска привезли в эту заснеженную дыру. Во-вторых им загрубелым в схватках с опасным противником бойцам вместо сложной, соответствующей их квалификации задачи поручили, черт знает что – как сельским бабкам искать какую-то корову, и то не ликвидировать ее, и даже не загонять в коровник, а лишь испуганно следить, чтобы она чего-нибудь не натворила. В-третьих, когда они выслушав от своих взводных этот странный приказ захотели уточнить его у своих боевых капитанов, то выяснилось, что те находятся в лазарете, кем-то избитые до полусмерти и никому ничего объяснить не в состоянии. В их суровом подразделении приказы было обсуждать не принято, но вот об этом они горячо дискутировали с самого вчерашнего вечера. И чем дольше спорили тем меньше им было понятно. В общем, как говориться без поллитры было не разобраться. И вот тут как раз, как черт из табакерки, эта мужикоподобная тетка.
– Документы?.. Зачем?.. Да, тут в городе меня все знают?.. Хотя... Где-то что-то у меня было?..
Она стала судорожно рыться в сумке. – Проклятые бутылки!.. Все плечи мне отдавили, – чтобы было легче искать, она достала водку и поставила в снег. Блестящие этикетки заиграли в лучах заходящего солнца. Глаза бойцов приклеились к ним, и все как один заоблизывались. – Нам в школе продуктовые наборы выдали на Новый год... – начала она оправдываться, откуда у сельской учительницы два литра водяры, – … конфеты, апельсины и, представьте себе, вот… – она с презрением показала острейшим носком сапога на бутылки. – Я Маргарите Семеновне, физичке фрукты и сладости отдала, у нее трое малышей, а она мне… вот свою отраву… А что делать? Не выбрасывать же…
Она хотела кому-нибудь из них кокетливо подмигнуть, но все смотрели только на красивые бутылки, не отрываясь.
– Да ладно, ладно, девушка, не мучайтесь. Итак понятно, что Вы хороший человек, вон как детей любите… – командир на этот раз облизнулся аж во все лицо.
– Да Вы что?!.. Хорошо, не буду… А знаете что?.. Возьмите эту отраву себе. Мне все равно пить не с кем, – она сделала ударение на последнем слове.
Командир оторвал взгляд от бутылок и смерил ее с головы до пят.
– Спасибо, а вы отведете ребятишек и приходите , тоже с нами выпьете...
Он, не заставляя себя уговаривать, зацепил водку огромными ладонями и спрятал где-то в одежде. Вся компания оживилась и повеселела.
– Ну, кажется, дело сделано, – обрадовалась Сюзанна, подхватила детей, и резко развернувшись побрела к госпиталю.
Полный текст:http://www.proza.ru/2018/07/18/1673