Казус invisibilis
«Я могу стать невидимкой», – повторил я,
глядя в усеянное звездами небо.
Сделать это – значит превзойти магию и
волшебство.
Г. Уэллс
От редакции журнала «Наш мир»
Во втором номере нашего журнала за текущий год мы предлагаем читателям «Записки …», которые были любезно предоставлены нам господином Алексеем Муратовым. Из беседы с ним было выяснено, что они были обнаружены им среди бумаг Петра Герасимовича Старосмыслова, недавно почившего друга его отца, который тоже не дожил до наших дней. Господин Старосмыслов прожил до глубокой старости. И ушёл из жизни в возрасте 92 лет. Не имея никаких прямых наследников, он всё своё состояние завещал сыну своего единственно многолетнего друга: значительные сбережения и четырёхкомнатную великолепно меблированную квартиру с богатейшей многотомной библиотекой. Прочитав рукопись мемуаров своего благодетеля, упомянутый наследник посчитал, что они могут быть интересны для читателей нашего журнала из-за необычности фактов в них изложенных. Редакция, ознакомившись с предложенными мемуарами, сочла необходимым предоставить своим читателям возможность лично убедиться в неоднозначности этих событий, напечатав «Записки…». В этом номере мы печатаем только первую часть. Вторая и последующие части готовятся к публикации и появятся в осенних номерах нашего журнала.
Записки о моей тайной жизни среди людей,
которые и не подозревали, что я существую в их жизни
Жизнь моя до описываемых событий не была чем-то примечательна. Окончив среднюю школу и проболтавшись без дела с год, загремел в армию. За два года службы я научился жить во взрослом мире, постоять за себя и где-то надо вступиться за обижаемого. Вернувшись в родной город, не пробовал куда-либо поступить, так как был не высокого мнения о своих способностях, да и склонности к чему-либо не имел. Перебрал много разных профессий: был экспедитором на железной дороге, доставщиком почты, охранником, лифтёром, укладчиком паркета и даже смотрителем в зоопарке в отделе пресмыкающихся. С одним питоном у нас возникла крепкая взаимная платоническая любовь. Он, по-моему, даже плакал, когда уволился и пришёл с ним прощаться. А уволился я потому, что мой школьный товарищ, с которым я все эти годы дружил, мне заявил, что мне нечего болтаться, «как навоз в проруби». Это он цитировал Мелехова из шолоховского «Тихого Дона». Хочу заметить, что в основе нашей дружбы лежала взаимная любовь к серьёзному чтению и к голландской живописи. Об этом мы могли говорить часами, встречаясь то у него, то у меня дома. Или во время совместного отдыха в отпускное время. Нам уже шёл 34 год. Он был женат, имел двоих славных детишек. И очень хотел, чтобы я устроил свою жизнь на серьёзный лад. У него была своя риэлтерская контора. И он устроил меня туда агентом. Как-то так получилось, что дела у меня пошли хорошо. И через некоторое время я создал свой самостоятельный бизнес на рынке жилищных имуществ, зарабатывая весьма и весьма недурно. Ближе к своему сороковнику я провернул несколько крупных операций, наварил весьма приличную сумму. А так как ряд сделок имели несколько сомнительный характер, то счёл за благо переехать в город Энск, весьма в отдалении от своих родных мест, не забыв отблагодарить своего верного друга, купив ему приличный загородный коттедж взамен его трёх соток с избушкой на курьих ножках. И попросил его не поминать меня лихом в силу некоторых причин, с которыми он был хорошо знаком. Переехав в новый город и обменяв свой паспорт на фамилию покойной матери (других родственников у меня не было, так мать моя была воспитанницей детского дома, а об отце мне было ничего не известно), я купил четырёх комнатную квартиру в элитном доме для городской знати. Его в городе называли «Дворянское гнездо». Вот с этой-то покупки и начались события, которые наполнили мою жизнь совсем новыми и весьма неожиданными обстоятельствам и впечатлениями. Но обо всём этом лучше по порядку. Я думаю, что эта квартира вряд ли досталась бы мне. Дело в том, что где-то полгода до этого в квартире умер её хозяин. Он был одинок, и его нашли через три недели после смерти, вскрыв двери и найдя его лежащим в ванне в некой жутко пахнувшей суспензии. Шли месяцы, квартира не продавалась. А тут подвернулся я, иногородний, ничего незнающий о трагическом обстоятельстве, связанном с этой квартирой. Жилище было в очень запущенном состоянии. И поскольку к этому времени я уже был мастером на многие руки, то приступил к планомерному приведению жилища в устраивающий меня вид. Последним этапом моей деятельности была крытая терраса, которою я, застеклив, хотел превратить в зимний сад. И чтобы расширить его площадь, мне пришлось снести значительных размеров встроенный шкаф-купе. Но предварительно из него надо было выбросить всё барахло, что копилось в нём годами. Единственно, что я посчитал нужным оставить, это пластмассовая синяя ёмкость, товарная наклейка на которой указывала, что это моющее средство. И чей-то рукой на этике было приписано – один колпачок жидкости на пять литров воды. И будучи человеком хозяйственным и, убедившись, что ёмкость полна,
отнёс эту находку в шкаф, который находился в ванной. Именно там я держал всю свою домашнюю «химию». В один из последних дней своей ремонтной эпопеи я делал разную мелочёвку: там подбелить, тут подвинтить, тут подкрасить. И обведя взглядом свой зимний сад, весь в зелени и цветах, я заметил, что забыл перекрасить ножки столика, которые производитель почему-то решил сделать чёрными. А, по-моему, они должны быть белыми. Поэтому я, взяв отвёртку, присел на стул против этого чёрноногого уродца и решил открыть банку с белой краской. И только поддел крышечку, как она с громким хлопком взлетела у меня над головой, а краска белым фейерверком устремилась следом и, опадая, разукрасила мою рабочую одежду, мои голову, лицо и руки замысловатыми пятнами, о которых только мечтали многие нынешние художники-модернисты. С воодушевлением воспроизведя по этому поводу весь свой словарь абсценной лексики, я снял одежду, пошёл в ванную и долго себя оттирал, отскребал и отмывал от этой белой напасти. А что до одежды я её сложил в большое деревянное корыто. Об этом предмете стоит сказать отдельно. Из своего старого дома я сюда отправил железнодорожным контейнером только книжные шкафы, сделанные по моим чертежам, книги и альбомы, несколько картин, выполненных настоящими мастерами середины XIX века не из первого десятка известности, а также вот это корыто и стиральная металлическая доска. Эти две последние вещи мне были дороги памятью о детстве. На этой доске и в этом корыте стирала моя мама. В этом корыте она меня купала лет так до двенадцати. Поместив одежду в корыто и налив воды, я вспомнил про недавно найденное средство. Достал его и, прикину, в сколько литров воды уже налил в корыто, добавил туда несколько колпачков жидкости из синей ёмкости. Налил и ушёл перекрашивать: в банке осталось достаточно краски для моей цели. Завершив задуманное, я, насвистывая мелодию из «Капитанов песчаных карьеров», пошёл в ту же ванную принять душ, чтобы затем отдохнуть от трудов. Зашёл, и мой свист застыл в воздухе, как звуки рожка барона Мюнгаузена над снежными покровами где-то в России. В корыте моей одежды не было. Прозрачная вода, и больше ничего. В доме, кроме меня, никого не было. Проверил дверь – закрыта на два замка. Усомнился в своей памяти и здравом уме – ни в контейнере для грязного белья, и ни в сушилке одежды не было. В некой задумчивости опрокинул ушат и вылил из него воду в ванную. Как-то отстранённо услышал звук чего-то, плюхнувшегося на её дно. Затем до меня дошло, что что-то упало из деревянной бадейки. Нагнулся, потрогал, взял в руки, стал перебирать: моя рабочая одежда: старые джинсы и видавшая виды майка. Это они, тяжёлые, мокрые. Но я их не вижу. Всё вижу вокруг себя и перед собой, а их не вижу. Бросил всё в ванну обратно и вышел. Машинально побрёл в комнату-библиотеку, сел в кресло и уставился в потолок: надо голову привезти в порядок и соображать адекватно обстоятельствам. Только не фантазировать: это моя реальность, и в ней происходит нечто мне непонятное. Но всему должно быть объяснение. И я должен его найти. Мысленно проследил последовательность событий. Ничего странного. Если во всём этом неизвестный мне элемент? После некоторого усилия нашёл его – это синяя ёмкость, вернее, жидкость, содержащаяся в ней. А вдруг она не средство для стирки одежды? А если она для того, чтобы делать её невидимой для глаз? Сказать, что я обалдел от этой мысли, это, значит, ничего не сказать. Минут пятнадцать я приходил в себя. Потом встал, взял с вешалки в коридоре летнюю шапочку какого-то странного цвета, пошёл вновь ванную, сполоснул шайку, вновь налил воды и бросил туда кепи, а затем добавил туда один колпачок. Подождал. Мой головной убор не исчез, только намок и погрузился на дно. Подождал ещё. Никаких изменений. Сказал нечто, что ещё не входит в словари бранных слов, удалился покушать на кухню. Еда - лучшее защита от неопознанных явлений. Плотно пообедав, пошёл на террасу с чашечкой кофе и сигаретой. Надо было довести себя до необходимой умственной и душевной кондиции. А потом вновь приступить к следствию, хотя я не считал себя большим знатоком по сверхъестественным явлениям. Но что именно с таким явлением я столкнулся, уже не сомневался. Кофе и сигарета меня взбодрили: я даже соснул с часок, размякнув кресле. Проснувшись и с трудом вернув себя в реальность, допил маленьким глотками кофе. А потом пошёл по естественным надобностям в туалет, по пути заглянув в ванную. Головного убора не было. Я сунул руку в воду и нащупал его. Достал из воды, отжал и надел на голову. Взглянул в зеркало: части головы и кепи на ней не было видно. Она была, как срезанная, по кромке кепи. На меня смотрело нечто уродливое. Я снял кепи с головы и повесил его на какой-то крючок. Прошёл в туалет, снял штаны и сел на унитаз. И просидел там очень долго. И когда я оттуда вышел, мне стало ясно, с чем я имею дело и что мне с этим дальше делать. Вот мои основные выводы.
* В обнаруженной ёмкости находится жидкость, которая делает вещи невидимыми для человеческого глаза. Таким же становится человек, надевший её.
* Была ли она изобретена владельцем квартиры, или кто-нибудь другой поместил её в шкаф на террасе, или жидкость для стирки одежды под действием долго нахождения на шкафу или чего-то ещё приобрела такие фантастические свойства не известно. И вряд ли, удастся установить.
* У меня этой жидкости не так уж много. И если я хочу использовать её с максимальной пользой для себя (а я хочу!), то мне нужно всё заранее хорошо продумать. Вот последним мне и надлежит заняться самым серьёзным образом.
Из моих дневниковых записей того времени.
Первое, с чем надо было определиться – это со своим статусом человека-невидимки. Ясно, что во мне нет ничего общего с Гриффином, с уэллсовским безумцем. Мне дела не должно быть не до людей, не до общества. Я не нуждаюсь во власти. Мне нужны удовольствия и новые ощущения, и, конечно, средства, денежные средства. И не более того. И мне не нужны политические и военные, коммерческие тайны. Разве только что тайны отдельных людей. Из любопытства и, может быть, для развлечения. И ещё один важный момент. Моя незаметность не имеет ничего общего с Гриффиновской. Его одежда прячет его тайну, его чуждость, его нагое невидимое тело. Моя одежда делает невидимым мою частность, мою обыденность, такую же, как и у других, в покровах и одеяниях. Я не раздет, я остаюсь повседневным и индивидуальным в своей одежде и обуви. И не бежать мне голыми ступнями по битому стеклу. И не вызову к себе смертельную ненависть людей, сограждан моего города. Но вопрос существует, каким я вижу отношение к себе тех, кто соприкоснётся с моим новым качеством?
За несколько дней мною был выработан план первых действий. Ими было предусмотрена покупка прежде всего одежды на разные сезоны времени, так чтобы она надевалась поверх другой и на голое тело в зависимости от погоды. Необходимо было купить зонты, плащи и перчатки. А также обувь. Особую проблему составило надёжное укрытие головы: никакая непогода должна обнажить вдруг мою голову и в то же время должны быть сохранены максимальные возможности для работы глаз. Пришлось основательно поразмыслить, разработать покрой и сшить задуманное. Для этой цели была куплена швейная машинка, которая потом пригодилась для пошивки удобных мешков различной ёмкости с лямки и завязками. Когда всё было приобретено, начался процесс невидимизации всего необходимого. Он прошёл в ожидаемом режиме. Только вот процесс сушки значительно затянулся. Это несколько нервировало – хотелось уже выгулять себя в новом качестве.
Из дневника.
Видно, хорошо, что оно всё сохнет долго. Есть возможность основательно поразмыслить о своём поведении вне дома, там, где двигаются люди, транспорт. Как вести себя в закрытых пространствах: в салонах автобусов, в вагонах поездов и трамваев, в метро. Магазины, с их толчеей. Уличные перекрёстки. На них меня водители просто не видят. И моя безопасность будет моей проблемой. А рестораны, а кафе? А мой футбол на стадионе? А плавание в бассейне, которому я привык? Список проблем-вопросов всё рос.
И первый принцип, который я для себя тогда установил, состоял в следующем. Раз и навсегда определиться, где я невидим и где нет. И не нарушать его. Необходимо исключить всякую случайность и импровизацию. И второй принцип, учитывая опыт Гриффина, никому не доверять свой секрет. Ни при каких обстоятельствах. Иначе последствия будут непредсказуемыми. И как это ни печально, придётся отложить планы на создание семьи на неопределённый срок. Женщины и дети не могут хранить тайну. И ещё. Необходимо отказаться от приглашений посторонних к себе. Чужой глаз всегда заметит что-нибудь подозрительное, и тогда пиши пропало.
Из дневника
Первая пешая прогулка
Вчера осуществил пробный выход из дома. Погода благоприятствовала: июньское солнце щедро делилось теплом, но без лишнего усердия. Лёгкий ветерок добавлял большую приятность неспешной прогулке. Её я решил сначала совершить вдоль улицы, на которой живу. А затем, если всё сложится хорошо, обойти наш квартал по периметру. Этим маршрутом я иногда ходил, совершая вечерний моцион. И время для своей первой вылазки выбрал определённое, где-то в начале четвёртого пополудни. Многие ещё на работе, пенсионеры вернулись из магазинов, школьники уже дома, а молодёжь только готовится выйти на вечерние тусовки. Для начала я отработал тактику своего движения, которая позволяла мне как не столкнуться со встречными пешеходами, так и избежать столкновения с теми, кто шёл за мной. Последнее было наиболее трудно, особенно когда спешащих сзади было больше двух. Приходилось проявлять чудеса изворотливости. Например, недалеко от автобусной остановки мне пришлось даже отскочить на проезжую часть, чтобы избежать столкновения с несколькими гражданами, которые вдруг решили сесть в уже готовое к отъезду маршрутное такси. Иных трудностей не было. Но любопытных возможностей мне открылось предостаточно. Остановившись возле двух моложавых дам, мне удалось узнать многие подробности их частной жизни, о которых их мужьям лучше бы не знать. Затем я наблюдал, как подросток, оглянувшись с целью удостовериться, что его никто не видит, залез в открытое окно квартиры, расположенной на первом этаже, и через мгновение выскочил оттуда и побежал прочь, что-то прижимая к груди. Воодушевляющее ощущение своей невидимости переполняло меня. И даже толкнуло на озорство, всем известное со школьных лет. Был момент, когда я вышагивал позади молодой парочки. Они передвигались, прижавшись друг к другу, при этом он положил руку ей на талию. А она шла, покачиваясь на высоких каблуках, и её миндалевидные ягодицы, рельефно проявляясь под короткой юбчонкой, выписывали замысловатые по рисунку пространственные фигуры. Думаю, что современной стереометрии они неизвестны. Я не удержался и звонко шлёпнул ладонью по одной из упругих миндалин. Наглядный урок этой завлекательной науки тут же прекратился. И следом раздалась не менее звонкая пощёчина. Пара остановилась, и начала ожесточённый спор с взаимными обвинениями. Я, конечно, был далеко не прав, но от понимания, что я обладаю уникальной возможностью безнаказанно влиять на людей, захватывало дух.
Эта неожиданно открывшаяся во мне склонность к озорству вдруг принесла мне известность. Правда, я один знал, что эта известность принадлежала мне, и только мне. Мои проделки широко обсуждались в городе. И даже возникли повсеместная нервозность и некоторое ощущение инфернального ужаса. Вот как об этом писала местная популярная газета «Вечерние новости Энска» в ряде номеров.
«Вечерние новости Энска» от 16 августа
Труднообъяснимый случай произошёл в салоне автобуса маршрута 2Б.
Вот как об этом рассказала сама потерпевшая.
Я возвращалась с работы. Работаю воспитательницей в детском саду, и в тот день была моя очередь ждать, когда заберут последнего ребёнка. Так что, когда села в автобус, он был почти пустой: час пик возвращающихся с производств уже миновал. Мест свободных было много. Но я не хотела садиться. Так лучше наблюдать за мимо мелькающими строениями, купами деревьев и зелёными пространствами газонов. Когда поняла, что скоро моя остановка, я повернулась к дверям, что были в двух шагах от меня. И тут я её увидела. Она держалась за вертикальный поручень у дверей. Она была ядовито зелёная с розовыми ногтями. Это была человеческая рука, чья кисть крепко вцепилась за металлическую стойку, словно боясь упасть. Кисть держалась, а оставшаяся часть руки подпрыгивала, когда автобус подбрасывало на неровностях дороги. Остального тела не было. Только кисть и рука до предплечья. Автобус остановился, двери открылись, и рука медленно выплыла, приныривая над каждой ступенькой. Оказавшись вне автобуса, она помахала мне на прощание и растворилась в воздухе. Тут сознание покинуло меня. Очнулась, когда кто-то дал мне понюхать нашатырный спирт. Что это было, я не знаю, но то, что я этот случай никогда не забуду, это наверняка.
«Вечерние новости Энска» от 18 августа
В продолжение публикации в одном из наших последних номеров предлагаем следующий комментарий нашего корреспондента к событию, имевшего место 18 августа.
Вчера, где-то около пяти часов вечера, на аллеях городского парка, любимого места отдыха наших горожан, появилась голова. Настоящая человеческая голова, правда, без туловища. На её лицо был наложен красочный грим в виде ритуальной маски ацтеков, а сама она была прикрыта париком, взятого, вероятного, из гримёрки артиста Боярского времён съемок «Трёх мушкетёров». Она перемещалась в воздухе на уровне человека среднего возраста, внезапно появляясь в разных местах парка. И каждая её материализация в пространстве сопровождалась попытками вступить в контакт с посетителями парка. Перечень мотивов для начала коммуникации у неё был весьма разнообразен. Вот далеко неполный перечень.
• Хотела узнать, который час у человека со слуховым аппаратом?
• Любопытствовала у дамы, читающей «Крокодил», какая погода ожидается ночью?
• Интересовалась у кассира детских качелей, где ближайший туалет?
• Вопрошала подростка, в каком классе он учится?
• Спрашивала у прохожего, как пройти в шахматный павильон?
• Добивалась от пенсионера ответа на вопрос, что он делал в русско-японскую войну?
• Приставала к девушке с предложением поцеловать её в щёчку за триста рублей.
• Попросила у мороженицы взаймы до завтра пять рублей на сигареты.
• Предлагала вальяжно фланирующему мужчине погадать, когда с него, наконец, снимут скальп?
• Преследовала студентов-заочников предложением сдать за них зачёт по экономике развитого капитализма в последней стадии развития за скромное вознаграждение.
Всё излагалось бесстрастным голосом, вежливо, но настойчиво. Реакция на все эти попытки вступить в общения были предсказуемыми: вопли, истерики, обмороки, бегство без оглядки, истошные жалобы работникам правопорядка. Всеобщее одобрение вызвал поступок пенсионера, который не выдержал, подскочил и, забыв про подагру, с костылём над головой стал гоняться за наглой головой, крича сиплым старческим голосом: «Я тебе отвечу, сука, где был в войну с япошками!» Голова уворачивалась и вдруг исчезла в лучах заходящего солнца
«Вечерние новости Энска» от 21 августа.
В городе нарастает беспокойство, уже выражающееся в требованиях к властям защитить горожан от происков таинственных сил.
Вот ещё один далеко незабавный случай, хотя кое-кого он может поразвлечь. Приводим рассказ его участницы.
Мы с Игорем, это мой парень, сидели на лавочке в скверике недалеко от театра. Болтали, обнимались, иногда целовались. Было классно. Потом он решил покурить, однако у него закончилась зажигалка. Поэтому он сказал, что отойдёт в киоск, который был в сотне метров от нас, и купит новую. Я осталась одна и, повернув голову влево, стала наблюдать за вознёй малышей на детской площадке. И вдруг я почувствовала поцелуй в щёку: неожиданный, но очень нежный и приятный. Я улыбнулась и со словами: «Игорёшка, как ты быстро…» повернулась, чтобы ответить встречным поцелуем. И увидела лицо, только лицо, ничего более. Оно было похоже на лик Пьеро из мультика про Буратино, бледное и печальное. Оно смотрело на меня и пело замогильным голосом, неимоверно растягивая накрашенные губы: «Ну, поцелуй меня, ну, поцелуй меня, душечка». Я опрометью вскочила и бросилась с воплем, куда глаза глядят. Не помню, как оказалась дома. Два дня не выходила из него. С Игорем встречаться не хочу и не буду. Он мне живое напоминание об этом ужасе. И парки, и аллеи я теперь буду обходить десятой дорогой.
Как я помню, были и другие шутки. То моя рука раздавала где-то шарики, где-то мороженое. То в фойе театра появлялись две руки в белых перчатках и хотели обнять некоторых декольтированных дам. То протянутая кисть любезно предлагала девушкам алую гвоздику при входе в общественный туалет на площади имени Клары Цеткин. Были и другие забавы. Но потом мне они надоели, да и стали опасными для меня. Количество слуг правопорядка, явных и тайных, значительно увеличилось. Пару раз я был на грани провала. Но обошлось. И я решил заняться бизнесом.
Из дневниковых записей
Я приступил к реализации поставленной цели: надо обогащаться. Деньги у меня есть. Но их запас незначительный. Надо думать о будущем. А деньги – это его гарантия больших возможностей для меня в нём. Конечно, воровать плохо. Это мне ещё мама объяснила. Но жизнь моя объяснила и другое: плохо воровать у людей, а вот у этого монстра под названием государство – можно. Ибо оно тоже вор, как бы мне не объясняли, что оно для народа. Был я этим народом и натерпелся от этого благодетеля. На этом этапе моей целью стали сбербанки. Вернее, доставка денег в них. Вчера я наблюдал за этим процессом весь день, так как не знал графика подвозки наличности. Теперь знаю, хотя, я думаю, он будет меняться. Но это не столь важно. Процедура доставки осуществляется следующим образом. К моменту подъезда спецмашины в сопровождении двух вооружённых мотоциклистов из операционного зала удаляются все посетители и сотрудники, кроме двух представителей банка, ответственных за приём доставленных денег. Затем зал входят четверо охранников. Двое становятся у дверей, а двое начинают переносить мешки с наличностью в специальное помещение. После переноски работники банка проверяют пломбы, вскрывают их и начинают с помощью спецтехники проверять количество доставленных денег. Сверяют с бумагами службы доставки и подписывают акт приёмки. Все прибывшие разъезжаются. А банк продолжает привычную работу под присмотром своей охраны. На основании своего наблюдения, а я его проводил дважды, у меня возник план, как использовать свою невидимость. Мне надо было с первым заходом охранников в спец комнату зайти в неё с ними и остаться там. На время ухода в ней никто не оставался: охрана была снаружи. Мешки складывались в кучу. И на глаз трудно было определить, сколько их было там. Поэтому, когда их было достаточно много, и недостача двух была бы незаметна, наступало моё время. Вовремя одного из последних возвращений охранников за очередной партией мешков, мне надо будет загрузить два мешка с крупной наличностью, маркировка указывала на это, и положить в свои невидимые мешки. А затем с возвращающимися охранниками выйти из банка с мешками на плечах, а затем медленно и внимательно вернуться домой.
Вчера операция «Бизнес», вернее, её первый этап, благополучно была исполнена. Добыча составила почти триста тысяч. В газетах ни слова. Проглотило государство мою пилюлю. А у меня их ещё предостаточно. Так что печатайте ваши денежки, вельможные мужи. А потом я буду охотиться за тайнами сильных мира сего. Это тоже валюта. Как там говорил Великолепный Остап: «Надо их потрогать за вымя и надоить себе капитал». Вперёд невидимка в дикие буржуазные пампасы и джунгли.
Конец первой части.
Продолжение следует.
В третьем номере журнала «Наш мир» на его последней странице появилось малозаметное объявление.
От редакции.
Вынуждены сообщить уважаемым нашим читателям, что с четвёртого, апрельского, номера издание журнала прекращается по независимым от нас обстоятельствам. Все рукописи возвращены авторам, кроме рукописи одного автора - господина Старовойтова. Она пропала из портфеля редактора при невыясненных обстоятельствах. Родственнику автора были принесены извинения и предложена материальная компенсация, от которой тот отказался.