Решил идти в поход – значит, надо идти. Подготовка обычно не занимает много времени. С вечера разбавляю спирт и кидаю в раствор перчик для кайфа и крепости. Не какой-нибудь там лимончик, не вишенку гламурную. Ядрёный напиток для настоящих бродяг. Свежий перец нельзя, он даст нужный эффект примерно через месяц. Только сушёный, предварительно замочив пару минут в кипятке. На кухне тоже замачиваем. Ясен пень, не перец замачиваем – шашлычок. Никакого уксуса, не нужно портить священную закусь. По большому счёту к походу готов. Чуть не забыл, гитарку настроить, потом этим заниматься будет некогда, да и слух может быть уже не тот. Подмоченный… не абсолютный. Всё. Спать. Крепко спать. Утром в поход. Хорошо подготовленный мозг выдаёт правильные сны: горы, море, облака, снежные вершины, штормовку, абалаковский рюкзак… Ледорубы и крюки, отвесные скалы… Скалолазку мою, альпинистку мою… Близкую и ласковую… Почему голая? Неважно, дайте досмотреть. Имею право. Мой сон, мои скалолазки.
5.30 утра. Пора. Одеваю тёплый горный халат и мягкие туристические тапки. Тихонько, на цыпочках, нужно пробраться через комнату жены на лоджию, где утро занимается над Маркотхским хребтом. Подходящий вид, самый что ни на есть походный. Тише, тише, тише… Благоверная хоть и в берушах спит, но чутко. Дело непростое – на спине гитара, за шкаф бы не зацепиться. На боку фляга, слава богу, полная, не булькает. Левой рукой аккуратно открываем дверь на лоджию, правой тихохонько-тихохонько катим за собой столик с сухим пайком – огурчики-помидорчики, зелень, сыр и прочая ветчинка. Уфф… Получилось. Дверь за собой плотно закрыть, враг не дремлет. То есть как раз дремлет. Потягушечки на свежем горном воздухе. Духовно настраиваемся на поход. Нет, не так. Сказано же – духовно: две-три рюмочки для затравки. Уже лучше… Горы…Утро… Хребет. Будем брать. Аккуратно трогаю гитарные струны. Негромко, чтобы не разбудить супругу – стеклопакеты хорошие, но стены войлоком не обиты. Тематика понятна. Поехали… Тихо, но убедительно, с выражением. С чуйством, которое рождается только после третьей: «Здесь вам не равнина, здесь климат иной…», «Ведь это наши горы, они помогут нам…», «Горы далёкие, горы, туманные горы…». Держим ритм. Песня – две рюмки, песня – две рюмки… Не частить, но и не расслабляться. Держать строй! То есть ритм. Помнить мудрый завет предков: закусывать надо. Поход длинный, только начинается. Ну, за горы! Хорошие горы, душевные. Суровые и лысые, почти как я. Налёту суровости немного мешают надписи на горной лысине «Геленджик» и «Мегафон». Ничего, тоже хорошо, воспользуемся подсказками. За Геленджик! За Мегафон! Перерывчик. Бросок к вершине. Это минимум ещё две. «Стоишь на вершине ты счастлив и нем, и только немного завидуешь тем, другим, у которых вершина ещё впереди…». Однако высоко забрался, пора в долину. Бывалые альпинисты знают – спуск не легче, чем подъём. «И спускаемся вниз с покорённых вершин, оставляя в горах, оставляя в горах своё сердце…». Сердце оставляем, спирт и мусор берём с собой. Пора двигаться к большому привалу.
Путь вновь лежит через апартаменты супруги. Её уже нет, но из душевой доносится шум воды. Да нет, какой там душ, это же шум порогов за большим водопадом, в котором плещется симпатичная туристка. Даже слышно, как она кричит: «Опять водку жрёшь, скотина!». Нет, ослышался. Правильно будет: «Не хотите искупнуться, мужчина?». Гордо прохожу мимо. Некогда отвлекаться. Шагаю коридором к привалу, по пути лёгкий фуршет, одной хватит. Вот наконец и он – большой привал на кухне.
Шашлычок ждёт, с вечера в маринаде. Как готовить без углей и мангала? Легко. Имя изобретателя электрошашлычницы затерялось в веках. Кажется, это был то ли постельничий, то ли сокольничий Ивана Грозного. А может, сам шеф-повар пресловутого Рюрика. Или братья Черепановы создали сей полезный агрегат ещё до первого паровоза. Неважно, нанизываем и включаем. Пока крутятся шампура и остальные планеты Солнечной системы, можно налить. Нарезать зелень и овощи. Приготовиться к расслабухе настоящего горного привала. В телевизоре птички поют, за окном снежные барсы мяукают. И когда горячий шашлычок начинает источать аппетитный аромат и капать прозрачным жирком, в левую руку берём шампур. В правую стакан. Так вот вы какие, скипетр и держава. Простите, ошибочка вышла. Скипетр, то есть шампур, положено держать в правой, а державу-стакан в левой. Вот теперь правильно. Царь горы. Король туристов. По-нашему, по-царски, до дна! И так несколько раз до кондиции. Кондиция обычно наступает от воспоминаний о юных днях, былых горах, прекрасных туристках. Которые не орали, что ты жрёшь водку, а культурно кушали её вместе с тобой, кокетливо отставив мизинчик в сторону от зажатого в нежной ручке стопаря. Юность, юность… Отзвенела ты черёмухой, отплескалась портяшком, клёшем оттопырилась… Проверка готовности. Как настроение, турист? Глазёнки влажные? Слеза пошла? Растёт, дрожит, щас упадёт? Всё! Она! Кондиция! Концерт по заявкам трудящихся шестидесятых-семидесятых начинается… Просьба приготовить стаканы и налить гитаристу. Обгоревшим поленом из костра не бить – играет и поёт как может. «Дым костра создаёт уют, искры меркнут и гаснут сами…», «Люди идут по свету, им вроде немного надо, была бы прочна палатка…», «Лыжи у печки стоят, гаснет закат за горой…», «Милая моя, солнышко лесное…» и прочий дежурный походный репертуар идёт на ура. Ура! Ура! Ура! Это троекратный салют тремя рюмками в честь безвозвратно ушедшей юности от шаловливой старости в горных тапках. Держать ритм, бродяги!!! Песня – две, песня – две! Кто наливает правой? Левой! Левой! Левой! Эх, пили люди в наше время, не то что нынешнее племя… А закусывать всё равно надо. Вторая закладка шашлычка пошла, вертится. «Крутится, вертится шар голубой…», «Пока земля ещё вертится, пока ещё ярок свет…». Буду честным и откровенным, друзья мои. Наступает момент, когда держать ритм становится тяжко. Ну так привал же! Покемарить бы часок. Ну два. Но не больше, ещё к морю идти, встречать закат. Разве это надувной матрас в углу? Это мягчайшее ложе из полевых цветов, украшенное в изголовье венком из эдельвейсов… Помните – будильник один из важнейших компонентов экипировки туриста. И снова надо быть честным, дорогие спутники по горным тропам. Проснуться в назначенный час удаётся не всегда. И не всем. Только закалённым в боях. И тогда наступает самый приятный и романтичный этап для отважных путешественников – дорога к морю.
«Встань пораньше, встань пораньше, встань пораньше, когда утро замаячит у ворот…». Нет, ребята, давно не утро, поход без ночёвки. Вечереет. Спасибо, друг будильник. После короткого, но крепкого сна необходимо поддержать силы. Одна-две от силы, извините за тавтологию. Море далеко, а идти надо. По коридору мимо ванной и гальюна, в мою родную комнату. Оттуда прямой выход на лоджию с видом на морскую волну и огни проходящих мимо каравелл. Путь неблизкий и нелёгкий: сервировочный столик опять надо тянуть на буксире, пополнив запасы провианта и пресной воды. То есть горючей воды, огненной. Пресная нам, старым флибустьерам, ни к чему. Без бочонка рома кровь стынет в жилах, три тысячи чертей и якорь мне в глотку. Вперёд, туристы-маринисты! Обычно удаётся дойти и расположиться на морской лоджии за каких-нибудь одну-две склянки, мелочи походной жизни. Сервировать и налить дело нескольких сухопутных минут. Вглядеться. Взгрустнуть. Задуматься. Хемигуэй и Айвазовский даже вместе с Сабатини не смогут дать полной картины настоящего, бескрайнего живого моря, я и пытаться не буду. Море – это море, и баста. Это вечный кайф, помноженный на лунную дорожку и бесконечность звёздного океана над ней. Тут алкоголь бессилен. Эффект и без того потрясающий. Но всё равно за него выпьем, за море. Традиция, однако. За море! До дна! То есть до дна рюмки, не все тосты надо понимать буквально. И вот, когда комок подпёр голосовые связки, когда уже ни хрена не можешь молчать, когда кажется, что всё это создано только для тебя и нирвана переходит в слияние с Вечностью… Только тогда можно начинать, ласково погладив изгиб гитары жёлтый. Нет, Митяев тут никак, просто к слову. «Надоело говорить и спорить, и любить усталые глаза, в флибустьерском дальнем синем море бригантина поднимает паруса…», «Чайки за кормой верны кораблю, а ветрам облака…», «Пират, забудь о стороне родной, когда сигнал к атаке донесётся…», «Мы спина к спине у мачты, против тысячи вдвоём…»… Ну сами знаете, какие ещё есть славные морские песни. Даже если не знаете, всё равно вспомните. Море не даст забыть. Выпьем задумчиво, но не печально… Светлая грусть. С далёких горных отрогов, минуя коридорную равнину, приходит снежный барс Машка и трубным мявом напоминает, что и ей бы пожрать. На, ешь, ирбис мой дорогой. И прыгай поближе, морской котик. Апофеоз. Человек, облокотившись на перила, смотрит вдаль. Гладит зверя. Луна, молчанье, море, звёзды. Остановись, мгновенье. Говорить и петь уже не надо. Пить тоже, даже водка будет лишней. Не сломать бы идиллию. Труби отбой, трубач. Пошли-ка спать, Маша. Поход закончен. Дай бог, не последний.
Вот примерно так. А было время, в юности маршруты водил по местным горкам. Партизанскими тропами Кубани, через Тхаб – тысчонка метров над уровнем моря. А что, уже восьмая часть Джомолунгмы. В реале оно, конечно, куда интересней – комары, палатка, дождь, грязь, шакалы воют… Дома так не отдохнёшь. Разве что со спиртиком. Шутка. И хоть в каждой шутке есть доля истины, не примите этот опус за инструкцию или подначку, уважаемые юные туристы и опытные путешественники. Доброй вам дороги и надёжной страховки. Может, и я ещё прогуляюсь с рюкзаком и без спирта. Нет, немного возьму. В профилактических целях. А что до моих нынешних походов, яркий пример которых дан выше, хорошо сказано у Шукшина: «Аристархушка крепко пил. И пил, собака, изобретательно…». Ну а чего плохого-то? Лучше бухать классически – мрачно и печально, без выверта? Скучно, ребята. Питие определяет сознание. И наоборот.