«Почему бы нам не обвенчаться в Париже?» - не раз спрашивала Изабель Альфреда, на что получала один и тот же ответ. «Если хочешь, мы устроим в Париже такой праздник, какого еще не видела наша столица, но мне полюбился этот городок, Изабель, а я не хочу шумихи по поводу столь интимного события». Так, решено было обвенчаться и на следующий же день отправиться в Париж. Со дня на день в доме, что готовился к празднику, ждали приезда Франсуазы и Патрика. Изабель с дивным послушанием выполняла все, что говорили ей. Она соглашалась со всем, начиная от модели подвенечного наряда, заканчивая меню праздничного стола. Она решила для себя, что отныне вручает свою судьбу провидению, ни в чем не желая идти против Него, а противиться, не соглашаться или просто высказывать свои мысли казалось ей теперь чем-то непосильным и даже мучительным.
Как никогда Изабель стала бояться одиночества. Оказываясь наедине с собой, она начинала задыхаться. Дыхание ее становилось учащенным и прерывистым, сердце заходилось в бешеном ритме. Все случившееся вдруг набрасывалось на нее, появляясь неизвестно откуда, из всех щелей и углов, и Изабель, не помня себя от ужаса, убегала туда, где могла слышать человеческие голоса. В эти мучительные минуты побега в голове ее стучала одна единственная мысль: если тотчас она не встретит хоть кого-нибудь на своем пути, боль раздавит ее, точно букашку. Изабель, и раньше пугливая, теперь стала бояться самой себя. Она походила на оголенный нерв, когда любое, даже самое незначительное движение было сродни сметающему урагану: все ей было болезненно и тревожно, ничто не вызывало ни толики радости. Как ни странно, многое в этом состоянии Изабель воодушевляло Альфреда. Она стала ждать его визитов, теперь она не старалась отделаться от него, ссылаясь на дела или настроение, как бывало раньше, но напротив, готова была продлить их свидания и прогулки настолько, насколько позволяли приличия. Когда Альфред рассказывал ей что-либо, Изабель превращалась в самую благодарную слушательницу, какую только можно было представить. Она откликалась на все, что он предлагал ей, и случалось, что, взяв его за руку в начале встречи, не выпускала ее до тех пор, пока не подходил момент расставания. Как старательная ученица она изо дня в день шла к намеченной цели: сделать жизнь Альфреда своей жизнью. Вероятно, поэтому больше всего ей нравились разговоры о том, какой станет их жизнь по приезду в Париж. Альфред мог часами расписывать все прелести будущего, которое, по его словам, должно было настать ровно в тот момент, когда поезд привезет их на парижский вокзал, и Изабель изо всех сил напрягала воображение, чтобы уже сейчас представить воочию все то, о чем ей рассказывал ее жених.
Однако, как бы она ни старалась, желаемого результата так и не достигала. Тогда все вновь начинало валиться из рук. На нее порой находила такая апатия, что она стала забывать, завтракала или нет, что собиралась сделать сегодня, и только Альфред, перед свадьбой практически обосновавшийся в особняке, ненадолго выводил ее из оцепенения. Тогда, глядя в его светящиеся счастьем и любовью глаза, Изабель усилием воли заставляла себя думать о том, что остается совсем немного, и день, когда она, наконец, станет Изабель Бальмонт, навсегда перечеркнет для нее страницы прошлого.
Только ночью ей не удавалось убежать от себя. Как часто по ночам ей хотелось умереть. Днем, прогоняя из своих мыслей самое имя Себастьена, ночью перед Изабель до самого утра стоял его образ. Она до сих пор отказывалась понимать, что же действительно произошло. Она могла бы поклясться жизнью, что он не лгал ей, говоря о любви, ведь невозможно так притворяться. Нет, не мог он лгать, потому как пошел ради нее против веры и долга, а уж ей ли было не знать, что значило все это для Себастьена. Бесконечно поворачиваясь с боку на бок, она не переставала ломать голову, каковы могли быть истинные причины, и чем больше думала, тем сильнее было ее убеждение в том, что все услышанное в то утро, было бредом, умопомрачением, иного слова Изабель не находила. Тогда на какие-то мгновения ее вдруг пришибал холодный пот: «Что же я тогда делаю?!» Несколько раз у нее возникало желание броситься вон из дома, прибежать к нему, чтобы, наконец, вырвать у него правду. Изабель вскакивала с постели, готовая одеваться, но каждый раз в последний решающий момент перед глазами вновь вставало лицо Себастьена, холодное и бесстрастное, и она слышала его слова, в которые до сих пор не могла поверить. Тем не менее, это несколько отрезвляло ее, и она ложилась обратно в кровать, чтобы промучиться ровно до того момента, пока комнату не озарят первые солнечные лучи. Изабель вставала разбитая и уставшая, проживая каждый последующий день в страхе перед грядущей ночью.
Как-то раз, измученная несколькими бессонными ночами, она не выдержала, попросив Анабель, которая как раз пришла с успокоительным чаем, не оставлять ее. Та не удивилась, но обеспокоенно поинтересовалась причинами нервного напряжения, в котором вот уже много дней, как пребывала юная хозяйка. «Как еще мсье Альфред ничего не замечает, - беспокойно осматривая Изабель, сказала экономка. – Вам бы доктору показаться, мадмуазель де Монферрак. Никак вы так совсем разболеетесь». Анабель провела ту ночь в комнате Изабель, заснув подле хозяйки прямо в кресле. Тогда Изабель впервые смогла немного отдохнуть. Вскоре это превратилось в привычку, и Изабель уже не могла лечь в кровать, если в комнате не горел ночник, а в кресле не было Анабель. Одно присутствие этой уверенной молодой женщины прогоняло тяжелые и назойливые думы, и Изабель начала приходить в себя, чувствуя, как в ней день ото дня укореняется привязанность и доверие к Анабель. «Что если все рассказать ей?» - не раз, засыпая и исподтишка поглядывая на экономку, спрашивала себя Изабель. – Она поймет меня и поддержит», - росла в ней странная уверенность.
Накануне приезда Франсуазы и ровно за три дня до венчания Изабель ждали два удара. Они последовали один за другим, не дав ей даже опомниться. Утром Анабель сообщила Изабель неприятную новость: ей нужно срочно уехать из Труа на несколько дней. Она не стала вдаваться в подробности о причинах отъезда, сказав, что это серьезное и личное дело, и, если бы был хоть малый шанс отложить отъезд, чтобы присутствовать на свадьбе, она сделала бы для того все возможное. Было решено поехать вместе на вокзал, чтобы встретить Франсуазу и проводить Анабель. С момента расставания с Себастьеном для Изабель это была самая большая потеря. Незаметно Анабель успела стать для нее другом, а в особняке членом семьи. После венчания вся семья, включая новобрачных, должна была отправиться в Париж: в Труа больше нечего было делать. «Вы возвращаетесь на работу к прежним хозяевам?» - боясь услышать положительный ответ, спросила тогда Изабель. Анабель, не менее расстроенная, чем молодая хозяйка, покачала головой: «Не думайте обо мне плохо. Мне лишь нужно уладить кое-какие дела, всплывшие недавно. Это связано еще с моей матерью», - объяснила она. Изабель облегченно вздохнула. Было решено, что Анабель будет продолжать служить, но уже в доме Альфреда. «Вы станете моей поверенной», - впервые за много дней улыбнулась Изабель.
Второй удар ждал ее после обеда. Изабель как раз возвращалась с вокзала, где уточняла время прибытия поезда. Она вошла в дом, и, проходя мимо гостиной, невольно замедлила шаг. Она прислушалась и вся похолодела, точно различая два голоса. Один из них принадлежал Альфреду, а другой… Забыв о приличиях, даже не постучавшись, Изабель распахнула дверь. «Себастьен!» - еле сдержалась она, чтобы не выкрикнуть с порога. Она несколько раз перевела взгляд с Альфреда на Себастьена, что сидели друг против друга.
- Дорогая, - Альфред вскочил с места, чтобы поцеловать ее.
Изабель не сводила изумленного взгляда с Себастьена. Тот сразу же отвернулся в сторону.
- Ты знакома с Себастьеном Мерсье? – спросил Альфред. – Конечно, вы должны знать друг друга, - не дожидаясь ответа, воодушевленно заговорил он. – В свое время святой отец оказал мне некоторую услугу, и я непременно желаю, чтобы именно он обвенчал нас в базилике Сен-Урбен. Ты же не имеешь ничего против?
Изабель растерянно смотрела перед собой, готовая провалиться сквозь землю в этой нелепейшей из ситуаций.
- На самом деле я уже собирался уезжать из Труа, но мсье Бальмонт задержал меня в последний момент и уговорил отложить отъезд на несколько дней, - вдруг подключился к разговору Себастьен. – Для меня будет честью обвенчать вас.
- Вот и славно, - весело заключил Альфред, забыв о том, что полминуты назад спрашивал мнения Изабель.
- Так вы уезжаете из Труа? – слыша, как дрожит собственный голос, спросила Изабель.
- Да, собираюсь отправиться в Жуаньи. Однако все еще может измениться, - скупо заметил Себастьен.
Он отвечал на вопрос Изабель, но обращался к Альфреду. Изабель не знала, что за атмосфера царила здесь до ее появления, но сейчас всем присутствующим (наверное, только за исключением Альфреда) было крайне неловко.
- Мне кажется, мы все обсудили с вами, мсье Бальмонт, - как будто спохватившись о срочных делах, сказал Себастьен, вставая с места.
- Вы не останетесь отобедать с нами? – полный дружелюбия оттого, что все складывалось как нельзя более удачно, огорчился Альфред.
- Благодарю за приглашение, но увы. Вы же понимаете, нужно еще подготовиться к отъезду.
- Я провожу святого отца, - вдруг выпалила Изабель, тут же покраснев от собственной смелости.
- Конечно, милая.
Мужчины пожали друг другу руки, после чего Себастьен вышел из гостиной, а вслед за ним и Изабель. Себастьен быстро, не оглядываясь, точно убегая от преследующих шагов, пересек холл. Закрыв за собой входную дверь и оказавшись на крыльце, Изабель схватила его за рукав.
- Не понимаю, что все это значит? Ты хочешь поглумиться надо мной?
- Как бы это смотрелось, если бы я отказал ему, - сказал Себастьен, аккуратно и уверенно освободив руку.
- Вот, что важно для тебя, - горько усмехаясь, произнесла Изабель. – Как все смотрится со стороны. Как же я не поняла, какова истинная причина.
- Я был бы рад, если бы вы возненавидели меня, - ответил Себастьен. – Окажите милость. Сделайте это.
За время этой случайной встречи он только сейчас впервые посмотрел Изабель в глаза, и вновь на миг ей показалось, что она увидела прежнее, нежное и проникновенное, увидела взгляд, полный такой любви, которую видела только в его глазах.
- Может быть, я просто хотел увидеть тебя еще раз, - сказал он, готовый сорваться с места.
- Постой! – Изабель вновь задержала его. – Скажи, что еще любишь, что все вернется! Одно слово – и не будет никакой свадьбы. Неужели не видишь, что все это…
- Вижу, - прервал он ее и опустил глаза. – У вас неплохо получается, к счастью. Моя любовь умрет вместе со мной, но ничего не вернется.
Себастьен развернулся, быстро сбегая по ступенькам. Следующий раз Изабель увидела его только в день своего венчания.
Каждый день, ожидая приближения свадьбы, Изабель казалось, что стрелки часов напрасно гонят время вперед. Странная уверенность или надежда жила в ней: что-то непременно должно произойти, что не позволит свершиться задуманному. Накануне свадьбы, чувствуя, что день этот все-таки неминуем, Изабель отказалась от встречи с Альфредом, решив провести время в кругу семьи. Она никуда не выходила, боясь даже выглянуть на улицу. Впервые за последнее время она захотела остаться одна. Франсуаза несколько раз под тем или иным предлогом подходила к ее комнате. Она подолгу стояла под дверями, не стремясь скрыть своего присутствия, и Изабель предпочитала притвориться спящей или занятой чем-то, чтобы не открывать и не видеть мать. У той как всегда была тысяча вопросов, не хватило бы и целого дня, чтобы ответить на них все, и как всегда у Франсуазы на все было свое мнение, твердое и непоколебимое.
Изабель не ошиблась в предположении, что сделала однажды, отвечая на вопрос Альфреда: молодой человек оказался во вкусе мадам де Монферрак, однако не более того. Признаться честно, Изабель ожидала от матери большей восторженности, памятуя, как высказывала та свое недовольство по поводу первого увлечения дочери, однако мадам де Монферрак восприняла Альфреда больше с настороженностью, нежели с распростертыми объятиями. Конечно, она была исключительно любезна и доброжелательна, но даже такие теплые чувства приобретали в ее исполнении некоторый оттенок прохладцы. Только это нисколько не заботило Изабель. «Отрезанный ломоть», - вспоминала она старинное выражение, которое имели обыкновение применять к выходящим замуж девушкам. «Что же, все к лучшему», - утешала она себя, надеясь на то, что совсем немного – и жизнь ее перестанет принадлежать семейству де Монферраков, равно как и ей самой. Последнее было той самой пилюлей, которая хоть немного подслащала горечь этих дней. Почти насильно Изабель заставляла себя думать об Альфреде. Хороший, очень хороший – вот были слова, что прежде всего приходили ей на ум, и она убеждала себя, что не могла бы и желать лучшего выбора. Засыпая накануне свадьбы, она все время вспоминала вечер, когда он сделал ей предложение, и, видя перед глазами его горящий взгляд, впервые пожелала, чтобы поскорее наступило утро, которое должно было обвенчать их. Она всей душой желала верить в то, что не сможет тосковать о другом, когда будет каждый вечер засыпать на плече Альфреда.
Стоя перед алтарем, Изабель вдруг вспомнилось, как мечтала в детстве об этом дне, вот только совсем не так представляла его себе. Бросая тайком взгляд на Альфреда, она видела его счастливое лицо. Оно так и светилось умиротворением и блаженством. Сама же Изабель крепко сжимала пальцами бутоньерку, что вручил ей перед церемонией будущий супруг. Она ловила себя на мысли, что пытается сосредоточить свое внимание на незначительных деталях, не желая думать о главном. Смотря вокруг себя через полупрозрачную вуаль, она словно отгородилась от происходящего, представляя себе, что видит спектакль, в котором главная героиня точь-в-точь похожа на нее. Просто сходство, но это не может быть она. Сбоку, почти невидимые для всех собравшихся, играли музыканты. Музыка лилась легким, едва заметным фоном, заполняющим пространство полупустого зала базилики, где не было почти никого кроме семьи. За спиной время от времени раздавался шепот Франсуазы, что-то говорившей Патрику. Изабель опустила глаза в пол, боясь посмотреть перед собой. Почему все длится так долго? Кто придумал эти бесконечные церемонии? Тугой корсет тяжело давил грудь, а Изабель и без того было душно. О чем все не умолкает Франсуаза? Изабель стала присушиваться к звукам музыки, делая все, что бы не слышать голоса, что сейчас читал молитву, готового с минуты на минуту задать главный вопрос.
Изабель очнулась от голоса Альфреда, который уверенно и бодро повторял слова клятвы. «В болезни и здравии… в горе и радости… До конца дней моих….» - говорил он, с чувством произнося каждое слово.
- Изабель де Монферрак, - слова эти услышали стены Сен-Урбен.
Изабель вздрогнула, поднимая глаза. Более злой шутки и не придумать. Себастьен, что еще недавно сам говорил ей о любви, не в силах заснуть рядом с нею, теперь собственноручно отдает ее другому? Взять бы и умереть на месте, покончить с глупым спектаклем, нарушить его сценарий, спутать карты злодейке судьбе.
- Изабель де Монферрак, - повторил Себастьен. – Согласна ли ты взять в законные мужья Альфреда Бальмонта?
Изабель повернулась к Альфреду, почти не видя его перед собой. Эта вычурная вуаль, да еще слезы – откуда им взяться, ведь такой день! Она искала поддержку в Альфреде. Он смотрел выжидающе, горя от нетерпения поцеловать молодую жену, и Изабель больше не могла молчать, заставляя в третий раз повторять вопрос.
- Да, - выдохнула она, сама вдруг испугавшись собственной интонации.
Какое обреченное и невеселое получилось ее «да». Потом все по тому же соблюдаемому веками сценарию посыпались вопросы, и на каждый из них Изабель кивала, закрыв глаза: «Да, да, да».
Альфред поднял вуаль. Он увидел на глазах Изабель слезы, а губах – улыбку. К ним подошел Себастьен, держа в руках серебряное блюдце, на котором сверкали два кольца. Альфред твердой рукой взял ладонь Изабель, надевая ей на палец кольцо. Теперь то же предстояло сделать и ей. Было ли кольцо великовато по размеру, или просто дрожали руки, но Изабель, взяв его холодными скованными пальцами, не удержала его, пытаясь надеть. Кольцо упало, звонко стукнувшись о пол. «Недобрая примета», - зашептала Франсуаза на ухо Патрика так, что услышали все.
- Уж я-то в них точно не верю, - ободрительно улыбнулся Альфред, став глазами осматривать пол в том месте, где могло упасть кольцо.
- Я нашла! – воскликнула Изабель.
Она быстро опустилась на колено, увидев, что кольцо лежало точно у ноги Себастьена – тот чуть не наступил на него каблуком. Заметил его и Себастьен, и нечаянно получилось так, что он опередил Изабель, подняв его. На доли секунды, на почти неуловимые мгновения они оказались друг против друга, присев перед алтарем. Изабель взяла кольцо из ладони Себастьена, и, почувствовав его прикосновение, ее словно пронзило молнией. Они взглянули друг другу в глаза, и случается порой, что один единственный безмолвный взгляд может сказать много больше, чем самое долгое повествование. Так оно было и на этот раз. Изабель выпрямилась. Она вздохнула впервые ровно за этот день: в краткий миг этого взгляда она прочла то, что теперь будет придавать ей силы для огромной жизни, которая открывалась перед ней с этого дня.
Когда жениху было разрешено поздравить невесту, Изабель закрыла глаза и почувствовала во вкусе поцелуя соленый привкус своих слез. Музыка, отвечая на поздравление, зазвучала громче, заглушая голоса, которые больше не старались превращаться в шепот, а когда новобрачные выходили из церкви, им на голову сыпали лепестки роз как символ счастливой и безоблачной жизни, в которую они только что вступили. Изабель почти повисла на руке Альфреда, боясь выпустить ее даже на секунду. Они сели в нарядную коляску, которая должна была повезти их сначала на набережную, где уже ждал паром, готовый прокатить молодых по реке, а в особняке, утопающем с утра в розовых гирляндах, в это время уже накрывали праздничные столы.
- Мы будем ждать вас, святой отец, - сказала Франсуаза, опираясь на руку Патрика.
- Вы думаете, это хорошая идея?
- Не много хуже той, что только что свершилась.
- Если Бог благословляет союз, значит, он свершился по Его воле, - возразил Себастьен.
Они были почти последними, кто еще оставался в церкви. Франсуаза все хотела добавить что-то, но присутствие сына несколько сдерживало ее порывы. Патрик переминался с ноги на ногу, не понимая причины прискорбного выражения лиц матери и священника. Он безучастно смотрел по сторонам.
- С вашего позволения, - он чуть поклонился, отпуская мать.
- Чувствовало мое сердце, не нужно мне было уезжать из Труа, ведь я даже не знаю, что здесь произошло на самом деле.
Себастьен опустил глаза под испытывающим взглядом Франсуазы.
- Нелегкую же вы выбрали себе роль, Себастьен, - произнесла она.
- На то была Божья воля, - возразил он. – Мне кажется, вам следует остаться довольной выбором вашей дочери.
Франсуаза в ответ лишь усмехнулась, недоверчиво покачав головой.
- Вы уезжаете завтра?
Он кивнул.
- Все разъезжаются, и каждый пойдет своей дорогой. Что ж, может оно и к лучшему, - вздохнула она, так и не дождавшись объяснений. – Наверное, вам все же проще, чем многим здесь.
- Неужели? – теперь настал черед Себастьена удивляться.
- По крайней мере, вы поняли, что для вас дороже.
Себастьен только вдохнул, чтобы возразить, но Франсуаза дотронулась до его груди, понимающе заглядывая ему в глаза:
- А если так, то что помешает вам в последний раз провести с нами вечер?
- Вы не меняетесь, мадам де Монферрак.
- В моем возрасте глупо было бы надеяться на это, - она невесело засмеялась, ища глазами вдруг пропавшего куда-то Патрика.
Патрик, отойдя от матери и Себастьена, постоял немного в стороне, после чего, не зная, что еще здесь делать, направился к выходу. На венчание не приглашали никого, была только семья, однако как это всегда случается, в церковь по такому случаю всегда кто-то приходил, присаживаясь позади приглашенных. Когда молодые стали выходить из церкви, случайные гости выходили вслед за ними, уходя каждый в своем направлении. Однако у стены на последней скамье в темном платье сидела женщина. Лицо ее спрятано под густой вуалью. Она отчего-то не торопилась уходить, будто забывшись в молитве или раздумьях. Она сидела, опустив голову, неприметная и одинокая. Женщина без лица и без возраста – именно такой могла она показаться тому, кто заметил бы ее сейчас. Словно спохватившись, что ушли все, кроме священника и еще двух человек, женщина стала торопливо пробираться к выходу. В этот самый момент ее и заметил Патрик. Она была уже на крыльце, прикрывая за собой дверь, как невероятная, безумная мысль выстрелила в его голове: «Не может быть!» Он колебался считанные мгновения, перебирая в голове догадки и подобные случаи. Ведь бывало же такое не раз, как в каком-то болезненном бреду ему вдруг чудилось то, чего не было на самом деле. Знакомый стан, знакомая походка. Он не раз оказывался в глупейшем положении, останавливая за плечо ту, которая не имела к его наваждению никакого отношения. Просто сходство, каких тысячи, как и тысячи тех, кто так же двигается и имеет тот же изгиб спины и покатость плеч. Что толкнуло Патрика на этот раз, когда он уже давно не делал ничего подобного – он не знал. Женщина бесшумно прикрыла за собой дверь, исчезая, словно тень, но в следующую секунду Патрик был уже на крыльце. В один прыжок он преодолел ступеньки, хватая незнакомку за руку. Она вскрикнула от неожиданности, ему же даже не потребовалось срывать с нее вуаль, как он узнал ее.
- Аньес?! – не веря своим глазам, воскликнул он.
Сорвав с ее головы шляпку, он застыл на месте, точно вкопанный. Женщина вскрикнула, потом зажмурилась, как если бы ей в глаза ударил яркий свет. Теперь у Патрика не было и сомнения – перед ним стояла Аньес.
Преодолев оцепенение, он еще крепче схватил ее за руку и потащил подальше от парадного входа в сторону, где бы их не заметили выходящие из базилики.
- Ты мне руку хочешь вывернуть? – воскликнула молодая особа, пытаясь освободиться от цепкой хватки Патрика.
- Я пожелал бы тебе всей той боли, что пережил по твоей милости! – ответил он, со злостью отбрасывая ее руку.
Он смотрел на нее так, точно хотел ударить. Она даже зажмурилась, готовая принять удар.
- Невероятно, - все еще отказываясь верить, прошептал Патрик, окидывая девушку взглядом с ног до головы, точно хотел отличить, не подделка ли это. – Как ты оказалась тут?
- Умоляю, только не здесь! – она схватила его за руки, увлекая в сад. – Нас могут увидеть!
Она побежала вперед, но Патрик не дал ей убежать далеко, круто развернув к себе. Он быстро оглянулся – едва ли кто заметил бы их здесь.
- Все только из-за тебя, тебя одного! – взмолилась девушка, бросаясь в ноги Патрику.
Она обняла его колени, глядя на него полными слез глазами.
- Умоляю, выслушай меня и поверь.
- Поверить? Тебе? – он попытался ее оттолкнуть, но она только сильнее прижалась, уткнувшись головой ему в ноги. – Я даже не знаю твоего настоящего имени, и ты просишь поверить тебе?
- Я все расскажу, все объясню! – она продолжала умолять, схватив его за руки и покрывая их поцелуями. – Давай встретимся в другом месте, где не будет никого. Нас могут увидеть…
- Боишься? – усмехнулся Патрик. – Все такая же лживая и грязная душа. Боишься посмотреть в глаза людям, вот только на этот раз не выйдет! Не сойдешь с места, пока не скажешь! – грозно приказал он.
- Хорошо, хорошо, - глотая слезы, она становилась все тише.
Она отпустила руки Патрика, закрыв ладонями лицо. Она так и осталась сидеть на земле, продолжая всхлипывать.
- Ада Вильфор, это мое настоящее имя. Я лишь хотела взглянуть на тебя. Если бы ты знал, какой я проделала путь, чтобы увидеть тебя. Все для тебя, тебя одного. Хочешь, я все верну тебе? Все до последнего сантима! Теперь у меня есть деньги, много денег. Да, ты прав, грязная и лживая душа, воровка и обманщица, вот только в одном я никогда не обманывала тебя. Я жила в этой стайке мошенников с пятнадцати лет. Ни родных, ни денег, ни имени, ничего. Они заменили мне семью, но я была обязана жить по их законам. Закон наживы – вот что было превыше всего. Не ты первый, не ты последний… к сожалению. Мы уезжали сразу, как только срывался неплохой куш. Мы тотчас уничтожали подложные документы, на время затаивались, чтобы появиться позже в другом месте, под другими именами, в ином облике. Ты единственный, кто знает мое настоящее имя. Ты во всем единственный, - тут Ада подняла на него покрасневшие, опухшие от слез глаза. – Я в твоих руках. Ты можешь сделать со мной все, что захочешь, что подскажут тебе твой долг, обида или сердце. Я послушалась последнего, сделав то, что сделала. Я украла деньги, взяла все, что нашла, и сбежала. Я долго пряталась, боясь преследования. Эти люди страшны. Они прощают все, кроме предательства. За него они наказывают жестоко и беспощадно. Я думала только о тебе, когда шла на это. Четыре года я жила с грузом на сердце. Ты мне не поверишь. Будь я на твоем месте, я бы точно не поверила. Я даже не догадывалась, что такое может случиться со мной. У нас было не принято задумываться о чувствах, можно было разыгрывать сумасшедшую страсть, за которой не было ничего кроме фарса. Наверное, все так и начиналось, но в какой-то момент я поняла, что больше не играю. Тогда я впервые испугалась саму себя. Поверишь ли, но я испугалась и за тебя, потому как если бы об этом заподозрили, поплатилась бы не только я. Я понимаю, что не могу заставить тебя поверить. Ты думаешь, и сейчас все спектакль, - она удрученно покачала головой, больше не осмеливаясь поднять глаз на Патрика. – Они гонятся за мной, я знаю. Я хочу жить, Патрик! – воскликнула она, обняв руками ствол дерева, что росло тут же. – Я устала от воровства, обмана, вечного бегства! Устала жить, оглядываясь и вздрагивая от каждого шороха, подпрыгивая от любого звука. Устала носить на сердце камень, и скажу, не таясь, что сбежала только с мыслями о тебе. Наверное, если бы не ты, я бы и не подумала поменять свою жизнь, не решилась бы выбраться из этой трясины. Не знаю, на что я надеялась, когда засыпала с мыслями о тебе, когда ночевала в пустых комнатах, боясь, что вот-вот за мной ворвутся. Наверное, одной только любовью я дошла сюда. Совсем недавно я была в Париже. Мне сказали в твоем доме, что ты уехал в Труа. Мне не составило труда найти тебя здесь. Я думала, что погляжу на тебя и только, - прижавшись лбом к шершавому стволу, она говорила почти на последнем издыхании. – Я не имею права говорить тебе о любви, я просто храню ее в своем сердце, но прошу тебя, помоги мне! – она обратила к Патрику изможденное лицо. – Я знаю, что за мной идут по пятам, как бы ловко я ни путала следы. Ты поможешь мне?
Сказав это, Ада вновь отвернулась, прижавшись к дереву. Она вся сжалась в комок, обняв руками колени. Она боялась взглянуть на Патрика, не зная, чего ожидать в ответ на свою просьбу. Патрик, что вначале стоял каменный и безмолвный с выражением насмешки в глазах, сейчас сам не решался первым произнести слово. В его глазах все еще сквозило недоверие, но любой, кто взглянул бы на него сейчас, понял, что обида в нем была столь недолговечна, сколь сильно оказалось его чувство, которое он так и не смог подавить в себе за все эти годы. Он тихо опустился на колени рядом с девушкой. Осторожно он поднял руку, желая дотронуться до ее плеча, но тут же отдернул, все еще испытывая некоторую боязнь.
- Умоляю, не обвиняй меня больше ни в чем. Я сама себе самый страшный судья. Лучше оставь меня, если не можешь помочь, - попросила она.
- Ада? – несмело позвал Патрик, касаясь пальцами ее руки.
Она повернулась к нему. Тут он заметил, как сильно изменилась она за эти годы.
Под глазами легли морщинки и темные круги. Она утратила свежесть лица и беспечность взгляда. Она была бледной и растерянной, она смотрела на Патрика испуганно, точно загнанный зверь.
- Ада, - повторил он.
Он только потянулся к ней, как она отпрянула, в страхе замотав головой.
- Нет, - прошептала она, словно не могла и ожидать от него ласки.
- Постой, - Патрик осторожно взял ее за плечи. – Посмотри на меня, - попросил он.
Он вдруг обнял ее, прижав к груди.
- Аньес, - прошептал он. – Мне привычнее называть тебя так, хотя сколько раз я проклинал это имя, вспоминая все, что пережил. Ты думаешь, мне жаль денег, драгоценностей, жаль особняка? Я бы отдал много больше, отдал бы все, что имел, ради того, чтобы тогда все это оказалось неправдой.
- Прости, прости, - отвечала она, в то время как он дарил ей один за другим соленые от слез поцелуи.
- Не знаю, вдруг обманешь опять, - произнес он, нежно вытирая от слез ее лицо. – Обмани, если хочешь, но не уходи больше. Я помогу тебе, у меня есть деньги и положение. Клянусь, пока ты со мной, никто и пальцем не тронет тебя.
- Я хочу быть с тобой всегда. Быть с тобой день за днем, пока нужна тебе. Я пойду за тобой, куда ни позовешь. В жизни моей ты единственное чистое и искреннее. Все было обман, все кроме тебя. Клянусь, что не лгала, когда говорила, что люблю.
Она замолчала, глядя в его глаза. Если действительно многое было обманом, но то, как смотрела она сейчас в глаза Патрика, едва ли можно было изобразить, будь она даже гениальнейшей из актрис. По крайней мере, в тот момент Патрик в том не сомневался.
- Не могу поверить, - проговорила она, во все глаза глядя на него.
Тут она бросилась ему на шею, вовсе разразившись рыданиями. Она все время повторяла слова прощения, умоляла не оставлять ее. Умолкая в какой-то момент, она вновь начинала осыпать Патрика поцелуями, и вскоре от былой его холодности не осталось и следа. Он сам чуть не плакал, как будто только сейчас начинал по-настоящему сознавать то, что произошло. Патрик называл девушку то Аньес, то Адой, и каждый раз, когда она поднимала на него глаза, он видел в них неистовое обожание, даже преклонение, и это окончательно сводило его с ума.
- Я увезу тебя в Марсель, ты согласна? У тебя будет другое имя, другая жизнь. Мое имя, ты согласна? – повторял он, не выпуская ее из объятий.
- Я знаю, что не достойна разделить с тобой твою жизнь. Я и не мечтала о том.
- Послушай меня, - быстро заговорил он, вдруг вспомнив о том, что здесь их могут застать в любой момент. – Завтра все наше семейство должно уехать из Труа. Я сошлюсь на дела и останусь здесь, а после, когда мы останемся одни, ничто не помешает нам отправиться в Марсель. Где ты остановилась? Тебе есть, где переночевать сегодня?
- Не беспокойся обо мне. Я сняла комнатку в одном доме. Все и так складывается лучше, чем я того заслуживаю.
- Завтра утром я провожаю родных. Сразу с вокзала я приеду за тобой. Жди меня около полудня у церковных ворот. Нам больше ничто не помешает.
- Почему ты делаешь все это для меня, Патрик? – вдруг спросила Ада.
Патрик отстранил ее от себя. Он смотрел на нее, взволнованный и возбужденный. Приблизившись к ней вновь, он поцеловал ее дрожащие губы, после чего тихо произнес:
- Из-за тебя я возненавидел всех женщин на свете. Я ненавидел и тебя, но я так и не смог забыть.
Они расстались, условившись все сделать так, как предложил Патрик. Он оставил Аду, быстро покинув сад, чтобы отправиться в дом, где семейство ждал праздничный ужин. Вернувшись в особняк, Патрик увидел, что мать уже была там.
- Куда ты пропал, сынок? – всплеснула она руками. – Мы с отцом Себастьеном ждали тебя и…
- Все отлично, мама! – воскликнул Патрик, на радостях обнимая и целуя мать.
Франсуаза удивленно смотрела на сына, не узнавая его. Она давно не видела его в таком приподнятом настроении. Что происходило с ее детьми? Она ничего не понимала, но страстно желала узнать.
- Что с тобой, Патрик? Не поверю, что замужество сестры привело тебя в такой восторг.
- Не все же грустить, мамочка! – засмеялся он, хватая ее за руки и закружившись вместе с ней. – Сегодня поистине великий день! Обещаю, ты все узнаешь, но наберись терпения, - он многозначительно улыбнулся и, легко перепрыгивая через две ступеньки, побежал наверх, чтобы переодеться к ужину.
- Все лучше, чем грустить, - согласилась Франсуаза, заинтригованная до глубины души.
Она бросила взгляд на часы. Вот-вот должны были вернуться с прогулки молодожены. Франсуаза заторопилась, чтобы все успеть к их приезду.
Столы были поставлены на лужайке перед домом. Парадный вход был увешан гирляндами и венками из роз. Цветы были повсюду: в огромных напольных вазах по бокам лестницы, ведущей в дом, по центру столов, ими был украшены спинки стульев и ворота в усадьбу. То и дело раздавались звонки, и слуги спешили открывать.
- Кто все эти люди? – спрашивала Изабель, удивляясь все новым лицам, приходящим в дом.
- Соседи и знакомые, - отвечала Франсуаза, спеша принимать гостей. – Нам бы не простили, если бы мы не позвали никого. Откуда они только прознали обо всем?
Официанты, приглашенные из одного из ресторанов, бесконечно мелькали перед глазами, с удивительной ловкостью держа в вытянутых руках бокалы с шампанским и легкие закуски. Музыканты в белоснежных нарядных костюмах играли незатейливые нежные мелодии. «Благодарю, да, конечно, вы так любезны», - отвечала Изабель, принимая поздравления от почти незнакомых людей и посылая в ответ воздушные поцелуи. Впервые на ее веку она видела подобную пышность в особняке де Монферраков в Труа. Изабель вдруг вспомнились ярмарочные дни, когда она была избрана королевой. «Помнишь день, когда мы познакомились?» - словно отвечая на ее внезапное воспоминание, шепнул на ухо Альфред. Изабель невольно улыбнулась, чувствуя сейчас отчасти похожую неловкость оттого, что вновь оказалась в центре внимания. Альфред не отпускал ее от себя ни на шаг. Изабель узнавала в своем муже все новые и новые черты. Будь они знакомы не месяц, но год, она все равно едва ли намного лучше узнала бы его, но стоило им обвенчаться, как он начинал представать перед ней в новом свете. Он во всеуслышание, не стесняясь никого, заявлял свои на нее права, стеснение вообще было мало присуще Альфреду Бальмонту. В каждой реплике он с гордостью подчеркивал свое новое положение по отношению к Изабель.
Стоило ей отойти от мужа всего на минуту, как он уже шел вслед за ней, внимательно присматриваясь к ее собеседнику, чтобы в момент, который сочтет подходящим, взять ее под руку и увести подальше от чужого внимания. Без стеснения обнимая и целуя ее на глазах у гостей, он говорил ей уже не в первый раз за этот вечер: «Я не хочу делить ни с кем свою красавицу. Может быть, нам бросить все и уехать в Париж прямо сейчас? Представь только, завтра утром ты проснешься в моих объятиях, а за окном будет шуметь столица». Изабель мягко, но уверенно выворачивалась из его рук, предпочитая отшучиваться на подобные предложения. Альфред делал вид, что соглашался, но было заметно, что он уже готовился взять реванш за свою былую податливость. Изабель смотрела на него, все еще не веря до конца, что мужчина, стоящий перед ней, мужчина, от которого редкая женщина могла спокойно отвести глаза, был ее мужем, готовым повести ее за собой в новую жизнь, в которой не будет места никому, кто стал бы ему неугоден.
- Альфред? – Изабель вдруг подняла на него глаза, сама не зная, зачем позвала.
Он посмотрел на нее и, нежно взяв руками за подбородок, тихо произнес:
- Да, любовь моя?
Они стояли поодаль от гостей, там, где играли музыканты. Изабель смутилась, вдруг испугавшись его взгляда. Ей показалось, что он задумал что-то, и ей не останется ничего, кроме как подчиниться. Однако ничего не случилось, и Альфред продолжать смотреть на жену так, как если бы вокруг не было ни души.
- Я все сделаю для тебя, от тебя же я жду лишь одного, - он склонился над ней, словно хотел поцеловать.
Наверное, он решил повременить с поцелуем, потому как продолжил:
- Ты должна любить только меня. Меня одного, а все остальное – пусть оно останется здесь, в этом маленьком городке.
Изабель не успела ответить, как он заключил ее в объятия, после чего, дав знак музыкантам, взял за руки, ведя на танцевальную площадку.
«Вот уж кто действительно не потерпит тайн и недомолвок, - думала Изабель, глядя на Альфреда и пытаясь прочесть на его лице все то, что еще оставалось для нее тайной. – Он как никто другой заслуживает самого лучшего, - жила в ней уверенность. – Так разве я могу подвести его? Разве имею право предать его чувства?» Она вдруг ощутила в себе странный прилив нежности к Альфреду и потому, не сумев сдержать себя, прижалась к нему, вдыхая его запах и тепло. Альфред только нежнее обнял ее, зашептав ей на ушко что-то приятное и любовное. Слишком близко были музыканты, потому Изабель не разобрала ни слова. Она просто слушала, ловя интонации и мягкий тембр голоса, предчувствуя, что именно этот голос сможет ей помочь распроститься с прошлым.
Этот день уже близился к концу, но вместе с тем не переставал приносить сюрпризы и потрясения.
- Просили передать лично вам в руки, мадам де Монферрак, - сказал дворецкий, отдавая хозяйке конверт.
- Кто? – удивилась Франсуаза, не замечая на конверте ни адреса, ни имени.
- Какой-то мальчишка позвонил в ворота.
- Странно, - пробормотала Франсуаза, направляясь в кабинет и на ходу распечатывая письмо. – Куда я могла их деть? – спрашивала она себя, ища очки.
Она посмотрела в ящиках стола и среди бумаг, нигде их не находя. Внезапный стук в дверь прервал ее поиски.
- Прибыл отец Себастьен, - сообщила горничная.
- Все-таки решился! – воскликнула Франсуаза, оставляя конверт так и лежать на столе.
Она поспешила на улицу.
- Вы удивительно отважный молодой человек, Себастьен! – сказала она, усаживая его на лучшее место за столом.
Франсуаза видела, как Себастьен боролся со смущением, понимая, чего стоило ему принять ее приглашение и прийти.
- Выпейте, выпейте вина, поешьте, Себастьен, - она почти по-матерински ухаживала за ним. – А после, если захотите, мы поговорим.
- Мне будет очень не хватать общения с вами, мадам де Монферрак, - насилу проглотив что-то, сказал Себастьен.
Кусок явно становился ему поперек горла, и от Франсуазы не могло укрыться, как он смотрел по сторонам, точно выискивал кого вокруг.
- Хотите, я позову ее? – произнесла она, чувствуя, как от одного взгляда на Себастьена у нее разрывается сердце.
- Зачем? Ни к чему теперь бередить раны, - вырвалось у него.
- Может быть, хотя бы вы расскажете мне, что все-таки случилось, пока меня не было в Труа?
Себастьен все время ждал этого вопроса, но, услышав его, испугался. Он избегал встретиться с Франсуазой взглядом, понимая, что может не выдержать и рассказать обо всем.
- Так будет лучше для всех, мадам де Монферрак, - уклонился он от прямого ответа. – Вы же понимаете, что иного пути и быть не могло.
- Лучше? – она недоверчиво усмехнулась. – Ваши бы слова да Богу в уши, святой отец. Ладно, молчите, коли вам так легче, и без того вам не позавидуешь. Только что вы делаете здесь, если так уверены в том, что все к лучшему?
Франсуаза вздохнула, подзывая официанта, чтобы взять еще один бокал с шампанским. Устало положив локоть на стол, она смотрела по сторонам, чувствуя, как от музыки начинает болеть голова. Странный день. Венчание, больше походившее на похороны, внезапная перемена Патрика, таинственное письмо. Что еще преподнесет этот день, прежде чем он закончится? «Несчастный, - она качала головой, наблюдая за Себастьеном. – Сам срубил сук, на котором сидел, но да что на самом деле у него на уме? Потемки. Все они одинаковы, чужие души». Франсуаза отвлеклась от происходящего, погрузившись в невеселые мысли.
- Как? Вы здесь? – голос Изабель вывел ее из раздумий.
Рядом стояла Изабель.
- Дорогая, ты не рада видеть отца Себастьена? – удивился Альфред, усаживаясь на стул. – Мы счастливы видеть вас, - он улыбнулся открыто и благожелательно.
- Альфред, будь любезен, пригласи на танец женщину, почти позабывшую, что такое танцевать с таким прекрасным кавалером, - заявила Франсуаза. – Оставьте их, пусть поговорят пару минут. Знаешь ли, Альфред, долгое время отец Себастьен был кем-то вроде духовника для Изабель, - шепнула Франсуаза, уводя зятя в глубь танцевальной площадки. – Пусть, так сказать, простится с прошлой жизнью.
- Да что вы, мадам де Монферрак, - смутился Альфред. – Я же вовсе не против.
Оставшись наедине, Изабель несколько секунд просидела, потупив взор, не смея взглянуть на Себастьена.
- Ты доволен, наконец? – спросила она, взглянув на него исподлобья. – Я сделала то, что ты пожелал. Зачем ты здесь? Пришел посмотреть на труды рук своих?
Тихая и спокойная внешне, изнутри она так и кипела.
- Я не могу тебя видеть. Убирайся из моего дома!
Воспользовавшись тем, что официанты как раз меняли блюда, Изабель выскочила из-за стола и, прячась среди суматохи, что образовалась вокруг, промелькнула меж гостей и исчезла в доме. Себастьен, не отдавая себе отчет в том, что делает в этот момент, поднялся, направляясь вслед за Изабель. Оказавшись в пустом и прохладном холле, он заметил, как за закрывающейся дверью кабинета мелькнул подол подвенечного платья. Быстро осмотревшись вокруг и поняв, что его никто не видит, он открыл дверь. Изабель сидела на стуле, отвернувшись к противоположной стене. Себастьен чуть задержался на пороге и все же решился подойти. Он опустился на одно колено рядом с Изабель.
- Я бы хотел встретить тебя в другой жизни. Тогда я бы ни за что не отпустил тебя, - сказал он.
- Так не отпускай же меня в этой. Тебе ли не знать, что другой не будет?
Себастьен молча встал, потом, чуть склонившись над Изабель, взял в руку локон ее волос, осторожно вдыхая его аромат. После он поднялся и пошел к дверям. Изабель сидела, не шелохнувшись. Вдруг она вскочила на ноги, окликнув его.
- Неужели вот так, все? – она смотрела на него широко раскрытыми от ужаса глазами.
Не сговариваясь, они бросились друг другу в объятия. Не задумываясь над тем, что сюда могут войти в любой момент, они целовались так, точно сегодня был освещен их брак.
- Я люблю тебя, - только и смогла прошептать Изабель.
- Что мы делаем, безумные? Я сам обвенчал тебя с другим, - сдавленно произнес Себастьен.
Слова эти точно отрезвили обоих. Изабель смотрела на Себастьена, видя в его глазах ответ на свой вопрос. Себастьен убрал ее руки со своей шеи, после чего, больше не взглянув на нее, быстро вышел из кабинета. Он тотчас покинул особняк, чтобы завтра на рассвете покинуть и этот город.
Изабель так и осталась стоять с протянутыми к дверям руками. Очнувшись, она не понимала, что делает здесь одна. «Альфред! – вдруг вспомнила она. – Альфред! Вот, кто нужен мне сейчас!» Срочно, сию же минуту нужно было найти Альфреда. Он знает, что делать. Еще две ночи – и она проснется от шума Парижа за окном, встречая новый день в объятиях Альфреда.