Введение
Огромная заслуга штурмовой авиации Военно Воздушных Сил СССР в Великой Победе 9 мая 1945 года. Она поддерживала и обеспечивала выполнение боевых задач наземными войсками в обороне и наступлении.
Основным самолётом штурмовой авиации был самолёт Ил-2. За грозные атаки по живой силе и технике фашисты называли его «чёрной смертью».
Штурмовики действовали на небольших высотах. От огня зениток и истребителей противника они несли существенные потери. Прежде всего, бортовые стрелки, из-за слабой броневой защиты кабины. Количество случаев их гибели составляло шесть – семь к гибели одного пилота. Часто бортовой стрелок штурмовика погибал, или получал ранения, в первых пяти – шести боевых вылетах.
Дорога на войну
Свет огромной луны, пробившись через морозный рисунок на стеклах окон, тускло освещал большое помещение казармы.
Посреди него стояли две круглых печки. Дневальные по роте следили, чтобы в них не погас огонь, но тепло было только вблизи них.
Николай Шабаров, солдат восемнадцати лет, проснулся от холода. Его кровать стояла у окна в дальнем конце казармы. Спал в верхнем обмундировании, без сапог. Почувствовал, что мёрзнут ноги. Шинелью, наброшенной поверх фланелевого одеяла, укрыл их.
Сон не шёл. В голове путались мысли, вспоминались разные по времени события.
Вспомнил, как началась война. Это было больше года назад, учился в школе. Школу пришлось бросить, и идти работать на завод. Таких ребят, как он, было много. Предприятие эвакуировали. Он вместе с ним оказался на Урале.
Там он стал одним из передовых рабочих. Ждал исполнения восемнадцати лет, что бы уйти в Армию. В мыслях рисовал картины боя с фашистами. Представлял себя солдатом, в окопах на передовой, в каске, с пулемётом. Казалось, что время тянулось медленно.
Исполнилось восемнадцать, сразу в военкомат с просьбой о призыве. Военкомат призвал, но директор завода, прочитав повестку, с которой паренёк пришёл в кабинет руководителя, возмутился.
- У тебя бронь, не пойдёшь в Армию!
Тут же позвонил военкому, что тот действует противозаконно.
- Иди, работай, и эту мысль выбрось из головы! – Убедительно и строго напутствовал мальчишку.
- Нет! - Решил паренёк, выходя из кабинета директора, - я всё равно уеду на фронт!
Сразу же отправился в военкомат и упросил военкома срочно направить его в действующую Армию.
- Хорошо, как тебя зовут?
- Николай.
- Коля, сегодня отправляется команда. В неё включаю тебя.
Парень в составе подразделения из двадцати пяти человек вечером занимал место на нарах в одном из товарных вагонов воинского эшелона, проходящего через станцию.
Куда едет, не представлял. Был уверен, что на фронт. Но, оказалось, что поезд пришёл в глубокий тыл. Новобранцы, выгрузившись из эшелона, оказались в школе младших авиационных специалистов. Николай попал в роту, изучающую штурмовик Ил-2. Такое будущее очень огорчило его.
- Я буду механиком самолёта. Не попаду на фронт! Фашистов даже не увижу.
Закончились два месяца пребывания в школе механиков. В последнюю бессонную ночь он мысленно подвёл итог учёбы.
- Сегодня нас отправят в части. Учёбы за два месяца почти не было: то наряды, то разные работы. Не готов я обслуживать штурмовик!
Утром, после скудного завтрака, каким он был всегда, на построении роты был зачитан список распределения солдат по авиационным частям.
Получив документы, рядовой Шабаров, старшим группы, с четырьмя товарищами начал путь в назначенную войсковую часть.
На шестой день они прибыли в штаб авиационной дивизии, откуда были направлены в штурмовой авиационный полк предстоящей службы.
Становление механиком
Солдатам повезло, подвернулась попутная машина. Полуторка была без тента, ветер продувал ребят до костей. Замёрзшие так, что зуб на зуб не попадал, они подъехали к штабу полка.
Он размещался в небольшом одноэтажном доме, крытом соломой, как и стоящие рядом избы. У входа в штаб дорогу им преградил солдат в шинели с поднятым воротником и винтовкой на правом плече. Он ёжился от холода и переминался с ноги на ногу.
- Вы, ребята, к кому? – Обратился он к солдатам, спрыгнувшим с кузова машины.
- Мы из школы механиков. Кому должны представиться? – Бодро ответил Николай.
- Наверное, начальнику штаба полка. Он вышел. Ждите! – Твёрдо сказал часовой.
- Мы сильно промёрзли, впусти нас в штаб, там и подождём. – Умоляюще попросил Шабаров.
- Покажите документы! – Сурово потребовал солдат.
Озябшими руками каждый из прибывших механиков показал предписание.
- Проходите в штаб. Ждите в коридоре. – Распорядился часовой.
В небольшом коридоре было сумеречно - свет попадал с улицы через маленькое оконце над входной дверью. Солдатам, вошедшим в штаб, стало тепло. Они увидели в углу печку. Свет от горящих поленьев, проникнув через отверстия в дверце, маленькими кругляшками плясал на полу.
Почти недельная дорога, скудное питание, ожидание чего-то не известного, истощило парней. Но, сейчас им стало веселее, они предчувствовали конец дорожным мытарствам. Тепло и эти мерцающие светлые круги создавали состояние покоя.
- Заходите ко мне, посидите, пока придёт начальник штаба! – Приветливо обратился к ним, вышедший из комнаты дежурного по полку, старшина с красной повязкой на рукаве и с кобурой на ремне.
Солдаты не смело вошли в небольшую комнату. В ней был стол, на котором стояли телефон и графин с водой, рядом железная кровать, накрытая выношенным, потерявшим синий цвет, одеялом, и два табурета.
- Снимайте вещевые мешки, рассаживайтесь. – Тихо, мягким голосом, сказал дежурный, показав рукой на кровать и табуретки.
Солдаты сложили вещевые мешки в углу и сели.
- Каким специальностям выучили вас? – С улыбкой спросил старшина.
- На механиков Ил-2 учились. – За всех ответил старший группы Николай Шабаров.
Беседа протекала непринуждённо. Скованность стряхнулась с солдат.
Из разговора со старшиной они поняли, что полк воюет с самого начала войны. Интенсивно летает и несёт большие потери самолётов и лётчиков.
- У нас одноместные Илы. Их сейчас из тридцати двух осталось шесть. – С грустью рассказывал дежурный. - Фашистские истребители, пользуясь отсутствием у них защиты хвоста, сбивают часто.
Минут через двадцать, молодые солдаты в кабинете начальника штаба полка стояли, выстроившись в шеренгу. Каждый представился.
- Хорошо, - выслушав доклады, сказал офицер. - Сейчас вы пойдёте в столовую, обед уже закончился, но, чем-нибудь покормят, а оттуда, ко мне. Передайте указание дежурному, он вас туда отведёт.
Через пятнадцать минут солдаты, сняв шинели, сидели за столами и с аппетитом ели борщ и пшённую кашу с тушёнкой.
После столовой возвратились к начальнику штаба. Беседа была неспешной. Офицер рассказал о боевых задачах полка, их выполнении ценой больших потерь лётчиков и самолётов. Назвал номера эскадрилий, в которых они будут проходить службу.
– Идите на аэродром. Представьтесь инженерам эскадрилий. – Говорил капитан, вставая из-за стола. – Желаю успешной службы в нашем полку штурмовиков! - Подошёл к ним и, пожал каждому руку.
Молодые солдаты стояли навытяжку. Отвечая рукопожатием офицеру, они почувствовали свою значимость в новой воинской части.
Как попасть на аэродром, им рассказал дежурный по полку. Дорога вывела их из деревни в лес. Шёл снег. Покрывал их шапки, шинели, дорогу, тихо ложился на деревья. Вокруг был покой.
Ноги проваливались в рыхлый снег. Но, они этого не замечали. В головах не было тяжести забот. Они были сыты, хорошо отогрелись, ни о чём не задумывались. Весело разговаривали, шутили.
Шли не долго. Лес внезапно закончился. На краю заснеженного поля солдаты увидели самолёты, стоявшие на большом расстоянии друг от друга, и несколько деревянных строений.
- Где находятся инженеры эскадрилий? – Недоумевал Николай.
- Пойдём вот к тому самолёту. Там кто–то есть. – Ответил низкорослый солдат, протянув руку в направлении ближайшего самолёта.
- Здравствуйте! – Громко обратился Шабаров к людям, что то мастерившим в моторе.
- Привет! – Весело ответил мужчина средних лет, повернувшись к подошедшей группе.
Поняв, что это пополнение инженерной авиационной службе, рассказал, как найти инженеров эскадрилий.
Солдаты шли по аэродрому, с которым будет связана их жизнь в течение нескольких лет, до дня Победы. Они вступали в этап жизни, полный забот и ответственности, тяжёлого труда, переживаний и скорби по гибели боевых товарищей.
Шабаров был распределён в первую эскадрилью. Её техническая землянка находилась на противоположном краю поля.
После встречи с инженером эскадрильи он получил у старшины подразделения техническое обмундирование. Тот показал в казарменном помещении спальное место на втором ярусе. Проходы между рядами железных кроватей были очень узкими.
На следующее утро, после подъёма и завтрака, он стоял перед строем технического состава эскадрильи, и видел обветренные лица механиков, мотористов, разного возраста. На них были одинаковые чёрные технические длинные куртки без погон, чёрные тёплые штаны, валенки.
- Товарищи, к нам на пополнение из школы авиационных механиков прибыл рядовой Николай Шабаров. Пока у него не будет своего самолёта. – Говорил инженер эскадрильи, обращаясь к строю. – Назначаю его стажёром к механику сержанту Леонову. – Глазами искал его. – Сержант Леонов, выйти из строя.
Из строя вышел механик среднего роста, значительно старше Шабарова.
- Леонов, Вы опытный механик. – Продолжил инженер, - Прошу отнестись к вводу в строй молодого солдата с полной ответственностью. Становитесь оба в строй.
Николай и Леонов шли к самолёту. На штурмовике с бортовым номером семь предстояла стажировка молодого механика. Николай впервые увидел настоящий, летающий самолёт. В школе механиков занятия по его изучению проходили по плакатам. Самолёт появился в школе только перед убытием подразделений, закончивших учёбу.
Аэродромная жизнь Николая вошла в свою колею. Полк переформировывался. Полётов не было. Ждали прилёта новых штурмовиков.
В один из солнечных дней над аэродромом появились ожидаемые самолёты, группа из шести машин. Они летели друг за другом на разных расстояниях. Пилотами новеньких штурмовиков были сержанты, закончившие лётную школу.
Штурмовики один за другим заруливали на стоянку первой эскадрильи.
Наземный персонал с интересом и восторгом смотрел на крылатые машины. Тех состав обратил внимание, что у самолётов кабины длиннее, чем на самолётах, стоящих на земле.
- Смотрите, - крикнул кто-то, - они двухместные!
Почти каждые три – пять дней на аэродроме появлялись новые самолёты. Прибывал личный состав для заполнения штатной численности авиационного штурмового полка, в том числе, и бортовые стрелки.
Они были разного возраста и национальностей. Одни после окончания школы бортовых стрелков, другие, из других родов войск.
- Рядовой Шабаров, - объявил инженер эскадрильи на одном из утренних построений, - сегодня я приму у Вас экзамен на допуск к самостоятельной работе на самолёте.
Сердце Николая забилось чаще. Его охватило волнение. С одной стороны, он ждал этого момента. С другой стороны, он думал, готов ли к этому?
- Понял Вас! – Бодро, громко ответил солдат.
Механик штурмовика
Экзамен был успешно сдан. Оставалось ждать приказа о закреплении за ним боевой машины. К кому он попадёт в экипаж, он не задумывался. Командиры, в основном, были все молодые сержанты.
На следующий день после экзамена, он приступил к обслуживанию боевой машины с бортовым номером восемь.
Утро было пасмурным, мела позёмка. Личный состав воинской части стоял в строю. На правом фланге знаменосцы с боевым знаменем. Красное полотнище со звездой, серпом и молотом, барельефом Ленина, развевалось на ветру.
Начальник штаба полка объявил приказ командира полка о назначении боевого расчёта. Механик Шабаров попал в экипаж лётчика сержанта Полякова, белокурого, крепкого сложения, невысокого, улыбчивого парня лет двадцати.
Кроме него в экипаже были две восемнадцатилетние девушки, оружейницы, моторист, узбек по национальности, низкорослый, сухощавый на вид за тридцать лет, и бортовой стрелок, рядовой Самсонов, прибывший из штрафной роты. Парень среднего роста с пухлыми губами, острым взглядом, не намного старше командира.
Он воевал уже год. Был лётчиком-истребителем, лейтенантом. Нелепый случай, физическое оскорбление командира тыловой части, перевернул его фронтовую жизнь. Офицер был разжалован в рядовые, и осуждён военным трибуналом на 10 лет.
Тюремный срок заменили десятью боевыми вылетами бортовым стрелком на штурмовике Ил-2.
Командир полка обратился к полку с короткой речью. Он с гневом говорил о зверствах фашистских войск на захваченных территориях. Рассказал о задачах полка, что, не теряя времени, полк завтра приступит к полётам для подготовки к боевой работе. Призвал добросовестно выполнять служебные обязанности, и все силы отдать делу разгрома врага.
Слова командира затронули сердце и душу Николая Шабарова. Он осознал личную ответственность и свою роль в выполнении боевых задач. Понимал важность постоянной исправности своего штурмовика.
Был первый лётный день. На аэродроме стоял шум от работающих моторов. Самолёты взлетали и садились. Лётчики отрабатывали полёты составом групп, маневры для поражения наземных целей на полигоне рядом с аэродромом.
Несколько штурмовиков, один за другим пикировали, стреляли из пушек и пулемётов, сбрасывали бомбы. Многие механики неотрывно смотрели в небо, следили за своими машинами.
Самолёт Николая был над полигоном. Он уже несколько раз спикировал, и были видны огненные трассы, идущие от самолёта к земле. Но, на очередном пикировании Николай увидел яркую вспышку и падающие обломки самолёта.
Шабаров вздрогнул от неожиданности. С ужасом наблюдал гибель самолёта с экипажем.
Оказалось, что он перепутал свою машину со штурмовиком, потерпевшим катастрофу. Его «восьмёрка» благополучно приземлилась и зарулила на стоянку. На взорвавшемся самолёте, как показало расследование, взорвалась бомба из-за не правильной регулировки взрывателя, не успев отделиться от самолёта.
Погода установилась хорошая. Стояли солнечные зимние дни с небольшим морозом. Солнце хоть и было по-зимнему не ярким, затуманенным морозной дымкой, но, оно поднимало настроение людям. Николай чувствовал прилив сил, с большим желанием и ответственностью подготавливал самолёт к каждому очередному вылету.
Полк готовился к боевой работе, учебные полёты проводились почти ежедневно в течение недели. Настал долгожданный момент, когда инженер поставил задачу подготовить крылатые машины к боевому заданию. При осмотре мотора Шабаров заметил, что нужно долить антифриз.
- Антифриза нет, - ответил инженер на обращение механика, - батальон не подвёз. Растопи снег и долей в бак.
- Но, при сильном морозе может он в системе замёрзнуть, двигатель выйдет из строя! – Возмутился солдат.
- Что предлагаешь, что бы к рассвету самолёт был боеготов? – Ответил офицер.
Наступил вечер. Технический состав покинул стоянку самолётов. С наступлением темноты мороз крепчал. Николай запустил мотор самолёта для прогрева. Нагрев двигатель, выключил его и направился в столовую на ужин. После ужина вернулся к самолёту, залез в кабину, проверил температуру охлаждающей жидкости и масла.
- Подожду немного, и буду снова прогревать. – Решил солдат. - Останусь в кабине.
Пришло время прогрева мотора. Запустил, прогрел. Впереди была ночь.
- В кабине спать холодно и неудобно, - размышлял солдат. – А если лечь на обшивку мотора сверху? Там будто для отдыха придумано место, плоская часть фюзеляжа.
Вылез из кабины. Ледяной ветер морозом обжигал лицо.
- Чем бы укрыться от ветра. – Подумал Николай. – Укроюсь чехлом от стабилизатора!
Снял чехол с левой половины стабилизатора, положил его на левое крыло возле кабины, затем перетащил его к месту будущего ночлега, на фюзеляж перед кабиной пилота.
Устроился на ночлег. Лежать было жёстко, но снизу тепло. От колючего морозного ветра накрылся чехлом. Сон пришёл не сразу, но усталость сделала своё дело. Он заснул.
Сколько он спал, не знал, но почувствовал, что обшивка мотора под ним перестала его греть.
Запуск мотора, прогрев, и снова на тёплое место для продолжения сна. Так за ночь несколько раз.
Часов в пять утра тех состав прибыл на стоянку. Инженер подошёл к самолёту Шабарова. Механик молодцевато доложил инженеру, что мотор самолёта прогревал ночью и машина к боевому вылету готова.
- Молодец! Действовал правильно, - ответил начальник.
С рассветом лётные экипажи заняли места в кабинах. Краснозвёздные Илы, загруженные полным боевым комплектом, один за другим, поднимались в небо.
Технический состав с тревогой в глазах провожал их. Все ли вернутся? Время ожидания было томительным для каждого из механиков, проводивших крылатые машины в бой.
Николай нервничал. Ему казалось, что время тянется очень медленно. Сколько прошло времени от взлёта группы, он не знал, потому что у него не было часов. Можно было ждать возвращения самолёта в техническом домике, но он не мог там находиться. Неведомая сила тянула его на улицу. Он шёл к месту стоянки его восьмёрки, вслушиваясь в тишину. Он не ощущал колючего морозного ветра, с нетерпение ждал звук моторов Илов.
Как там за линией фронта его машина, исправна ли? Ему хотелось, чтобы самолёт не был сбит, или повреждён фашистами, чтобы экипаж был невредим.
Вот и донёсся звук моторов. Солдат всматривался в небо. К аэродрому приближались штурмовики.
- Все ли идут домой? – С тревогой подумал механик.
Над аэродромом прошли несколько групп самолётов, и по одному заходили на посадку. Какой самолёт его, он различить не мог.
Каждый приземлившийся Ил-2 рулил на свою стоянку. Восьмёрки не было.
Николая начало мучить предчувствие беды. И вдруг, он увидел восьмёрку, которая после посадки рулила к нему. Он обрадовался, и тут же забеспокоился - рулил он очень тихо, осторожно. Николай увидел в штурмовике большие дыры.
После остановки винта Шабаров вскочил на крыло к кабине пилота. Лётчик сидел неподвижно. Механик посмотрел на кабину бортового стрелка. Тот так же сидел не двигаясь. Фонарь кабины не открывал.
- Приходят в себя, видно бой был тяжёлым, - подумал он.
Николай стоял молча, застыв на месте. Пилот вылез на крыло и снял парашют, поднял руки вверх, потянулся. Стрелок откинул сдвижную часть фонаря в сторону, и резво выпрыгнул из кабины.
- Товарищ командир, - обратился Шабаров к пилоту, - разрешите получить замечания по работе мат части!
Мат часть работала нормально, - улыбаясь, отвечал Поляков, - да вот, дорогой, работёнку тебе привезли, с хвостом придётся повозиться.
- Это ерунда, - отвечал механик, - главное сами целы.
- Как ты, Юра? – Обратился командир к стрелку, - живой, не ранен?
- Нормально, командир. На выходе после последней атаки зенитный снаряд разорвался близко у хвоста. – Возбуждённо отвечал Самсонов. – Переживал, чтобы, хвост не отвалился до посадки. Но, обошлось! Вот, мы и на земле.
Самсонов не впервой видел разрывы зенитных снарядов рядом со своим самолётом. Летая на истребителе, не раз встречался в небе с врагом, имел на своём счету несколько сбитых фашистских самолётов.
Прежде он смотрел на врага через лобовое стекло кабины истребителя. Теперь, в роли бортового стрелка, он глядел на него с хвоста боевой машины.
Опыт прежних боевых вылетов сказался в первом, же полёте на штурмовку вражеских наземных целей. Он видел воздушную обстановку за хвостом штурмовика. Быстро принимал решения и кинжальным огнём своего пулемёта громил врага на земле, во время горки, после атаки цели.
В обсуждении боя возле повреждённой хвостовой части самолёта Самсонов заметил, - в этом вылете нам повезло, не было вражеских истребителей, угроза исходила только от зениток.
В первом боевом вылете полка не обошлось без потерь. Не вернулся из полёта один штурмовик. Он был сбит зениткой над целью. Экипаж погиб на глазах товарищей. В других экипажах, два бортовых стрелка были ранены осколками, разорвавшихся зенитных снарядов.
Ремонт в одиночку не в силах для механика самолёта. Это дело специализированного подразделения полка. Механики активно участвовали в этих работах. Повреждённых самолётов после боевых вылетов, как правило, было несколько. На каждом из них работала группа авиационных специалистов. Работы не останавливались ни на минуту. Технический состав не уходил с аэродрома сутками.
Николай Шабаров набирался технического опыта в подготовке самолёта к вылету, в устранении неисправностей, в ремонте после попадания в аэроплан снарядов и их осколков.
Почти всегда работать приходилось без рукавиц. В рукавице ни к агрегатам не подобраться, ни гайку не закрутить. От мороза, бензина и масла руки стали грубыми, тёмными, в ссадинах, но он на это не обращал внимания. От напряжённой работы и редких часов отдыха юношеское лицо осунулось, уставшие глаза зрительно прибавили ему возраст лет на пять.
Николаю некогда было вспомнить свой дом, маму и сестру. Но, вдруг однажды, когда день клонился к вечеру, он подготавливал штурмовик к очередному дню боевых полётов, ему принесли письмо. На конверте был знакомый почерк матери.
Он с большим нетерпением раскрыл треугольник и прочитал короткое письмо. Это была первая весточка из дома после его службы в полку штурмовиков. Прочитав письмо, загрустил. Вспомнилась довоенная жизнь, заботливая мама и сестра-веселушка.
- Нужно выбрать время и написать ответ. – Подумал солдат. – Наверняка мама ждёт письмо.
Но, не удалось ему писать ответ на полученное письмо долго-долго. Работа на своём самолёте и помощь товарищам съедала всё время военной жизни парня.
Обслуживание боевой крылатой машины требовало постоянной помощи товарищей. Не возможно было одному снять с мотора бронированные листы, потому что каждый весил ни один десяток килограмм. Таким образом, все механики работали на своих самолётах, и самолётах товарищей по звену, эскадрильи.
Особенно тяжело приходилось им при подъёме самолётов с земли, приземлившихся без шасси, на «живот». Такое случалось не редко.
Шло время. Полк воевал успешно. Бортовой стрелок рядовой Самсонов выполнил десять боевых вылетов, положенных для снятия судимости. Не каждому бортовому стрелку так повезло. Многие были убиты, или получили ранения и убыли в госпиталь, не выполнив и шести боевых вылетов.
Событие восстановления офицерского звания и лётной должности Юрию Самсонову, лётный состав полка отметил после боевой работы, вечером, в лётной столовой, подняв кружки со ста граммами боевых.
Часто метели не позволяли летать. У наземного состава полка появлялась возможность короткого отдыха. В один из таких дней Николай раздобыл чернильный карандаш, и сел за письмо домой.
- О чём писать? – Размышлял солдат. – Каждый день одно и то же.
Подумал. Начал писать. Грубые пальцы неловко держали карандаш, буквы получались корявыми, строчки не ровными.
«Здравствуй, мама и сестричка Катя. Я жив, здоров. У меня всё хорошо. В свободные минуты вспоминаю вас. Не болейте. Всего вам доброго. Ваш Коля. 24 декабря 1942 года».
Свернул листок треугольником. Написал адрес, отдал письмо солдату-почтальону.
Как ушёл из экипажа Самсонов, самолёт с восьмёркой на борту на боевые задания летал реже. Кабину бортового стрелка занимал один из бортовых стрелков эскадрильи, возвратившихся из полёта. Стрелки, летали без перерывов на отдых на разных самолётах.
- Боеготовый самолёт простаивает на земле, - думал Шабаров. - Когда будет пополнение стрелков? Их количество только убывает. Я мог бы, подготовив машину к вылету, летать стрелком. Подучиться бы надо!
Он размышлял о полётах не только из-за нехватки бортовых стрелков. Ему было тяжело ждать возвращения штурмовика. Ожидание тяжёлым грузом угнетало его.
Механик и бортовой стрелок
В один из лётных дней, когда командир экипажа ждал возвращения группы с боевого задания, что бы стрелок из группы полетел с ним, механик предложил себя на роль бортового стрелка.
- Позанимайтесь со мной, товарищ командир. Я, думаю, что смогу управляться с пулемётом. Самолёт не будет простаивать.
- Это очень опасно! Кабина стрелка не имеет броневой защиты. – Отвечал сержант. – Сможешь ли выдержать нагрузку работы на самолёте и полётов?
- Я напишу рапорт, что бы командир полка дал разрешение. Уверен, справлюсь! – Настаивал Шабаров.
Приказом по полку механик был допущен к обучению специальности бортового стрелка параллельно с выполнением прежних обязанностей.
Николай много беседовал с бортовыми стрелками, хотел узнать, как можно больше о новой для себя военной специальности. Часто сидел в задней кабине штурмовика, тренировался в прицеливании, перезарядке пулемёта.
Пришло время. Николай в кабине стрелка своего самолёта взлетел на боевое задание в группе из девяти штурмовиков. Испытывал ощущения не ведомые ранее. Он летел спиной вперёд. Земля удалялась вниз, перед глазами открывалась картина простора. Погода была солнечной, он видел белый ковёр с тёмными пятнами леса и деревень.
Ему нравился полёт. В голову пришла шутка:
«Будешь ты стрелком-радистом, а в душе пилот.
Будешь ты летать на Иле задом наперёд...»
Улыбнувшись сам себе, с интересом смотрел вниз.
Любование пейзажами заснеженной земли отвлекли яркие огненные фонтанчики вокруг самолёта. Они быстро гасли, на их месте образовывались белые маленькие облачка. Это было красивым зрелищем.
- Наверное, по нам бьют зенитки. – Подумал Шабаров. – Значит, мы подходим к цели. Нужно приготовиться к стрельбе - могут появиться мессеры.
Перед глазами горизонт резко накренился, и быстро начал уходить под хвост самолёта. Перед глазами было только голубое небо.
Через короткий промежуток времени солдата вдавило в ремень, на котором сидел. Руки с гашеток пулемёта тянуло вниз, и он крепче их сжал, чтобы удержать. Ноги неведомой силой прижало к полу кабины. Из-под хвоста самолёта показалась линия горизонта. Она ушла вверх и застыла на месте. Перед глазами стрелка была чёрно-белая земля, на которой он видел пожарища. Тяжесть, навалившаяся на него, внезапно пропала. Он ощутил лёгкость в теле, руках и ногах.
Так происходило неоднократно: огненные фонтанчики, белые облачка после них, смена положения линии горизонта, земли.
Наконец, всё это закончилось. Самолёт летел низко над землёй. Под ним мелькали макушки деревьев, заснеженные крыши деревенских изб. Он заметил, что самолёт снизился ещё ниже, земля неслась под самолётом в нескольких метрах. От такого полёта захватывало дух.
Через некоторое время он заметил удаление земли. Высота увеличивалась, снова расширился горизонт, земля медленно плыла под самолётом.
По ощущениям и перемещением линии горизонта относительно хвоста самолёта начал различать положения самолёта в пространстве.
После полёта его настроение было приподнятым. Он ни разу за всё время полёта не испытал страха. Полёт оставил в памяти, не забываемые приятные ощущения.
- Ну, как Коля? – Обратился к нему командир, как только стал на крыло. – Не напугался?
- Нет, товарищ командир! – С улыбкой отвечал стрелок, вылезая из кабины.
Беседа продолжилась на земле у самолёта. Сержанту Полякову было интересно услышать впечатления от полёта подчинённого, добровольно взявшим на себя дополнительную нагрузку службы, связанную с большим риском.
- Видел, Николай, как снаряд попал в штурмовик Коганова, и он факелом врезался в цель.
- Нет, этого не видел. Жаль Коганова и его бортового стрелка.
- Жалко. Но, ничего не поделаешь. Такое может быть с каждым экипажем. Война, есть война. – Тихо заключил сержант.
Поляков направился в лётный домик, а Шабарову нужно было подготавливать штурмовик к следующему вылету. Осмотрел самолёт, обойдя вокруг него. Обнаружил несколько отверстий от осколков на плоскотях и киле самолёта.
Забрался на крыло и начал осматривать машину сверху. Когда очередь дошла до кабины бортового стрелка, он с ужасом увидел дыру в борту. Большой осколок прошил борт кабины рядом с его левым плечом, и застрял в полу. Николай выковырял его отвёрткой.
- Ничего себе! Повезло! – Подумал, держа в руках, рассматривая кусок металла не определённой формы с не ровными краями.
Быстро текло военное время. Солдат работал и механиком, и летал на своём самолёте бортовым стрелком. Уставал, но не уходил от самолёта, пока он не был готов к боевому вылету.
Чтобы исключить заклинивание патрона в пулемёте во время боя, он собственноручно набивал патронные ленты снарядами, не доверяя вооруженцам.
Короткий сон, и в пять утра, когда ещё темно, он снова хлопотал у боевой крылатой машины. Много времени уходило на прогрев двигателя перед запуском тепловой печкой, после чего нужно было запустить мотор. Часто он запускался с трудом, не с первой попытки. После первого прогрева, требовалось сохранять его готовность к запуску на боевой вылет. В ожидании вылета приходилось прогревать его не однократно.
В полёте он научился видеть цель на земле при выходе из атаки, отличать фашистских истребителей от наших самолётов. Не раз приходилось отстреливаться от мессеров, пытавшихся атаковать «восьмёрку». Те, боясь попасть под огненные трассы Шабарова, открывали огонь по штурмовику с большой дистанции. Не добившись успеха, выходили из боя. Отдельные фашисты, чтобы не попасть под огонь бортового стрелка, атаковали штурмовик сбоку под большим углом, В подобных атаках бортовой стрелок не мог развернуть пулемёт на атакующих вражеских истребителей, препятствовала сдвижная часть фонаря. Штурмовик мог спасать себя только маневрированием.
- Разворот влево энергично! Прямая! – Командовал по переговорному устройству стрелок командиру экипажа. Поляков разворачивал самолёт в сторону атакующего врага и срывал его атаку.
Однажды, возвратившись из боевого полёта, Николай обратился к командиру.
- Товарищ сержант, разрешите снять фонарь с моей кабины?
- Для чего? Это будет изменение конструкции самолёта! - Воспротивился пилот.
- Без фонаря, я смогу крутить свой пулемёт в любую сторону без ограничения! – Убедительно отвечал стрелок. – Смогу стрелять по истребителям при их атаке при больших ракурсах.
- Спросить инженера эскадрильи? – Вслух размышлял лётчик. – Наверняка запретит. Давай, Коля, действуй!
Снятие заднего фонаря с кабины штурмовика не заняло много времени у механика Шабарова Николая. Пулемёт можно было разворачивать без ограничений на больший угол.
В очередном боевом вылете Николаю было не комфортно сидеть в кабине без фонаря. Воздушный поток морозного воздуха проникал через меховой комбинезон. От холода трясло солдата так, что «зуб на зуб не попадал».
При уходе от цели за штурмовиком увязался мессер, и начал заходить в атаку под большим углом снизу. Явно фашистский пилот привык безнаказанности прежних таких атак. Но, вдруг, на дистанции открытия огня, от штурмовика протянулась трасса.
Фашист не успел нажать на гашетку своих пушек, как пули пулемёта бортового стрелка «восьмёрки» нашли свою цель. Фашист загорелся. Штурмовик победил в дуэли.
Почин экипажа Полякова стал доступен всему полку. Многие штурмовики после того дня летали без фонарей кабин бортовых стрелков.
После каждого боевого вылета ему приходилось заделывать в самолёте пробоины от снарядов и осколков. Однажды при возвращении с боевого задания самолёт был подбит над линией фронта. Лётчик умело сел на своей территории в поле без шасси, недалеко от позиций пехотинцев.
Пехотинцы подбежали к штурмовику, но их помощь не понадобилась. Экипаж отделался лёгкими ушибами, и самостоятельно вылез из кабин.
Они с большим уважением приняли лётчиков. Накормили, подарили бортовому стрелку трофейный немецкий автомат с двумя рожками патронов, и на полуторке отправили в свою часть.
Переход линии фронта
В середине марта прибыло в полк пополнение технического состава и бортовых стрелков. К этому времени командир экипажа Поляков стал младшим лейтенантом, а Шабаров сержантом. Командование полка назначило прибывшего солдата механиком на восьмёрку, а Шабарова перевели в бортовые стрелки. К этому времени на его счету были десятки боевых вылетов. Он стал опытным воздушным бойцом.
Ритм боевых полётов штурмовиков полка менялся в зависимости от фронтовой обстановки и погоды. В нелётные дни Николай не терял времени зря. Разбирал и смазывал бортовой пулемёт, тренировался в быстрой его перезарядке и прицеливании.
Однажды, в третьем вылете. Это была штурмовка вражеского аэродрома. После одной из атак, когда штурмовик уже набрал высоту, его сильно тряхнуло. Стрелок увидел вспышку в нескольких метрах от самолёта. Это разорвался зенитный снаряд.
Стих звук мотора, самолёт затормозился, будто остановился на мгновение, и медленно «поплыл» над землёй.
- Командир, что с мотором? – Возбуждённо спросил по переговорному устройству стрелок. Командир не отвечал.
- Ранен он, или отказало переговорное устройство? – Подумал Николай.
Бортовой стрелок понимал, что фашистские истребители попытаются расправиться с подбитым штурмовиком. Если прежде, он уходил от цели бреющим полётом, то, теперь необходимо дорожить каждым метром высоты, чтобы увеличить дальность планирования, что бы перелететь линию фронта.
Разрывы снарядов остались сзади, зенитки стреляли по группе штурмовиков, которая продолжала штурмовку цели. Николай зажал в ладонях гашетки пулемёта, и внимательно осматривал воздушное пространство. Вдалеке заметил точку, быстро увеличивающуюся в размерах.
- Это фашистский истребитель. Догоняет нас. – Подумал он.
Нервы сержанта напряглись. – Я должен первым открыть огонь, и не промахнуться!
Он с ненавистью смотрел на врага. Прицеливался так внимательно, как никогда раньше.
- Спокойней, чуть ближе, ещё, ещё! - Мысленно командовал сам себе воздушный воин.
Фашистский лётчик огня не открывал, хотя был уже на дистанции поражения штурмовика. Видимо, решил, что бортовой стрелок убит, и добьёт еле державшийся в небе краснозвёздный самолёт, стреляя в упор. Николай нажал гашетки пулемёта. Выстрелов не последовало.
- Закончились снаряды! Я много стрелял по земле при выходе из пикирования. Перезарядить не успею. – Вихрем пронеслась мысль в голове стрелка. – Есть автомат!
Николай всегда брал в полёты подарок пехотинцев. Сейчас он ему пригодился. Атакующий истребитель был очень близко.
Трасса, выпущенная из автомата, была совершенно не такая, как из крупнокалиберного пулемёта штурмовика. Николай увидел мелкие жёлтые огоньки, летящие навстречу фашисту.
Шабаров стрелял из автомата с досады, и не рассчитывал на успех. Но, к своему удивлению, заметил, как автоматная трасса упёрлась в мотор мессершмита. Истребитель прекратил сближение, пошёл к земле, оставляя за собой слабый шлейф сначала белого, а позже чёрного дыма.
Николай ликовал. – Сбил фашиста! Перетянуть бы линию фронта!
Высота таяла быстро. Николай увидел загоревшуюся красную лампочку. Она сигнализировала о покидании самолёта с парашютом.
- Высоты почти нет! Не успеть выпрыгнуть! Прыгать поздно! – Размышлял воин.
Посмотрел вниз. Под самолётом лес, мелькают верхушки деревьев. Николай поджал ноги, сгруппировался, наклонил голову, упёршись подбородком в грудь, и закрыл глаза. Ощутил резкое неравномерное торможение, закончившееся сильным ударом снизу.
Наступила тишина. Он понял, что самолёт на земле. Открыл глаза. Самолёт лежал в лесу на «животе» без крыльев. Понял, что при вынужденной посадке не пострадал, мгновенно выскочил из кабины.
Фонарь кабины командира был закрыт. Поляков сидел неподвижно, склонив голову, и не подавал признаков жизни. Николай принялся открывать фонарь.
- С наружи не открыть!
Немецким автоматом разбил плексиглас форточки фонаря, просунул руку вовнутрь, нащупал рычаг открытия и открыл фонарь.
Лицо командира было в крови. Он был без сознания. Николай решил, что офицер ударился лицом о прицел во время приземления. Прежде, чем вытаскивать его из кабины, отстегнул ремни парашюта. Затем, с большим трудом, вытащил его из кабины, положил на спину в снег. Мигом достал из своей кабины перевязочный пакет, и начал ватой вытирать кровь на лице. Чуть погодя, командир открыл глаза. Это обрадовало Николая.
Младший лейтенант, очнувшись, отрешённым взглядом смотрел на товарища. Бортовой стрелок разговаривал с пилотом. Тот молчал.
Только после того, как сержант забинтовал лицо раненого, оставив не покрытыми только губы и глаза, тот начал невнятно, что то говорить.
Сознание возвращалось к командиру.
- Будет жить! – Обрадовался сержант. – Полежит, силы восстановятся, будем двигаться на восток.
Через час – полтора, к командиру вернулось сознание полностью. Он сделал попытку подняться на ноги, но не смог. Пожаловался, что болит очень сильно голова, болит всё тело, и нет силы.
Шабаров понял, - нужно, что то придумать для транспортировки раненого командира.
- Уложу его на купол парашюта. Под купол нужно соорудить волокушу из еловых веток. - Подумал он, и, не медля, приступил к реализации плана.
Ножом, который всегда носил с собой, нарезал толстых еловых веток. Распустил свой парашют, отрезал часть строп. Ими прочно связал ветки, сверху аккуратно, свернув в несколько раз, привязал купол парашюта, часть строп привязал к построенной волокуше, чтобы за них тянуть.
- Возьму с собой и второй купол. – Решил сержант. – Им накрою командира, чтобы было теплее.
Распустил второй парашют. Отрезал стропы у лямок подвесной системы.
- Что ещё взять с собой? - Размышлял Николай. – Обязательно автомат с неиспользованным рожком!
Заглянул в свою кабину. Взял автомат, отсоединил рожок. В нём не было ни одного патрона. Он расстрелял все патроны по фашистскому истребителю. Выбросил его и подсоединил запасной рожок, с патронами.
Николай уложил на волокушу беспомощного командира, укрыл куполом парашюта. Тот сопротивлялся.
- Я останусь здесь, а ты Коля иди один! – Убеждал товарища. – Линия фронта впереди. Нужно добраться до неё, не попав к фашистам. Со мной ты не перейдёшь линию фронта. Погибнем оба. Иди Коля один.
- Нет, товарищ командир, я Вас не брошу!
- Товарищ сержант, я Вам приказываю! – Разгорячился Поляков. – Уходите один!
- Нет, товарищ младший лейтенант, я буду двигаться только с Вами! Или дойдём, или погибнем вместе! – Твёрдо ответил Шабаров.
- В какую сторону идти, командир? – Спросил сержант. – У меня нет компаса. Где восток?
- Достань из внутреннего кармана моего комбинезона часы. – Ответил Поляков. – По солнцу и часовой стрелке можно определить направление на юг. Рассказал, как это нужно делать.
Солнце тускло светило сквозь облака, но помогло сориентироваться.
Ремень автомата одел на шею, впрягся, и отправился в путь. Николай не знал, где они находятся, есть ли рядом немцы, далеко ли до линии фронта? Но, был полон решимости, дойти до «своих» вместе со своим командиром.
Тянуть придуманное сооружение было тяжело. Волокуша провалилась в снег, который, хоть и подтаял, но ещё был глубоким. Не доносились звуки издалека. Лесную тишину нарушал лишь крик сороки. Она сообщала зверью и птицам о неизвестных гостях леса.
Николай изредка останавливался для отдыха. Командир лежал молча.
- Как дела, товарищ командир?
- Нормально, Коля. - Тихо ответил Поляков. – Представляю, как тебе тяжело. Иди один.
- Нет! Только вместе, товарищ командир.
- Да, что заладил, товарищ командир, товарищ командир! – С трудом говорил лётчик. – Называй меня по имени. – Дмитрий я, Дима!
- Понял, Дмитрий. – Ответил бортовой стрелок.
Они были почти одногодки. Командир был старше подчинённого на два года, но Шабарову трудно было по имени обращаться к командиру.
Лес долго не кончался. Иногда попадались небольшие поляны, или мелкие деревья. Если в те моменты было солнце, Николай открывал крышку карманных часов Полякова, и как он его научил, уточнял направление движения.
Вдруг, Шабаров услышал звуки. Остановился, вслушался. Это были звуки автомобильных моторов.
- Немцы, или наши? – Обратился к Дмитрию, - пройду вперёд один, разведаю.
Через полчаса он увидел, что лес заканчивался, начиналась равнина. Снега на ней было значительно меньше, чем в лесу. Местами были проталины.
Чтобы видеть дальше, он выбрал одну из берёз, по стволу забрался почти до макушки. На противоположной стороне равнины он увидел палатки, орудия. Посчитал. Девять пушек. К ним подъезжали два грузовика. Понял,
- Немецкие грузовики подвозят снаряды на позицию артиллерии. Нужно её обойти.
Вернувшись к Полякову, рассказал, что увидел. Обсудили дальнейший путь.
- Нужно ждать тёмного времени. – Слабым голосом тихо говорил офицер. – Сейчас, на равнине, нас заметят.
- Да, правильно, - согласился Николай, - сейчас пройдём по лесу до опушки. Там и подождём.
На окраине леса они остановились на отдых. Хотелось есть, но еды с собой не было. Стрелок наломал веток, настелил их толстым слоем рядом с волокушей и лёг на них. От пережитых волнений и большой физической нагрузки он быстро заснул.
Спал настолько крепко, что проснувшись, не понял, где находится. Перед глазами было небо.
Оно было прикрыто серыми облаками. В просветах, между ними, начинали загораться тусклые звёзды, как редкие далёкие светлячки. На лес тихо опускалась ночь.
Борт стрелок, впрягшись в волокушу, пошёл правее фашистских позиций. Местами попадались проталины. Тянуть по ним волокушу было очень тяжело.
С рассветом, голодный и уставший сержант, предложил командиру, не подавшему голоса за всю ночь, переждать день в перелеске, попавшемся на пути.
Лётчики двигались по ночам. Днём отдыхали, используя естественные укрытия: кустарники, ямы, лес. Изможденные голодом и усталостью они потеряли счёт дням.
В одну из ночей, накрывших фронтовую землю, они спустились в овраг. По предположению Николая он вёл в сторону своих войск. Внезапно сзади услышал голос:
- Стоять! Руки вверх!
Николай подчинился. Почувствовал, как кто- то снял с него автомат.
- Кто такие? – Спрашивал, вышедший из-за его спины мужчина в маскировочном халате, с его автоматом в левой руке.
- А кто Вы? – Ответил борт стрелок, и подумал, - хоть бы, наши солдаты!
Это были разведчики, возвращавшиеся с задания. Поняв, что встретили своих лётчиков, посочувствовали горемыкам, и угостили сухарями.
У Николая душа ликовала от радости.
- Миновали фашистов, теперь скоро закончатся мучения, командиру будет оказана медицинская помощь!
Разведчики тянули волокушу с младшим лейтенантом, Николай шёл рядом, ел, как и лежащий на волокуше Поляков, чёрные сухари, наслаждался их вкусом.
Ещё не рассвело, когда лётчики были в окопах стрелковой части. Николай наклонился к командиру.
- Выздоравливай, Дима. Тебя отправят в госпиталь, я буду искать наш аэродром.
-- Спасибо тебе, Коля. Ты спас меня.
Они обнялись. Понимали, встретятся ли когда? Полякова на носилках понесли санитары.
На передовой линии наших войск Шабаров был не долго. Уставший, но счастливый от того, что удалось спасти командира, что вышли к своим, Николай продолжил путь в поисках своего аэродрома.
Возвращение в полк
Николай стоял на развилке двух просёлочных дорог в ожидании попутной машины в сторону своего аэродрома. Он только что спрыгнул с кузова грузовика, на котором проехал часа два. За вторые сутки это был пятый автомобиль.
Все шофера грузовиков, двигающихся в направлении деревни, возле которой располагался его аэродром, не отказывали Шабарову. Сочувствовали лётчику, стремившемуся в часть, чтобы продолжить войну в строю сослуживцев.
Предполагал, что от этого места до аэродрома не далеко, может быть, километров тридцать - сорок. При возвращении с боевых заданий он не раз пролетал над этим местом на окраине леса.
Над головой было чистое весеннее небо. С веток размашистых елей сползал снег, накопившийся за зиму. Ударяясь о таявшие сугробы, издавал звук шлепков.
- Весна берет своё! – Подумал Шабаров. Ему казалось, что все невзгоды, пережитые им, остались далеко в прошлом, и теперь все будет у него хорошо: встретится с друзьями, сослуживцами, продолжит боевую работу борт стрелком штурмовика.
- Наверняка, считают меня и командира погибшими. А я, вот живой, невредимый! – Улыбаясь, подумал Николай.
Тишину нарушали только звуки, сваливающегося с деревьев снега. Автомобиля, не было. Решил идти пешком.
Шагать по подтаявшему снегу, местами превратившемуся в слякоть, было трудно. Путь начинал его утомлять. Вдруг, услышал звук мотора. Остановился, повернулся в его сторону .
Разбрасывая мокрый снег, приближалась зелёная полутора. Метров за пятьдесят до машины, поднял руку.
Автомобиль остановился напротив.
- Тебе куда? – Высунув голову из кабины, спросил шофер, солдат среднего возраста, с усами, в полушубке белого цвета и такой же шапке-ушанке. Вид молодого человека в летном меховом комбинезоне, зимнем шлемофоне, и унтах заинтересовал его.
- На аэродром! – Громко ответил Николай. – Возле деревни Чёрный Починок.
- Запрыгивай в кузов!
Ловко вскочив в кузов грузовика, Шабаров увидел девушку, сидевшую на полу, прислонившись спиной к кабине, между ящиками, заполнившими кузов.
- Здравствуйте! Можно с Вами?
- Ищите место. – Засмущавшись, ответила попутчица.
Николай устроился на ящиках. Машина, пробуксовывая, взвыв мотором, тронулась.
Неожиданно встретившиеся молодые люди с любопытством смотрели друг на друга.
Девушка лет семнадцати –восемнадцати в солдатской шинели с погонами рядового, в шапке - ушанке, и, юноша, в зимнем летном комбинезоне, в унтах, меховом шлемофоне.
Девушка улыбнулась. Ровный ряд белых зубов, и глаза, искрящиеся блеском радости, заворожили парня.
Он будто попал в сказку, прочитанную в детстве. Красавица возвратила его к действительности вопросом.
- Вы одеты, будто собрались в полёт?
- Наоборот, я из полёта, завершившимся неделю назад.
- Как это? – Переспросила девушка.
Штурмовик был сбит за линией фронта. Командир в госпитале, я возвращаюсь в часть.
- Ничего себе. – Перестав улыбаться, сказала девушка.
- А Вы куда едете? – Продолжил разговор Николай, поудобнее усаживаясь на ящиках.
- С нач медом дивизии едем, наверное, в Вашу санчасть, а от вас, на другие аэродромы дивизии. Он с целью контроля, а я должна передать ящики с медикаментами.
Между ними завязался непринужденный разговор. Он сближал их. Они с интересом слушали друг друга. В те минуты они не чувствовали неудобств от потряхивания машины на неровной дороге. Все, что было до этой встречи, исчезло, будто не было войны, трудностей, лишений, которые пережил каждый из них. Ещё не сознавая, они становились близкими друг другу.
Быстро пролетело время в разговоре. Автомобиль въехал в деревню, в которой располагался штаб полка Николая и мед санчасть. Наступал вечер. Солнце уже почти не грело землю косыми лучами. Начинало подмерзать. Из под колес машины слышался тихий хруст замерзающей слякоти.
Представив, что приближается минута расставания с понравившейся девушкой, Николай, наклонился к ней, и нежно взял её ладонь. Не почувствовав сопротивления, легко сжал.
- Меня зовут Николай, - накрыв соединённые ладони левой рукой, добавил, - Николай Шабаров, бортовой стрелок Ил- 2.
Ещё больше раскрасневшись, опустив от смущения глаза, она тихо приговорила, - очень приятно. Я, Екатерина Шмелёва. Служу в мед лужбе авиационной дивизии, в службе снабжения.
Почувствовав замедление скорости машины, Шабаров понял, что машина останавливается. Он ласково гладит пальцы девушки, хотел дольше продлить секунды приближающегося расставания.
- Катя, можно я так буду Вас называть? Я не навсегда прощаюсь с Вами. Если Вы позволите, то я Вас разыщу, мы встретимся, будем дружить.
Екатерина подняла глаза. В них уже не было былой безмятежности и радости. Они поблекли от грусти.
Автомобиль остановился напротив штаба полка Николая.
- Лётчик! – Высунувшись из кабины, громко сказал шофёр. – Штаб твоего полка!
- Спасибо! Вылезаю, спасибо!
Он выпустил руку Екатерины из своих ладоней.
- До свидания, Катя.
- Пока, Николай. – Тихо ответила девушка, сопровождая парня грустным взглядом.
Николай смотрел вслед удаляющегося грузовика. Екатерину было не видно из-за бортов кузова, и ящиков. Он мог бы зайти в штаб полка, представиться командиру части, или кому-нибудь из его заместителей. Доложить о случившемся с экипажем младшего лейтенанта Полякова.
Нашли бы автомобиль для доставки его в эскадрилью, но он считал такой путь некорректным. Решил самостоятельно двигаться в эскадрилью, и представиться командиру эскадрильи лично.
Вечер приятных встреч
Дорога была Николаю известна. Шёл легко. Мороз крепчал, слякоть на дороге подмерзала, а главное, у него было прекрасное настроение, он радовался встрече с красивой и милой девушкой, понравившейся ему.
Все мысли в голове парня были только о ней.
- Скоро стемнеет. Наверное, они заночуют в мед части. – Размышлял сержант. – Значит, нужно узнать, остались ли они на ночь, сегодня же с ней встретиться.
Солнце садились за горизонт, когда он подходил к штабу эскадрильи. Сумерки ещё не наступили. Небо над головой было бледно голубым, и его отсвет все окружающее на аэродроме окрасил бледно голубой краской. Не растаявший снег был голубоватым, и самолёты, стоящие вдалеке подернулись голубоватый дымкой.
Из землянки выходил инженер эскадрильи старший лейтенант Панков. От неожиданной встречи он встал, как вкопанный.
- Шабаров!? – Раскрыв объятия, бросился к сержанту. – Живой!
- Командир то же живой. В госпитале.
В штабе Николай доложил командиру эскадрильи о случившемся с экипажем.
- Давай, Николай, пока отдыхай, набирайся сил! Врач потом тебя осмотрит. Наверное, побеседует с тобой начальник особого отдела. А потом определимся с новым экипажем и полётами.
- Понял, товарищ командир. Просьба у меня.
- Говори.
- Такое дело, товарищ командир. В пути сюда познакомился с девушкой. Она сейчас в мед части. Приехала по делам службы с нач медом дивизии. Разрешите увольнение к ней в санчасть.
Офицер, широко улыбнувшись, ответил, - давай Коля. Гуляй! Ты это заслужил.
Шабаров отправился в свою землянку, что бы переодеться в повседневную форму. Ему бы помыться в бане, поужинать! Но он об этом забыл. Мысли влекли его в деревню Чёрный Починок, в мед часть к Екатерине.
Бортовые стрелки криками: «Ура! Молодец, Шабаров!» - Приветствовали его. Объятия, рукопожатия, общий восторг от встречи товарища. Его появление в эскадрильи, было для сослуживцев неожиданностью. Они считали младшего лейтенанта Полякова, и его погибшими.
Расспросы, короткий рассказ возвратившегося бортового стрелка о событиях прошедшей недели.
- Иди, Коля, в столовую. – Напутствовал старшина эскадрильи. – Потом в баню. Сегодня банный день. Все уже помылись, но вода, и горячая, и холодная, ещё осталась.
Николай вспомнил, что за прошедший день крошки хлеба не съел, а комбинезон не снимал неделю. Плотно поев в столовой, с чистым бельём направился в баню.
Сообщил старшине эскадрильи об увольнении в мед часть, и, чистый, сытый, в прекрасном расположении духа, в шинели с погонами сержанта, в сапогах и шапке-ушанке направился в деревню.
Был вечер. Небо, утыканное звездами, предполагало усиление мороза. Николай бодро шагал по знакомой дороге, под ногами похрустывал ледок. Вскоре он был возле сан части.
Вошёл в здание бывшего деревенского клуба. В коридоре было темно. Пройдя вперёд, заметил свет, пробившийся через щель не прикрытой двери. Несмело постучал, и осторожно её приоткрыл.
- Можно? – Тихо спросил сержант.
- Войдите. – Прозвучал молодой женский голос.
За столом, тускло освещённым керосиновой лампой, сидела женщина в белом халате и белом чепчике на голове.
- Извините, - стесняясь, тихо обратился парень. – Сегодня к Вам привезли медикаменты из мед службы дивизии. Сопровождала груз девушка. Она сейчас здесь?
- Точно, ночуют у нас, и она, и начальник мед службы.
- Как бы мне встретиться с девушкой? Вы не поможете?
Женщина с интересом смотрела на симпатичного сержанта. Заулыбалась, предполагая, что дела сердечные привели его в вечерний час.
- Подождите здесь. Садитесь на кушетку. Схожу в палату, в которой расположилась на ночь Ваша красавица, - вставая из-за стола, ответила она.
Вслед за мед работницей в комнату вошла Екатерина. На ней была гимнастерка с юбкой, кирзовые сапоги. Короткая стрижка белых волос была к лицу. Даже при слабом освещении керосиновой лампы девушка была очень красива.
Николай, как завороженный смотрел на неё. Какое то время он был как в замешательстве. Восхищался девушкой, ни проронив, ни слова. Она то же, войдя в комнату, будто растерялась. Остановилась, молча, глядела на парня.
Первой заговорила хозяйка комнаты, понимая ситуацию.
- Вы побудьте здесь, пока я открою свободную палату, и впущу туда вас.
Оставшись одни, они пошли друг к другу навстречу. Их руки встретились. Так взявшись за руки, они и стояли, когда возвратилась женщина.
Она сопроводила парочку в свободную палату. Свеча, горевшая на столе у двери, еле-еле освещала квадратную комнату. Можно было рассмотреть два ряда железных кроватей, покрытых белыми простынями, у спинок лежали белые подушки.
- Вообще то, здесь находиться нельзя. Но я беру грех на душу. Без разрешения дежурного врача впустила вас в запасную палату. – С ухмылкой сказала она. – Побудьте, какое то время, здесь. Чуть погодя я зайду к вам.
- Мне очень приятно, Нкиколай, что ты пришёл ко мне. Я очень рада! – Улыбаясь, сказала Катя.
- Я то же рад видеть тебя, Катя. Неизвестно когда ещё представится такая возможность? – Возбуждённо говорил сержант. – Скоро начнутся боевые вылеты. Как сложится жизнь? Из группы бортовых стрелков, с которыми начинал воевать, один я остался. Остальные, кто погиб, кто после ранений не вернулся в часть.
Николай загнул матрацы двух кроватей, чтобы не садиться на застеленное чистое бельё. Предложил рукой сесть девушке, сам сел напротив. Они тихо говорили, и с интересом слушали друг друга. Хотелось знать о жизни до этой внезапной встречи.
Время летели быстро. Разговор бы продолжался до бесконечности. Они, слушая друг друга, будто проживали вновь прошлую жизнь. Теперь они вступали в полосу жизни, в которой становились дороги друг другу. Внезапно пробудившиеся чувства нежности и любви будто накрыли их, как морская волна поглощает купальщика, не успевшего выйти на берег до наступления шторма.
В дверь тихо поступала медсестра. Влюблённые встали. Николай взял руки Екатерины.
- Катя, я буду помнить тепло твоих рук.
Он наклонился к лицу девушки, и поцеловал в щёку. Екатерина стояла молча. Неожиданный поцелуй парня был первым в её жизни.
- Катя, сейчас я попрошу у сестры клочок бумаги, и мы обменяемся адресами.
- Обязательно, Коля. Пиши мне, я буду отвечать.- Тихим голосом ответила девушка.
Догорающая свеча, как в сказочном кино, рисовала на стене тени влюблённых.
В комнате дежурной Николай отдал Екатерине листок бумаги с написанным адресом его полевой почты, листок с адресом Екатерины, аккуратно сложил, и спрятал в военный билет, который хранил в левом кармане гимнастерки.
Катя, в сопровождении медсестры проводила сержанта до выхода из мед части.
Боевые будни
После короткого отдыха Николай снова летал на боевые задания, но с разными командирами, потому что в полку не хватало бортовых стрелков. Возвратившись с задания, тут же взлетал на другом самолёте. В день приходилось выполнять по три – четыре боевых вылета. Полк воевал. Жизнь шла чередой боевых вылетов, подготовкой к ним, горестью потерь боевых товарищей.
Так же, как прежде, скрупулёзно подготавливал бортовое оружие стрелка к каждому вылету, и оно не подводило его. Мастерское владение пулемётом, и хладнокровие при отражении атак фашистских истребителей, не редко заканчивались победой. После каждой победы бортового стрелка на фюзеляже штурмовика механики рисовали красную звёздочку.
Редкий боевой вылет обходился без повреждений самолётов, на которых летал Николай. Неоднократно, возвратившись на свой аэродром, из-за повреждений системы выпуска шасси, экипаж приземлялся на «живот». Стрелок трижды получал ранения от осколков зенитных снарядов врага. Но, ранения были лёгкими. Воздушный боец быстро восстанавливал здоровье, не отправляясь в тыловой госпиталь.
Однажды, отлёживаясь в санитарной части полка после ранения в ногу, встретился с Катей. Она привезла медикаменты. Встреча была неожиданной и приятной для обоих.
Они переписывались короткими письмами. Он сообщил ей, что вынужден лечь в санитарную часть, но письмо не успело дойти до неё.
Их взаимная любовь за месяцы разлуки не стала слабее. Они скучали друг по другу, но не было возможности встретиться. Сейчас же, будто неведомая сила свела их вместе. Екатерина сидела у кровати Николая, им было о чём поговорить. Они с любовью смотрели друг на друга. Девушка переживала о последствиях ранения парня. - Сможешь ли ходить, Коля?
- Буду не только ходить, но и летать буду! – С бравадой ответил Шабаров.
В эту встречу Екатерина не могла задерживаться до утра, как в прошлый раз. Ей, через час, предстоял путь на следующий аэродром дивизии.
Она наклонилась к парню, и они, прощаясь, поцеловались. Екатерина, раскрасневшись от чувств, вышла из палаты.
После выздоровления Шабаров продолжил боевую службу. Красная Армия наступала. Пришло время, когда полк штурмовиков базировался на фашистских аэродромах Европы, оставленных при отступлении.
Наступил 1945 год. Боевое напряжение для полка штурмовиков увеличилось. Если прежде боевые вылеты не состоялись из-за раскисшей взлётно-посадочной полосы, то теперь бетонированные аэродромы позволяли летать без перерывов.
Николай однажды почувствовал недомогание. Но, не мог отказаться от очередных боевых вылетов. Кашель мучил парня. Особенно ночью. Вставал не выспавшимся, с головной болью и кашлем, но на предложение товарищей: не лететь, отказывался от их предложения.
- Если не полечу, самолёт останется на земле. Надо лететь. Меня заменить не кем, стрелки есть не во всех экипажах.
День Победы
День Победы Шабаров встретил под Берлином. Старшина с орденами Красной Звезды, Красного знамени и Отечественной войны стрелял в воздух из немецкого автомата, подаренного ему пехотинцами после вынужденной посадки у линии фронта.
Здоровье было плохим. На это указывала его бледность и худоба. Ему было предложено командованием отправиться на лечение в военный госпиталь. Он отказался, попросив увольнение из рядов Красной Армии.
Получив документы об увольнении, распрощавшись с друзьями, направился в штаб дивизии, где в медицинской службе служила Екатерина.
Встреча была радостной для обоих. Девушка демобилизовалась, как и Николай. Нужно было решить, куда ехать, к нему домой, или к ней?
Обсудив проблему места жительства, выбрали город Кострому, где у Екатерины жили родственники.
После войны
Дорога с войны была долгой. Приехав в Кострому, поселились у Екатерининой бабушки. Та жила одна. Там сыграли свадьбу. Нужно было обустраиваться в трудное послевоенное время. Сосед по дому сообщил Николаю, что в санаторий, находящийся не далеко от них, требуется техник-рентгенолог.
- Но, я же не готов к этой работе.- Рассуждал Николай. – Даже не понимаю, в чём заключается эта работа.
- Разберёшься, научат! - Настаивала молодая жена.
Николай был принят на неизвестную для него работу. Быстро обучился новому делу, но самочувствие оставалось плохим. Однажды, врач-рентгенолог, с которым работал Николай, начал с ним разговор о его здоровье.
- Николай, не нравится мне, что ты постоянно кашляешь.- Посмотрев внимательно на техника-рентгенолога, - продолжил. – Давай сделаем снимок лёгких.
Его предположения подтвердились. Туберкулёз!
Известие огорчило молодожёнов. Началось лечение. Больница, стационар. Шло время, но состояние Николая не только не улучшилось, а становилось, день ото дня, всё хуже, и хуже. Болезнь оказалась запущенной. Лечение было поздним и бесполезным. Через месяц его не стало.
Заключение
Так закончилась жизнь парня, вставшего на защиту Родины в восемнадцать лет, стремившегося на передовую, представлявшего себя в каске, с пулемётом в окопах, лицом к лицу с врагом.
Судьба сложилась иначе. Он защитил Родину, не щадя здоровья и жизни, не в окопах, а в небе. В год смерти Николая Шабарова у Екатерины родился сын. Она назвала его Николаем.
Б.Аверин
06.02.17 – 15.08.17.