(миниатюра в диалоге)
- Гарька, привет! Только что встретил у пивной поэтессу Котлетову. Она беременна.
- И чего?
- Ничего. Я подумал, что ты заинтересуешься.
- Почему я должен заинтересоваться её беременностью?
- Ну как… Вы же дружили…. Организьмами…
- Какими организьмами? Ты чего?
- Ничего… Это называется секц. Бывает яростный, бывает дружеский, бывает от скуки душевной… Я же понимаю…
- Ты чего, ты чего, ты чего? Ты думаешь, это я?
- Да. И так думаю не только я.
- Кто ещё?
- Жабский, например.
- Кто?
- Жабский. Прозаик, поэт, драматург, гинеколог…
- А этому-то хандону чего надо?
- Ему не надо. Он так думает. А возможно, даже и констатирует.
- Констатирует чего?
- Того. Твою беременность. То есть, не совсем твою, а совместную с товарищем Котлетовой. У, шалунишка! А ведь сразу и не подумаешь!
- Так. Чего тебе надо? Конкретно!
- Да говорю же: ничего. Стопку водки и холодный бутерброд. Можно лососины пару кусков.
- А хера на лопате?
- Понял. Водки не надо. Бутера тоже. Шутка. Я – шутник, понимаешь? Я же люблю тебя, Ганодавов! Не в плотском, понятно, смысле! Ты же гений! Не то что Жабский. Шелкопёр…
- Кто?
- Жабский. Не ты же.
- Не упоминай при мне этого поносного имени. Меня от его упоминания буквально трясёт.
- Хорошо. Меня тоже.
- Что «тоже»?
- Трясёт. И колотит. Ну, что? По двести грамм – и в школу не итить?
- Не итить. Согласен… А Котлетова будет?
- Чего?
- Того. По двести.
- Не. Она ж беременная. Носит под сердцем дитя. Она только кефир. С булочкой.