Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)
Книга-фотохроника: «Легендарный БПК «Свирепый» ДКБФ 1971-1974».
Глава 780. ВМБ Балтийск. БПК «Свирепый». Новый старпом Ю.А. Кличугин. 28.08.1974 года.
Фотоиллюстрация из открытой сети Интернет: Капитан 3 ранга Юрий Авенирович Кличугин на сигнальном мостике. 70-е годы XX века.
В предыдущем:
Странно. БПК «Свирепый», боевой корабль, - это «он», а я люблю его, как маму, как папу, как Валю Архипову, как Оленьку, как мою Фею красоты и страсти. Странное чувство…
В среду 28 августа 1974 года тихо и незаметно прошли «30 дней до Приказа». Ничего нового, кроме одного – нового старшего помощника командира корабля, капитан-лейтенанта Юрий Авенирович Кличугин. Наш старпом, капитан-лейтенант Николай Валерианович Протопопов, с которым мы прошли всю первую БС (боевую службу), убыл на повышение, на командирские курсы и должен был (пор идее) вернуться на наш корабль командиром корабля (так говорили в экипаже БПК «Свирепый»).
О новом старпоме ничего не было известно, кроме того, что Ю.А. Кличугин в 1969 году закончил ВВМУ им. Фрунзе, год прослужил командиром БЧ-2,3 (помощником командира) на «МПК-55», в 1970-1972 годах был командиром «МПК-102», потом в период 1972-1974 годов был командиром СКР «Барсук», откуда пришёл к нам старпомом на БПК «Свирепый».
Сторожевой корабль СКР «Барсук» пр. 50 типа «Горностай» был спущен на воду 27 февраля 1954 г., вступил в строй 15 сентября 1954 г., 4 января 1956 г. вошёл в состав Дважды Краснознамённого Балтийского флота (ДКБФ). Бортовые номера СКР «Барсук»: 272 (1956).
Сторожевые корабли СКР пр.50 типа «Горностай»:
Водоизмещение наибольшее 1337 т, полное 1182 т, нормальное 1116 т, стандартное 1050 г; длина 90,9 м, ширина 10,2 м, осадка 2,9 м.
Мощность ПТУ 2x10 015 л.с.; скорость полного хода 29 уз., экономическая 15,1 уз.; дальность плавания 2200 миль. Вооружение: 3 100-мм АУБ-34УСМ-А и 2x2 37-мм АУВ-11М, 1x2 533-мм ТА, 1x6 РБУ-200 и 4x1 БМБ-1, принимал до 26 якорных мин. Экипаж 168 человек.
Считался удачным типом СКР пр.50 типа «Горностай» и создавался как альтернатива кораблям проекта 42. Водоизмещение было уменьшено за счёт применения линейной схемы ГЭУ (вместо эшелонной на предшественниках) и отказа от четвертой 100-мм артустановки.
Ходовые качества и мореходность СКР пр.50 типа «Горностай» оказались весьма хорошими. При модернизации в 1959 - 1960 гг. все корабли проекта 50 оснастили трёхтрубными ТА и двумя бомбомётами РБУ-2500. Всего в 1954-1959 годах было построено 68 единиц, в том числе на БФ: СКР «Барсук», СКР «Кобчик» (на нём служил наш командир БПК «Свирепый», капитан 3 ранга Е.П. Назаров), СКР-64 (с 12.10.1962 – «Комсомолец Литвы»), СКР-65, СКР-68, СКР-14, СКР-15, СКР-5, СКР-8, «Филин», СКР-69 (последние два в 1964 году были проданы Финляндии).
В этот день (30 дней до Приказа) мои друзья-годки опять хотели встретиться на «посиделках у Суворова» в «ленкаюте», но мне уже нечем было их угощать, да и не хотелось, потому что новый старпом, капитан-лейтенант Юрий Авенирович Кличугин очень активно и добросовестно приступил к исполнению своих обязанностей старшего помощника командира БПК «Свирепый».
В этот день в своём дневнике-ежедневнике я записал: «Так. Вот и новое. А новое то, что новый старпом. Что ни говори, а твёрдый мужчина. Однако не с того начал, не с того… Грубо начал. Строго».
Всем казалось, что наш новый старпом вездесущ, что он может неожиданно появиться в любом месте корабля. Вероятно, так он изучал внутреннее устройство корабля, а заодно и знакомился с экипажами внутри помещений и боевых постов. Дошло до того, что матросы, старшины и годки, в том числе и ДМБовские годки, старались улизнуть, спрятаться, перейти из поста в пост, только бы не встречаться с новым старпомом, но он их каким-то чудом или нюхом всё равно находил.
Вскоре по кораблю началась игра «в кошки-мышки»: с поста на пост звонили по телефону и сообщали, где находится старпом Кличугин. Высчитывая время и предполагаемое место нахождения старпома, старшины и годки обходными путями и «пролазами» убегали со своих мест, якобы «по делу» и уходили туда, где старпом уже побывал.
Всякий раз, когда Ю.А. Кличугин встречал какого-либо матроса, он спрашивал его об обязанностях, требовал чуть ли не наизусть цитировать боевую книжку матроса, рассказывать о своих функциях и действиях по боевой тревоге и т.д. Теперь я понимаю, что так Юрий Авенирович знакомился с жизнью и жизнедеятельностью корабля, но тогда он вёл себя как «всезнайка» и строгий экзаменатор. Его сразу же начали бояться…
«Ну что же, мне его не осуждать, как хочет, так пусть и делает. Однако с грубостью далеко не уедешь. Это закон не только воинский, но и человеческий, а законы жизни, морали, нарушать нельзя. Жаль, что новый старпом так настроен строго, жаль. Так в наказаниях увязнуть можно. Ну, ладно. Это всё тяжело, но не смертельно. Жизнь покажет, где друг, а где враг скрывается».
Дело в том, что новый старпом в сопровождении замполита пришёл посмотреть «ленкаюту», в которой я как раз в темноте при красном аварийном фонаре печатал фотографии в альбомы фотолетописи корабля (естественно, часть фотографий предназначалась ДМБовским годкам и мне в мой ДМБовский альбом).
Когда старшие офицеры корабля стучались гневно и нетерпеливо в дверь ленкаюты, я естественно, не знал, кто там «ломится» в дверь и сначала делал вид, что меня в «ленкаюте» нет, потом игнорировал «визитёров», потом грубо осведомился: «Кто там бьётся башкой в запертую дверь?!», после чего Мерзляков наорал на меня и приказал открыть.
Мягко сказать, что старпом, капитан-лейтенант Ю.А. Кличугин и его теперь уже друг, капитан-лейтенант А.В. Мерзляков, были в бешенстве. Они ворвались в «ленкаюту» и сходу поставили меня по стойке «смирно», «влепили» мне непонятно за что три наряда вне очереди, а потом также на уровне ора, начали допытываться, что я тут делаю…
При этом они открыли дверь в библиотеку, где я печатал фотографии, и засветили фотобумагу, вложенную в фотоувеличитель. Я ничего не успел им сказать и предотвратить. Только через несколько минут ора и крика, ругани и угроз, я чётко ответил им по уставу о своих обязанностях и делах, а потом показал свежие мокрые фотографии и фотоальбомы фотолетописи корабля.
Старший помощник командира корабля, капитан-лейтенант Ю.А. Кличугин, быстро всё понял и сообразил, замолчал и с интересом начал смотреть фотографии и альбомы, слушать мои объяснения, но Мерзляков продолжал орать, кричать, ругаться и грозиться, упрекать и обвинять меня в непослушании, в недисциплинированности, в том, что я нарушаю корабельный распорядок дня и не участвую в приборках, как это делают другие сознательные матросы и старшины.
- А ещё комсоргом себя называете! - орал Мерзляков.
- Почему вас называют комсоргом? – спросил меня Кличугин уже совсем другим тоном.
Я ответил и сказал ему, что в период формирования первого экипажа БПК «Свирепый» в 115-м дивизионе новостроящихся и ремонтируемых кораблей общее собрание комсомольцев корабля избрало меня комсоргом корабля.
- А разве на кораблях 2 ранга должность комсорга не офицерская должность? – спросил Кличугин Мерзлякова.
- Так точно, - ответил Мерзляков. – Поэтому сейчас должность комсорга корабля исполняет мичман Дворский.
- А почему мичман, а не офицер? – спросил дотошный старпом. Мерзляков смешался и предложил Кличугину обсудить этот вопрос позже.
- Заканчивайте тут свою работу, - приказал мне старпом, - и идите на свой боевой пост командира отделения ПИП РЭБ. Я скоро приду и проверю, в каком состоянии ваша матчасть, как готовы к действиям по боевой тревоге ваши подчинённые и вы сами.
- А после этого, - добавил Мерзляков, - марш к дежурному по кораблю и передайте ему, что вы наказаны тремя нарядами вне очереди, пусть он вам подберёт работу.
Оба старших офицера ушли из «ленкаюты», забыв войти в библиотеку поглубже, и не увидев открытый «лаз-люк» в мою потайную шхеру…
Я перевёл дух, закрыл за ними дверь на ключ, чуть-чуть расслабился, опять быстро и тщательно собрал свои «пожитки» и вещи, которые не должны были попадаться любопытным и чужим взглядам, спрятал их в своей тайной шхере и
закрыл лаз-люк.
«Фотолетопись корабля при таких условиях и при таком «прессинге» тянется и делается медленно, очень медленно. И неуверенно. Святая Мария Целеста! Неужели снова, уже в третий раз за службу, мне придётся пройти через горнило борьбы за понимание и уважение старших офицеров?!».
Но каков Мерзляков! Он мне напомнил шакалёнка, подлизывающегося к тигру Шерхану из сказки Р. Киплинга «Маугли»…
«Однако всё равно! Жизнь покажет необходимость того, что я делаю в ленкаюте для корабля и его экипажа. Так было, так есть и так будет. Только мне уже что-то и самому не хочется всем этим заниматься. Может быть, устал и надоело доказывать, что я «не верблюд»?».
Было немного обидно, досадно, но ладно. Только жаль, очень жаль, у меня была отличная служба на корабле и мне надо также отлично её завершить, а остальное теперь уже не моя забота, - «заботчиков» теперь и без меня хватает…