Природа в августе, наконец, одумалась и решила вернуть жителям центральной России долгожданное лето. На смену дождям, ветру и почти осенней прохладе пришли знойные дни и тёплые ночи. Ожили комары и стаи мошек, подсохли торфяники, в лесу запахло шашлыками и пожарами. Пьяницы, прогульщики и прочие нарушители трудовой дисциплины, которым отпуск перенесли на бархатный ноябрь, воспрянули духом и поспешили получить на местных пляжах и парковых лавочках свою порцию загара. Стали продавать бочковой квас. Появилась надежда на хороший урожай не только риса, но и «нашего всё» - картошки, капусты и производных для изготовления макарон и ржаных сухарей.
Впрочем, ходят упорные слухи, что Гидрометцентр всё-таки взял в свой штат опытного шамана, который должен был умилостивить разбушевавшихся в этом году злых духов природы. За отдельную плату и «Орден за заслуги перед Отечеством» 2-ой степени шаман, якобы, даже обещал навести порчу на работников американского комплекса HAARP, которых не без основания подозревают в проведении секретных экспериментов по управлению климатом. Может это и неправда, но есть свидетели, которые утверждают, что видели собственными глазами, как в здание центрального офиса Гидрометцентра в Большом Предтеченском переулке привозили молодого козла, а из окна на третьем этаже раздавались звуки бубна и горько пахло дымом жертвенного костра.
В это же время в детских лагерях отдыха вместе с лужами высохли и слёзы юных отдыхающих. Резко уменьшилось количество оболтусов, дезертировавших из «мест оздоровления» и позорно вернувшихся раньше положенного срока в родные многоэтажки. А у родителей опять появилось возможность немного пожить без детского присмотра и вспомнить свои подвиги медового месяца.
* * *
Лагерь «Ручеёк» располагался на месте впадения довольно крупного лесного ручья в залив одного из волжских водохранилищ. Чистый песчаный берег, сосновый лес и удалённость от городских выхлопов сделало это место идеальным для детского отдыха. Уже больше сорока лет здесь каждую смену около трёхсот юных бледнолицых «чечако» постепенно превращаются в дружное племя краснокожих. Утренние зарядки, купание, конкурсы и соревнования, двухдневные походы и строевая подготовка - всё было направлено на то, чтобы подготовить растущий детский организм к предстоящим с первого сентября недетским перегрузкам школьной жизни. Последний вечер каждой смены завершался языческими плясками вокруг большого костра и пением под гитару туристических мантр.
Михаил Пахомов – один из родителей, которому удалось за двадцать тысяч рублей отправить своё четырнадцатилетнее чадо в летний лагерь «Ручеёк». Казалось бы, живи теперь и радуйся свободе слова и тела, но прошла всего неделя беззаботной жизни, когда сын Женя позвонил и попросил срочно купить ему хороший бинокль. Михаил попытался ненавязчиво выяснить, для чего сыну вдруг понадобилась такая оптика. В ответ услышал, что то невнятное про предстоящий поход и соревнования. Последним аргументом было – «Здесь у всех нормальных пацанов из старших отрядов уже есть. Один я, – как полное чмо».
Скрипя сердцем и кожаным бумажником, Михаил зашёл в ближайший магазин спорттоваров и купил за полторы тысячи 22-кратный Navigator китайского производства. Хороший или плохой – судить сложно. Игры голубей на крыше соседней многоэтажки было видно – значит, для игр типа «Зарница» тоже вполне подойдёт.
Сейчас не многие знают, как в своё время была популярна эта военно-патриотическая игра. Миллионы советских мальчишек, разыскивая тайники с подсказками, добывали секретные карты и пытались захватить флаг противника. Ходили в разведку за «языком», а потом изощрённо пытали его щекоткой, чтобы узнать, где находится штаб зелёных. Бегали в атаку с деревянными автоматами, бились в рукопашную и при этом старались сорвать друг у друга с формы пришитые крупными стежками картонные погоны. Девчонки тоже с удовольствием изображали санинструкторов. Хватали «раненных» и крутили на их голове целые шапки из бинтов. Или в отместку за когда-то измазанное мальчишками во сне зубной пастой лицо, рисовали им зелёнкой замысловатые орнаменты на лбу.
Все заканчивалось награждением «боевыми» наградами и общим ужином у костра. Кормили кашей из настоящих полевых кухонь. Война войной, а еда — по расписанию.
Михаилу повезло – он застал ещё то время, когда мальчишки четырнадцати лет, играя в войну, пусть даже с деревянным автоматом в руках, совершали порой героические поступки. И это тогда считалось вполне нормальным. А синяки и ссадины после этого никто не прятал и не жалел о порванной рубашке. Поэтому ему очень хотелось, чтобы похожие чувства испытал и его сын, для которого героями до сих пор оставались лишь киношные персонажи американских блокбастеров. Пора пацану уже, наконец, почувствовать свою силу и поверить в себя, ведь очень скоро ему предстоит стать настоящим мужчиной.
Обо всём этом Михаил Пахомов с улыбкой думал пока его старенький Логан, рискуя потерять глушитель, нырял в ямы и выбоины по некогда асфальтированной дороге в лагерь «Ручеёк». Но Михаил, казалось, этого не замечал. Его душа пела. И время в пути пролетело как-то незаметно.
Ворота лагеря гостеприимно встретили родителя большим замком. По внутреннему регламенту дни для посещений чудесным образом совпадали только с красными днями календаря. Но из будки за забором вышел дежурный, который, узнав причину появления нежданного гостя, связался с кем-то по телефону и вызвал Женю Пахомова на «краткосрочное свидание».
Спустя полчаса появился и сам Женя. Радостно повертев в руках новенький бинокль, и пару раз испытав его на дальность, сын чмокнул отца в щёку и побежал назад, потому что где-то в глубине лагеря уже раздавались неумелые звуки горна – сигнал на обед.
Михаил не спешил уезжать. Он решил ещё немного подышать свежим, пропитанным сосновым ароматом, воздухом. Память человека так устроена, что лучше всего события запоминаются в связке с запахами и вкусом. Поэтому стоило ему закрыть глаза, - и он опять превратился в Мишу Пахомова, который бежит по дорожке пионерского лагеря, чтобы занять хорошее место в клубе, - сегодня вечером показывают фильм про битву Мальчиша-Кибальчиша и его друзей против проклятых буржуинов. Весь зал будет смеяться и переживать за юных героев и ненавидеть предателя Плохиша, продавшего Родину за бочку варенья и коробку (не из под факса ли?) печенья.
Звук подъехавшего к воротам автомобиля и запах бензина превратил Мишу опять в Михаила Пахомова. Дежурный из будки куда-то на время отлучился, - и никто не вышел навстречу приехавшему. Из покрытой дорожной пылью машины вылез плотный мужчина средних лет с абсолютно седой головой. Он потянулся, расслабляя уставшие мышцы спины и замер зажмурившись от удовольствия. Возможно, он тоже в это мгновение почувствовал себя мальчишкой из далёкого детства.
Михаил, пользуясь паузой, подошёл поближе и завёл разговор, подобающий ситуации:
- Какое прекрасное здесь место. А воздух – просто лечебный, как бальзам!
- Да, Вы абсолютно правы, - отозвался мужчина, не открывая глаз.
- Вы тоже приехали к своему ребёнку?
- Нет, я начальник этого лагеря. – Мужчина, наконец, открыл глаза и приветливо взглянул на собеседника. - Ездил в город на очередное совещание.
Чувствовалось, что итоги этого совещания начальнику лагерю ничего кроме разочарования и головной боли не принесли.
- Мчс-ники с пожарными, медики, омбудсмен - все учат и тут же что-то запрещают. В воду, где глубже метра, - нельзя, на лодках кататься – нельзя, кувшинки рвать - нельзя, за забор - нельзя, костёр разжигать – нельзя, наказывать трудом - нельзя. А чего «льзя»? Запретить легко. А как сделать отдых детей интересным? И никто не хочет помогать. Вот в этом году на другом берегу залива организовался стихийный нудистский пляж. Со всей области извращенцы собираются. Прошу милицию – уберите, проследите, - ведь дети рядом. А те – не имеем законных оснований ни арестовать, ни выставить постоянный пост. А дети из старших отрядов и даже некоторые вожатые уже все себе бинокли где-то достали. Вместо занятий норовят улизнуть и найти места поудобнее, откуда голозадых лучше видно. Тьфу. Срамота.
* * *
Путь домой показался Михаилу бесконечно долгим. На душе было муторно и он грязно матерился на тех, кто так развалил дорогу. И ещё ему почему-то было очень обидно за Мальчиша-Кибальчиша.