Люди

Выл ветер, колебавший стебли высокой травы, сквозь которые я прорывался. Машина ушла в кювет, перевернулась, и её совсем не было видно. К счастью, мне удалось отделаться парой царапин. Сердце до сих пор пыталось выпрыгнуть из груди, ведь при опрокидывании мне пришлось испытать такие перегрузки и такой сильный страх, что у меня наверняка где-нибудь поседели волосы.
Я не рискнул оттягивать Машу далеко от машины. Её сейчас вообще лучше было не двигать. При ударе ей сильно рассекло бедро, и кровотечение было столь обильным, что я был вынужден накладывать жгут на бедренную артерию. Как хорошо, что не позабыл правила первой помощи в таких случаях, ведь это могло стоить ей жизни.
Я с ужасом вспоминал то, как любимая истекала кровью, и это едва не заставило меня растеряться в тот момент, что самое страшное. Перед мысленным взором вновь пронеслась вся проделанная процедура. Благо, в машине оказался жгут, иначе пришлось бы зажимать чем-то менее надежным.
Перевернув её на спину я, не срывая с неё одежды, в несколько слоёв и крепко накрепко перемотал бедро, выше раны. Но перед использованием жгута я положил севший мобильник Маши в паховую область во внутренней стороне её бедра, как раз туда, где была бедренная артерия, и только потом обмотал жгутом. Артерию придавило мобильным, что обеспечило более сильный нажим, и меньшую кровопотерю. Затягивал я до тех пор, пока её нога не похолодела, и не стала бледной. Кровотечение полностью остановилось, и это дало мне приблизительно два часа, которые я автоматически сократил до двадцати минут.
Страшно было до дрожи, меня трусило так, будто бы предстояло драться с сотней человек. Но лучше бы я подрался с ротой солдат, при этом сильно пострадав, чем потерял Машу. Такая потеря была бы невосполнимой и болезненной.
Я бежал не переставая. К счастью, нас не унесло далеко от трассы, и был отчетливо слышен гул мчащихся по ней автомобилей. Водители беззаботно мчались по своим делам, и было такое ощущение, что наш вылет с дороги никто не заметил. Скорее всего, так и получилось. Мы ехали тогда, когда трасса была пуста, ведь иначе, наверное, кто-нибудь бы остановился. Свой мобильник, как назло, я позабыл дома, потому, спасателей вызвать не мог. От этого моё самочувствие было ещё более паршивым.
Бросив короткий взгляд в сторону, я заметил возвышающуюся над землей радиовышку. Она была довольно далеко. 
Добежав до обочины, я стал орать, махать руками, и скакать, со стороны, наверное, став похожим на безумца. Мне казалось, что помощь появится довольно быстро, но как же я ошибался. Машины мчались мимо, обдавая меня потоками воздуха, и никто даже не подумал затормозить.
Глаза заполнились слезами. Мой крик становился громче, громче, и громче, но никто его не слышал. Маша лежала там, погибая, без сознания, и у меня нет никакой возможности оказать ей правильную и достойную медицинскую помощь. «Будь проклят этот отпуск! Будь прокляты эти иногородние друзья! Будь проклято всё-то, что заставило нас поехать в эту дурацкую поездку!» -- думал злобно, и проклиная сам себя. Разве не осталось в этой стране людей, которые готовы помочь кому-то, кто попал в беду? У меня не было никакого желания в это верить, но факты говорили обратное. Или, наверное, мне просто не повезло.
Мне представилось, сколько людей погибали в ДТП, так и не дождавшись спасателей. На момент мне привиделась Маша, которую накрывают крышкой гроба, и от этих мыслей всё внутри похолодело. Но было и другое чувство. Я ощутил, как мобилизуется каждая клеточка моего тела, наделяя меня невероятной силой и решительностью. Это толкнуло меня на отчаянные меры.
Если никто не хочет останавливаться, значит, я остановлю. Мимо промчался один автомобиль, другой, и затем, вдалеке, я увидел белую Ладу Калину. Она и стала моей целью. Ни колеблясь, ни капли, я выбежал на дорогу, и что есть мочи побежал Калине на встречу с воинственным криком: «Стоя-я-я-ять!». Жизнь тут же полетела перед глазами.
Это кончилось быстро. Раздался визг шин, резанувший уши, и последнее, что я увидел, прежде, чем потерять сознание – испуганные лица водителя и пассажира, которые были в черных футболках. Они были пристегнуты ремнями безопасности. Успев прочитать по губам пару матерных выражений из их уст, я лишь слегка коснулся бока уклонившегося от столкновения автомобиля. Слабого прикосновения хватило для того, чтобы меня крутануло, и унесло на обочину.
***
Они мчались мимо фонарных столбов. В салоне едва был слышен рокот мотора, и тихий концерт радио, которое всё равно никто не слушал. Степан и Виктор ехали, до сих пор не в силах забыть смену, во время которой у них на руках погибло два человека. Потому, весь путь они проводили в молчании. Виктор сосредоточенно вел машину. Он чуть прибавил скорости, и поправил очки.
Мимо пронеслась табличка, на которой было написано: «М54».
Степан нащупал биту под своим сиденьем, и облегченно выдохнул. Эта проверка, по каким-то только ему известным причинам, успокаивала его. Будто бы после соприкосновения с битой всё напряжение уходило из Степана в неё, и можно было не волноваться о том, что беспокоило лишь мгновение назад. Это работало подобно ритуалу, очищающему мысли.
– Что ты её лапаешь без надобности? – пробубнил Виктор, заметив этот жест боковым зрением.
– Какая тебе разница? Нравится, и лапаю. Ты веди лучше. И прибавь газу. И так опаздываем.
Радио продолжало свою игру, но вскоре музыка сменилась выпуском новостей. Диктор сообщал вести, в которых как всегда, всё плохо. Впрочем, там никогда по-другому и не бывает. Потом все удивляются, почему люди так остервенело друг на друга смотрят, боясь всех прохожих. По большому счету, именно СМИ формирует у масс представление о мире, потому что свои представления людям сформировать лень.
Нет, не потому, что они глупые. В человеческой природе заложена тяга к экономии мыслительных ресурсов. Любой мыслительный процесс требует усилия, которого хотят далеко не все. Проще думать стереотипами, и информацией, которая приходит извне.
– Грабежи на дороге продолжаются, – говорил диктор. – Не смотря на массовый отлов рэкетиров, трасса М54 по-прежнему является криминогенной зоной. Рэкетиры обманом останавливают водителей, и отбирают машины, затем продавая их на черном рынке. Количество подобных грабежей в этом году увеличилось на сто процентов…
Степан фыркнул. Он относился к этому скептически.
– Прибавь газу, а, – попросил Степан. – И приглуши этого балабола. Достал мрак нагонять.
– Какой газ? И так под девяносто идем, – Виктор покачал головой.
– Ну и? Ты видишь кого-то? Гайцов, может? – усмехнулся Степан, вскинув брови.
Найдя в вопросе что-то убедительное, Виктор прибавил газу.
– Смотри, – Степан кивнул в направлении обочины, заметив там странного мужчину, который прыгал и махал руками. – Там мужик какой-то пляшет. Он потрепанный вроде… Давай остановимся?
– Не, – резко ответил Виктор. – Ты что, не слышал? Обманом тормозят, тачки забирают, нафиг это надо. На сто процентов выросло же.
– С одного угона в год до двух угонов выросло? Это не повод бояться ездить. Все эти процентные статистики – чушь. Если нет конкретных цифр, то не стоит и верить… – отвлекся Степан, на миг потеряв мужчину из виду. Виктор тоже отвернулся лишь на секунду, желая возразить Степану.
– Твою мать! – вскрикнул Виктор, снова вернув взгляд к дороге, резко дернув руль и нажав на тормоз. Мужчина, секунду назад мирно стоявший на обочине, вдруг как умалишенный помчался под колеса автомобиля. Мир перед глазами моментально сместился в сторону, ремни безопасности сильно друзьям сдавили грудь, и если бы не они, то кто-нибудь наверняка бы ударился головой о торпеду. Друзья, напуганные, стали покрывать самоубийцу отборнейшим матом, но к счастью им удалось вовремя свернуть. Послышался слабый стук.
– Ну твою же мать! – протянул Виктор. – Вот урод, а!
– Остановись, – потребовал Степан.
– Черта с два! Без тачки же останемся! Ты видишь, на что он готов!? Наверняка там, в кювете, отморозки сидят!
– Ты человека сбил, идиот! Немедленно машину останови! Быстро! Пока я тебе по башке не дал! Ты же врач! – Вспылил Степан, потянувшись за битой. С перепуга, Виктор подумал, что бита по его душу, и решил послушаться.
Степан так и так принудил бы друга остановить машину. Человек действительно мог нуждаться в помощи. Если бы потом Степан узнал, что на трассе М54 кто-то погиб, а он даже не попытался вмешаться, проезжая там, то он бы себе такого не простил. Ведь в его силах было помочь. Удивительно, что до сих пор никто не остановился. Впереди ведь столько машин ехало.
Его скривило. Видимо, водилы наслушались новостей по радио, и от того не имели желания тормозить. Но всё же, Степан решил рискнуть, на всякий случай захватив биту, для защиты. Он вышел, осторожно направившись к сбитому, и готовый в любой момент применить орудие.
Виктор провожал его взглядом, и ругался вслух, проклиная глупость своего друга, которого бросить, в случае чего, он не смог бы. Это противоречило его моральным принципам. Своих в беде не бросают. Вглядевшись в асфальт, Виктор заметил на дороге следы протектора шин, ведущие к обочине.
Виктор видел, как Степан наклонился над сбитым, и тот, похоже, шевелился, что-то бормоча. Степан кивал, слушая его. Вдруг Степан подскочил, как ошпаренный, и помчался к кювету. Вскоре вернувшись, он резко открыл дверь, и крикнул:
– Живо! Звони в спасательную службу!
– А чего там? – спросил Виктор.
– Ну не тупи, а! – раздраженно прошипел Степан, нахмурившись, и кинул биту на коврик. – Звони, живее! – хлопнув дверью, он побежал обратно в кювет.   
***
В ушах звенело до сих пор. Мне ничего не удавалось вспомнить, лишь то, что сбивший меня автомобилист всё же остановился. Судя по удалению от места столкновения со мной, он даже колебался в своём выборе. Мне помнилось, что кто-то говорил со мной. Скорее всего, это был сон.
Я уже уехал в карете скорой помощи, и, оглядевшись, увидел лица врачей, возившихся надо мной. Стоял острый медицинский запах и выла сирена.
– Маша… – попытался я встать, но врачи тут же, в несколько рук, уложили меня обратно.
– Жива твоя Маня! Скоро будет бегать! – радостно проговорил врач. – Не волнуйся! Благо сам жив остался!
Жива… В мыслях я благодарил всех кого только можно за то, что водитель Калины решил остановиться. Не знаю, какие силы повлияли на его решение, но я буду век им благодарен, пусть они и сбили меня. Есть ещё на планете люди, которые не оставят кого-то в беде, и к счастью, они будут всегда.