Тишина в кабинете становилась невыносимой.
Первой заговорила Карина:
- Расскажите!
- Не сегодня. Если хотите, позвоните, можно встретиться на нейтральной территории, - ответила Тамара и протянула посетительнице визитку.
- Тамара Арамат, - прочитала вслух Карина. – Как красиво звучит! – улыбнулась. И, уже закрывая за собой дверь, обернулась: - Спасибо! Я обязательно позвоню! Всего доброго!
Зачем Тамара предложила Карине встретиться, она не могла себе объяснить. Возможно, несмотря на явную симпатию к женщине, просто хотела скорее остаться одна. Да и не верила она в то, что Карина позвонит…
Следующий рабочий день начался, как обычно в 9 утра. И хотя Тамара не спала почти всю ночь, вспоминая и прокручивая в который раз ситуацию, о которой уже много лет так хотела кому-то рассказать, с кем-то поделиться, выслушать либо осуждение, либо сочувствие, и в то же время боялась - страшно было оформить эту историю в слова (да и какие слова могут передать ту бурю чувств, охвативших ее в тот вечер?!), на работу она пришла вовремя, как всегда аккуратно причесанная и благоухающая любимыми Eisenberg J’Ose.
Ровно в 9 в дверь постучали.
- Можно?– вошла женщина. - Доброе утро!
- Проходите, садитесь в кресло, - привычно-дружелюбным тоном произнесла Тамара.
Женщина стояла и пристально смотрела на Тамару.
- Что же Вы стоите? Проходите! – повторила Тамара.
- Простите, я прочитала на табличке «Тамара Арамат». Но Вы так похожи на мою сокурсницу Ольгу! - в девичестве она была Семеновой, а уж потом – не знаю. Ну, просто одно лицо! - женщина говорила чуть приглушенным голосом, видимо не могла справиться с удивлением.
Тамара встала и подошла к посетительнице.
- Вика? Ты?! Не может быть! - женщины обнялись. – Викуся! Не верю! Сколько лет прошло! Мы все тебя потеряли – собирались на юбилеи выпуска, а про тебя никто ничего не знал – ни адреса, ни телефона! Ну, садись скорее, рассказывай!
- Но почему «Тамара»? Да еще «Арамат»! - усаживаясь в кресло, спросила Вика.
- Это все ерунда – «кличка» для имиджа, - рассмеялась Тамара. – Проще – псевдоним. Ну, кто доверит свои сокровенные истории человеку с такими не солидными именем и фамилией? А тут – звучно, красиво, ни на кого не похоже. Многие именно на оригинальность клюют, на, как теперь модно говорить, эксклюзив. Да хватит про меня, все потом! Скажи лучше, что же тебя-то, нашу талантливую отличницу, любимицу педагогов, симпатичную хохотушку привело в сие заведение?
- Ох, Оль, можно я так буду тебя называть? Не могу сразу привыкнуть к такой экзотике. А-ра-мат. Надо же! Сама, небось, придумала? Ты ж у нас всегда выдумщицей была, - с улыбкой произнесла Вика.
Тамара включила кофе-машину, достала из шкафчика конфеты, коих скопилось довольно много за последнее время – благодарные клиентки считали своим долгом одарить «мудрую, терпеливую и доброжелательную» советчицу именно символом сладкой жизни.
Вскоре ароматный кофе уже дымился в миниатюрных чашечках, сочные дольки лимона аккуратно распределились по маленькому блюдцу, а любимые Тамарой-Ольгой конфеты «Mozart» в открытой коробке соблазняли тончайшим ароматом молочного шоколада.
- Что привело? – переспросила Вика. – Отчаяние. Или беспомощность. А, скорее всего, моя слабость. Моя неспособность выйти из сложившейся ситуации и найти решение – заметь, разумное решение! – моих проблем.
Вика отхлебнула кофе и продолжила:
- Знаешь, Оль, мне, наверное, грех жаловаться. У других и хуже бывает в жизни. Я не стану занимать твое время и забивать твою голову изложением всех перипетий моей биографии и рассказами обо всех радостных и печальных событиях, обо всех увлечениях и «любовях». Противно чувствовать себя нытиком, да и слушать эти типичные бабские жалобы на жизнь не доставляет никому удовольствия. Я понимаю, что именно это входит в твои обязанности – ведь не с радостными же «притопами и прихлопами» приходят к тебе люди! - и представляю, как ты устала от этих бесконечных слез и соплей. Но я уж воспользуюсь своим привилегированным положением и позволю себе быть предельно честной с тобой. Все-таки пять лет, как говорится, за одной партой просидели, сосиски с горошком из одной тарелки ели, помнишь? – в нашей столовке тогда ничего больше и не было, кроме такой роскоши, да дурацких пирожков с повидлом, - Вика грустно улыбнулась и замолчала, ожидая реакции подруги.
- Ну, что ты, Вика! Даже и не думай! Рассказывай, но не как «консультанту по общим вопросам», а как Оле Семеновой, как раньше – мы же, хоть и не плотно дружили, но всегда друг другу доверяли. Или, если тебе так будет удобнее, расскажи просто как женщина женщине, - участливо отозвалась Тамара.
- Спасибо, Олечка. – Вика допила кофе, отодвинула чашку, откинулась на спинку кресла и посмотрела в окно. – Может, немного сумбурно будет, но уж как получится. Трудно для всех эмоций слова подобрать, такие, чтобы объяснить, что я чувствую, но, думаю, ты поймешь. Так что – просто факты.
Я была замужем, сменила фамилию, переехала на другую квартиру – поэтому, вы меня и не смогли найти. Вышла по любви – пять лет встречались до свадьбы. Пять лет войны с моими родителями, но я победила и была счастлива. Родился сын. Замечательный мальчик! Сейчас он уже взрослый, конечно!... Со временем чувства, наверное, притупляются, но у меня с мужем все было хорошо – мы, как и все, ссорились, находили поводы для взаимных обвинений, но нас по-прежнему влекло друг к другу. И это, думаю, позволило нам прожить вместе почти 15 лет. Потом начались серьезные конфликты. Безусловно, сыграл свою роль алкоголь, но, сейчас, мне кажется, что, если бы я проявила чуть больше терпения, то это, так скажем, «увлечение» мужа, еще можно было бы нейтрализовать. Но на тот момент я уже не верила в возможность продолжения совместной жизни. Было жалко себя, свою молодость, мне хотелось любви, понимания, мне хотелось совместных прогулок, поездок в гости, тихих вечерних разговоров. А этого ничего не было. Мне было безумно жалко сына. Я не знала, что ему сказать, как объяснить свое, уже окончательное решение – расстаться с его отцом.
Как раз в тот период на работе за мной стал настойчиво ухаживать молодой человек. Целый год он провожал меня до дома, признавался в любви, дарил цветы. Сначала я его не воспринимала всерьез, тем более, что он был намного моложе меня, и очень комплексовала по этому поводу. Но потом привыкла, да и выглядела я моложе своих лет, так что разница в возрасте была почти не заметна. В общем, через год мы сняли квартиру и стали жить вместе. Сын решил тоже жить с нами – я ему предложила выбор: или все остается по-прежнему и мы живем с папой, или он остается с отцом, а я ухожу одна, или мы уходим вдвоем. Он выбрал третий вариант.
Могу без преувеличения сказать, что мне завидовали все подруги – они моего нового избранника называли «динозавром», мол, такие, как он, все уже давно вымерли. Веришь, за десять лет мы ни разу не поссорились! Я купалась в любви и обожании, мне посвящались стихи и песни, мне постоянно говорились комплименты и ласковые слова. Я была «самой лучшей», «самой красивой», «самой умной» и во всем остальном – «самой-самой». Он делал без возражений любую домашнюю работу (я, естественно, не злоупотребляла поручениями, но отказа не было никогда!), он ходил со мной на прогулки, готовил ужин к моменту моего возвращения с работы, про «кофе в постель» я уже и не говорю! Много лет я была уверена, что поступила правильно, уйдя от мужа… Но через 10 лет начались проблемы. И опять алкоголь…
Вика встала с кресла и подошла к окну. Несколько минут молчала. Потом снова села – в глазах стояли слезы.
- Несколько лет я безуспешно боролась с этой его страстью. Постепенно мы стали совершенно чужими людьми. Какая уж тут любовь и забота? Жили как соседи… Понимаешь, Оль?
Потом была одна история, довольно долгая, которая все поставила с ног на голову. Я полюбила другого человека. Просто крышу снесло! В моем-то возрасте!Ты не поверишь, но такого сильного чувства я не испытывала никогда и ни к кому! Я пребывала в эйфории, я ощущала, наконец-то себя абсолютно счастливой! Я не просто готова была уйти из дома - я мечтала об этом! Несмотря ни на что!
Но мой «сосед», узнав о моей измене, вдруг стал бороться за меня – всеми, доступными ему способами – честными и бесчестными. Его изобретательность не знала границ! Он брал меня измором – караулил у подъезда, вскрывал почту, проверял телефон, отслеживал маршруты, угрожал, умолял вернуться и начать все с начала, клялся в верности и любви, шантажировал, выбрасывал мои вещи из квартиры, несколько раз менял замки, оскорблял, потом снова стоял на коленях, плакал, писал ежедневно записки то со словами ненависти, то со словами любви. Ты бы прочитала – с ума бы сошла от перепадов его настроения! Я чуть и не сошла. Еще мама добавила. Не знаю, кто бы выдержал такой двусторонний напор… Я и не выдержала. Оставила все, как было. Знаешь, пожалела мужика: он в довершение всего еще ногу сломал, ходить не мог, потом костыли… Я восприняла это как знак. Ну, и поверила – ведь после этого два года меня обхаживал, облизывал, каждый день стихи писал любовные. Хорошие стихи. Иногда до слез меня трогали. Думала – как же так я могла не заметить его истинного отношения к себе?
Вика снова встала, прошлась по кабинету.
- И как теперь? – робко спросила Тамара, с сочувствием глядя на Вику. Да какая там «Вика» - Виктория! да еще с отчеством – ведь далеко не молодые они уже, а Вика к тому же на несколько лет старше Тамары.
- А никак. Вообще никак. Не встречает у метро, ужин к моему возвращению не готовит, слов приятных не говорит, ни прически новой, ни платья нового не замечает, забывает то, что я рассказываю, гарнитуру из уха не вынимает круглосуточно. Даже не едим вместе. О стихах или сюрпризах и не говорю. Я бы, может, и не претендовала на все перечисленное (да, собственно, я и не претендую), если бы не с чем было сравнивать. Но я же знаю, помню, как было! Так зачем тогда столько усилий он прикладывал, чтобы меня «вернуть в семью»? Зачем?! Вот этого я не понимаю! – Вика говорила все громче, голос стал более звонким и высоким. Она то быстро ходила от одной стены к другой, хотя пространство кабинета было небольшим, то останавливалась и бессмысленно передвигала чашки на столе, то брала из коробки конфету и тут же укладывала ее обратно.
- Вик, не нервничай, здоровье дороже, - не зная, что сказать, начала было Тамара.
- Да какое уж тут здоровье! – одни нервы! Вот скажи – почему прямо не сказать мне о том, что - все, разлюбил, скучно, надоела, нашел другую, хотя не похоже…
- А тебе надо это? - ужины, встречи, стихи?
- Не знаю, - выдохнув и вновь садясь в кресло, ответила Вика. – Обидно. Опять себя жалко. Вроде не совсем еще старуха, еще чего-то хочется в этой жизни пережить.
- Зачем тогда …продолжать? – опять с трудом подбирая слова, спросила Тамара.
- Боюсь одиночества. Не в том смысле, что завою от тоски и скуки, а то, что с живым человеком рядом как-то спокойнее. Не молодая ведь – бывает, давление поднимается, а «скорую» вызвать – и дверь некому открыть. В принципе, когда он трезвый, с ним можно договориться, и даже поговорить на общие темы…
- Так он еще и пьет?! – перебила Тамара.
- Пиво. Иногда. Но и с него дурной делается... Привычка, наверное, еще меня держит – сколько лет вместе…
- Развода боишься? Да, это тяжелая процедура всегда и почти для всех.
- Нет, Оль, мы же в гражданском браке.
Тамара с удивлением взглянула на подругу:
- А почему не зарегистрировались? Не предлагал?
- И не раз. Я не хотела. Подсознательно боялась, что ли, что не навечно с ним. Детей поздно было заводить. Какой смысл?
- Все же хотят замуж! Странная ты, - осторожно заметила Тамара.
- Я не «все». Я была уверена, что с мужем – с отцом моего сына – будет навсегда. Но - не сложилось. Хотя такая любовь была – первая, чистая! До сих пор вспоминаю. Признаюсь, хотела замуж еще раз, даже очень хотела, вернее, думала, что только замужество подходит для наших отношений, ну, еще венчание, конечно.
- Это ты о..?
- Да, моя последняя любовь. Видимо, не суждено было. И даже причина не важна.
- Викусь, ты шла сюда за советом, - немного помолчав, сказала Тамара, - не знала, что встретишь здесь меня. Если бы на моем месте сидела другая дама-консультант, ты то же самое рассказала бы ей? Что ты надеялась услышать?
- И не знаю даже, Оль. Думаю, каждая женщина, давая советы другой, ориентируется на свой опыт, на свое восприятие событий, отношений. Знаю, что некоторые психологи предлагают опробовать принцип, или метод - не знаю, как назвать - «компенсированного желания». Это когда ты очень чего-то хочешь, но нет возможности реализации этого желания, надо найти ему замену – типа, нет денег на шубу, купи помаду. Но с шубой-то проще, сама понимаешь. А что с нерастраченной любовью делать? Чем ее заменить? И ведь еще хочется быть любимой! Хочется быть нужной, востребованной, тепла хочется, нежности, - Вика едва сдерживала слезы.
- Понимаю, - тихо сказала Тамара, выходя из-за стола. Подошла к подруге, положила руки ей на плечи. – Не плачь, хорошо, что ты хотя бы выговорилась. Не обижайся, но я ничем не могу тебе помочь. Даже не знаю, как повела бы себя я в подобной ситуации. Сделать это можешь только ты сама. Са-ма! Только ты можешь понять и решить, что тебе нужно, с чем ты сможешь справиться, а с чем нет, с чем готова мириться, а против чего будешь воевать. И нужна ли тебе такая жизнь – в вечной войне. Терпению, кстати, тоже когда-то приходит конец. Так что, Help yourself!..
Тамара с Викой обнялись и заплакали.