Величайшие открытия происходят совершенно случайно. Приятные находки случаются в самых неожиданных и, можно сказать, совершенно не приспособленных для этих целей местах.
Пояснительную записку некоего профессора лингвистики Старикова А. В., датированную аж 2 декабря 1996 года, я нашёл, когда мне было четырнадцать лет… в подвале родной школы, когда ребята из моего класса относили туда старую и поломанную мебель. Я завернул в какую-то совершенно тёмную комнатушку по известной надобности, споткнулся об какой-то полусгнивший стул, чуть было не растянулся на полу, но вовремя успел ухватиться за какую-то трубу, на которой лежала та самая папка. Папка была лёгкой и тоненькой, вначале мне показалось, что там ничего интересного нет, и что схватил я её совершенно напрасно, но, во-первых, мне хотелось посмотреть, не испачкал ли чем-нибудь свою рубашку (да, в том возрасте я очень любил вертеться перед зеркалом), а, во-вторых, любопытство. Никуда от него не денешься. Тем более, если где-то лежит папка для документов, то это уж точно неспроста. Почти как у Чехова!
Выйдя на свет Божий, сдув с папки пыль и, наконец, открыв её, я обнаружил два пожелтевших листа бумаги. По прошествии стольких лет уже не смогу привести дословный текст (чёрт меня дёрнул тогда сдать эти записи нашему школьному завхозу!), поэтому передаю основной посыл неизвестного мне автора своими словами.
Так вот, профессор Стариков, рассуждая о возрастающей в нашей стране безграмотности, особенно среди молодёжи, предложил… нет, не проведение тотального диктанта и даже не повышения престижности чтения художественной литературы. Он решил использовать это печальное явление для своего лингвистического и социального эксперимента. Он даже дал ему ориентировочное название - «Зарождение языка подонков». Суть эксперимента такова: берётся группа людей обоего пола примерно в равной пропорции (пятьдесят юношей и пятьдесят девушек), молодого, можно даже сказать юного возраста (насколько я помню, речь шла о подростках тринадцати-четырнадцати лет), желательно сирот или детей, выросших в неблагополучных семьях, а ещё лучше малолетних преступников или правонарушителей. Затем будущие «подонки» перевозятся в «глухую, удалённую от цивилизации и дикую местность». Конечно, им даются определённые орудия труда, их даже предлагалось заселить в какой-нибудь заброшенный лагерь ГУЛАГ или брошенный городок золотодобытчиков. И за ними негласно присматривают научные работники и силовики во избежание возникновения различных эпидемий и предотвращения смертоубийства среди озлобленных друг на друга недорослей. Но опять же контакты с другими людьми, из «развитого мира» (это определение я запомнил совершенно точно) сводятся на нет. «Подонки» не имеют права писать письма, звонить по телефону, слушать радио, смотреть телевизор, пользоваться компьютером, пытаться покинуть место своего нового обитания каким бы то ни было путём. В старые времена это, кажется, называли «вечной ссылкой». Стариков предлагал создать уединённый анклав, который будет жить по собственным законам. И при минимальных финансовых затратах. Но социальное устройство его интересовало в меньшей степени. Перед лингвистическим сообществом он ставил следующий вопрос: возможно ли вследствие искажения языка-исходника создать совершенно новый, практически не похожий на первоначальный, язык? Какова фабула эксперимента! Молодёжный сленг, блатняк, общая неразвитость этих молодых людей по замыслу профессора должны были стать столпами на которых вырастет новый язык, а, если продолжать эксперимент на протяжении многих-многих лет, то и целая культура (у профессора была богатая фантазия!). Завершал свою записку Стариков рассказом о племенах, живущих на территории государства Папуа-Новая Гвинея. Мол, на сравнительно небольшой, изолированной от остального света и дикой территории проживает множество племён и народов, говорящих подчас на совершенно непохожих друг на друга языках.
В своей научной работе профессор-языковед обещал детальнее раскрыть выдвинутые в пояснительной записке тезисы…
Через много лет я так и не смог ответить на вопрос, как такой интересный документ попал в подвал моей родной школы. Перевернув вверх дном весь интернет, мне так и не удалось найти никакой более-менее детальной информации об этом загадочном Старикове А.В. Вроде, профессор лингвистики, немного этнограф, публиковался в журналах, писал книги и научные статьи, читал лекции. Но ничего криминального или необычного я в его научных трудах так и не увидел. И про «язык подонков» Стариков официально ничего не писал…
Но вот его предполагаемый эксперимент…. Он не даёт мне покоя до сих пор. Проживая жизнь в интернете, общаясь с приятными и не очень приятными молодыми людьми, мне кажется, что дело профессора Старикова не просто живёт, а даже вышло за рамки его первоначального замысла. Локация эксперимента, охватываемая аудитория гораздо шире, нежели были описаны в пожелтевшей пояснительной записке, томившейся в отсыревшем и тёмном школьном подвале…