Часть 5
«Квиринги»
История о том, как одни уже ушли с Пруссии в Россию, а другие только собирались.
На фото Мария Квиринг/Зиберт/Maria Siebert/ жена Петра Квиринг/Peter Quiring/, с Пруссии они пошли с двумя дочками Марией и Зарой, а на Волге в колонии Ам Тракт у них родмлась моя прабабушка Агнейта, Вильгельмина /она на фото и о ней у меня много написано и вы это сами поймёте когда прочитаете/ какие у них ещё были дети и что про них может кому известно--буду признательна--Катарина
Поселились Квиринги в Пруссии давно. Место где они поселились называлось площадь трёх Вердер, а точнее Трагехаймервайде. Это были заболоченные земли, и прежде чем с ними что-то делать, предстояло много работы и усилий. Постепенно земли осушали, превращая их в пастбища, а потом в пахотные поля. И уже на подготовленных землях строили как всегда добротные дома и капитальные хозяйственные постройки. Но самое главное, не было постоянной церкви, поэтому регистрации, записи о рождение, смерти могли производится в разных церквах. Церковь была деревянной, её перестроили сделали кирпичной, установили орган, и завели церковную книгу регистрации. Считалось почётной службой в качестве учителя или диакона в собрании меннонитов. Главную церковную книгу особенно охраняли и на всякий случай её дублировали, и к тому же в конце года делали из неё выписки и подавались они в королевскую канцелярию. Но меннониты всё же продолжали вести домашние записи. Но когда начались массовые эмиграционные процессы, служители церкви решили оставить в книгах летопись о живущих когда-то здесь, а, чтобы это было более точно, дали задания прихожанам на основании домашнего архива написать о своей семье. Квиринги были меннониты. Не всегда государственные законы меннонитов совпадали с церковными. Вот и срывались меннониты с насиженных мест и искали место где ничего не мешает жить им по своей вере со своим уставом как отдельным государством в государстве Законы у меннонитов очень строгие и так же строго и неукоснительно требуется от членов общества их исполнять. И снова наступили такие времена, когда сложившиеся обстоятельства толкают их на новые переселения. Уже давно в церкви после службы никто не расходился, начиналось обсуждения о переселении. Сегодня, я получил письмо с Петерсхагана сказал Старейшина, к нам на днях приедут представители церквей, что возле Данцига, слышал будут с Ладекопп, Петерсхаген, они едут по всем церквям и читают письмо от Мартина Классен которое он прислал с России. В церкви стало тихо, старший продолжил, да это тот самый господин Классен, который был у нас, когда вернулся с России и сам ездил в наши церкви на встречу. В России он был помощником у Класс Эпп и Изаак Классен. Эти двое были уполномоченные от Братьев меннонитов просить Русского Царя разрешить вновь пожелавшим меннонитам переехать в Россию. Церковь оживилась, да мы помним приезд Мартина Классен. Старейшина поднял руку, делая знак тишины. Когда к нам прибудут гости мы дадим знать, это может быть и не воскресенье. Они не могут приехать ко всем в день службы, я прошу вас, по возможности, прийти на встречу, а особенно, тех, кто планирует в скором времени самим на переселение, и ещё, не забудьте о домашнем задании, которое я вам всем задал. После отъезда гостей, мы приступим к его дальнейшему применению. Служба закончилась, а посетители не расходились. Даже тема их домашнего задания вызывала не столько обсуждений, как последняя новость про гостей. Братья Самуил и Пётр Квиринг и так последнее время часто встречались, они готовили задание вместе, но они тоже строили планы на отъезд и новость о том, что прибудут гости, сильно их взволновала. Чтобы не терять время, многое надо было обсудить, они посадили жен и младших детей в Фаэтон Самуила, а сами со старшими и с мамой Сарой, поехали на Фаэтоне Петра. Благо не было маленьких детей и они, чтобы, немного подышать свежим воздухом, откинули верх Фаэтона и рессорный четырёхколёсный экипаж повёз их в родительский дом, в котором сейчас жил Пётр с семьёй, и его мать. А их отец Корнелиус Квиринг умер и мать Сара в девичестве Пеннер, осталась одна. Самуил к тому времени уже давно жил отдельно со своей семьёй. Дом, к которому они подъехали, был добротным, ухоженным, окружающий его сад придавал дому особую необычность. Дом строил отец Корнелиус Квиринг, и уж постарался на удивление. Домов, построенных Корнелиусом в округе было много, они не давали забыть имя отца. Корнелиус Квиринг был Айгенкетнер, строитель. С одобрения проекта Палатой и Управлением он строил на королевских землях дома удобные в эксплуатации, с красивыми разбитыми вокруг садами, с дренажными системами. И потом эти дома он мог сдавать в аренду, или передавать по наследству. Фаетоны подъехали к дому, из них стали выгружаться дети, жёны, а Самуил и Пётр не обращали на них внимания, они продолжали говорить. А потом враз замолчали, только тогда они поняли, что мать ехала с ними она слышала их разговор. Она пошла по тропинки к дому, потом остановилась, и стояла, сложив на груди руки. Только видно было как тихо шевелились у неё губы, может она читала молитву, а может разговаривала с мужем. Никто не мешал ей, даже дети. Женщины у меннонитов воспитаны не перечить мужчинам, и всё принимать как должное. Дети побежали по другой тропинки, женщины пошли за ними. Пётр и Самуил дождались, когда мать пошла к дому, они не стали её ни о чём спрашивать, не стоит, она всё равно не скажет, а сделает так как решат сыновья. Так же молча вошли в дом, за обедом говорили так ни о чём, и пообедали как-то быстро. А потом Самуил и Пётр пошли к Петру в кабинет, раньше это был кабинет отца, и сюда они могли войти только тогда, когда их звал отец, и не всегда это были желанные приглашения, иногда отец задавал им такие взбучки, которые они и сейчас помнят. Только братья закрыли дверь как снова вернулись к теме, как будто и не прерывались. Пётр, я уже начал тебе рассказывать, что в прошлый раз, на обратной дороге от вас я заезжал в мастерскую где можно заказать Универсал, у нас их называют Вагоны. Да, Самуил, я знаю, обоз из таких Универсалов или Вагонов называют Цуг, как и подобает поезду, состоящему из вагонов. Да, наши Братья так привыкли к таким названиям, и с этим ничего уж не поделать. Я тоже думаю, какая разница Вагон или Универсал, Обоз или Цуг, важное сейчас другое, какое решение примут Братья. Не все готовы на переселение в Россию, а это будет проблемно, начнутся разрывы семей, прощание с Родиной. Они слышали, как трагично это проходило в тех местах откуда уже, уехали переселенцы. Самуил продолжил, Универсалы в мастерской строят разные и большие, в которые впрягают по четыре коня, можно заказать и для шести, и можно заказать маленькие, на два коня. Как ты думаешь, брат, какие нам лучше заказать. Я думаю, у нас наберётся много чего и кого везти, нам надо заказать не один Универсал. Я тоже так думаю. Хоть, Пётр, у тебя дочки ещё маленькие, они будут с вами, но матери Универсал надо отдельный. А у нас дети взрослые и все просто не поместятся. Можно моих дочек посадить к ней, они будут друг другу помогать. А я вот подумал, сейчас мы поедим домой и заедим в мастерскую, получу у них консультацию. Нам надо составлять список, что мы возьмём с собой, хотя бы самое основное, которое надо брать в любом случае. Я думаю, надо дать задание нашим жёнам составлять списки, и они оба рассмеялись, для их списков Универсалов не успеют настроить пока нам ехать. Пётр сквозь смех продолжил, я даже знаю, что будет основным в списке- это, конечно, гардероб. Братья ещё не много посмеялись и как-то враз перешли ко второй теме. Знаешь, Пётр, я думаю, очень хорошею идею предложили наши Старейшины, теперь все знают, что тот порядок, который был наведён в регистрационных книгах, даёт хороший результат. А теперь, когда идёт массовое переселение, записи в церковных книгах очень нужны. Это точно Самуил, я на днях разбирал архив отца, там очень много интересного материала, который можно взять для нашей истории. Я вот тут кое-что подготовил, подойдём вот к этому столу, я его специально принёс в кабинет. Вот здесь в этой стопке архив нашего деда тоже Корнелиуса Квиринг. Самуил протянул руку к стопке аккуратно исписанных листочков, но рука зависла в воздухе. Ещё бы, это не просто стопка бумаг, эти бумаги держал в руках их дед. О! Бог! Мы благодарны тебе, за такое счастье, за такую возможность приобщится к прошлому нашего рода! Самуил положил руку на стопку бумаг, а потом взял несколько листочков первых с верху. Я рассортировал их по возрастным датам, смотри, вот в той что ты взял написано, что дед Корнелиус Квиринг родился в 1750 году. Его первую жену звали Сара, она была на семь лет младше Корнелиуса. Поженились они в 1773 году и у них было много детей, но выжили не все, так было не только у них. Жили в Шульвизе, что в Мариенвердер. Но прожили они всего двадцать один год и жена деда Сара умирает. И дед через три месяца женится на Хелене Кнельзен. Хелена была на десять лет младше Корнелиуса. Вот такие записи сохранились от деда. Пётр, а ведь я и сам ничего этого не знал. Если честно, Самуил, я живу в этом доме и здесь стоит шкаф с бумагами, и я не смотрел их, а когда сортировал, не мог оторваться. Самуил был старше, ему было двадцать пять, когда умер отец, а Петру было всего десять. Да, брат, одному мне без тебя не разобраться, и что тогда мы расскажем нашим детям. И они снова принялись читать записи. Знаешь, Самуил, а я почти ничего не знаю про детей деда. Я тоже не много знаю. Знаю, что одна дочь деда, Сара была замужем за Хайнрихом Адрианом, а у другой сестры Марии муж был Георг Абрамс. Про других детей и про внуков тоже были записи, но о них Самуил почти ничего не знал. Да что там дети деда, когда про нашего отца, тоже Корнелиуса Квиринг, мы знаем не много. Знаешь Пётр, я тут пообщался на собрании с членами нашей общины, оказывается у нас такая интересная история, мы должны с тобой дополнить записи в дневниках деда и отца. Давай посмотрим, что у них записано, и чего нет. Самуил и Пётр снова вернулись к столу, где лежали бумаги касающиеся их общины. Информации было много, и братья решили хорошо со всем ознакомится и не исправлять, а делать пометку что дополнения читать надо ниже. Они сами не думали, что так увлекутся этой темой. Особенно интересной была история их Общины Трагхаймервайде, которая входила в Штумер Общину. Члены общины были в основном фермеры. В общину входило двадцать семь деревень и два города, Штум и Меве. И вместе входили в общую Прусскую общину. У них был Старейшина и пять проповедников общины. У деда были записаны все Старейшины за последние года, записи были даже подробней чем о его детях. Многие имена им знакомы, например, Петр Тьярт, Мартин Албрехт или вот Иоганесс Квиринг. Среди этих записей им попалось очень даже интересная, возможно дед сделал эту запись, чтоб как-то отметить информацию про общину, но она оказалось для братьев очень интересной тем, что там речь шла об их отце. Самуил взял листок с записью, посмотрел на текст и глядя куда-то в даль сказал, посмотри, написано не много, а как много добавляет в информацию про отца. Пётр оставил записи, которые он читал и подошёл к Самуилу. Прочитай что ты нашёл. Ну что, давай слушай. Мой сын Корнелиус Квиринг рождёный тридцать первого декабря 1777 года Шульвиза Мариенвердер, Пруссия принял крещение второго июня 1795 года это было в Большой Узнитц Пруссия. И вот тут дед больше не пишет о нашем отце, а рассказывает про место где проходило крещение. Вот слушай дальше. До 1772 года Большой Изницт называли Королевской Пруссией. В этом году произошёл первый раздел Пруссии, и к 1773 году образовалась новая провинция Вестпройссен и Большой Узницт вошёл в район Штум. Пётр сам взял лист где было это написано и сам ещё раз перечитал. Подожди, но здесь ещё дальше, но в это время в дверь кабинета постучали, это была жена Самуила. Элизабет тихонечко открыла дверь и так же бесшумно вошла в кабинет, и ласково улыбаясь почти пропела, мои дорогие архивариусы, в столовой вас ждёт кофе, стряпаное и наши дети. Не хотели бы вы пройти в столовую, потому что уже наступил вечер и после кофе нам надо, мой дорогой муж, ехать домой. Элизабет произнесла всё так убедительно, что братьям ничего не оставалось делать, как положить закладку там, где они остановились. Они пришли в столовую все уже были за столом и ждали Самуила и Петра. Здесь среди своих домашних они сразу отвлеклись от истории и подключились к обычным домашним темам. А самое интересное наступает всегда, когда начинаются сборы задействованными в этот процесс стают все. На этот раз Самуил и Элизабет взяли не всех детей с собой и сборы прошли быстро. Пётр с матерью ещё долго махали им вслед. Пётр спросил мама, а ты помнишь, когда они поженились. Да, конечно, помню, это была красивая свадьба, жалко, что мать Самуила не видела этот праздник. Его мать Нелка Петерс умерла, когда Самуилу было всего одиннадцать лет. А матери было тридцать восемь. Почти год они жили с отцом одни, а потом я к ним пришла, мы с его отцом поженились, и Самуил стал моим сыном. Он был хороший, воспитанный мальчик, да он и сейчас мне как родной. А Лизонька у Самуила младше его на семь лет, она с Кляйн Шардау, а свадьба у них была в Трагхаймервайде в январе 1828. А теперь видишь уже деток то сколько, не все, правдо, живы, но так Богу угодно. Вечером, когда все домашние успокоились, Пётр вернулся в кабинет. Бумаги так и лежали на столе, стопка с бумагами деда была намного меньше, у отца было таких несколько стопок. Чего здесь только не было, и маленькие подарочные картинки, которые обычно дарили в праздники, и какие-то официальные бумаги с подписями и печатями, но, наверно, они не очень важные, потому что более серьёзные документы хранились отдельно. А эти имели другое значение и были важными по-своему. Да, наверно, это правильно, что в церкви нас настроили на такую работу. Кто знает, как пройдёт эмиграция, что будет с нами и с нашими бумагами. А вот так продублировав всё, есть надежда что не всё потеряется. Как изменилась жизнь, а особенно после того как Клаасс Эпп увёл в Россию первый цуг. Спокойствие нарушилось, все разделились на три группы. Это кто твёрдо решил эмигрировать, кто наоборот твёрдо решил остаться, ну и сомневающиеся. Те, кто собрался в дорогу ловили всю информацию как всё происходило с подготовкой. Их интересовало всё. За сколько продали имущество, что взяли с собой. Старейшина в церкви сказал, что у него есть письмо Класса Эпп, в котором он рассказывал, как они ездили к русскому Царю и это письмо он включит в их летопись. Пётр посмотрел на часы, да уже достаточно поздно, надо идти спать, он стал раскладывать всё по местам, но немного задержал несколько записей в руке, посмотрел ещё раз и рассмеялся. Как похож был его почерк с почерком деда, наверно, я похож на него. От такой мысли стало приятно на душе и с такой мыслью он пошёл спать. Специально по случаю ожидания гостей в церкви установили дежурство. Ученики старших классов по очереди дежурили, чтобы вовремя пойти по домам и приглашать на собрание. Но до конца недели они так и не приехали, хотя уже слухи о том, что они в их районе доходили до них. Воскресная служба проходила как обычно. Старейшина стоял за трибуной и как обычно проповедовал, но в зале царило какое-то напряжение, хотя все знали, что гостей сегодня не будет. Но что тогда, что за причина. Пётр с ужасом подумал, он это давно заметил и это напряжение чувствуется везде, на улице, при встрече и даже в воздухе, и вот сейчас в церкви. Он посмотрел на людей, действительно, они, наверно не слушали Старейшину, они думают каждый о своём и все чего-то ждут. Он попытался избавится от своих мыслей, и решил настроить себя на проповедь. Но, наверно, и Старейшина понял, что его плохо слушают. Он закрыл свою книгу и сказал, давайте сегодня перед встречей гостей попробуем вспомнить, как и почему наши Братья решили эмигрировать в Россию. Старейшина замолчал, и ещё немного помолчав добавил, вот и к нам пришло то время решать, ехать или нет, и он снова замолчал, молчали и прихожане. Кто-то слышал об этом хорошо, кто-то в общих чертах, а то что им сейчас рассказал Старейшина повергло их в размышления. Из зала неожиданно раздался голос, а нельзя бы нам тоже познакомится с письмами господина Эпп, где он описывает Петербург, мы слышали, что такое письмо есть в других церквах. Старейшина посмотрел в зал и сказал, да, конечно, когда к нам приедут гости, мы попросим их прислать нам копию писем, я сейчас запишу себе этот вопрос, чтоб не забыть попросить гостей. А на этом хочу закончить собрание, вы можете идти домой, но помните о домашнем задании. Пётр заметил, что его жена Мария выглядит подавленной, он думал, что она переживает услышанный рассказ, но и вечером она всё больше молчала, была какая-то безучастная. Пётр не стал её спрашивать, решил, что, если что пусть сама скажет, но Мария продолжала молчать. Пётр подошёл к ней, слегка тронул за плечо и Мария вздрогнув резко повернулась к мужу и заплакала. Сегодня в церкви, сквозь всхлипы начала Мария, госпожа Беххер рассказывала, что её муж был на проводах уходившей группы, и вот что там рассказывали. Когда Мартин уезжал в Петербург, ему два года писала письма Ренате Шульц. Когда он уезжал, Рената ещё была угловатой не складной девчушкой, а когда вернулся, перед ним предстала красивая ладная девушка. Все не сомневались, что она любила Мартина, конечно, наши законы не позволяют открыто показывать эти чувства. Мария замолчала, она знала их законы. Да и Пётр не стал ей об этом напоминать. Мартин отвечал тем же, он был сильно занят сборами, но всё же находил время, чтобы видеть Ренату. В округе все думали, что это будет новая пара, да и родители с обеих сторон были не против. Но в дорогу собирался лишь Мартин, а Рената оставалась дома. О Боже! Это возможно только через веру! Кто знает, что их там ждёт, Мартин был ещё молод и он не мог сам содержать семью. Сознанье того что они всё же расстанутся не давало покоя никому. Все удивлялись выдержки Ренате, она никогда не показывала на людях своё горе, но говорили, что дома она почти не выходила из своей комнаты. В день отъезда на улице собралось много народа, все бегали суетились, хотели что-то увидеть, с кем-то ещё попрощаться, кто знает, будет ещё у них встреча или нет. Только Ренате стояла тихо и смотрела куда-то в даль. Мартин подошёл к ней, протянул руку и немного улыбнулся. Ренате тоже попробовала улыбнутся, но это получилось так печально. Боже! Как это она могла терпеть! Боже, Твой путь находится вне нашего понимания, и наш ум не может понять всего. И все же это воля Господа, по Его воле эти двое будут разделены. Те, кто уезжал и их близкие, возможно всего этого не замечали, но вот такие как господин Беххер, которые просто провожали, им было хорошо всё понятно. То, что происходило тогда на проводах было не сравнить ни с чем. Прощались навсегда два любящих человека. О! Боже! Дай силы этим молодым любящим сердцам! Будь рядом со мной! Услышь меня, Боже! Я буду молится за них! Аминь. Мария не спала всю ночь. Пётр слышал, что она шептала молитву и даже плакала, но как он мог её утешить. Утром Пётр думал, что жена успокоилась, и он улыбнулся и сказал доброе утро, но в ответ Мария разрыдалась. Пётр обнял жену, но она плакала, и не реагировала ни на что, а потом сквозь слёзы начала взахлёб говорить. Пётр, ты понимаешь, что всех нас ждёт. Сколько таких расставаний предстоит всем нам сделать. Даже возьми нас, да, наши дочки Сара и Мария ещё маленькие, мы их, конечно, возьмём с собой, но у меня есть родители, родственники. Твоя мама пойдёт с нами, но у неё ещё есть другие дети и родственники, которые остаются, а у меня. А у Самуила и Лизаветы взрослые дети. Пётр крепче обнял жену, успокаивать её не было смысла. Не успели они позавтракать, как с улицы послышался шум, это шли дежурные ученики с церкви с сообщением. По дороге к ним присоединились дети, успевшие оказаться в это время на улице. Им было очень интересно присоединится к такой компании, и теперь это уже были шумные и весёлые информаторы. И эта шумная компания уже бежала по тропинке к их дому. Мать Cара прихватила с кухни корзинку со вкусными стряпанными пряниками и не успели они открыть дверь, как шум с улицы ворвался в дом. Пётр поднял руку, этот знак знали все и детвора затихла. И тогда ответственный за сообщение дежурный ученик сообщил, приехали гости и вечером всех желающих послушать ждут в церкви. И тут Cара подошла со своей корзинкой к детям. Корзинка опустела в мгновенье и так же быстро исчезла эта шумная компания. Сара стояла с пустой корзинкой и смеялась. Вот сколько радости могут принести дети. Вы только вспомните, как радовались они, и какой восторг вошёл в наши сердца. Бог знает, как сделать нашу жизнь прекрасной. Бог посылает нам детей! Дети это и есть новая жизнь! Вот и сейчас от их восторженных лиц, от их шума, мы получаем Благодать Божью. Пётр посмотрел на Марию, она улыбалась. Мать была права, эти дети успокоили его жену, которая не могла успокоится всю ночь. Уже не стоило сегодня идти на службу, и Пётр остался дома, наверняка приедет Самуил и лучше будет если он ещё поработает с архивом, у брата всегда мало времени. Сара и Мария отправились на кухню, им надо снова настряпать пряников, а то не будет к вечернему кофе стряпанного. Шум на улице оторвал Петра от бумаг, он прислушался и понял, что это Самул приехал. Пётр поспешил на улицу, но Самуил и Лизавета уже шли к ним на встречу. Детей они с собой не взяли, у них свои дела. Я пойду к женщинам на кухню сказала Лиза и быстро пошла в сторону кухни, а братья не сговариваясь пошли в кабинет и что ты тут уже подготовил нашу информацию. Да, вижу ты зря время не тратил, но сначала я тебе расскажу о моём визите в мастерскую. А вот посмотри, брат, я заезжал к мастеру Универсалов, а он человек заинтересованный в клиентах. За ранее подготовил вот такие листочки, где подробно расписано что и сколько и в какие вагоны можно упаковать. Как выглядят Универсалы и по желанию заказчика, они могут внести изменения. Это ж так удобно, просто молодец этот мастер. Пётр взял у Самуила листочки, немного посмотрел и не отрываясь от изучения описания почти пропел. Да уж и действительно хорошо придумал мастер. Пётр, ты можешь взять это себе, я специально взял для тебя. Ну а теперь давай, рассказывай, что ты тут накопал, Самуил уже сам подходил к столу с архивом. Знаешь, Пётр, а мне и самому интересна эта тема, я даже тебе завидую, что ты можешь смотреть архив, когда хочешь. Это мама всё сохранила, ей за это надо спасибо говорить. Пётр и Самуил теперь, когда собирались вместе просматривали домашние бумаги своего отца и деда. Они уходили в кабинет отца и могли там сидеть часами. Порой прочитают лишь про одного из их рода и могут целый вечер о нём говорить. Вспоминать кто он и что с ним сейчас. Но только не сегодня, у них нет больше времени. Вот смотри, здесь написано, что в 1728 году епископы позволили построить молитвенный дом, позже церковь была расширена и отвели место для кладбища. Пётр читал запись в тетради, видно было, что он уже не раз это читал. И сейчас он почти не смотрел в листок, и вот ещё. Слушай, в 1713 меннониты мигрировали с Литвы на Прусскою-Литовскую территорию. 10 ноября 1724 Саламон Бехер и Якоб Янтцен заключили договор и за 2200 прусских Гульденов купили две трети земли. В дверь постучали и Мария тоненьким голоском пропела, мы опаздываем в церковь, Петя, Самуил поторопитесь, там начнут без нас. Ещё из дали они увидели много народа возле церкви, внутри было не меньше, хотя сегодня пришли, в основном взрослые, слишком серьёзная встреча. Скора к собравшимся вышел их Старейшина в сопровождении трёх незнакомых мужчин. Старейшина подал знак, что ждёт тишины, в зале стало тихо. И хоть это была не служба, волнение и зала и Старейшины было сильно заметно. Братья и Сёстры, начал он, к нам приехали давно ожидаемые гости. Я с удовольствием представлю вам их, вот господин Дитрих Классен, это родной брат Мартина Классен. И с ним приехали Михаел Хамм и Якоб Тевс. Мы сейчас послушаем наших гостей, а потом вы можете задать им свои вопросы. Дитрих Классен как можно ближе подошёл к рядам, в руках у него было письмо. Он держал руку опущенной, явно пока не собирался его читать. Братья и Сёстры, я был с моим братом на протяжение всей подготовки к их отъезду. Я был с ним на всех встречах с отъезжающими, с подготовкой экипажей и потом долго сопровождал их пока они не определились со всеми проблемами и не начали двигаться как настоящий Цуг. Вот так с божьей помощью мы потомки меннонитов пришедших в Пруссию кто от куда, стали одним целым. В вашем районе живут, в основном, меннониты с Литвы, много меннонитов пришло с Шотландии, наши предки пришли с Голландии, и все вместе идём в Россию. Это всё по воле Бога! Так что, если у вас будут вопросы, я могу ответить сейчас, или помочь с вашей подготовкой. Зал молчал, все сидели тихо. Кто бы знал, как мне хотелось тоже пойти с братом. Но мы приняли такое решение. Что надо помогать родителям, и я остался. Возможно, что всё изменится и я всё же пойду и может так получится, что мы будим идти вместе с кем-то из вас. Дитрих замолчал, он подошёл к столу, отпил глоток воды и вернулся на своё место. Я видел, как уходила первая группа с Клаасс Эпп и Иоганн Валль, потом уходила группа с Абрамом Янцен и моим братом. Когда мой брат пришли в Молочную, то группа с Клаас Эпп ушла на Волгу на новые земли. И вот сейчас мы получили письмо от моего брата, они уже тоже на Волге и встретились с первой группой. Мой брат подробно написал маршрут, которым они шли, и я хочу вас с ним познакомить. Может кому пригодится, и они воспользуются этими записями. Я сделал копию и оставлю её здесь у вас в церкви. вы будите потом иметь возможность прочитать его у вас в церкви. В зале всё так же было тихо. Хорошо, я принимаю ваше молчание за согласие и начну читать. Итак, слушаем! Видно было, что Дитрих не первый раз читает это письмо. Но сначала он постоял с минуту тихо, а потом взял листок двумя руками. Братья и Сёстры, я зачитаю это Условия, то есть ответ русского царя нашим Братьям, а значит и нам. на коих предположено допустить в Самарской губернии водворение до ста семей Прусских Менонистов. И так, пункт:
1. Менонисты, которые, на основании последовавшего Высочайшего соизволения о поселении на казенных землях Самарской губернии до ста семей Прусских Менонистов, пожелают переселиться в Россию, обязаны испросить от своего Правительства увольнительный консенсус и, при предъявлении оного Российско-Императорской Миссии, от которой будет зависеть снабжение их паспортами, внести в оную в обеспечение водворения каждого семейства не менее трехсот пятидесяти Прусских талеров, которые, за вычетом пересылочных расходов, будут им возвращены по прибытии на место поселения.
2. Равным образом, они дают подписку в том, что постоянно будут иметь в виду цель призвания своего в Россию, служить образцами для других земледельческих сословий, следуя в этом отношении примеру Молочанских со братий своих.
3. Для первого приступа к переселению должна образоваться партия в составе не менее двенадцати семей, так как при этом только условии можно будет положить прочное основание колонии.
4. Все существующие в Уставе о колониях как вообще для иностранных поселенцев, так и в частности для Менонистов правила, о коих не сделано в настоящем условии оговорки, - распространяются и на новых переселенцев.
5. Им и потомству их предоставляется свобода от личного вступления в военную службу. Взамен исполнения этой повинности, они облагаются, по истечении со времени причисления их к сословию иностранных поселенцев двадцати льготных лет, постоянным сбором под именем рекрутского. Сбор этот будет исчисляем сообразно поставляемой Правительством ценности рекрута, которая ныне определена в триста рублей серебром.
6. Они пользуются десятилетнею со времени причисления их к сословию иностранных поселенцев льготою от платежа податей.
7. На каждое водворяющееся семейство будет отводимо по шестидесяти пяти десятин если в местностях, которые будут избраны для их поселения, это окажется возможным.
8. Для водворения Менонистов назначаются земли Самарской губернии в Новоузенском и Николаевском уездах, где существуют уже Немецкие колонии. При назначении этом, утверждаемом Министром Государственных Имуществ, по осмотре первою партиею, или доверенными от нее Менонистами, земли и изъявлении ими согласия на прием оной, имеется в виду возможность совместного поселения до ста семей Менонистов и удобство завести на этом пространстве несколько отдельных колоний. Но если бы в отводе на этом основании земли в Николаевском и Новоузенском уездах встретилось затруднение, или Менонисты, по хозяйственным видам, отказались бы от поселения в тех уездах, в таком случае предоставляется им избрать земли в других местах Самарской губернии.
9. Оброчною платою за земли в Новоузенском и Николаевском уездах будут они, по истечении десяти льготных лет, обложены в размере, установленном для Менонистов в южном крае России, а именно по четыре с половиною коп. серебром за десятину; в других же местностях, оброчная плата будет определена по оценке, основанной на относительном достоинстве избранного участка.
10. Участки, единожды назначенные для водворения до ста семей Менонистов, будут изъяты от другого употребления, но в наделе будет отводимо Менонистам, по мере их прибытия, только по 65 десятин на семейство; остальное пространство, впредь до заселения, отдается в содержание как казенная оброчная статья, с предоставлением Менонистам оставить за собою всю свободную землю или часть, какую, без нарушения правил хозяйства, можно будет отделить из платежа существующего оброка с прибавлением за каждый год по одному проценту.
11. Присвоенное водворенным уже в России Менонистам право винокурения и продажи в округах их поселения питей, не распространяется на переселяющихся на основании сих условий Менонистов; они должны подчиниться в этом отношении действующим в России откупным условиям; и
12. Переселенцам разрешается право беспошлинного ввоза в Россию вещей на сумму пошлин до ста руб. сер[ебром] на каждое семейство сверх бывших в употреблении платьев, белья, земледельческих орудий и т. п., подлежащих по таможенным правилам свободному пропуску.
Дитрих перестал читать, он посмотрел в зал, люди сидели тихо. Кто о чём думал в эту минуту, трудно ответить. Братья и Сёстры, воспользовался паузой старший, я перепешу и эти условия и письмо брата нашего гостя Мартина, где он описывает маршрут в нашу книгу. Возможно, оно кому-то из вас пригодиться. А теперь давайте задавайте вопросы нашим гостям. Мария не слышала ни вопросы, ни ответы. Она смотрела, не отрываясь на этого молодого, красивого парня пытаясь представить его брата Мартина. Она пробовала представить себе картину как он прощался со своей возлюбленной, наверно, братья похожи и поэтому она могла сейчас представить, как реально всё происходило. Мария попробовала себя представить на месте той девушки, которая два года писала ему в Россию письма, за эти два года Рената, так её звали, повзрослела, стала красивой, статной девушкой, и вот всё рушится. Мартин уходит в Россию. Её семья остаётся, значит и она остаётся. Мария готова была закричать, почему, почему он не взял её с собой. Может Мартин боялся, что там в России неизвестность и что с ними там будет. Пётр уже ни раз смотрел на Марию, ему казалось, что она совсем не слушает письмо. Он дотронулся до её плеча, Мария вздрогнула, но тут, снова заговорил Дитрих, он говорил предельно серьёзно, Братья и Сёстры, вопрос о спасение веры стал перед нами ещё серьёзней. Разве наши личные проблемы соразмерны с проблемами нашей веры. Мы меннониты не можем идти в армию. По причине, что мы не можем брать в руки оружие. Нам нельзя отходить от наших законов. Русский царь обещает нам земли где мы можем построить свою колонию и жить там по нашей вере. Самуил не мог выйти из оцепенения, что-то в голове стучала и через этот стук он слышал, что только 100 семей получили разрешение на приём. Получается, что даже условия их приёма и тех, кто приехал раньше в Молочную не одинаковые. Как закончилось собрание, и как начали расходиться, он не слышал, только услышал прикосновение брата. Самуил смотрел на Петра и ничего не говорил. На улице Самуил стал приходить в себя, стал слышать отдельные комментарии выходящих из церкви. Как ты думаешь, брат, что теперь будет. Мне кажется, что многие начнут сомневаться. Самуил похлопал Петра по плечу и тихо сказал, мы сейчас поедим с Лизой домой, надо немного всё переосмыслить, не совсем наши желания совпадают с условиями приёма Россией. Они сели с Лизой в свой фаэтон и быстро скрылись за поворотом улицы. Пётр тоже молчал и дома он быстро поужинал и пошёл в кабинет отца, но смотреть бумаги не было желания, что-то пошло не так, что-то в этом не совсем для них хорошее. Что же теперь будет. Пётр так просидел за столом, не перевернув на столе ни одного листочка, потом прислушался, в доме было тихо, значит все в доме уже спят, пора и ему. Из их спальни пробивался слабый свет от свечи. Значит Мария ещё не спит, он вошёл в спальню, но Мария не пошевелилась на койке, значит спит и забыла затушить свечу. Пётр тихонько подошёл к кровати, и по дыханию жены понял, что она не спит, он наклонился к ней хотел пожелать спокойной ночи. Но как только дотронулся до её плеча. Мария разрыдалась, Дорогая, что с тобой, Пётр обнял жену, у неё по щекам текли слёзы, он стал вытирать ей слёзы и продолжал твердить, что случилась, моя дорогая. Петя, я опять вспомнила о Ренате и Мартине и представила, что, если бы нас с тобой вот так разделили. Пётр закутал жену в одеяло как маленького ребёнка и стал, покачивая петь ей точно такие песенки, как она поёт их дочкам укачивая их. Проснулась Мария, когда с кухни доносились голоса, значит она проспала. Пётр рассказывал матери о вчерашнем собрании, и тут она поняла, что ничего не помнит из того что читал Дитрих, и стала слушать рассказ мужа. Видно, что не хотят, чтобы мы меннониты селились компактно, Пётя выглядел расстроенным, разрешили на въезд лишь сто семей. Так что мы не будем жить рядом с нашими братьями, у нас будет своя отдельная колония, и мы, возможно, не будем водиться с нашими молочанскими братьями. Сара сидела тихо и так же тихо спросила, нас разделяют или отделяют. Знаешь, мама, в церкви все надеяться, что потом всё изменится. А пока мы поселимся там. Где отведут нам место, и так сохраним нашу веру. Но как бы не успокаивал Пётр свою мать, у самого что-то осталось на душе. На воскресное собрание собирались все как-то тихо, необычно тихо было и вовремя службы. И, вообще, после отъезда гостей царила атмосфера напряжённости. В перерыве Самуил взял Петра за локоть, слышь, брат, тишина то какая. У нас с Лизой тоже есть что вам сказать, после службы мы хотим к вам заехать. Пётр заметил, что Самуил слишком взволнован, но когда он посмотрел на Лизу, то понял что-то не так. Лиза сидела тихо, сложив на коленях руки, она была наедине со своими мыслями. Служба закончилась, Лиза встала и так же молча пошла в фаэтон, её догнала Мария, и они вместе подошли и стали ждать своих мужей. Самуил притормозил Петра, слышь, брат, как-то не так всё. Я стал сомневаться, правильно мы поступаем, знаю, не должен я так думать. Но это ограничение семей меня тоже пугает. Если честно, я стал сомневаться, может мы неправильно делаем. Они подошли к жёнам, и только тогда заметили, что Лиза плачет, а Мария стоит рядом и даже не пытается успокоить Елизавету. Самуил взял жену под локоть и помог сесть в фаэтон. Самуил заговорил как-то из далека, мы всё никак не привыкнем к мысли. Что наши надежды не оправдались. Русское правительство не даёт возможности нам жить вместе с молочанскими братьями. У вас дочки маленькие, а наши взрослые. Как им там находить себе пару. Наша Сара на выданье, если мы её здесь выдадим, то это уже будет пара, а если там искать, то где. Услышав это, Лиза разрыдалась, Самуил помог ей быстрей сесть в фаэтон, на них уже стали обращать внимание. Но Лиза нашла в себе силы и сказала, бедная наша девочка Сара, ей теперь предстоит пережить что пережила Ренате Шульц. Когда Мартин ушёл в Россию, а она осталась, Мария резко дёрнулась в сторону Елизы, Пётр, сидевший рядом, едва удержал её. Что ты говоришь, Лиза, как такое же может быть с вашей Сарой. Да, вот такое случилось и с нашей бедной дочкой. С семьёй Пеннер мы живём по соседству, это очень уважаемая семья, даже если брать в плане дальнейшего бизнеса, мог получится неплохой совместный бизнес, но это сейчас не в счёт. Просто наши дети Сара и их Вильгельм с детства были вместе. Когда ходили в нашу школу и теперь Вильгельм отправлен учится, но они переписываются и проводят каникулы вместе. Да и видно, что и его родители были не против их общения. Елизавета снова замолчала. Так что случилась, чуть не в крик спросила Мария. В это время они подъехали к дому. Очень быстро вышли с фаэтона и пошли в дом. Дома их ждала мать Сара, ужин был тоже готов. Пока накрывали на стол, Мария бегом побежала посмотреть дочек. Быстро расцеловала, спросила у девочки, которая нянчилась с ними, как дела и снова побежала в гостиную. Теперь уже говорил Самуил, семья Пеннер делали ставку не на нашу дочь, а на наш капитал, я это и раньше замечал, но сейчас это выплеснулось в полном объёме. Их сын Вильгельм учится по строительству и у них были такие планы, что если наши дети поженятся, тогда он наш зять будет работать у меня и будет моей правой рукой, и будет перенимать опыт, а пока наш сын выучится, то зять будет уже готовым специалистом. Вот так они за нас всё решили, спланировали, а когда поняли, что так не получится, что я не могу своё дело полностью оставить дочери. Конечно, мы бы ей что-то оставили, но всё мы не можем, нам надо на что-то самим жить и переезд требует тоже очень больших расходов. Я предлагал, что надо обговорить что мы оставим дочери, а что продадим и Вильгельм может объединится с новыми хозяевами. Но семья Пеннер сказала, что в таком объединение их сын не будет иметь приоритет. И их интерес к нашей бедной Саре пропал, и долго не думая, нашли новую партию для сына, у них невеста будет с Кульм. Теперь вам понятно, что творится с нашей дочерью. Вот мы и хотим просить вас приютить нашу дочку. В день свадьбы ей лучше не ходить в нашу церковь, мы хотим приехать с ней к вам. Самуил, Лиза, вскрикнул Пётр, так лучше сейчас ей к нам приехать, зачем её терзать, она будет видеть все эти приготовления, да ещё придут к соседям, к вам, с визитом. Какая хорошая идея, Мария, наверно, первый раз за последние дни засмеялась. Я совсем не знаю Сару, она так редко бывает у нас, а теперь у нас появится возможность познакомится по ближе. А знаете, что я придумал, Пётр подхватил идею жены пригласить Сару уже сейчас. Сара взрослая, и ей можно доверить ответственное задание, тем более, что у неё прекрасный почерк. Догадались о чём я хочу сказать. Нет, пока не понял, Самуил сделал удивлённое лицо, хотя, наверняка всё понял. Мы доверим Саре подготовить наше домашнее задание, она займётся бумагами и забудет о свадьбе Вильгельма. Тут и Елизавета не выдержала, тоже заулыбалась, подскочила и хотела уже бежать, но спохватилась. Ой, Пётр, как ты это хорошо придумал. Самуил, поедим скорей домой, успокоим нашу дочь, и начнём собирать её в гости. Самуил тоже встал, да Елизавета, ты права, поедим домой. Мария занималась детьми, когда открылась дверь и девочка, помогавшая ей по хозяйству не вошла. А влетела в комнату со словами, там приехали Елизавета Квиринг с дочерью Сарой. Мария подскочила, на бегу крикнула, присмотри за детьми и побежала встречать гостей. Когда она выбежала на крыльцо, Елизавета и Сара уже шли к дому, за ними несли их вещи. Мария махнула рукой, указывая чтобы вещи несли на гостевую половину, а сама поторопилась к гостям. Какие красавицы эти приехавшие мама с дочкой. Такая грация, они шли по тропинке, а можно подумать, что они плывут. Красивые элегантные платья, безупречно уложенные волосы и на фоне прекрасного сада и самого дома они выглядели королевами. Мария протянула этим прекрасным дамам руки, как я рада что вы приняли наше предложение и приехали к нам. Они обнялись с Лизаветой и в это время, Лиза тихонько Марии, я не долго буду у вас, утром я поеду обратно. Зато я буду у вас долго, засмеялась Сара и протянула руки к Марии. Здравствуйте дорогая тётя Мария! Здравствуй, дорогая, Сара! Сара назвала Марию тётей, хотя они были почти одного возраста. В дверях показалась бабушка Сара, она тоже вышла встречать гостей. Она шла и ворчала, почему мне поздно сказали, почему я всё узнаю последней. Увидев сноху и внучку, она успокоилась и пошла обнимать каждую, приговаривая, вы мои красавицы. Ну что мы тут стоим, пойдёмте в дом. Внучка Сара, переступив порог посмотрела вокруг сказала, какой у вас сад, какой у вас дом, как всё замечательно спланировано. Это твой дед постарался, он строил очень много, но этот дом Корнелиус строил для своей семьи. Поэтому он вложил в эту стройку все свои знания и умения. А сейчас пойдёмте отдохнём с дороги, у тебя ещё будет время всё рассмотреть. Внучка подхватила бабушку под руку, пойдём моя дорогая бабушка, я с удовольствием отдохну, я так натряслась на этих дрожках. Они вошли в гостиную и расселись в удобные кресла. И теперь гостиная стала выглядеть так, как будто вот сейчас сюда войдёт художник с мольбертом и начнёт писать с них портреты. Вот так были воспитаны эти четыре женщины, что даже в домашней обстановке они оставались верными своему воспитанию. Но в комнату вошла горничная и принесла графин домашнего сока и стаканы. Елизавета вскрикнула, ой можно мне первой подать, я жутко хочу пить, всё во рту пересохло. Сара сделала несколько глотков и сразу сказала, мне отец сказал, что недалеко от вашего дома есть замечательная лавка, а в ней самые красивые ткани во всей округе. Нам сейчас в дорогу потребуется очень много вещей, а сейчас у всех портных много заказов, так я предлагаю, мы можем что-то уже сейчас начать сами шить. Мария смотрела на девушку и думала, как она молодец, как она держится. Время пролетело так быстро, что они не заметили, как пришёл Пётр, женщины были так заняты разговорами, что не заметили, как Пётр вошёл в комнату. Они рисовали эскизы своих будущих нарядов. Пётр засмеялся, мои милые дамы, а в лавке хватит для ваших нарядов материала. И тут рассмеялись все, Пётр подошёл к очаровательным гостьям и поприветствовал обоих. А племяннице ещё и комплименты добавил. Лизавета сказала, что она утром уезжает и ей надо пойти подготовится к обратной дороге, и Мария пошла проводить её до гостевой спальни, а потом воспользовавшись моментом, побежала к своим дочкам. А Пётр и две Сары мать и племянница пошли в кабинет. Племянница, переступив порог кабинета, замерла, а потом оглядевшись, сказала, а я здесь ещё не была. Ну теперь будешь, ну не целыми же днями вы будите шить. Бери бабушку и приходите сюда. Смотри, здесь стоят шкафы, а вот бумаги из этих шкафов. Это архив твоих деда, прадеда, а может и ещё дальше. Вот ты об этом и напишешь. Это наше с твоим отцом задание, мы должны составить по нашему роду справку. А у нас нет столько времени всем этим заниматься, вот и решили мы поручить тебе это задание. Мария уже уложила детей спать, когда пришёл в спальную Пётр. Знаешь, Мария, я считаю, что очень хороший урок для нас с тобой, мне нравится, как брат с женой поступили с дочерью. Они могли бы и не переживать о том, как страдает их дочь. Утром Мария пришла на завтрак, все уже собрались, они выглядели так как будто ещё не ложились. Елизавета была готова в дорогу, Бабушка Сара сидела в своей душегрейке и в тёплых носках, значит она опять плохо себя чувствовала. Племянница Сара помогала горничной на кухне, она была такой же весёлой как вчера. А когда Елизавета пошла к дрожкам она подбежала к матери, обняла и так искренне сказала, мамочка, дорогая, я буду по тебе скучать. Мария подошла к девушке, обняла её за талию и нараспев сказала, тебе просто некогда будет скучать, у тебя столько заданий. Сара в ответ кивнула головой, она смотрела вслед дрожкам, и думала, мама едет туда где будет свадьба её любимого Вильгельма. Я смогу. Говорила она себе, я не буду подавятся искушению, мне поможет Бог, я буду молится, и он даст мне силы. Дрожки уже давно скрылись, а они всё ещё стояли, из дома донёсся детский плач, Мария тихо сказала, нам надо идти. Елизавета и Самуил приехали в воскресенье, чтобы всем вместе пойти в церковь. Сара радостно встретила родителей, но даже никак не выдала себя, что хочет что-то услышать про свадьбу. Родители тоже рассказывали обо всём, но о главной теме молчали. Служба в церкви проходила в полной тишине, старший несколько раз пытался что-то добавить в своём выступление, но реакции не было никакой. В перерыве Самуил снова подошёл к Петру и снова начал тему отъезда, Пётр, а правильно мы поступаем, здесь могилы наших предков, здесь дом, который построил отец, здесь всё знакомое и родное. Конечно, мы не можем идти против нашей веры, против законов, но многие уезжают в Америку, в Канаду. Там всё же уже что-то более известное, а в России, ели бы к нашим Братьям, а так в неизвестность, да такими маленькими ограниченными группами, что нас там ждёт. Знаешь, брат, на всё воля Божья. Они вернулись в церковь, многие так и сидели не выходили на перерыв. К трибуне подошёл старший. Потом он взял с трибуны большую книгу, подошёл поближе к слушателям и показал всем эту книгу. Вот смотрите, это ещё новая книга. В ней чистые страницы, и мы с вами заполним их, и это будет история нашей церкви и вас, прихожан. А вот здесь мы подготовили для вас копии письма Мартина Классен с подробным описанием марщрута по которому они шли на Волгу, возможно кому-то он может пригодиться.
Июнь 1854. Пётр и Самуил тоже взяли себе одну копию и решили прочитать это письмо в спокойной обстановке, кто знает, что их ждёт, а может там они найдут что-то и для своего путешествия. Поэтому решили не откладывать, мать и их жёны проявили большой интерес и изъявили желание присутствовать при чтении. Когда все уселись по удобней и по ближе, Пётр взял письмо, лицо его стало очень серьёзным, видно было что он не может скрыть волнения. Как и говорил брат Мартина, что здесь выпущено обращение к родственникам и начинается сразу с основного текста.
«Июнь, а значит лето, уже не пугает погода, потому, что рассчитывать на гостиницы мы не собирались, там куда мы идём не всё так с подобным сервисом. Я давно запаковал свои вещи, мне одному это не сложно было. Те семьи, которые были с детьми, да с пожилыми родителями, тем да, время потребовалось больше. Этот переход будет сложнее, мы решили взять с собой домашних животных, хороших пород, потому что там нет подобных. Надо было срочно ехать в Орлов, туда должен приехать чабан, он соглашался животных, которых накануне уже приобрели, отогнать на Волгу. Мы долго искали, кто мог бы это сделать, но желающих не было. А у этого чабана вся его отара в непогоду погибла, вот он, чтобы заработать и согласился.
05 Июнь 1854. 5:30. Утро И снова бессонная ночь, всё как уже было. Через час выход. Впереди долгий путь, впереди наш новый дом! Здесь в Молочной пробыли восемь месяцев О Небесный Отец! Благодарю тебя от всего сердца! Будь с нами, на нашем пути, пусть твои святые ангелы защитят нас! Вагоны собирались возле трапезной у «Neumann" Там был завтрак. Я от имени всех отъезжающих сказал слова прощания, и собравшиеся тоже выступили с наилучшими пожеланиями. Все пожелали успехов. Вагоны тронулись! Вот так второй Цуг отбыл на Волгу! Наши уважаемые Иоган Валль и Абрам Янцен были главными руководителями или распорядителями в этом походе, а руководством по организации и непосредственном исполнении был я-Мартин Классен. 6 Июня 1854, воскресенье, в 6:30 вечера прибыли в Steinbach. Здесь будет первый ночлег. Место для ночлега у меня было рядом с семьёй Wall, спать не хотелось, и почти всю ночь я проговорил с Heinrich Schmidt. А утром собралось много народа на богослужение, старейшина Wall дал прощальное сообщение. Следующую часть дня провели с семьёй Schmidt, а когда шли домой, попали под дождь и промокли до нитки. Дальше дорога была немного сложнее, и по ней ехало десять наших вагонов. В Pordenau к нам присоединился ещё один Универсал. В 11:30 прибыли в Rudnerweide. Во время обеда шёл сильный дождь и гром. И было принято решение остаться на ночь. Здесь сравнительно хорошее жилье, и вагоны размещены в укрытии. Даже в деревне дорога была очень плохая, так что чуть не застряли.
08.Июня 1854, утром уехали в 8:45, и теперь маршрут лежал через татарские деревни. Сначала Kasarx, там пообедали, в Kosenfeld переночевали.
09. Июня 1854, Armayen. В 4 часа дня прибыли в Neuhoffnung, и так как вместе с вагонами шли животные, то на ночь решили остановиться пораньше. Столько времени уходит на дополнительные хлопоты, связанные с животными и получается, что только половина времени тратится на путешествия. Neuhoffnung -это последняя немецкая деревня. Быстро идти не получалось, постоянно приходилось ждать животных. В Nobocnacknac/ почтовый тракт /ждали стада в течение часа.
10. Июня 1854 На ужин остановились в греческом селе Monayeur, там же напоили лошадей. И там же долго ждали крупный рогатый скот. В дороге, ещё и случаются казусы и внутри группы, у F. Wall боли в животе, а у Toews кобыла хромает, она едва может ходить, это тоже проблемы, которые надо решать. А потом была остановка за пределами города Mapiynoseb, недалеко от реки Mennung, и прямо у реки под открытым небом провели службу.
13. Июня 1854 На ночь остановились в дворянском имении Ugarok. К сожалению, имение принадлежит бедной вдове, которая не имеет средств, чтобы воспользоваться его красотой. Утром снова в путь. На этом этапе проходили мимо небольших деревушек. Постоянно приходилось искать корм скоту. Выручало то, что уже была трава, и животных можно было покормить на естественных кормах.
14. Июня 1854 Обедали в Worewjewa. На ночь разбили лагерь в поместье, 6 вёрст от города Torkaja, здесь много травы и это спасает. Искать купить корм животным и себе пришлось очень долго.
15. Июня 1854 Вечером и утром, провели много времени в поисках корма для лошадей, наконец нашли ржаную муку и продолжили свой путь. На ужин остановились в месте называется Mariewna. Это довольно холмистая местность, рядом река и вода в ней очень хорошая и несколько дворянских усадеб, но выглядят очень захудалым. Место для лагеря выбрали в поместье Zamiralskoye. Это 10 верст от станции Korovsibrow.
16. Июня 1854 В 8:30 прибыли в Miuskh River эта река петляет между широкими берегами покрытыми ивами. Поместья расположились с обеих сторон, и находятся в лучшем состоянии. Даже люди, кажется, выглядят лучше. К вагонам подошёл капитан жандармерии со своей семьёй, им было всё интересно, и они задавали вопросы. В 6 часов вечера прибыли в деревню Sasweyka, здесь проведём ночь
17. Июня 1854 На ужин остановились на станции Морской Chushk, рядом (Азовское море), а справа город Taganrog. / русский царь Александр I "Блаженный". умер 19 ноября/1 декабря 1825, пусть будет благословенна его память, как и было его правление. / Места здесь красивые, рядом с морем. Правда любоваться красотами некогда, только пока ждали скот. Как только они догнали, пошли дальше. На пути встретили два сломанных моста. Возле первого было достаточно людей и материалов, можно было всё наладить, но люди, что здесь собрались, вели себя настолько нагло и требовали, чтобы сами наладили и ещё заплатили за то, что пойдут по их мосту. На другом мосту нам повезло, мы обошлись своими силами и преодолели мост и вагоны и животные. Откуда столько силы, веры, чтобы преодолевать эти препятствия.
18. Июня 1854 На следующим этапе были, в основном, хорошие дороги. Так как шёл дождь, решили останавливаться на ночь девяти верстах от города Vasemorv.
19. Июня 1854. Вышли поздно, искали корм, только в 9:30. Не повезло сразу, сбились с пути, но очень скоро заметили. В этот вечер лагерь разбили на ночь на открытой местности, 4 версты от от станции, Zlavsky. Город расположен в глубоком овраге, окружённом кустами.
20. Июня 1854. Уже воскресенье 20 июня, а вагоны ещё в пути. Постоянно надо ждать скот, искать корм, ночлег, но группу это не пугает, все спокойно останавливаются на ночлег прямо под звёздами. И этим утром уехали в пять, для того, чтобы добраться до места, где можно было напоить лошадей, и где могли провести богослужение. Служба началась в 1:30 и в 2:30 уже направились на ночлег в город Ново Peregkavk. Некоторые из группы пошли в город, в магазин, надо было пополнить кое какие запасы
24. Июня 1854. Потом пришли в р-он Kaskonka на Донце. Очень холмистая местность там, шли по холмам вверх и вниз как по волнам. Лагерь разбили у Донецкого моста. Надо было дать немного отдохнуть крупному рогатому скоту.
25. Июня 1854. В районе станции Asmakhovska, прямо у воды, остановились на ужин. Путь был очень трудным, так как не дороги, а сплошные канавы. Для лошадей это был тяжёлый день. Вечером встретили старого казака - высокий, сильный мужчина с белой бородой и белыми волосами, и был в добром здравии. Он рассказал, что был на войне, принимал участие во многих сражениях, и ни разу не был ранен, и что был и в Данциге, и в Лейпциге, и в Париже.
26. Июня 1854. Девять вёрст от станции Pysskag. И прямо по направлению ущелье с хорошей водой. Лагерь решаем разбить в Тарасово. Он расположен в ущелье с большим количеством хорошей воды с одной стороны и с другой Почтовый тракт. Погода была прекрасной.
27. Июня 1854. Утром вышли на почтовый тракт, и дошли до Ulnakovka. Я решил рано утром сходить по магазинам, купить что-ни будь к обеду, мне повезло, я купил барана за 5 рублей. После богослужения снова продолжили свой путь.
28. Июня 1854. Kalitwa. Было очень тепло, все решили искупаться в реке, это было так интересно, я давно не слышал столько смеха от людей, все были перед дорогой и в пути в меру сдержанными. Потом часто вспоминали этот участок пути и это купание в реке.
29. Июня 1854 Дальше было Тырнова, а в 6 вёрстах от Тырнова пасся наш скот на пастбище, надо было накормить животных, и повезло нам, могли отдохнуть.
30 Июня 1854Ночевали в селе Tichovska.
01.Июль 1854. Скоро месяц, как группа вышла на новое место жительства. А идти ещё далеко. Сегодня планируем добраться до реки Дон. В полдень остановились в деревне, Suchosovska, она недалеко от почтового тракта. Heinrich Janzen уже в течение нескольких дней болен, это очень беспокоит всех. Но одно успокаивает что вся группа переносит поход пока что хорошо. Местность вокруг Дона очень холмистая, и поэтому и подъёмы, и спуски очень утомительные. Вдруг кто-то увидел медведя, раньше их уже слышали, но не видели, а тут спокойно и не думает убегать. До этого родители могли удерживать детей в вагонах, но теперь из вагонов высыпали все. Надо было смотреть не за медведем, а за членами группы, чтоб не подошли близко к медведю.
02.Июль. Утром удалось перебраться через Дон без каких-либо задержек. Потом сделали необходимые покупки на рынке в Kasanska. Остановку сделали в 6 вёрстах от станции Mukisanska.
03.Июль. Остановились на станции Krusala. Надо людям датъ отдых, привести кое какие бытовые дела в порядок. Женщины моментально этим воспользовались. Они стирали, хлопали вещи, но к службе уже всё сделали. Мне удалосъ пройтисъ по окресности, я заметил, что между станицами Tosmov и Kasarska дома хорошо построены и в одном стиле, по обе стороны от улицы каменные, а после Kasarska станционные дома построены плохо. Потом было богослужение.
04. Июль. На воскресенье решили утром дольше отдохнуть, как, обычно, было богослужение. В 12 часов дня снова в путь, но не повезло с самого начала, как-то сразу взяли неправильный поворот, на это ушло часа два. Тем не менее, станцию достигли вовремя, и скот, о котором беспокоились постоянно, также прибыл вовремя. В дороге был дождь, но не долго и сразу было солнце. Время от времени, Господь позволяет сбиться с пути, но потом снова выводил на верную дорогу. Он позволяет идти дождю, а потом снова светит солнце! Вечером встретились с приветливыми людьми, особенно один старик, он не мог сдерживать себя от радости, особенно его радовало, что я мог говорить по-русски. Потом подошёл его брат, бывший участник войны, он совсем немного мог говорить по-немецки. Было интересно общаться и им и нам. Да, всякие люди встречаются в дороге. По их совету вагоны и скот прошли через реку Хопер без всяких проблем. Идём к посёлку Alexajewka. Здесь опять долгий подъём и крутой спуск. Пришлось, на больших вагонах, тормозить обоими задними колёсами. Alexajewka расположена в равнине, окружённой водами Basalak. А река Basalak впадает в Хопер.
05.Июль.Я собрался идти в посёлок, а на улице такая неприятная погода, холодно, ветрено, накрапывает дождь, совсем мало людей, но идти надо. У меня сегодня очень важный вопрос. Я буду спрашивать у местных жителей маршрут на Саратов! Некоторые советовали идти на Елань, но надо учитывать, что у нас тяжёлые вагоны и стадо скота, дорогу надо выбирать не короче, а подходящую нашей группе. По совету мы пошли к станции Дурновка. Дорога ведёт через низину реки Baraluki, там увидели сначала очень бедный хутор, а потом и саму деревню. И деревня, и люди выглядели как-то очень подозрительно. Даже название деревни, кажется, указывает на это. Но был уже вечер и лагерь разбили здесь в этой Дурновке.
06. Июль.На следующий день в другом посёлке, где надо было купить овса, кажется стали понимать, что насторожило тех людей из Дурновки. В деревне Flinevka люди доброжелательные. Я разговаривал с религиозным человеком, он объяснил, что местные жители, которые не путешествовали, или не служили в армии, они не видели немцев и такие вагоны. Поэтому на них они смотрят почти как на привидение, они осторожничают и у них так много вопросов. Нет конца их вопросам " Кто Вы такие?" Откуда Вы? Куда идёте?
07.Июль. А в деревни Flinevka был инцидент с пьяным секретарём. Флин Он потребовал паспорта. Но у него был такой вид, рваная одежда, сам пьян. Поскольку мы колебались, не доверяя ему, и не давая свои паспорта, он заставил нас идти в суд, но это было ещё хуже, потому что это было страшно захудалое здание, лишь крыша и стены. Туда пришли более нормальные люди и всё объяснили. Я показал документы группы, и, конечно, небольшой магарыч.
08.Июль.На следующим привале на берегу озера история с проверкой паспортов повторилась, но здесь была разница в том, что к нам пришёл хорошо одетый в форме, но очень пьяный человек с медным лицом, который не мог читать документы. В первую очередь, ему нужны были очки, а во-вторых, потому что у него от напряжения чтобы прочитать, из глаз вместо слёз, капало спиртное. Зрелище вызвало у членов группы негативные эмоции, но и здесь магарыч, решил ежесекундно все проблемы.
09.Июль. А потом в Zavask хотели купить овса. Странно, какие недоверчивые люди в этой области, особенно женщины. Я спросил у одной женщины купить овса и хлеба, она не позволила мне войти в дом, чтобы смотреть на товар. Мы должны были оставаться на улице, брать то что нам принесут после оплаты. Везде свои нравы. Я подошёл к вагону где ехал господин Janzen, но больному не становилось лучше, это было печально.
10.Июль. Бог был добр сегодня, и помогал в трудностях, спасибо ему за это! Скот погнали раньше, а обоз остановился в деревни купить корм. Там нам посоветовали взять маршрут на Mislokavka. Дорога проходила зигзагами между пшеничными полями. Обоз уже остановился на ночь, а скот ещё не прибыл и пришлось идти его искать.
11 июля. Воскресенье. Богослужение с текстом: "Глаза Господа помогают нам". Да, в самом деле! Он помогает нам. Без его помощи не смогли бы прийти столько. Утром в 4:45 наполнили ёмкости водой из реки Елани. Где-то здесь, в сторону Mislokovka, граница между землёй казаков и Саратовской областью. Я стоял на берегу реки и смотрел в даль, вот еслиб смог я там вдали увидеть, что ждёт меня и моих потомков там куда я иду и веду людей, кто знает, пошёл бы я дальше или повернул назад. Может поэтому нам не дано заглянуть в будущее, прожить хорошее или плохое, только наше настоящее. Уж так устроена жизнь! Болезнь господина Janzen осложнилась, он почти граничит с безумием. Мой небесный Отец даруй ему своё обычное чувство. Следующий ночлег был в Yeslano недалеко от реки Varovka. Там купили овёс и хлеб. Я купил карту маршрута в Саратов. В посёлке встретились с человеком, говорящим по-немецки. Он помог разобраться в карте. И ещё он сказал, что дальше будет село Schemaks, там есть люди знакомы с нашими людьми на Волге.
12 июля дальше ночлег был в деревне, которая принадлежит князю Сергею Сергеевичу Korubyey. Деревня построена в русском стиле, даже несколько массивных домов, которые украшают село. Пришлось оставить одну лошадь, она не смогла стать на ноги. А по дороге увидели, как проводили уборку кукурузы.
13 июля. Сегодня основная часть пути проходила между пшеничными полями, и дорога была очень узкой, с вагонами ещё как-то справлялись, а скот перегонять было очень трудно. Но место на ночь выбрали удачно, рядом была хорошая вода.
14 июля.В Kallenovka купили корм, остановку сделали возле пруда, могли животных напоить и было хорошее место для пастбища. Вечером остановились на месте 12 версты от Nyevyekanoy. Волга уже близко.
15 июля 11 утра добрались до Nyebabiga, но там мост был непроходимый, и пришлось перейти в брод. Дальше дорога снова вела между полями, а вершины холмов довольно лесистые, в основном берёзы.
16 июля. Для ночлега разбили лагерь недалеко от деревни Pavyenkaю. В одной версте от лагеря, можно напоить скот, но воды не много и надо экономить.
17 июля В 11 утра прибыли на почтовый тракт в деревне Увам.
Если ничего не помешает, то скора выйдем к Волге!»
Пётр замолчал, молчали и все присутствующие. Я не знаю почему, первым нарушил молчание Самуил, но всё же меня не покидает тревога, почему мы идём в эту не знакомую страну Россию, почему мы не идём в Америку, например. Маршрут у группы Мартина не лёгкий и отличается от того, когда они шли в Молочную. Мне показалось, что и проблемы в пути не совсем нормальные. Давайте сейчас не будем больше обсуждать. Надо всё переосмыслить. Мы поедим домой, а порассуждаем в другой раз. Самуил закончил говорить, но продолжал неподвижно сидеть. И все остальные сидели так же молча и казалось, что они сейчас ни здесь, они представляют себя на этом маршруте.