В семнадцать часов тридцать минут Валентин Игоревич вышел из дверей одного весьма солидного учреждения, в котором много лет был руководителем большого коллектива. Он шагал по улице бодрой походкой занятого, энергичного человека, привыкшего четко планировать свой день. Его орлиные, вразлет брови, внушавшие безотчетный страх подчиненным, сегодня были озабоченно сдвинуты. Валентин Игоревич досадовал на то, что отпустил водителя и теперь опаздывал в условленное место.
Тем не менее, он успел. Подойдя к небольшому вагончику, какие обычно служат в качестве бытовок для строителей, он шумно выдохнул, поправил свою меховую шапку и осторожно постучал в дверь. Дверь распахнулась, из глубины вагончика потянуло теплым воздухом и удушливым запахом пота. Валентин Игоревич вошел.
Минут через пятнадцать он снова появился на пороге, спустился по лесенке и подошел к ржавой тележке с металлоломом. Теперь это был уже совсем другой человек. Орлиные брови безвольно повисли, а на крупном, холеном лице застыло выражение забитости и покорности.
Дверь бытовки открылись, и на улицу вышел коренастый, краснолицый мужчина. Его маленькие, с припухшими веками, глазки остановились на ссутулившейся фигуре Валентина Игоревича.
– Что застыл? Пшел!
Раздался свист кнута и на грязной телогрейке Валентина Игоревича остался четкий след. Лязгая и скрипя тележкой, он двинулся по улице.
– Давай, давай, ломовая! – оглушительно крикнул мужчина и захохотал.
Валентин Игоревич, прихрамывая на левую ногу, толкал перед собой тележку и грустно размышлял о превратностях судьбы, давшей ему такое странное… как его?.. хобби?
1978