-1-
.. .Я не смогла тогда его спасти. Меня не то что не было рядом, я перечеркнула тогда вообще всё своим поведением. Он ещё иногда, незадолго до своей смерти, хотел ко мне приехать, но так и не сложилось. Впрочем, его бы никто не смог спасти – это был осознанный выбор молодой мятежной души – покинуть этот мир в расцвете сил, не дожидаясь, когда пройдёт сама жизнь и наступит старость. Подозреваю, что он не выносил рутину и обыденность, и просто не смог найти себе места. Как бы то ни было, молодыми уходят лучшие, не так ли? И он улетел с 14-го этажа в 2014-м году, навсегда забыв о проблемах и заботах. Точнее, улетела его душа, а тело ещё целый вечер лежало на асфальте, в тот вечер был дождь, хотя была уже середина ноября. Капли смывали кровь с асфальта, которая струйками текла от его переломанного тела. Об этом писали очевидцы; меня же там не было. Я узнала о случившемся только на следующий день, совершенно случайно. И тогда осознание сменилось чувством вины и болью утраты. Я не смогла заставить себя пойти на его похороны . Вид мёртвого тела навсегда бы остался в моей памяти; а так я помнила его живого, улыбающегося, иногда странно грустного и высокого. Он подарил незадолго до гибели мне свои часы – как связующую нить между нами. После того, как его не стало, всё пошло как то не так. Личная жизнь не складывалась, депрессия понемногу захватывала меня. Я нашла единственный выход – писать ему письма, веря, что он меня слышит. Мне становилось легче, когда я брала ручку и тетрадь и писала ему обо всём, что у меня происходит. Как пишут письма живому человеку, только не ожидая ответа от него. А просто рассказывая и облегчая душу. Таким образом, начиная с января 2016-го (именно тогда ко мне и пришло осознание, полное и необратимое), до сегодняшнего дня я общалась с умершим человеком хоть и в одностороннем порядке.
Окончательно разочаровавшись в живых людях, в их вечной лжи и предательстве, я сделала свой выбор – больше не заводить никаких отношений, ждать своего смертного часа, что бы ТАМ уже встретиться с ним. Возможно, многие бы покрутили и пальцем у виска – но меня всегда мало интересовало чужое мнение. Я добровольно отказалась от встреч с живыми мужчинами, что бы быть потом только с ним. С тем, кто при жизни меня НЕ ПРЕДАЛ, но ЖАЛЕЛ и ПОНИМАЛ. …Прошлое искупается настоящим. Тоже самое я сказала и ему, точнее, его фотографии на его же кресте, что стоял на его могилке. Мне стало проще общаться и думать лишь о нём, чем терпеть вечные разочарования от живых.
Шли дни, недели, я стала привыкать к своему одиночеству, к жизни без мужчин и отношений. Единственное, что я делала с удовольствием – это по прежнему писала вечерами ему письма, как будто разговаривая с ним. Его звали Саша. Это всё, что я могу сказать вам о нём.
-2-
…Я устроилась на работу в 2017 году, в начале, санитаркой техничкой в психоневрологический диспансер. Работа была не из лёгких, но, как ни странно, среди душевно больных людей мне становилось спокойнее, как будто я ненадолго отвлекалась от своих мрачных мыслей, и наблюдала за их миром, таким отличающимся от мира обычных людей. На третий месяц моей работы в одной палате появился мальчик, точнее, юноша. Ему на вид было лет 16, он лежал на больничной койке и смотрел постоянно в одну точку -куда то, между стеной и потолком . Его обе руки были перебинтованы, и как то раз, когда он сдвинул с себя одеяло, я заметила странную розовую полосу у него на шее. Нехорошие мысли и подозрения одолевали меня; но я боялась у него что либо спрашивать. Он смотрел обычно СКВОЗЬ меня, лишь изредка фокусируя взгляд на моих рыжих волосах. Между тем он интересовал меня всё больше. Было в нём что то трогательно беззащитное, и в то же время бесконечно депрессивное. Он был не красавец, но довольно неплох собой, что бы понравиться многим девочкам его же возраста. Скажем так, он обладал той самой харизмой, которая присуща лишь молодости. Так в чём же причина попадания сюда этого странного юноши?
…Как то, после своей смены, я разговорилась с моей сменщицей, пожилой санитаркой бабой Нюсей. Она была старожилом «психушки» и всегда была в курсе всех дел. –Баба Нюся, а что за мальчик лежит, новенький, в шестой палате? Он ведь совсем молод ещё, руки у него перебинтованы. Что с ним могло случиться? - баба Нюся удивлённо скинула бровь. – А, так это мальчонка, Сашкой его звать. Звягинцев вроде фамилия. Так суицидник он. Молодой пацан, а вот сюда попал. С петли его сняли, мать в комнату вошла, он уж синеть начал. А перед этим руки себе все изрезал, бестолочь. 17 лет ему всего. Говорят, с отчимом живёт и с матерью. Мамашка то беспутная, ей видать до сына и вовсе дела нет. А отчим властный мужчина, видела его пару раз – передачку приносил. То ли генерал какой, то ли начальник. Морда то кирпичом, нервный весь, на меня накричал ни за что, хоть я и просто полы возле него мыла. Наверное, довлеет над мальчишкой. У них ведь, в таком возрасте психика то слабая – чуть слово не так скажи – сразу в петлю. Вот и лежит теперь, в нервном отделении, где ты моешь. Молчит целый день. Уколы ему колят, да таблетки дают. Вот вырастет, стыдно ему за своё поведение будет! – Вынесла баба Нюся свой вердикт и пошла на свою смену. Я стояла и молчала. Сашка, значит? Сашка… Я не стала объяснять бабе Нюсе, что попытки суицида не зависят от возраста. Что бесконечное одиночество и непонимание – это именно то, что подталкивает людей чаще всего свести счёты с жизнью. И произойти это может на любом этапе жизненного пути.
…Я стала чаще заходить в палату к Сашке. По поводу, без повода, под любым предлогом. Один раз, когда я зашла к нему, я улыбнулась . И на его молоденьком и чистом лице вдруг забрезжила улыбка… А потом он отвернулся к стене.
-3-
Прошло ещё четыре дня. В тот день у меня ничего не клеилось. С утра сыпались неприятности. Когда я, идя на работу, переходила дорогу, меня чуть из за моей рассеянности не сбила машина. Я успела отскочить, и водитель, высунувшись из окошка, покрыл меня трёх этажным матом. Я пришла на работу, глотая слёзы. Тут случился новый конфуз. Ко мне подошла заведующая отделением Людмила Павловна. – Мария, плоховато помыли вы вчера туалеты. Что это с вами? Устали? – я молчала. – Я понимаю работа тут у нас не из лёгких, но тем не менее, выполняйте добросовестно свои обязанности, уж будьте добры. …И она ушла, покачиваясь на каблуках. Я взяла ведро со шваброй и поплелась мыть палаты. Зашла к Сашке. Честно говоря, сегодня он у меня особого интереса не вызывал, слишком много неприятностей навалилось. Он лежал и смотрел на меня своими ясными серыми глазами. – Привет, Саша, - без эмоций поздоровалась я с ним и начала свою работу. –Здравствуйте- тихо сказал он. – Можно на «ты» - буркнула я. – Я ещё не старая, мне 32 всего. – Он промолчал. И тут я неловко развернулась, задела локтём чашку на его тумбочке. Чашка была полная с компотом. Очень сладким. После такого пол липнет ещё долго. Вобщем, чашка полетела на паркет. От неё отломился кусочек, компот и куски яблок щедро окропили пол палаты. Я закрыла глаза от злости, глубоко вдохнула…. И заплакала. Мне почему то было бесконечно жаль себя. И тут я услышала тихий голос: - Не плачь. Пожалуйста. –Я открыла глаза. Он сидел на кровати, держал меня за руку. В его глазах было лишь понимание. – Не плачь, - повторил он.- Мне принесут новую чашку. Эта мне всё равно не нравилась.
…Я посмотрела на его лицо, улыбнулась. И мы вместе засмеялись.
-4-
После этого жизнь изменилась. Я общалась с ним, разговаривала, когда выдавалась свободная минутка, забегала к нему в палату и мы точили с ним лясы. Меня могли строго наказать за это: в палату к больным запрещалось заходить просто так, без надобности. Но мне везло. Он раскрыл передо мной свой мир, сначала нехотя, потом всё смелее. Я видела, как апатия в его серых глазах сменяется радостью встречи со мной; он рассказывал мне про себя и свою жизнь. Я узнала следующее: он окончил школу, отчим угнетал его и требовал, что бы Александр шёл в экономический институт, тогда когда сам Сашка решил связать свою жизнь с самолётами, – его мечтой было поступить в авиационный. Но отчим, самодур, крепко взялся за парня. Занимая большой пост и работая начальником экономического отдела, он, во что бы то ни стало, решил сделать пасынка наследником своего дела. Саша не любил отчима. Тот кричал на него, а года четыре назад, крепко побил его, что Сашка запомнил на всю жизнь. Он скучал по своему отцу; но тот умер от алкоголизма (отказала печень), когда Сашке было девять лет. А потом мать привела «этого». Сашка так его и называл – «этот». Пару раз он пытался поговорить с матерью, но единственное, что он слышал – «Иди уже». Один раз мать напилась, и тут её словно прорвало. Она стала высказывать сыну, что «отец из -за тебя спился, ты тогда уже наших надежд не оправдывал». Сашка тогда в порыве отчаяния, обиды на мать и ненависти к себе наглотался таблеток. Откачали. Потом была ещё попытка: вскрыл себе вены. Последний апогей случился, когда уже повзрослевшему Саше нравившаяся девушка сказала: « Знаешь, ты какой то чудной. Как будто тебя по голове стукнули. Не думаю, что мне было бы прикольно вообще с тобой мутить». Саша пришёл тогда домой, а там отчим опять со своими криками об экономическом институте. Рядом сидела мать. «Знаешь, Лида, лучше бы он у тебя в детдоме рос, вот ей богу! Пользы бы всем больше было! Да и гены у него его папаши, жуть просто!» Саша тогда повернулся к матери, ища мысленно защиты и поддержки. Мать молчала….
Ночью, когда все спали, он обрёл холодную решимость. Ну не получилось у него нормально прожить эту жизнь, что ж теперь. Значит, не смог. В ванной была новенькая бритва отчима. Саше уже было не привыкать делать то, что он решил сделать. Только вот теперь всё как полагается – разрез по вертикали. .. Но и этого ему показалось мало. Не дай бог выжить и в этот раз и снова испытывать все эти мучения. Кое как замотав кровоточащие руки какими то тряпками, он прошёл в спальню, достал верёвку из под кровати ( от старых Сашкиных ледянок, крепкую, бельевую), смастерил узел. Накрутил верёвку на крюк ( раньше там под потолком висело чучело оленьей головы, но потом его убрали – мать боялась), завязал, что бы выдержала. Поставил табурет. Встал, накинул петлю на шею. Это были последние секунды его жизни. Он даже не плакал. Он чувствовал лишь бесконечную усталость. Тряпки упали с запястий, кровь уже свободно стекала и собиралась на ковре. Он вздохнул и оттолкнул табурет ногой. Единственное, что он помнит – как сказал мне сам Саша, это свист у ушах и внезапная темнота, как будто он упал в яму. Больше он ничего не запомнил, потому что потерял сознание, и организм приготовился встречать смерть через удушение.
Так вышло, что в это время мать пошла на кухню посреди ночи курить, увидела полоску света в его комнате, и решила заглянуть. Через секунду её вопль огласил весь дом, ещё через секунду уже синеющего Сашу снимали с петли. А потом приехали санитары…. Вердикт был окончательный: только лечение в стационаре. Больше молодого суицидника оставлять на воле нельзя. И так Сашка попал сюда…. Отношение отчима не изменилось даже после этого. Он по прежнему ненавидел своего пасынка. Мать пришла под окна «психушки» только один раз. Минут пять махала и деланно улыбалась, а потом ушла….
Вот что рассказал мне мой новый друг Сашка. С каждым словом ему становилось всё легче, это чувствовалось. Я смотрела на него и думала: « Сколько вас таких, разных возрастов, не понятых, не услышанных вовремя? Сколько вас, стоящих на последней ступени отчаяния, в безмолвном крике - обратите на меня внимания, я остался один, мне страшно… И сколько вас будет ещё…»
Я вспомнила своего Сашку, тоска по которому не заживала вот уже три года. И мои глаза наполнились слезами. Я не услышала его тогда….
Саша заметил это и забеспокоился. – Почему плачешь? Я что то не то сказал? – Я покачала головой. Настало время рассказать свою историю. …И я рассказала ему тоже всё. Про грустного паренька, не от мира сего, которого я не поняла вовремя, которому я не подставила своё плечо, потому что в то время я была глупа и легкомысленна. И который бы именно сейчас меня понял, но – увы – его больше нет в живых….
Он слушал меня и молчал. Держал за руку. И в этом молчании было больше пользы, чем в банальных и пустых словах. Это был окончательный и бесповоротный этап нашей духовной близости с ним. …И именно этот момент всплывал долгие годы у меня в памяти- одинокая, потонувшая в своей печали женщина, и молодой суицидник, державший её за руку. А за окнами больницы был май…..
-5-
Вскоре наступило лето. И настал тот день, когда Сашку выписали из психоневрологического диспансера. Я уволилась. Стало пошаливать здоровье, мыть полы я стала всё хуже и хуже, и заведующая предложила расстаться по доброму. Написав заявление на увольнение, я не чувствовала ничего, кроме облегчения. Что ж, побуду немного безработной, почему бы и нет?
Мы гуляли с Сашкой, ездили за город, валялись на траве и смотрели в небо. В такие минуты я не чувствовала ничего, кроме бесконечной свободы. Мне было легко и радостно одновременно. Он окреп, начал чаще улыбаться и потихоньку превращался в молодого беспечного юношу, какими и должны быть в его возрасте молодые люди. Я же не чувствовала свой возраст; по крайней мере он делал всё, что бы я об этом не вспоминала. Мне было хорошо с ним и спокойно; печаль иногда подкрадывалась ко мне, но её прогонял свет его серых и добрых глаз. Пару раз он предпринимал попытки ещё больше сблизиться со мной: пытался целовать меня, но я отворачивалась. Слишком большая разница в возрасте была между нами; я воспринимала его как друга и ничего более. Портить нашу дружбу какими то отношениями было бы излишним; к тому же я хорошо помнила обещание, данное на могилке моего Саши; нарушать его было бы кощунством. Он понял это и негласно прекратил свои юношеские выпады. Мы оба сделали вид, что ничего не было. И продолжали дружить. Пару раз я видела его с какой то юной девушкой; на мои добродушные расспросы он мялся и говорил, что «это просто знакомая». У меня же не было никакого чувства ревности; я всё больше любила его, как любят больших, но ещё детей. Девушка видимо, была другого мнения, и поэтому они расстались. На мой вопрос, почему, он ответил, что она поставила ему условие, что бы он больше не виделся со мной. И Сашка послал её куда подальше. «Она не понимает весь смысл дружбы» - сказал он мне тогда. И я потрепала его по вихрастому затылку. Да, я была для него другом, отдушиной, но отношения с отчимом и матерью у него так и не наладились.
Лето быстро подходило к концу. И за неделю до сентября он объявился у меня на пороге, бледный, взъерошенный. С порога заявил, что… уезжает. Меня аж затрясло. Мы прошли на кухню и я налила чаю. Он же достал из- за пазухи бутылку портвейна. Я удивилась. К алкоголю он всегда относился равнодушно, а тут… Вобщем, ситуация была следующая: отчима хорошие знакомые позвали работать на дальний восток. Работу, как человеку большой должности, обещали хорошую, с хорошим заработком. А там и Сашку, сказали, пристроят в один из лучших университетов экономического плана. … Сашка взбунтовался. Сказал, что никуда не поедет. Но тут вмешалась мать. Она разрыдалась, сказала, что устала «гнить в этом городишке, а ведь она не старая ещё», а ещё сказала, что, в случае отказа Саши, ПОЛНОСТЬЮ (он подчеркнул это слово) отказывается от него как от сына, и что он может вообще тогда забыть о том, что у него есть мать. Больше родственников у парня не было.
…И я поняла, что, несмотря на все его казусы с матерью, она оставалась всё равно для него той, кем и должна оставаться женщина для своего ребёнка – МАМОЙ. …И что Сашка без неё не сможет. Он вытянулся, возмужал, но в душе был всё тем же подростком, который так нуждается в материнской любви. Я была другом…. Но никогда не смогла бы заменить ему ту, кто дала ему жизнь.
Он замолчал. Неловким движением рук открыл бутылку портвейна. Рукав рубашки сполз, и я увидела на запястье свежие порезы. Саша снова взялся за старое. Бедный мальчишка, загнанный снова в угол, разрывающийся между матерью и душевной подругой. Я не стала ему читать нотации. Я просто взяла его за руки, как когда то взял меня за руку он, и мы снова молчали. Весь вечер он пил и плакал. Глядя как тогда, в больнице, куда то в одну точку, и там было что то, ведомое только ему одному.
…Он не пришёл ко мне больше проститься. На следующий день, ближе к вечеру, я получила от него Вконтакте сообщение: «Я уже в поезде. Прости, что не зашёл. Не смог.» Я не знала, что на это ответить. И послала ему лишь грустный смайлик.
Наступала поздняя осень. Мы переписывались нечасто. Он писал мне сухие отчёты – как поступил, как учится. Что нравится ему в университете, а что нет. Я так же отвечала односложно. С его отъездом как будто порвалась тонкая, невидимая нить, связывающая нас. Расстояние делало своё дело. Я привыкала жить без него, и мне нелегко это давалось. Один раз, что бы облегчить свою участь и свою грусть, я даже представила на миг, что он просто… умер. Как жаль, но это тогда оказалось пророчеством. Через пол года наши переписки практически прекратились. Не смогло виртуальное общение заменить нам те дни, когда мы беззаботно вживую смеялись. Вместе. Иногда, заходя на его страницу, я всё чаще видела депрессивные посты, и я чувствовала, как снова балансирует Саша на тонкой грани отчаяния и депрессии. Я в сообщениях спрашивала его – «что случилось?» и в ответ получала лишь один ответ – «всё нормально, не волнуйся». Я поняла, что, потеряв живое общение со мной, он закрылся за глухой стеной в своей скорлупке. Мне лишь оставалось верить, что с ним всё действительно будет нормально в дальнейшем. Время шло, я была занята поиском работы и решением многих своих проблем. Постепенно мысли о Саше стали вытесняться у меня из головы, а воспоминания о наших встречах стали казаться лишь красивым, но давно увиденным сном…. Так было вплоть до Нового года. А потом я увидела его, точнее, его фото, но то, что я увидела, показалось мне страшнее любых ночных кошмаров, что так часто мучили меня по ночам.
-6-
Была середина декабря. Я сидела и бездумно проводила время в интернете, спасаясь от скуки. Я являлась подписчицей группы «Мёртвых страниц» Вконтакте. Там давались ссылки на страницы только умерших людей, с точным описанием причин их внезапной смерти. Я сидела в этой группе не из праздного любопытства; именно «бродя» по этой группе и по ссылкам страниц теперь уже покойных людей, я понимала, как коротка жизнь; и как неотвратим приход бывает смерти. Что поделать; такой уж я человек – во мне погиб философ и мыслитель. Таак… Сколько же людей умерло сегодня – с грустью подумала я. – причины разные: ДТП, пожар, болезнь, а вот суицид : Звягинцев Александр… 18 лет… падение с высоты….
Мир раскололся на осколки. С фотографии «Мёртвых страниц» на меня смотрело лицо Саши. Серые глаза с грустью смотрели прямо на меня…. «18 – летний парень свёл счёты с жизнью. Причина смерти: падение с 12-го этажа, предположительно, в нетрезвом состоянии. По версии следствия, суицид. Месяц назад у погибшего разбилась в автомобильной катастрофе мать. По данным следствия парень уже состоял на учёте в психоневрологическом..» Я не стала дочитывать. Да и не смогла бы уже дочитать – монитор расползался перед глазами из за застилавших их слёз. Единственное, что я смогла сделать, это зайти на его страницу. Последний визит Саши был за несколько часов до его гибели. Видимо, он выбросился рано утром. Я смотрела в его фотографию, как смотрела всегда и в фото того, кто покинул меня в 2014 году. По странным стечениям обстоятельств они оба были Саши…. «Прости», прошептала я. В горле стоял ком. Какое знакомое чувство… Нет ничего опустошительнее боли утраты. Когда уходит человек, а ты всем сердцем желаешь, что бы он по прежнему был рядом. И хоть бы на минуту снова прижаться к нему, обнять, услышать стук его сердца…. Но небо забирает лучших. И тех, кто сделал свой выбор…
…На его странице был пост. Последний, в минуты его отчаяния, перед роковым шагом в бездну. Я поняла, кому он его посвятил. «Спасибо, что была тогда рядом». …Я закрыла глаза. Не за что, Саша… Покойся с миром, мой друг.
Знаете, что я сейчас делаю? Сижу с тетрадью и ручкой и пишу моему умершему Сашке письма. Какому именно, - можете теперь спросить вы. …Обоим. Ведь жизнь мёртвых продолжается в памяти живых. …И так важно просто быть иногда рядом.