"Я схожу с ума с длинными интервалами ужасного здравомыслия." — Эдгар Аллан По
Пролог:
Мир во шепчущей тьме, загадочен и обволакивает до костей. На дне бездны во мгле, ужас взирающий в отблесках зловещих лучей и нестерпимом зловонии. В тени ночной, безграничной и ужасной воли, погружение на дно длиною в вечность, язвы общества там и распространение неизбежно, сладкая тайна покрывает крах и гибель немыслимых количеств, там проклятые заклинания, и особей столь ужасных и прокаженных что глаза закрыв, увидишь и в темноте, желая уснуть не проснувшусь. Явственно цитируя философов, погружаешься в отчаяние неизбежности. Столь длительный кошмар, начало которому было задолго до начала жизни человества. Столь могущественен, что не по силу никакому человеку и его ангелу. Едкий свет ежедневно покрывает суету, но с началом ночи все снова оборачивается ужасом. И гниение изнутри вскоре разорвет остатки красоты человека, и плач и крик разорвет тишину. И поднимутся дремлющие инкубы и человечество погрузится в вечное беспамятство до тех пор, пока колесо человечества вновь не будет запущено.
Глава 1: Ангедония.
Сложно сказать который сейчас час, но исходя от точки луны стоявшей по горизонту, время около 4-х ночи. Сомневаюсь что человек столь принципиальный как я, вновь воспользовался бы часами которые не показывают того времени на которое я был настроен. Стрелка движущаяся и отсчитывающая мое отпущенное время, безпрепятственно вытеснила из моего сознания основопологающийся режим, которому следуют чтоб уследить и проконтролировать свою ежедневную деятельность в самообеспечении самого себя. Но моя бессоница проникла в глубины безграничной безпредельности, столь нескончаемой, что для любого другого человека под опекой невидимого лика, было бы принято снисхождение.
Моё нелицеприятие приняло образ городского отшельника. Мечась лишь по вынужденным местам, я не проявлял никакого внимания на окружающих меня субъектов. Время так скоропостижно, что нейтрализовало весь человеческий список стандартных чувств и проявлений эмоций. Под грузом наложившихся на меня обязанностей и внезапной самотоятельности, сомнительно выявить причину с чего все началось. Но с отрочества, под действием влияния женской красоты и стремления ее постижения, становишься заключенным в темницу злых деяний и помыслов. Но рано или поздно, помыслы дают свои плоды. И с течением времени, при котором физические удовлетворения карались душевными истязаниями, я счёл их за банальность, которая присуща каждому человеку, анализирующему свои поступки. Черствость и мрачность придали новый тон. Моральные устои стали еще одним правилом, которое стоит нарушать, нескончаемые похождения и желания заполучить еще больше и масштабнее противоестественных удовлетворений привели к психологичееской импотенции. Шкала привысила максимальный предел и стяжка всех чувств, эмоций, ощущений, побуждений и стремлений не выдержала циклопического давления, и все данные принятые с рождения выветрелись с остатками, оставив пустоту.
Горечь утраты была попыткой восполнить пустоту всевозможными психотропными препаратами, в ход пошли литры алкоголя, от напитков до всевозможных коктелей, наркотические вещества, но ничего не увенчалось успехом. А вскоре после попыток суицида, я пришел к выводу что все было запланировано кем-то намеренно. Но кем? Я разрезал все нити ведущие к людям и их искушению, намеренно подавил повествование о моём "награждении" бездушной нечувствительной сущности, моему единственному родному на тот момент человеку, моей матери.
После увольнения с работы, где днями и ночами писал разлиные статьи о государственной суете и проблемах общества, я решил переехать в тихое местечко, чтоб пожить в своих видениях, компенсирующих сны. Государство по долгу своих законов, выплачивали мне пособие по безработице, а на заработанные деньги, я выкупил вполне пригодный для жилья домик в поселке за 90 километров от города.
Но дальнейший потайной ужас, скрывающийся в самых простых и незначительных вещах заставил пересмотреть мои мирские познания.
Глава 2: Декаданс.
Въезд в поселок, превзошел мои сносные ожидания. По пути я встретил дешевого, плохо одетого, на вид 35-летнего риелтара, дожидавшегося меня. Единственной дорогой вещью у него, можно было сказать его черная замшевая шляпа, которая не смотря на погодные условия, лежала на его голове словно прикрученная. Ветер выл будто бы стараясь убоюкать, и так уже сонное поместье. Скрипы оконных ставней и шум деревьев глубокого леса придавал остроту такому захолустью.
-Меня зовут Джеймс Левинсон, мы с вами разговаривали по телефону в прошлую пятницу. - с усилием отрекомендовался я.
-Да-да мистер Левинсон, думал вы придете по раньше, меня звать сэр Уильям. - терпеливо гаркнул риелтор, дав отпор уносящему его слова ветру. - Пройдемте-ка вот в этот домик.
Зайдя в домик, я почувствовал полно собрынный раритет. Дизайн мебели старинный, картины 18 века. Не зря я уделил внимание тому, что по пути в этот поселок, я не увидел ни одной линии электропередач. Так что вместо городских люстр и светодиодных ламп, здесь были подсвечники и сами свечи, при чем не в малых количествах. Пол был облицован нечто вроде ковра, который закрывал все углы этого миниатюрного домика. Изящно выложенные по размеру книги на полке неизвестных мне писателей, комод для вещей и лежавшая на нем флейта.Подозрительно, как все сохранилось на своих местах с того момента, как последний хозяин этого дома покинул свои владения.
Трудностей с подписанием документов на этот дом у меня не было. Напротив, сэр Уильям предложил расплатится частями. Столь непонятная для меня вежливая уступчивость зародила во мне подозрение на счет этого риелтора. Говорил он четко, без промедления, словно знал мои вопросы и трудности.
-Что привело такого молодого человека в такие отдаленные края? - спросил Уильям.
-Обстоятельства. - пришлось вымолвить мне.
-Вы весьма не разговорчивы мистер. Будьте же многословней, ведь мне уходить, а местные жители подобны вам совсем немы, так что откройтесь же. - настойчиво подобрал слова риелтер.
-Отчего же мне открываться вам, кто вы мне сэр? Мне чуждо говорить о себе человеку контактирующему ежедневно с населением людей, говорящих о том как теперь будет хорошо на новом месте, льстящих и заговаривающих вам зубы, только бы вы сбили цену как можно ниже, и вы в ответ даете им пример какие вам попадались клиенты столь отстраненные и погрузившиеся в самих себя. Мне нечего вам сказать. И я был бы вам признателен отдать мне ключи от моего нового дома и идти дальше по своим делам. - грубо и холодно кончил я.
-Скверно мистер Левинсон. Здесь нет ключей, тобишь дом всегда открыт. А теперь я пойду, покуда вы не смолвили еще что-нибудь что может причинить вред вашей совести. - обернувишьсь ко мне спиной, быстрым шагом исчез плохо одевавшийся предприниматель.
Уже наступили сумерки, когда я прогулявшись по поселку и не увидев ни единой души, зашел в свой уютный домик. Вместо газовой плиты, здесь проживала долгие годы печка, которая служила и теплом и источником приготовления пищи. Набрав воду с колодца и налив ее в котел, я достал ветхий самовар, поразительно выглядевший не смотря на пережитые им века. Закинул дрова, зажег огонь и повесил котел над ним. Я прекрасно понимал что тут за жизнь, настолько отверженная, что здесь нет даже электричества, и исходя из этого мне следует экономить моими продуктами и сырьем. Автобус на котором я приехал, следовал четкому режиму, и приезжал он раз в неделю, а именно по пятницам к 5 часам.
Выпив очаровательный чай из лесных ягод, я подвергся своим видениям на опрятно заправленной кровате. Приглушенный вой ветра, за счет тресков дров в огне, придавал специфичную атмосферу спокойствия и умиротворения.
Видение поглотило меня в свои чары. Ночь. Я стоял на опушке леса, держа в руках окровавленную лопату с остатками земли на стальном лотке. И я чувствовал чьи-то шаги, столь громадные, что земля на которой я стоял, сотрясалась, при каждом шаге этой сущности. Чтобы это ни было, оно направлялось ко мне из глубокой чащи леса. Ноги неповиновались мне, они словно были зарыты в рыхлую почву. И с приближением невиданного существа, распространялось нестерпимое зловоние, столь отвратное, что дышать было тошнотворно. В нос въелась вонь, державшая свою власть надо мной. Страх и ужас происходящего окутал меня, и под действием немыслимых сил, мои ноги повели меня в глубь леса. Мои глаза расширились до неузнаваемости, дыхание участилось до невероятных размеров. И чем ближе ноги вели меня, тем сильней я ощущал неведомый гул. С каждым шагом существа, деревья словно искаженные чем-то в глубинах почвы, сотрясались и выплевывали листья со своих ветвей, насекомые непривычных размеров зарылись в землю. Отчаяние и гибель притягалось будто магнетизмом. Лопатой я стал бить по ногам, надеясь что их сломаю, но я лишь чувствовал как кости ног переломаны, но неведомым образом они шли как и полагалось. Спустя несколько секунд, громадная тень за счет света луны, опустилась на длительное расстояние, и я лишь увидел исполинских размеров 3 глаза кровавого оттенка, расположенных в ряд. Увидевшее меня существо, раздало вопль такой космической величины, что мои уши не выдержали напора, и я почувствовал теплую, словно разогретую жидкость, вытекавшую из моих ушей, под названием кровь.
Освободившись от видения, я понял что весь мокрый в холодном поту. Реальность происходящего выходила уже за свои рамки. Свет полнолуния призрачно осветил мой однокомнатный домик. Огонь давно погас, и я впервые за долгое время почувствовал себя отчужденным.
Где-то на улице я услышал слабый, но старательно жалобный лай совсем молодой суки. Я вышел на эту просьбу о помощи, исходящей от собаки. Она лежала со сломанной задней лапой, прижатая перевернутой скамейкой. Я освободил ее от нарастающего ужаса и взял на руки. Оглянувшись на другой край улицы, я увидел ввергшую меня в ступор картину. Думаю все жители поселка, со свечами смотрели на меня с совершенно пустыми лицами, не выражающими абсолютно никаких эмоций. Они будто бы дожидались последнего вздоха мучающейся собаки. Они ясно дали понять, что и не собирались ей помочь. Такой расклад действий объявил мне о полном равнодушии и предумышленности этого поступка жителей странного захолустья.
Дома я вымыл собаку, накормил,смастерил самодельную шину и наложил ее на переломанную заднюю лапу собаки и обвязал бинтом. Глаза, появившегося друга, показывали огромную благодарность и счастье. Собаку я оставил себе, чтоб как-то развеять хлынувшее одиночество, и назвал ее Джесси.
Глава 3: Миссис Андерсон.
-Дорогая, сделай мне один кофе. -Проговорил в своей обычной манере, тоном возвышающим самого себя, полный, с итальянской бородкой мужчина.
-Сию минуту милый. - ответила не задумавшись женщина приятная на вид, лет 25. - После мне надобно уйти, буду вечером, не скучай тут без меня.
Мужчина в ответ лишь сплюнул в бумажный сложенный платок.
Миссис Андерсон была одной из видов женщин, являющейся безжалостным манипулятором. Все подвергнутые мужчины ее неуспокаивающейся бушующей красоте были использованы ради выгоды, которая удовлетворяла ее потребности. Примечательно то, что каждая 4 женщина является таковой. Ослепительная искусительница, правящая лишь слабыми и похотливыми мужчинами, смогла добиться намного большего, чем человек, трудящийся в течении десятков лет. По улицам, словно в бреду, мужчины словно поглощающие ее ауру, без промедления делают попытки ухлестывать за ней. В свою очередь миссис Андерсон, лишь дарит им ослепительные, искушающие улыбки.
Миссис Андресон направлялась в центральную почту, получив известие о том, что ее долгожданное письмо прибыло.
-Доброе утро. Я Джина Андерсон. Получила известие о прибывшем письме.
-Потрясно выглядите мисс Андерсон... - сказал было клерк.
-Миссис. - тут же исправила Джина.
-Миссис стало быть. - клерк порылся в обозначенных ящиках, и протянул письмо женщине.
Джина, заметившая направление глаз клерка на ее глубокий вырез платья, опрокинула бумажный стакан с кофе на стол с бумагами.
Опомнившись, клерк завопил, Джина выхватила письмо, и виляя бедрами исчезла.
Столь с одной стороны оправданный поступок Миссис Андерсон, означал что она может дать отпор тем, кто ей не по нраву. Не чувствуя никакой ответственности за свои деяния, она зашла в бар, и заказала себе бурбон. Открыла письмо своими тонкими длинными фалангами и внедрилась в текст написанный на пожелтевшей бумаге.
"Пришло время чтобы забыть прошлое, для того чтобы начать настоящее. Меня нет, и попытки поисков пусть остаются тщетными. Я безмятежно принял природное пристанище, я воодушевлен тем, что нахожусь поодаль от вас всех, нет сил видеть и быть обязанным чувствовать то, что чувствуете вы, жить тем, чем живете вы, достигать того, чего достигаете вы. Я пал после всех открытых для меня дверей, безпрепятственно уничтожил все к чему стремился. Я был отвергнут самим собой, и жить дальше так не намерен. Силы тьмы отняли у меня душу, я стал частью пустоты, частью вселенского кошмара, я ввергнут в яму которую откапывали люди для самих себя и своих отпрысков, яма ставшая символом праздника бала сатаны. И чем дальше вы живете жизнью приученной вашими предками, которые вынуждают жить и действовать так, как было сказано с младенчества, ваши цели постижения всех вершин, убийства и насилие ради гегемонии, лесть ради присвоения чьего-то одобрения, ложь ради якобы спасения своих близких от неминуемых проблем, любовь которая стала удобным словом при каждом решаемом конфликте, породила вас в нечисть. В тех самых созданий, которых в древние времена, праведные истребляли, чтобы не пустить корни по всей земле. Ибо последние попытки выродить девственную жизнь, безпощадно окончатся необратимой фатальностью."
Дж. Левинсон.
Прочитав меланхоличное письмо, Джина опрокинула в себя бурбон. Она почувствовала угнетение. На столько проницательное, что ей не хотелось даже пококетничать с богатенькими пареньками. Она вышла по знакомству на того самого риелтора который оформил дом на Джеймса. Вечером она приоделась довольно откровенно, и поехала на своем Ровере к Уильяму.
Постучав в простоватую дверь с одним замком, она распустила длинные черные волосы и сняла с безымянного пальца обручальное кольцо, и положила в правый карман своего пальто. Без промедления, небритый мужчина отпер дверь и несказанно поразился.
-Чем могу быть обязан столь прекрасной леди?
-Мисс Андерсон, сэр Уильям, могу ли я войти? - страстно проговорила Джина.
-О конечно, прошу. - Уильям тут же собрал все бумаги с софы и предложил Гостю присесть.
Джина устроилась поудобнее и положила ногу на ногу.
-Уилли, я буду предельно лаконична, я бы хотела узнать у вас местонахождение Мистера Левинсона. - отчетливо выговорила Миссис Андерсон.
-К великому сожалению, я не могу вам помочь мисс, у моего бывшего клиента есть право о неразглошении. - с печалью выговорил Уильям.
-Пожалуйста поймите мое положение, у нас с Джеймсом будет ребенок, он должен знать, а лучше должен увидеть, я не могу быть матерью одиночкой, я слабая женщина. Не спрашивайте что случилось между нами, это очень грустная история. Мне важно знать где он живет. - после театральной речи, Джина выдавила пару слез для придания большей эффективности.
Помутнение разума от чар Джины долго себя ждать не заставили. Уильям порылся в своем столе, нашел копию документа с указанным адресом и предоставил его ей.
Миссис Андерсон поднялась на ноги, взяла документ и свободной рукой провела по щеке Уильяма и сказала:
-Вы очень любезный мужчина сэр Уильям, вам будет отплачено.
То что произошло затем, не стоит описаний, миссис Андерсон в своем духе воспользовалась тем ,что дала смесь темных сил с природой: красоту, тело и падший разум. Сгустки гнили накапливаются, и вскоре будут разъедать тело болезенно и длительно, пока не настанет последняя секунда человеческого вздоха.
С приездом домой, Джина объявила о разводе своему мужу. Вытащила чемодан, сложила вещи, собрала все деньги из сейфа мужа и спустилась на крыльцо.
Муж под именем Честер разбушевался.
-Ах ты потаскуха! Как ты так можешь со мной поступить? Я дал тебе все! Без меня ты ни что. - разорался временный муж.
-Мистер Честер, будьте людезны дать мне пройти. Я не собираюсь слышать такой тон в свою сторону. Адвокат объяснит вам условия развода. Вы седьмой муж, а я не люблю цифру семь. - губительно закончила Джина, и протолкнулась в дверь с чемоданом, села в машину, и двинулась в направлении поселка, где теперь проживает свои считанные дни Джеймс Левинсон.
Глава 4: Пробуждение тьмы.
Ведение о скором появлении Джины Андерсон, полностью меня раздосадовали. Умопомрачительная скорость пришествия хандры привела меня в действие.
Джесси спустя 3 дня после моего добровольного приюта, выглядела весьма не плохо. Этот английский кокер-спаниель стал моими ушами и глазами. Она слышала каждый звук так отчетливо, что с приближением чего-то, становилась непоседой.
Был день, я выгуливая Джесси, приметил несколько необычно странных на вид ландшафтов. На них громоздились огромные величиной скалы, которые были оттесаны тайнственным неизвестным. Каким образом они попали в эту глухую местность, мне в голову даже и не приходило мысли. Но меня пугало такое положение вещей. Джесси не тянуло там гулять, даже более того, она скулила, когда я долго всматривался в мрачно расположенную обитель древних, словно скалистых наростов. Зловещая долина нагнетала тревогу тем, что создавалось впечатление, будто бы эта местность жила сама по себе. Тучи на небе сгущались над этим местом, образовывали фантасмагоричную тень. Но охвативший меня ужас состоял в том, что оторвав мой взор от этого места, мне привидилось будто бы скалы чуть передвинулись. Джесси прижалась к земле, значит привиделось не одному мне. Солнце невообразимо резко садилось, и тревога нарастала увеличивая дыхание. Я подошел к самому близкому камню, и положил ладонь на леденящее горное образование. Держа ладонь, я почувствовал нечто слизистое. Убрал руку, и сразу почувствовал тошнотворное чувство. Из скалы выходили личинки, издавая противные разлагающиеся звуки. Птицы будто вырвались из зловещего леса, и полетели в противоположном направлении. И вполне негармонично откуда-то из глубин, наростал полный диссонанс. Кто бы не руководил этой компанией неудачно выучившихся музыкантов, он явно не следовал тому, что подсказывала ему музыкальная муза. Ощутя на себе чье-то присутствие, я резко оглянулся. Я стоял один, не считая Джесси. Мои разум и чувства схватили те самые редкие, хладнокровные, длинные, леденящие щупальца, на оболочке которых вырезаны все самые неизменно роковые последствия, существующие в мозгу. Я видел картину ужаса, словно закрытыми глазами, сгущался мрак, неразборчивая какофония приближалась все стремительнее, я натянул поводок на запястье и ринулся бежать с Джесси в свои непоколебимые владения.
Оглядываясь назад, я бежал все быстрее, и столкнул с ног высокую брюнетку, которая отлетела от своего места и упала разодрав ягодицы, локти и спину.
Это была Джина Андерсон. Как же скоро она прибыла против моей воли. Я был одновременно испуган тем, что происходило у меня за спиной, и зол тем, что Джина нашла меня.
-Какого черта ты здесь делаешь?? - в неистовстве рычал я.
-Милый я прибыла к тебе, я всю дорогу думала как ты отреагируешь на мой приезд, но не ожидала такой реакции! - в театральных слезах, давила она жалость.
-Проваливай Джина, я не хочу тебя видеть, не хочу тебя слышать! Просто исчезни навсегда. Ты подлая нимфоманка.
-Джеймс! Не смей так говорить с дамой! - продолжала плести свою паутину.
Я поднял ее на ноги, и толкнул таким образом, чтоб она шла туда от куда пришла. Я был весь в бешенстве. Ярость накалялась, буйство усиливалось.
-Ты не заслужила того, чтоб даже притрагиваться до тебя. Я не намерен вновь слушать твою ложь, и нескончаемые твои похождения. Оставь меня, как оставила в тот день! При всех гостях моего дома, ты унитожила мою надежду на мой долгожданный брак!
-Прошу тебя, не нагнетай тот день, я вся разодрана, куда ты так бежал? Ты столкнул меня такой силой словно хотел убить! - вновь в слезах выговорила Джина.
Как же меня вдохновили последние слова. Но я поддавил в себе это желание, и остыл.
-Я перевяжу твои раны и ты отправишься назад в свой проклятый свет.
Ее глаза сузились, она вновь почувствовала свое превосходство и первенство надо мной. Она прекрасно знала каждую мою реакцию, каждый мой шаг, и каждую мою любезность. Джина расчитала каждый исход событий, она знала каждый ответ на новый вопрос и покрывала этим свою природную сущность женщины в виде того, что она слабый и хрупкий пол.
Я провел ее в дом, она разделась, тем самым обножилась передо мной. Я не проявлял никакого интереса и чувства перед злонамеренной искусительницей. Промыв раны, перевязал их бинтом. Она надела изысканное нижнее белье. Но я не чувствовал ничего, что могло бы меня сейчас сподвигнуть на то, чтоб занятся с ней любовью. Я был холоден.
Миссис Андерсон, достала со своей новой сумки пачку сигарет и закурила. Я смотрел с крайней неприязнью и отвращением на нее. Женщин подобных ей, я встречал в жизни всюду, только не мог убедить себя в том, что каждая из них вытворяет то, о чем в обществе, коллегам или друзьям потом не говорит. Они скрывают это все, выдавая себя за приличных и светских дам, которые в тайне предаются грязным, любовным утехам. И правда в том, что они будут продолжать делать это лишь потому, что они зависимы от того, от чего гниют. Зная, и осуждая прелюбодеяния, они находят мужчин полностью ослепляющих их лживыми надеждами, говорящих те красноречия которые они так хотели услышать, и потом страдая, обвиняют все мужское население в том, что они не способны на однолюбие, на брачные узы, полностью создают массовое предубеждение. Затем превращаясь в таких же женщин, которая сидит и наслаждается курением, под именем Джина Андерсон.
Ее нимфомания началась еще в колледжские годы, я знал ее как голодную, но от всех скрывающую львицу. Ее бурное воображение, и шутки перемешивающиеся с легким хохотком пленили меня с первых же дней. Я поддавался нескончаемым грезам, и мучил свое тело. Дни шли и я все время думал о ней, пока не настал день нашего свидания, которое умножалось много раз. С течением лет, я при всех на дне благодарения, сделал ей предложение. Ее молчание и устремленный взгляд на мои глаза выражали полное безрассудство. Она лишь хохотнула, и сделала вид будто я так пошутил. Я вновь сделал предложение, показывая себя полным посмешищем.
-Джеймс, ты ведь не думаешь что я та самая девушка, с которой ты свяжешь свою жизнь. - слова которые пролетели и вонзились в мои уши, а затем прямо в сердце.
Тот день я хотел бы забыть как сон, но последствия того дня, отразились на моей жизни в дальнейшем. Девушки утверждали что найдется та самая, которая разделит со мной мой жизненный уголок, друзья утверждали что стоит быть нахальным самцом. И все это время ожиданий превратили меня в ненасытного удовольствий женоненавистника. А затем возникшая ангедония сделала меня тем, кем я являюсь сейчас. И не нужно быть гением чтобы понять простую истину, за каждый поступок мы отвечаем. Затем человек ссылается на Бога, на судьбу, на обстоятельства, и обвиняет все то, что не являлось причиной становления его настоящего положения. Мы пользуемся тем, что заложено нам невиданным создателем, и мы так глупы чтобы понять, что пропасть наполненную грехами, грязью и кошмаром вырыли мы сами.
Джина нарушила тишину произнеся "Славная собачка Джеймс, завел подружку?"
-Не твоего ума разговор. Ложись спать, а завтра чтоб духу твоего не было. - отрезал я.
Улегшись на полу, я почувствовал сырость, что странно. Все вокруг было сухо и тепло. Запах наводил неприязнь в желудке. Я плотнее укрылся и пытался заснуть, как тут же фантастично сама по себе заиграла флейта. Я вскочил с места. В комнате был полный мрак. Я не видел даже как вздыхает полной грудью спящая Джина. Стало быть секундное действие флейты услышал лишь я. Но не тут то было. Джесси прижалась ко мне дрожа телом. Я решился на ночную прогулку по поселку, что началась с сию минуту.
Глава 5: Отчуждение.
Ветер играл с деревьями, пошатывая их то в одну, то в другую сторону. И в то же время, если получше прислушаться, заигрывал мелодию. Оконные ставни, во всех домах были закрыты. Луна кое-как освещала тропу, и я в своих длинных, непрерывистых мыслях выгуливалал Джесси, и пытался анализировать заигравшую по воле флейту. Мир в моих глазах был словно черно-белым. Никаких ярких цветов в этом месте не наблюдалось. Все было объято смертным сном. Никакой жизни здесь не проявлялось. Соседей я так и не видел, хоть они и могли быть в толпе, той престранной ночью когда я спас Джесси. Ни дворника, ни врача, за эти дни я так и не заметил. Архитектура всех домов была разной, но чем-то во всем идентичной. Я не могу даже предствить кто бы мог быть архитектором и дизайнером этих домов. Свернув на еще не изведанную мной проселочную дорогу, я заметил освещенные окна и учуял запах дрожжей и закваски. Должно быть бар или что-то вроде этой классификации, учитывая это вселяющее недоверие место.
Шагнув на территорию подачи напитков, я стал объектом, на который были устремлены все пустые и холодные глаза с тупым выражением физиономии. Я прошел мимо всех упорных взглядов к барной стойке, которая была весьма не устойчива. Ассортимент напитков не был широк, а напротив, очень скуден. На табличке подвешенной на стене, было написано лишь несколько напитков: Сбитень, квас, пиво.
Бармен подошедший ко мне был небрит как и остальные жители, следовательно никакой цирюльни здесь не существует. Одетый в рубаху, кожанную желетку, штанах напоминающих робу, и обутый в грубые ботинки, он посмотрел на меня вопросительным взглядом словно спрашивая, "Чего угодно странник?".
Прочитав это во взгляде, я попросил бокал пива и кинул несколько монет на стол, на что бармен вернулся и пододвинул ко мне монеты. Я воспринял это скорей как "за счет заведения", но что-то пока непостяжимое говорило мне что, здесь творится по истине далекое от известной мне повседневности.
Мое внимание привлек мужчина уже в позднем возрасте, единственный, сидевший в одиночестве в углу бара, с каким-то музыкальным инструментом на табурете. Я взял бокал с пивом и устремился подсесть рядом с очевидным образом музыкантом. Он выделялся среди других жителей. Имел уже недельную щетину, виднелась проседь в волосах, одет в поношенный сюртук, твидовые брюки и пыльные сапоги. По сравнению с другими жителями, он вселял образ образованного человека.
Присев на табурет рядом с ним, он не обратил никакого внимания на меня и мою наглость. Он устремленно смотрел в одну точку на столике и неподавал никакого признака жизни.
Жители этого места нравились мне лишь в одном. Они показывали истинное свое выражение чувств. Они не были теми кого я знал и видел ежедневно, это значит что они не натягивали улыбку при каждом новом незнакомом человеке, они не заставляли себя улыбнутся тем кто им не был приятен. То что было внутри их, то было и снаружи. Они не скрывали своей пустой, холодной и равнодушной души. Их сердце обледенело с какого-то очень важного и переломного момента произошедшего в их жизни.
-У меня неисчерпывающее терпение мистер. - начал я. - Вы мне кажетесь более объективным и образованным со стороны, сравнивая вас с другими сидящими здесь.
-Вы хорошо спите? - хрипло спросил незнакомец.
-Если б мне спать. Давно сон покинул меня. - ответил я.
-Не взирайте в глубины тьмы, не сподвигайте свой разум на исследование неизведанного, ибо это карается невиданным проклятьем и бесконечным страхом, который вас везде окружает.
Я начал было испытывать ощутимое беспокойство, как тут же Джесси впервые залаяла. Это лишило дремлющего умиротворения жителей, и они вновь развернулись в нашу сторону, их глаза приняли леденящий вид и цвет.
-Наводящие ответы, лишь оставляют загадки. - продолжил незнакомец. -Я Эрих Цанн.
-Мистер Цанн, я имею возможность спросить вас, что это за место? - с крайним любопытсвом пытался узнать я.
-Это поместье того, кого никто не видел, но кого все со страхом ожидают. - казалось что голос Эриха плавно утихает. -Никто не заговорит с вами, и не сможет заговорить. Ибо немы их рты. Они поведали всю мощь той сущности.
-Вы говорите о вещах, каких сами лично не видали, ибо вы можете говорить здесь и сейчас. И я по логике данной системы разумею, что ваша речь вскоре станет нема. - с силой констатировал я происходящее.
-Страх окутал меня. Но я способен продолжать говорить, пока моя виола способна издавать музыку. - повернув голову в сторону инструмента, он повел пальцами по его поверхности. - Во дни смятений и вашей проявляющейся, не дремлющей ангедонии, в голове последующей безостановочной какофонии, вы погрузитесь вглубь мрака и непревидящего рока.
Мне было непонятно с чем связана его музыка и непривычно слышать столь громогласные слова. Я встал на ноги и пронзительно посмотрел на Эриха Цанна. Он в свою очередь, также встал из-за стола, бережно взял виолу и поплел к выходу из бара. Я последовал с Джесси за ним. Взгляды людей "призраков" по прежнему устремлены на меня.
На улице было все гуще темно. Казалось, что ночь изливает свои долго отложенные плоды. Я не видел и не знал куда пошел музыкант объятый мономанией. Но спустя несколько минут, я услышал глухую музыку, словно из-за стен, но музыку издающую невырозимо передавуемую красоту и тяжелый губительный лад ответа невиданному. Я обомлел, не в силах сделать шаг. Я слушал мелодию с нарастающим страхом. Мысли словно вырывались из почвы и вызывали зловещую тревогу. Джесси укусила меня за руку и я пришел в чувства от боли. Она старательно стала бежать, натягивая поводок, демонстративно давая понять, что стоит уходить прямо сейчас.
Ветер заметно увеличивал свою мощь. Он нарастал с огромной скоростью, шатая деревья до безобразия, Джесси все натягивала поводок, и посредством этого, зажала мне кисть до сильной боли.
Следующее явление полностью ввело меня в ступор. Я почуял тот самый гул как в своем ведении. И мы побежали что было мочи.
В домике меня дожидалась Джина, которая кинула несколько вопросов в мою сторону, с явным требованием ответа.
Я игнорировал все это. Мне было не до этого. Я был в ужасе от реально происходящих и нестандартных явлений. Не было даже и мысли что это землетресение. Так его и не было вовсе в этих местах.
С рассветом, я держал чемодан Джины в руках и ждал когда она его возьмет и покинет меня восвояси.
-Я плохо себя чувствую Джеймс, можно я еще одну ночь переночую? - театрально заговорила она.
-Придумай что-нибудь новое, ибо я уже устал от предсказуемости.
-Мне негде жить, ты хочешь чтобы я осталась на улице?
-Ты взрослая девочка, и знаешь как получить желаемого, меня уже не проведешь, проваливай сейчас же. - и бросил чемодан у ее ног.
Но она легла и была непоколебима. Она хотела вновь прийти в мою жизнь, вновь испортить и так испорченный мой мир.
Я решился на отчаянный поступок. У дороги росли различные растения. Я сорвал некоторые, высушал в течении нескольких дней, и пока Джина предавалась своим сноведениям, я подменил табак на высушенную белену.
Утром, как ни в чем не бывало, Джина закурила, и посмотрела на меня своим обычным хитрым пронзительным взглядом, я в свою очередь последний раз на нее посмотрел очень ехидной ухмылкой, и вышел на улицу.
Последующие мгновения были очень предлинными. Вопли, звуки бьющейся посуды, и затем тяжелый глухой звук. Джина покинула мир. Зайдя в дом, она лежала вся скорчившись, держа в руке мой когда-то подаренный ей амулет.
Дожидаясь ночи, я засунул тело в мешок, и потащил в зловещий лес. Джесси шла рядом.
Глубоко пройдя, я стал выкапывать яму. Выкопав определенной глубины, я с сочувствием пнул тело, и оно глухо упало в яму. Прыгнув в яму, я стал тщательней закапывать. Закапывая, я случайно вонзил в шею лопатой. Хлынула кровь.
Я вылез, и стал закапывать сверху. Мысли шли с лошадиной скоростью. Страх был на пределе.
Закончив, я рванул к выходу из леса. Джесси кого-то увидела когда мы бежали, а затем увидел и я.
В этой тьме я разглядел тошнотворную фигуру, которая вселяла несравнимый ужас и кошмар. Тварь столь непередавамая словами, что я хотел бы не замечать этого. Повернув голову еще раз, ее уже не было.
Выбежав на опушку леса, я стал вглядываться в чашу леса.
Весь мокрый из-за пота, дрожащий от страха, держа окровавленную лопату в руках, я был поглощен в пучину чьих-то рук, которые тянули меня в бездну, где слышны были стоны отчаяния и вечных мук. Не могу сказать что в паралельном месте, я слышал жизнь ада, но столь неповторимо происходящие явления, показали что здесь происходят жуткие вещи.
-Гуууууууууууллллллллл...........
Джесси описалась. Я стоял беззащитный, одинокий и ущербный этим всем. Затем послышались, несравнимых размеров шаги, приближающихся в мою строну. Спустя мгновения, я увидел те самые циклопических размеров три глаза. И что-то ударило прям в мои зрачки, из-за чего я зажмурил глаза, и прокричал несколько грязных слов.
Открыв глаза, было больно видеть. Красные глаза исчезли, как и сильный проснувшийся гул.
Я пошел домой, весь крайне изнуренный, грязный и плохо пахнущий.
Искупавшись у колодца, я лишь тогда подумал что совершил убийство. Лишил жизни человека, но я не чувствовал угрызения совести, я знал что лишил Земли одного беса.
На утро, я вышел на улицу. Наполнил легкие свежим воздухом. И хотел сказать "Какое чудное утро", но не смог даже произнести шепотом. Я не мог издать ни звука. Я стал нем как все жители. Я стал могилой окончательно. Я решил пойти в бар, оставив Джесси дома.
В баре я увидел лишь два ДУХА?
Это две нематериальные сущности, которые не имели конечностей, а словно были незыблемой субстанцией. Они имели серый оттенок. И я лишь лицезрел их ледяного цвета глаза. Такие жуткие обновления я вынести не мог. Я вышел на поле, и пал на колени. Я смотрел на небо не в силах ни сказать, ни крикнуть. Я был последней точкой своей души.
Мир не имеет справедливости, не имеет законов, не может произвести что-то ценное и бессконечное. Все что произросло все увянет и сгниет. Люди будут и дальше рождаться и умирать, все будет идти дальше, никто не заметит каких-то потусторонних движений, состояний полностью противоестественных, ведь все тщательно кем-то контролируется, и эта система ужаса тщательно скрыта, под данными нам соблазнами, грехами и собственным обманом. Для того чтоб не тревожить, те силы, которые вынуждены будут пробудиться от длинного сна и лишить просиявшего познанием человека всех возможностей для его деятельностей.
Эпилог:
Направляясь к дому, к той самой скамейке, из под которой я спас Джесси, была прибита сущность непонятными потустронними словно живыми штырями. Подойдя ближе, я понял что это была Джесси.
Нет чувств и слов описать сколько нестерпимой боли я перенес, увидев эту картину. Я только мычал и изливал кровавые слезы. Я лишился даже самой маленькой радости. Простоял так я несколько часов. Было глупо думать кто и почему это сделал.
Спустя два дня, меня проведал риэлтор Уильям, с целью передать известие о кончине моей матери.
-Служанка со слезами сказала что перед смертью она твердила что ей являлось нечто с огромными тремя глазами, а затем сердце ее не выдержало и она умерла с...
Я махнул рукой перед его глазами, чтоб он перестал продолжать говорить столь горькие слова. Он не понял такого жеста, и хотел было вновь заговорить, но я приложил ладонь к его рту. И указал на дверь указательным пальцем.
Он проворчал что-то себе под нос, и ушел пнув входную дверь.
Ночью меня мучили тысячи слов, желавшие вырваться наружу. Но я лишь смотрел на луну, которая сияла также как и всегда. Я предавался вновь вопросам о сущности и произошедшем со мной за всю жизнь, как тут же флейта лежавшая на том же месте, заиграла нарастающую мелодию. Я все не привык к этому, и просто шокировано стоял и смотрел на флейту.
С силой, меня что-то вытолкнуло за дверь прям на улицу. Я резко встал и снова как и в предыдуших ситуациях стал бежать. Мы так часто используем именно этот вариант. Ведь при отчаянии мы делаем очень непродуманные поступки, а в моем случае бежать было единственным способом как-то продлить свое существование.
Не видя куда бегу, я попал на тот самый ландшафт со скалами. И в ночи, они извергали слабый гул и непонятную жидкость. Позади меня нарастали раскаты грома, и молния ослепительно сверкала. Но страшнее всего было то, что с нарастанием грома, что-то медленно двигалось. Я прошел мимо всех скал. Они дрожали под давлением чего-то или кого-то на них.
Что-то из почвы вышло и схватило меня за ногу так, что я упал и ударился головой о нижний уровень скалы. Я вырвался от этой напряженной лапы, и вновь стал бежать не смотря под ноги, и скатился с обрыва в какое-то густое зарослями место.
Листва и непонятная растительность шуршала, словно кто-то рыскал в ней. Я погрузился в зловоние еще одной странной местности. Остановившись переводя дух, я осмотрелся вокруг себя, надеявшиь что смогу различить живое от неживого. Неподлеку, я услышал кряхтенье, что просто выродило во мне недостоющее звено заграничного страха, и это проявление звуков двигалось с очень быстрой скоростью.
Продвигаясь стремительно через дьявольскую глушь, я замечал что попадаю в зону невидимости, я не видел ни своих ног, листвы также не было видно, но ощущал как она била при беге, мне по лицу, по туловищу, по ногам и рукам. Но вскоре я не ощутил и этого. Кровь запеклась по всему лицу, я чувствовал сильную усталость, немощь и обезвоживание. Я так долго бежал, что тело похолодело, было предположение что я бежал много часов. В конце этого мрака, я увидел тусклый белый свет. Нечто сзади, настигало меня. Я чувствуя это сильное тошнотворное дыхание, нашел в себе силы, и стал бежать рывками, сердце забилось до такой степени что оно выбивало даже миллисекунды, во рту было как в пустыне. Я даже не думал что будет, так как не успевал даже мыслить об этом. Свет стал ярким, что мне было больно смотреть. Сущность уже дышала мне в спину. До света осталось несколько метров, но мое колено вышло из строя, и я чуть ли не потерял равновесие, но последний толчок с рывком и я прыгнул в этот свет и оказалался...
В белом, словно небесном свете, я не видел ничего, ни рук, ни ног. Перед глазами все бело, словно ослеп. Дыхание утихало, но вздохи по прежнему были глубокие. Я стоял полностью отчужденный и сломленный. Я чувствовал близость конца, но почему-то знал, что это лишь начало этого нового пути. Вокруг все было глухо, ни одного звука кроме моих вздохов,и биения сердца.
Впереди моего белого взора, я увидел крошечную черную точку, которая двигаясь, увеличивалась в своих размерах, и как бы я не шел назад, она настоятельно нарастала. Здесь никуда не убежишь, ничего не предпримешь, ничего не скажешь и не объяснишь, я был как в могиле, и это горькое сущее было необратимо. Тьма окутала меня, и я погрузился в бесконечное пространтсво. Я просто исчез, и мои последние слова остались здесь.