- О! Двадцать седьмая пошла! – Михалыч засуетился, подсекая очередную рыбёшку, умело подхватив её сачком и скинув в ведёрко, - Хороша!
- Ты прям на счёт берёшь!, - засмеялся приятель Димка, совсем ещё малец – соседский пацан, который опять не проспал четыре утра, - Михалыч, а чего она тебя слушается, а ко мне через раз идёт?
- А ты, Димок, насаживаешь червяка, так не только плюй на него, а приговаривай.
- А чего говорить-то?. Ты, вон, бормочешь, мне не слыхать, поди матом её так, мол и так, - почти шёпотом проговорил Димка, наблюдая как старый сосед с причмоком насаживал очередного червяка на новенький крючок.
- Ну, брат! У каждого рыбака свои слова-присказки! У меня одни, у тебя должно быть свои прибаутки, - подмигнув пацану, Михалыч ловко крутанул удилище, только и раздался характерный звук и шлепок в воду.
- А какие у меня должны быть присказки?, - задумался малец, немного ослабив напряжённые руки, сжимающие удочку. Эту удочку ему Михалыч и сделал, когда ещё в прошлом году он впервые увязался с соседом на рыбалку. Димке она казалась огромной, когда он ею взмахивал, то свист получался ещё хлеще, чем у Михалыча, и тогда тот посмеивался и похваливал, отчего Димке хотелось стоять так аж до самого вечера.
- Ну, вот сейчас подсечёшь рыбоньку, так и скажи чего-нибудь ей, что в голову придёт, а как насаживать будешь, так снова проговори, да поблагодарить и попросить не позабудь.
- А кого благодарить? Тебя, Михалыч?
- Ха! А это кого хочешь. Главное – слово ласковое, его и рыбе и червяку приятно.
Тут клюнуло и у Димке, даже вперёд, чем у деда, он обрадовался, долго колдовал и чего-то шептал и рыбе, и потом червяку, а Михалыч, с прищуром поглядывая на дело рук своих, улыбался в усы.
Солнце нехотя поднималось над горизонтом, прорезая лёгкий туман над мелководьем, ероша зеленоватую заводь пруда…