5. Карта памяти
Воскресное утро решило, похоже, взять надо мной власть. Лучи солнца щекотали кожу, а сон до сих пор удерживал меня в своих объятиях, хотя и совсем развеялся. Лежа на спине и глядя в потолок я пытался припомнить его, но все подробности ускользали, таяли, как клочья тумана в руках. Вероятно, потому, что были незначительны. Ибо самое значительное как раз запомнилось – увлеченный рассказ девушки о чем-то, что вы-звало во сне наш общий смех. И переплетение наших с Викторией ладоней…
Но воспоминание об этом было лишь частично сном – вчера ближе к ночи мы и в самом деле стояли на берегу и пальцы наших ладоней сплелись вместе. И во сне, и вчера это прикосновение словно пробудило во мне что-то… давно забытое. И вот я лежал во власти утра и тишины, лениво заслоняясь ладонью от солнечных лучей, щурился, когда какой-нибудь особенно скорый из них добирался до моих глаз, и думал. Думал, что же за чувство пробудила во мне вчера Виктория…
И пока я наслаждался таким образом полудремой, солнечные лучи вдруг были оттеснены в сторону пронзившей меня стрелой мысли.
«Номер телефона».
Виктория оставила мне номер телефона, «нарисовав» его танцем босиком на песке. А я лежу и, как говорится, ворон считаю. Как я мог за-быть об этом?
Ко мне словно подали питание, вот я был в режиме «экономии энергии», но мгновенье спустя уже на ногах, полон бодрости, жизни и оптимальной производительности.
Не выпуская из головы мысли о линиях на песке, оставленных хорошенькими ножками, я быстро принял душ, который взбодрил меня еще больше, оделся, одновременно успевая готовить кофе и поджаривать тосты. Приятный запах распространился по кухне. Наскоро перекусив парой бутербродов, я пожалел, что у меня нет бинокля или фотокамеры – так можно было бы попытаться рассмотреть номер Виктории с крыши, с высоты. Потому взяв с собой кофе и телефон, стараясь не расплескать содержимое чашки, я отправился к воде. Узнавать в линиях цифры, как вчера выразилась Виктория.
Дело казалось мне простым: увидеть номер, набрать номер, позвонить и услышать приветственное «Алло», «Слушаю» или «Привет, Айвен, я уж думала, ты не позвонишь». Но оказалось все гораздо сложнее.
Вы наверняка замечали, что почерк написанного в темноте почти всегда будет «хромать», наклоняясь то в одну, то в другую сторону. И это на бумаге. А здесь… Написано было ровно, ничего не могу сказать – Виктория подошла к делу с чувством. Но, судя по всему, ночь, ушедшая вместе с рассветом, забрала с собой в море и души этих нарисованных цифр. Потому что я никак не мог угадать номера. Единица показалась мне се-меркой, пятерка захотела быть шестеркой, а девятка нулем. И я стал звонить практически наугад. И начал попадать не туда:
- Доброе утро, вы дозвонились в маркетинговое агентство «Эм-парадайз»…
Кладу трубку. Делаю глоток кофе. Набор номера.
- Грузоперевозки Райли, чем могу служить?..
Отбой. Глоток кофе. Иду между чисел на песке. Пять или шесть?
- Доброе утро, - уставший женский голос.
- Доброе, - моя надежда возросла. – А… Виктория далеко?
Что за глупость! Ну и вопрос…
- У нас много Викторий, - произнесла женщина на том конце провода с иронией. – Вам какую?
- Дарлин…
- О, они все милые и замечательные, вот увидите. Просто они сей-час отсыпаются, обычно нам звонят по ночам, и…
Отбой. Я смущенно понял, куда попал в этот раз. Ну и загадочка…
Снова и снова я набирал номер, но попадал то в порт, то в банк, то в доставку пиццы. Пару раз снимали мужчины и посылали меня к черту – видимо, я помешал им отсыпаться в это воскресное утро.
Кофе закончился, и я всмотрелся в кофейную гущу. Та сформировала на дне чашки окружность. Что ж…
Я еще раз вспомнил, какие последовательности чисел набирал. И решил поставить все на «зеро». «Рулетка, право слово», - улыбнулся я сам себе.
Гудки, гудки, гудки… И голос автоответчика:
- Виктория Дарлин, Майвик Солюшнс. Если я сразу не ответила вам, попробуйте перезвонить позже. Или дождитесь ответного звонка, я наберу вам, как только освобожусь.
Обрадовался. Дозвонился. Почти.
Я не стал оставлять сообщений на голосовой почте, решил пере-звонить через несколько минут. Но прямоугольник зажужжал у меня в руках почти сразу же. Входящий с только что набранного номера.
- Добрый день, вы только что звонили на этот номер. Я сотрудник переводческой компании «Майвик Солюшнс». Могу ли я…
- Виктория?..
Тишина в трубке. Но если и можно услышать улыбку по телефону, то я только что ее услышал.
- Это Айвен…
- Я уже поняла. Ты с такой опаской спросил мое имя, словно пытался найти на ощупь в темноте, - она приглушенно засмеялась на фоне звуков офисной суеты.
- Я долго играл в угадайку с твоим номером, куда только не попа-дал…
Она снова засмеялась.
- Меня сейчас спрашивать начнут, с кем это я смеюсь, - прошептала она. – Извини, надо было, и правда, нормально записать на земле возле костра. А я все жду, когда же ты угадаешь номер и позвонишь. Ты молодец, что не сдался, Айвен.
От таких слов люди воспревают духом. И я оказался не исключением.
- Ты на работе, судя по автоответчику? Я думал, что ты фрилансер или что-то вроде того. Значит, мы не встретимся сегодня?
- Да… На работе. – Тон Виктории на мгновение посерьезнел. – Ты прав в своих догадках, я фрилансер… по ряду причин. О них расскажу как-нибудь. Но даже фрилансерам надо сдавать отчеты о проделанной работе. С чем я вроде как неплохо справляюсь… И еще я думаю, что бы тебе рассказать о прошлых жильцах твоего дома… Погоди минутку…
Я терпеливо стал ждать, медленно возвращаясь назад к дому.
- Так. Я здесь, Айвен. И на твой вопрос по поводу встречи… Встретимся. Если кое-что сделаешь. А ты сейчас где?
- Дома. А что я должен сделать?
- Дома или рядом с домом? – она опять улыбалась.
- Рядом, а что? – я понял, что Виктория явно что-то затеяла.
- А когда выходил, тебе не повстречался курьер?
- Э-м-м… Курьер… Да вроде никого не заметил… Что за курьер?
- Почтовый, - засмеялась Виктория. – Его имя Нильсон. Он должен тебе кое-что передать от меня. Возвращайся домой и жди. Видимо, он еще не добрался. Может, отдыхает.
- Снова загадки?
- Ага, - произнесла она. – Но загадка – то, что принесет курьер.
Я уже поднимался к дому. И увидел его. Посыльного.
- А как он выглядит? Такой…маленький, низенький?
- Да!
- Платиновый блондин? И уши торчат?
Теперь Виктория засмеялась громко.
- Никто еще его так не называл, Айвен. Да, про уши верно подмечено.
- Тогда я его вижу, - улыбнулся я, подойдя к ступенькам в дом. На них, весело виляя хвостом, сидел белый щенок Виктории, тот самый, с которым она приходила сюда в день нашего знакомства. Он задорно гавкнул и подбежал к моим ногам. К ошейнику был привязан пакет. Я аккуратно снял его, а Нильсон попытался игриво вцепиться мне в ладонь.
- Пакет получен, жду дальнейших указаний, - я открыл двери, и щенок, не церемонясь, вбежал в дом, безошибочно угадав по запаху направление на кухню.
- Видимо, он проголодался, пока доставил донесение, - прижав плечом телефон к уху, я открыл холодильник, и мы оба стали смотреть, что бы могло сойти за угощение.
- Он всегда голоден, - со вздохом произнесла Виктория. – Он не щенок, как ты, наверное, подумал, просто порода такая. Но ест не по размеру.
Я только хмыкнул в ответ. В собаках я разбирался слабо, так что по-верил ей на слово. Достал из шкафчика миску и отрезал внушительный ломоть бекона. Судя по взгляду Нильсона, я только что стал одним из его лучших друзей.
- Айвен, меня тут зовут… Разверни пакет и все поймешь. Что тебе надо сделать. А после мы встретимся. Сегодня. Если успеешь. Но ты успеешь. Нильсон поможет. Все, до встречи, мне пора!
Я даже не успел спросить, где же мы встретимся, как она повесила трубку.
Так.
Я взглянул на пакет на кухонном столе, разрезал ножом обертку, перемотанную скотчем, и у меня в руках оказался бумажный квадрат, до-вольно толстый – бумага была переложена между собой очень много раз. И сверху явно рукой Виктории было написано «разверни».
И я стал разворачивать, раскладывая и раскладывая перегибы бумаги, пока гигантское «полотно», в некоторых местах склеенное скотчем, не свесилось за пределы столешницы.
Я даже присвистнул от удивления, на что Нильсон вопросительно поднял голову.
На столе лежала настоящая карта, такая, как в романах или фильмах о пиратах. Только вместо неизвестного острова здесь был Лос-Анджелес и окрестности. И сверху, большими буквами было выведено название.
Карта воспоминаний.
Карта воспоминаний, на которой добрым десятком крестиков были отмечены некие места. Я сел за стол, достал из футляра очки и начал рассматривать полученную загадку. Бумага была уже старой, «пыльной» на ощупь, выцветшей. Распечатке уже точно было несколько лет. А вот легенде, похоже, не исполнилось и дня. Внизу были нарисованы несколько штрихов и подписано обозначение: «Путь Айвена». Такой линией на карте соединялись между собой крестики. Каждый из них имел название, взятое в кавычки, а рядом стояли пометки карандашом: точный адрес, угол таких-то улиц, или заметное дерево, и прочие приметы. Возле некоторых был нарисован некий значок, что-то вроде лопаты. Похоже, что точно придется вырыть какие-то сокровища…
- Ну что? – спросил я у собаки, уже покончившей с едой, запрыгнувшей на стул и упершейся передними лапами в карту. – Отправляемся в плавание?
Он только покачался на стуле
Удобства ради, чтобы не брать огромный бумажный плакат с собой, я сфотографировал нужные места на мобильный, внес пометки, сопоставив их с улицами в «Гугл Картах». Пунктирная линия и отмеченные точки образовывали большую неровную окружность, верхняя часть которой была в центре города. Первый же клад следовало добыть, даже не покидая «порта приписки» – место было совсем недалеко от моего дома, у приметного камня, что лежал на краю пляжа. Я знал, где это, поэтому, вооружившись лопаткой и чутьем Нильсона, отправился на пляж, по еще не истоптанному песку к куску скалы. Оказалось, что на камне даже была нацарапана буква «В», но, если не знать этого и не искать специально, ни за что бы не обнаружил ее. Под этой «В» и крылось что-то, что на карте значилось, как «Начало».
Я начал копать, откидывая песок в сторону, а Нильсон постоянно норовил помочь мне лапами, но только путался в ногах. Наконец лопата ударилась о твердый предмет с глухим звоном. Помогая себе руками, я вытащил наверх плоскую жестяную круглую коробку с крышкой. В таких обычно продают печенье. Внутри что-то лежало, но крышка от долгого пребывания под землей не хотела открываться. Пришлось подцепить ее перочинным ножиком – она упала на песок и тут же была обнюхана Нильсоном. На ее внутренней стороне была приклеена надпись: «Как все началось…».
А внутри коробки…
Виктории на том снимке, что лежал внутри, было, по моим прикидкам лет восемнадцать. Мечтательный взгляд карих глаз, словно она смотрит не в объектив неизвестного фотографа, а гораздо дальше, глубже. Улыбка играет на губах. А за спиной – море. Вероятно, фото и было сделано здесь, но с полной уверенностью судить я об этом не мог – калифорнийское побережье покрыто десятками таких песчаных пляжей. Да и фото было выгоревшим. Я взял его, но слишком резким движением, чем потревожил лежавшие снизу засушенные золотистые лепестки калифорнийского мака-эшшольции. Они посыпались мне под ноги и на голову Нильсону, как испанские дублоны. Это правда был клад. Я бережно собрал хрупкое «золото», вернул в коробку и, наконец, обратил внимание на главную ценность.
Аудиокассету на магнитной пленке. Я даже не мог припомнить, когда слушал музыку на таких носителях. Прошло десять, а то и пятнадцать лет, как они были в ходу…На прозрачном пластике корпуса черным маркером была выведена единица. Значит, будут еще?
Но Виктория сказала, что мы встретимся, если я успею посетить все места. Так что времени на разглядывание и обдумывание «сокровищ» особенно не было. Словно услышав мои мысли, собака согласно пролаяла.
Находку я отнес в дом, а после мы с Нильсоном последовали «Пути Айвена», сев вместе в машину и помчавшись по трассе.
Следующими в списке были парк Ладера Линда и библиотека Миралест. Собака высунула голову в открытое окно, и ветер трепал ее белую кучерявую шерсть. Она была словно корабельным впередсмотрящим, что сидит в «гнезде» на мачте и смотрит вдаль в поисках берега. Пустая дорога позволила отвлечься, и я заметил надпись на сбившемся назад ошейнике пса.
«Господин Нильсон».
Так звали обезьянку героини книг Астрид Линдгрен. Мне очень нравились истории о ней в детстве. Удивительно, что пса Виктории звали кличкой, которую я давно не слышал…
До парка мы добрались быстро, и, снова следуя указаниям, на этот раз более подробным и трудным, нашли, наконец, очередной клад-коробку. Провозились мы долго, потому что и место немного изменилось (что только подтверждало: карте несколько лет), и выкапывать что-то на виду у людей не станешь. Но мы с Нильсоном справились – очередная ко-робка, завернутая в пленку, чтобы не ржавела, была у меня в руках. Вернувшись в машину, быстро распаковал, заглянул внутрь. Мысль о том, что кассета будет не первой, подтвердилась, но на новой кассете, вопреки очередности «Пути» стояла шестерка. На крышке коробки было зачеркну-то слово «Он» и рядом приписано «Мы».
И вновь – горсть дублонов-лепестков, солнечных, как тончайшие чипсы. И оборванная фотография – Виктория в обнимку с кем-то. Кто как раз и был оборван. Видимо, она не хотела вспоминать этого человека…. Что ж. Надо ехать дальше.
«Сундук» отправился на заднее сиденье, а мы продолжили путь.
С библиотекой все оказалось просто – на этот раз пакет, а не короб-ка обнаружился под основанием одной из свай, плотно заложенный камнями. Пришлось тоже выжидать время, минуя посетителей библиотеки, а Нильсон нетерпеливо ворчал все это время. Но в итоге мы пополнили свой «золотой» запас, обзавелись еще одной фотографией, где Виктория в белом свитере склонилась над каким-то текстом, и новой кассетой с при-клеенной бумажной биркой «Письма» и тройкой на боку. Пакет тоже от-правился на заднее сиденье…
…Мы катались с Нильсоном целый день, следуя карандашному пунктиру и такой же разметке на улицах, один раз заехали на заправку, где продавали хот-доги и съели каждый свою порцию. И продолжали двигаться по пути, оставленному мне Викторией.
Парк Масфекай и ухоженная зелень парка Рузвельта, старое здание в районе Бридждэйл, музыкальная школа на углу 209-й и Уэстэрн – везде мы находили новую часть одного большого сокровища – воспоминаний девушки. Они были спрятаны так надежно, что у меня даже закралась мысль – хотела ли Виктория когда-либо снова их «вспомнить» или по-прощалась однажды навсегда?
На это ответить я не мог, сидя за рулем и слушая, как барабанят друг о друга воспоминания. К «Началу», «Нам» и «Письмам» добавились «Надежды», «Сердцебред», «Море внутри» (название напомнило мне тот момент на пляже, когда я произнес эту фразу, а Виктория узнала ее), и «NY» (что могло быть только Нью-Йорком), найденные как другие или в земле, или в кладке стен зданий, в тайниках.
А вот с некоторыми из крестиков нам не повезло. Мы выходили из авто, шли пешком к указанному месту, а нас встречала или стоянка грузовиков, или новая, только что открывшаяся пивоварня, или сверкающий стеклом бутик модной одежды на углу. Сокровища были навечно укатаны в асфальт и бетон, если, конечно, их вовсе не выкинули при строительстве, как мусор.
Нам оставалось два пункта, а между тем уже наступал вечер. Должно быть, Виктория давно покинула офис. И где она сейчас? Неужели оставшиеся два места на карте приведут меня к ней?
Предпоследней отметкой значилась каменная коса у Редондо Бич. Оставить машину пришлось довольно далеко и добираться на своих двоих. Как сыщик с четвероногим другом до «места преступления». Я велел Нильсону искать «улики», и пес резво бросился выполнять поручение. Волны расплескивали воду, оставляя соленую пузыристую пену в одиночестве возвращаться обратно в океан или высыхать на камнях. На фото в телефоне, изображавшем этот участок карты, было только примерное место, очерченное красным кружком и цифры долготы. Запустив с мобильно-го компас, я сверялся с местом, пока значения не совпали, а дальше уже было дело интуиции. Нет, конечно мы не переворачивали каждый камень, я больше доверял чутью Нильсона, и он вновь не подвел.
Упершись руками в большущий камень с мыслью, что Виктория могла бы выбрать и меньший размер, я сдвинул его с места с хлюпающим звуком, когда он выскочил из «гнезда». Яма тут же начал заполняться водой, поэтому я действовал быстро, запустил в яму руки, нащупал «сундучок» и вырвал его на поверхность. Открыв, словно устрицу, и удостоверившись, что все уже ставшие привычными сокровища на месте (добавились разве что разноцветные ракушки), я взглянул на фото. Виктория смотрела на меня, прикрыв глаза ладонью. Подглядывала. Но была серьезной. И может даже немного грустной.
«Перевод времени», так называлось это послание самой себе в будущем. Или избавление от воспоминания.
Мы отправились на юг по Каталина авеню, вдоль пляжа. Нильсон уставился на солнце, уже окрасившее небеса в нежный розовый цвет и плавно клонившееся за горизонт. Путь Айвена должен был закончится в месте под названием Пойнт Висент. Именно там был тот самый маяк, мимо которого я проезжал вчера…
Минут через двадцать мы были на месте, лужайки, пальмы с окружающими их кустами, несколько строений с черепичными крышами в свете фонарей и громада маяка, еще не зажегшегося. Мы нашли нужное по описанию место: две пальмы склонились друг к другу, практически сросшись стволами. Под ними и должна была быть найдена последняя загадка. Но…
Кто-то нашел ее до нас – Нильсон потоптался на взрыхленной земле, посмотрел на меня, мол, здесь ничего нет.
- Молодой человек!
Я обернулся.
У дверей одного из зданий, примыкающих к маяку стоял пожилой мужчина. Я направился к нему, пес бежал за мной.
Старик (должно быть, смотритель маяка или что-то вроде того), взглянул на какую-то бумажку, потом снова на меня, и сунул ее в карман.
- Все верно, это и есть вы, - он откашлялся. – Девушка сказала, что вы придете.
- Как вы узнали меня? Она описала?
- Нет, фотографию показала. Она сейчас там, наверху, - он ткнул пальцем вверх. – Обычно я не пускаю никого наверх в такое позднее время, пора бы уже и свет наверху зажечь… Но я подожду. Мне нравится, когда она приходит, посмотреть с высоты на океан… Знаете, она напоминает мне мою жену, она тоже любила бывать там наверху… Идите же, она ждет вас, - улыбнулся он сквозь бороду. Я пошел вслед за ним, и старик открыл мне двери внутрь башни. Гулкое прохладное пространство. Взяв Нильсона подмышку, я начал подъем по ступенькам винтовой лестницы. Сердце отчего-то заколотилось, хотя я и не испытывал никакого волнения. Белый пес вертелся в руках, требуя идти самостоятельно, и я позволил ему то. И конечно же, он первым оказался наверху маяка.
Увидеть Викторию для меня всегда было как в первый раз, будто и не играла мне она вчера на укулеле. Девушка была сегодня в темно-синем платье в белую точку, как всегда, невероятно красивая, хотя сегодня было заметно, что она устала за день. Виктория сидела и гладила собаку, улыбнулась мне, когда я встретился с ней взглядом. Я еще не поднялся полностью, над площадкой показалась только моя голова. Так я и замер и смотрел на нее.
- Ну, поднимайся же! Или ко мне сумела добраться только часть тебя?
Мы засмеялись. Оставшиеся ступеньки я преодолел мгновенно и вот уже тоже стоял рядом с Викторией. Пса мы посадили на подоконник, и я потрепал его за ухом.
- Почему его так зовут? Вы ведь знаете эту историю, так ведь?
- Да, мне она нравится… Пеппи Длинныйчулок… Отец подарил ей обезьянку на память. А у меня был в детстве щенок, которого тоже подарил мне отец. И сказал мне, что это Господин Нильсон. Когда я спросила почему, как ты думаешь, что он ответил? – спросила она с искоркой в глазах.
- Потому что Пеппи было коротким именем девочки, полностью ее звали Пеппилотта…
- Виктуалия, да, - Ви засмеялась. – Отец дразнил меня этим именем, особенно тогда, когда мы с Нильсоном, вдвоем малыши, носились в жаркие солнечные дни по берегу, и мои черные волосы выгорали, становясь немного рыжими, совсем как у Пеппи. И еще тогда у меня были две косички, как у той придуманной писательницей девчонки… С тех пор про-шло много лет, и, конечно же, того прежнего Господина Нильсона уже дав-но нет, нет и отца… но… несколько лет назад очень дорогой мне человек подарил мне белого щенка. И назвал этой кличкой. Это было удивительным совпадением, каким-то чудом что ли… Вот… Вот такая история…
Она смотрела мне в глаза и что-то в них было. То самое чувство, что она пробудила во мне вчера. Неназываемое, безымянное, непонятное мне…
А она отвела карие в сторону, на закат, прочертившей по воде до-рожку, казалось, прямо к нам. И продолжила без всяких вопросов.
- Раньше в доме жила удивительная девушка, не только красивая внешне – черные как смоль волосы, пылающий взгляд крупных глаз, чувственные губы, что могли свести с ума любого мужчину… Но и внутренне. Мир ее души был настолько прекрасен и велик, что не умещался внутри нее. Она желала разделить его с другими, с теми, кто понял бы ее, кому был бы важен не только ее облик, но и ее… чудачества… причуды…чудеса… Она выводила эти чудеса из своего внутреннего мира в наш, реальный, дорожками и тропинками, ведомыми только ей. И они становились музыкой, что лилась из гитарных струн, песнями из слов, рож-денных ее сердцем, стихами, что сложились из ветра и волн ее души, штормов и штилей. Ты видел, Айвен, то место, где сходились все пути ее Мира. Ту самую комнату с открывающимся окном. Похоже, что, в конце концов, даже в комнате стало не хватать места для чудес, и они старались выпорхнуть в окно. Только она не давала им этого сделать. Она берегла их, уже решив на тот момент, что «подарит» их кому-то одному. Человеку, которого полюбит. В котором увидит отражение себя. Продолжение себя. Прошло много времени, прежде чем такой человек ей повстречался. Она не теряла надежды, просто верила, что такое однажды произойдет, и все тут. Верила, Айвен. Хотя я не понимаю сейчас, как можно так верить?..
…Она встретила его, будучи в командировке в Нью-Йорке. Да-да, она работала, несмотря на все свои чудеса. В работе она тоже ощущала какую-что часть своего Мира, поэтому могла отдавать ей большую часть себя. Им пришлось поработать вместе над одним проектом, и вот, в хоте работы он и она начали узнавать друг друга… узнавать до пределов, а после – и за пределами... Именно он оказался тем «продолжением» для нее, она нашла того, в кого верила…
После года отношений, года романа, когда совместная работа была закончена, а они вместе жили на Манхэттене и были уже помолвлены… случилось что-то ужасное… не знаю, что, но она вернулась сюда спустя несколько месяцев… Изменилась… Все дороги в ее Мир оказались практически закрыты, лишь тонкие ручейки пробивались все еще сюда, на поверхность... Она решила продать дом, продать все, что связывало ее с прошлым. Запереть все в доме и продать его. И ей неважно было, что все ее чудеса обретут новых хозяев. Им пора было обрести новую жизнь. А ей свою…
- Где же она сейчас?..
- Кто знает?... Те, кто знал ее, говорили, что она переехала в центр Лос-Анджелеса. Иные толковали о том, что она вообще перебралась в Сан-Франциско. А то и в Канаду… А третьи – что она все еще здесь, живет своей новой жизнью.
- И кому верить? Кому ты сама веришь?
Виктория только подала плечами. Закат в ее глазах догорал.
- Ты так подробно о ней рассказала… Вы были подругами? Судя по описанию, она была похожа на тебя.
- Подругами… нет, мы не были подругами. Но вот похожи… да, мы были похожи, можно и так сказать. Она иногда делилась со мной всяким…. Но с тех пор, как она выставила дом на продажу, я ничего и не слышала о ней больше. К слову… Вот кто бы подошел идеально на «роль» героини для вашей книги…
- Но подошла ты. Не подошла, а буквально и всегда была там, стоило только написать… Ее я не знал, а тебя…
- А меня?
- Начал узнавать. Знаешь, ты такая же удивительная… и мастер на всякие загадки, как оказалось.
- Все ключики собрал?
- Ключики?
- Да. Ключи понимания. От моих замков. Откроешь – поймешь. Только правильно подбери ключ. И, чур, без отмычек! – она снова стала веселой, хотя, когда рассказывала о жительнице дома, лицо ее было грустным и серьезным. – А еще – последний ключ. У меня.
- Все, что после?
- Да. Все, что после.
Такой фразой обозначалась последний крестик на карте.
Виктория подняла рюкзак, что стоял у стены и вынула из него очередную коробку.
- Ты любительница печенья.
- Она смущенно улыбнулась, кивнула и протянула жестяную ем-кость мне. Та была потяжелее всех прочих за сегодняшний день. Я открыл.
Внутри, помимо фото Ви (здесь, наверху маяка), все тех же сухих лепестков цветов и кассеты с номером был старенький аудиоплеер на шнурке. Вот чем модно будет прослушать все послания…
- Осталось только купить батарейки, и – вперед, к открытиям. Уверена, Айвен, ты напишешь отличную книгу. Если вспомнишь…мои воспоминания…
Не говоря ни слова, я взял лепесток мака и аккуратно засунул ей в волосы между прядей. Под цвет ее глаз. Она не была против.
- Подвези меня и Нильсона домой?
Я только кивнул, и мы втроем стали спускаться. А над нашими голо-вами, загудев механизмом, заработал прожектор маяка, выбросив на простор океана дорожку света взамен солнца.
Таким маяком становилась для меня Виктория.
Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2017/08/12/72
Следующая глава: В процессе написания)