Осень, приближается полночь. Мне лет восемь. Отец - в ночной смене. Мы с мамой и старшим братом почти спали, когда за окном раздался крик о помощи. Во дворе, на большом пустыре строили кинотеатр, и где-то там кричала девушка. Мы прилипли к окнам, но с пятого этажа видимость при полном отсутствии освещения почти нулевая. А она всё кричала и кричала. Тогда мама, велела нам сидеть тихо, а сама накинула пальто прямо на ночнушку и кинулась вниз.
Мы с братом пытались разглядеть что-нибудь, но видели только мамины белые сапоги. Ещё позавчера, когда их купила, она переживала, что цвет очень маркий, но другого (увы) не было. И вот теперь только они нам показывали где мама. Мы слышали, как она что-то крикнула в сторону автобусной остановки, на которой стояли мужики ехавшие на завод в ночную смену. Но не видели, как они бросились к ней на помощь, на них же не было белых сапог.
Вскоре всё стихло и потом мама вернулась, но не одна, а с испуганно дрожащей худенькой девушкой, которая рухнула на диванчик в прихожей и как бы замёрзла. Мама уговаривала её пройти в комнату, но она только благодарила, тряслась и не двигалась с места. Мама рассовала нас по кроватям и мы спокойно заснули.
Утром, никакой девушки в доме не было и мы подумали: уж не приснилась ли нам она? Мама велела ничего не рассказывать отцу, а мы собственно и не собирались, потому что (как мы думали) ничего же не случилось.
А ещё через день, в дверь позвонили. Пришла та самая девушка и её мама. Они принесли огромный торт-мороженное, он был совсем как настоящая корзина с сиренью. Мы смотрели на это чудо и не верили в то что это лакомство можно есть.
Гостьи не переставали благодарить маму, а отец ничего не понимал. Тут-то всё и открылось.
Девушка возвращалась с занятий (училась на вечернем), когда трое подонков решили её изнасиловать. И выбрали для этого изуверства стройку под нашими окнами. Когда мама прибежала к ней на выручку, двое упырей держали жертву, а третий уже спустил штаны. Мама налетела на них как смерч, сметая всё на своём пути. Она топтала их не разбирая на что наступает и не слыша их испуганных криков. Тут и мужики с остановки подоспели. Скрутили уродов. Вызвали милицию. А девчонка была в шоке и ничего не могла сказать. Она не помнила, как её зовут и где она живёт. Одежда на ней была порвана и мама привела её к нам. Успокоившись, она рассказала, что живёт в соседнем дворе и попросила маму проводить её, а то там родители наверное уже с ума сходят от беспокойства. На рассвете мама её проводила.
Отец почернел и тихо сказал: " Ну, почему тебе больше всех надо? Почему из всего дома никто не кинулся, только ты?"
"А если бы ты дома был, неужели не помог бы?" - насторожилась мама.
"Конечно помог бы, но я же мужик, я по другому не могу!"
Мама облегчённо выдохнула и сказала: "Но тебя же не было, а помощь была нужна..."
В это время мы с братом с удовольствием трескали вкуснейший торт и смотрели "Полосатый рейс" по телевизору.
Шел тысяча девятьсот семьдесят первый год. Мама с папой всю жизнь жили с верой в то, что чужого горя не бывает. И я тоже в это верю.