Доктора, который служил на корабле, совершавшем челночные поездки из Сочи в Трабзон, любили все – и пассажиры, и команда, и таможенники. К доктору на консультацию турки-таможенники приводили своих близких, и он всегда уделял внимание каждому, кому нужна была его помощь. К нему приходили просто поговорить, излить душу. Он умел слушать, и всем становилось легче. Иногда старший таможенник порта в Трабзоне приглашал его поужинать в одном уютном ресторанчике, пока судно стояло в ожидании обратного рейса.
Однажды доктор заметил, что таможенник грустный, смотрит тоскливым взглядом на выгружающихся с корабля челночниц. Он не находил уже в который раз свою Ирину, которая за несколько лет таких поездок, стала ему близка.
Ирина, попавшая в мясорубку девяностых, потеряла работу, впрочем, так же, как и ее муж. Они едва сводили концы с концами, а в семье росли двое детей – мальчик и девочка. Знакомая Ирины предложила ей поехать в Турцию за товаром, чтобы потом продать его на толкучке и заработать. Ирина согласилась, а что было делать? Собрали все деньги, какие были, и отправилась она в рейс. Купила под руководством своей знакомой несколько вещичек, привезла, продала, купила на выручку доллары, и опять в путь.
Девяностые годы в России совершили настоящую гендерную революцию: женщины брались за любую мужскую работу, они превратились в диктаторов, начальниц, грузчиков, рисковых «парней». Челночницы заносили на корабли сотни килограммов товаров, надрываясь изо всех сил; потом, преступая закон и рискуя на каждом шагу, сбывали его. Они выпивали за счастливый рейс, кутили, курили, грубея все сильнее с каждым днем. А страна была голой и босой, и нуждалась во всем: в обуви, джинсах, детской одежде, дивандеках, люстрах, фурнитуре и т.д.
Ирина, проходя впервые таможню, привлекла внимание одного таможенника, который приметил светловолосую нежную девушку, которая выглядела растерянно и отличалась от оголтелой толпы дородных теток, которые весело загружались на борт, заполняя все пространство собой и баулами в синюю клеточку.
Таможенник подошел к Ирине, помог ей донести единственную сумку, представился и они еще несколько минут проговорили о том, о сем. Турки – способный к изучению языков народ, а тем более россияне, вернее россиянки, быстро «научили» таможенников своему нехитрому лексикону. Да и вообще, волна челночниц изменила жизнь всего Трабзона – на месте заброшенной рыбацкой деревни теперь стоял город, в порту которого на рейде стояли яхты, лачуги превратились в дома с надстроенными этажами, и цивилизация проникла на этот берег Турции, создав рабочие места и раскрасив скучную жизнь поселенцев.
На следующий раз таможенник сразу увидел Ирину и приветливо помахал ей рукой. Он быстро провел ее через таможню, а потом пригласил в ресторанчик. Женщина, боясь всех и вся, почувствовала благодарность к этому парню и согласилась.
Их роман длился довольно долго – он помогал ей с товаром, подсказывал, находил для нее наиболее выгодные сделки, заранее готовил товар с тем, чтобы она подольше побыла с ним. А она платила ему нежной любовью, которую нельзя было сравнить с деревянной любовью турчанки, которая не снимала хиджаб даже ночью.
Он всегда боялся того момента, когда Ира закончит свой бизнес. Он знал, что этот момент наступит тогда, когда русская женщина вытащит свою семью из вязкого мутного безденежья. А он ей в этом поможет. И потеряет ее…
Вот эту историю он и рассказывал своему любимому доктору, оплакивая свою любовь. Он помог Ирине преодолеть кризис, семья стала на ноги, муж опять почувствовал себя главой семьи, россиянка нашла себе работу и перестала ездить в челночные поездки. А таможенник с неутешной тоской все повторял и повторял «Где моя Ирина?»