13
Тело мы сбросили в кювет километров через десять. Слишком уж оно стесняло нашу компанию. За несколько минут, проведенных в его обществе, никто даже слова не проронил. Что для троих таксеров, знающих друг друга не один год, вообще-то странно. Но, стоило покойнику покинуть нас – и в салоне сразу стало легче дышать. Что было замечено всеми.
– Куда едем? – повеселевшим голосом поинтересовался Литовец.
– Свердлова, 79, – отозвался я.
– А там что?
– Твои долгожданные разборки. Там, Литовец, теневое правительство нашего городка заседает. Не хотел я туда ехать, пока с Жеребцом не пообщаюсь, да, видишь, не судьба. Придется ломиться на территорию противника, почти ничего о ней не зная. Нормальные полководцы так, конечно, не поступают. Но мы же не нормальные полководцы, мы простые таксеры. Нам этих глупостей позволено. Вот приедем сейчас, и пообрываем все мягкие отростки у теневого премьер-министра, правда?
– Что-то я сомневаюсь, – сказал Комик.
– Это я сомневаюсь, – возразил я. – А тебе-то что сомневаться? Ты же сам в бой рвался. Ты, кстати, в курсе, кто у нас теневой премьер?
– Нет, – обиженно буркнул Комик. Мое замечание относительно неправомерности его сомнений, видимо, было отмечено и взято на заметку.
– Вот и познакомишься, – усмехнулся я. – Если повезет. Только это, парни… По указанному адресу все время быть наготове. Народ там живет нервный. Я к ним сегодня в гости уже наведался, лично проверил. Чуть что – за пушки хватаются. Никакого желания лезть туда с вами, если честно. Но вы сами разборок хотели. Или в гараж повернуть? Еще не поздно.
– Может, все-таки дать тебе по шее? – спросил Ян с заднего сиденья.
– Ну, как знаете, – вздохнул я.
Оставшуюся часть пути мы проделали в солидной тишине. Парни, видимо, морально готовились к бою, а я все никак не мог отделаться от мысли, что весь этот поход – огромная глупость. Но по-прежнему продолжал ехать по заданному адресу.
Ночью особняк Кара выглядел много лучше, чем днем. Отсутствие архитектурной мысли компенсировалось богатой иллюминацией. Подсвечены были даже зеленые насаждения и кованные ворота. Все вместе, почему-то, производило впечатление консульства. И даже многочисленные мошки-бабочки, слетевшиеся на свет, впечатления не портили.
Я припарковался напротив ворот, и мы выбрались на свежий воздух.
– Солидный скворечник, – заметил Ян.
– Ты, главное, внутри скворечника клювом не щелкай, – посоветовал я и пошел к воротам.
В интерком чья-то заботливая рука успела вложить новую порцию жизни, и теперь он поблескивал на меня ехидным зеленым глазом. Мол, что, Михал Семеныч, съел? От меня так просто не отделаешься. Я усмехнулся ему в область динамика, вдавил кнопку вызова и долго-долго не отпускал. Ехидство переговорника меня сейчас занимало не особо. Куда интереснее было – похож ли покойный Лев Ааронович Штейнман на ныне здравствующего Эдуарда Николаевича Зеву? По идее выходило – должен быть похож. Они ведь не знали, что столь замечательную личность, как Кар, я до сих пор так и не сподобился лицезреть.
Впрочем, это все лирика. Интерком же предложил куда более прозаические вещи. Кому-то по ту сторону переговорника, видимо, надоело слушать сигнал вызова, безостановочно посылаемый мною.
– Какого хрена?! – зарычал этот кто-то. – Опупели, что ли?
– А ты на меня не рычи, – отозвался я. – Я тебя не боюсь, ты не страшный. Я тебя уже видел.
– А ты что за хер с бугра? – насторожился динамик.
– Я не хер с бугра. Я Мешковский, человек с ножиком. Я сегодня уже приходил, только головой ударился. Я Зеву хотел, и сейчас опять хочу. Я ему опять ножик принес. Или ему ножик уже не нужен?
Динамик снова поменял голос. На сей раз заговорил тоном сытого котяры, который облопался сметаны и теперь принимает солнечные ванны, а ему мешают, приставая на предмет скушать еще ложечку.
– Нож-то мне нужен, – сказал котяра. – Только тебя почему-то трое. Днем ты, помнится, один был.
– Тебе помнится? – недоверчиво хмыкнул я. – А мне вот тебя ни разу не помнится. Ты, что ли, человек-невидимка?
– Я, что ли, человек-видимка. По секрету скажу – в окошко подглядывал. Ты не в обиде?
– Не, не в обиде.
– Так что ж тебя трое-то стало, типок?
– Так я времени даром не терял, – объяснил я. – Размножался почкованием.
– И ты весь втроем хочешь отдать мне нож?
– Если ты не против. И если у тебя нет встречных предложений.
Динамик призадумался. Предложений, похоже, не находилось, но что-то терзало его металлическую душу.
– А ты уже умный или еще дурак? – наконец спросил он. – Ты уже соображаешь, в какой дом пришел? Понимаешь, что, если что – и тебя тут так закопают, что никто потом концов не найдет?
– Дык это… У меня всего один конец. Я урод, да?
– А ты побазлай, побазлай. Тогда точно уродом станешь.
– Ты пугать меня будешь? – обозлился я. – Или в гости пригласишь, баньку истопишь?
– После баньки тебе пятки не почесать? – удивленно хрюкнул динамик.
– Не, пятки не надо, – я отрицательно помотал головой. – Не любитель я. Ну, так я вхожу?
– Весь втроем?
– Ну, так ты ж меня тоже не в одно лицо встречать выйдешь.
– А ты умеешь торговаться, – уважительно протянул он.
– На Привозе учился.
– Ну, проходи. Гостем будешь. Только не делай резких движений. О последствиях я тебя предупредил.
Переговорник отключился. Зато щелкнул замок на воротах, приглашая войти. Я толкнул створку и бросил через плечо:
– Внимательней, мужики. Нас, может быть, сразу завалить попытаются, так что стволы лучше вытащить. Только первыми не дергаться. Дергаться первым имею право только я.
– Почему это только ты? – недовольно спросил Комик.
– Потому что я сильный, смелый, ловкий и находчивый. И у меня с армейских лет привычка дергаться осталась. Ты не перебивай, когда я умных вещей говорю! Ты слушай. Когда я дернусь – можете тоже вступать. Но не раньше. Раньше только в том случае, если нас валить начнут.
– Когда нас валить начнут, поздно вступать будет, – заметил Литовец.
– Логично, – согласился я. – Значит, еще чутка раньше.
Сжимая пистолеты, мы поднялись на крыльцо, и нам навстречу гостеприимно распахнулась дверь. Встречать вышли те самые фиксатые, что и днем. Я чуть не прослезился. Все трое тоже были при стволах.
– Ты опять здесь, одноглазый? – поинтересовался тот, что был в наколках. Солировал, видимо, по-прежнему он.
– И тебе здравствуй, добрый человек, – отозвался я.
– В поисках смерти, дубль второй?
– А бычки у тебя в глазах давно не шипели?
Я-то думал, что мы просто обмениваемся любезностями, но наколотый, почему-то, оскорбился:
– Вообще не шипели! А вот у тебя…
– А у меня – встреча с Каром! – прервал я. – Кончай вату катать. Заждался, поди, человек.
Наколотый зло осмотрел меня с ног до головы и кивнул на «Берету» в моей руке.
– С волыной?
– Так ты тоже не огурец в руке держишь, – усмехнулся я.
– Нож при тебе?
– А вот этого тебе знать не нужно. Ну что – так и будешь держать нас на пороге?
– Проходи, – он посторонился, освобождая дорогу. – Внутри порешаем, что с вашими волынами делать.
Я, однако, проходить не торопился. Понимаю, нелогично – сам только что теребил наколотого на предмет пошевеливаться. Но его последняя фраза мне как-то не глянулась. Нужно было что-то срочно решать. И я попытался быстро сориентироваться в ситуации.
– Ну, чего не проходишь? – наколотый, однако, расценил мою неподвижность на свой лад. – Ссышь?
Я внимательно посмотрел на него. Хоть и хмурый, но весьма самоуверенный. А чего? Один раз на этом самом крыльце он уже одержал надо мной верх. И не сомневался, что одержит вторично. Что для меня, кстати, являлось вопросом весьма спорным – здесь и сейчас у нас сохранялся паритет. А вот внутри здания у них наверняка был тактический резерв. И это, с одной стороны, давало наколотому право чувствовать себя относительно комфортно, а с другой – сподвигло меня принять решение действовать немедленно. Тем более что на крыльце никаких камер видеонаблюдения не замечалось – похоже, Кар пребывал в твердой уверенности, что в собственном дворе они будут явным излишеством. А то и свидетельством трусости хозяина. Что ж, мне только на руку.
– Да не то, чтобы сцу, – медленно проговорил я. – Так, спрыскиваю слегонца.
И ударил его ребром ладони по кадыку. Он удобно стоял, боком, и удар вышел хлестким, так что шансов устоять на ногах у наколотого не было.
Он и не устоял. Выронил пистолет, упал на колени и, схватившись за горло, то ли захрипел матерные слова, то ли отчаянно закашлялся.
Ни Ян с Комиком, ни оба фиксатых такого развития событий не ожидали. Казалось бы, переговоры подошли к логическому завершению, стороны достигли, прости, господи, консенсуса, и вдруг у Миши Мешковского сорвало крышу. И чего делать в такой ситуации, никто из присутствующих навскидку сообразить не мог.
Кроме меня, любимого. Ведь именно я заварил кашу. И, пока четыре пары глаз растерянно моргали, переваривая происходящее, шагнул к одному из фиксатых и приставил ствол к его голове.
– Дернешься – замочу, – на всякий случай пояснил я.
– Понял, – прохрипел он.
А потом в себя пришел Литовец. Не мудрствуя лукаво, он ткнул «Маузером» в ширинку третьего и сказал:
– Аналогично, замочу.
– Ян, там не смертельно, – слегка нервно хихикнул я. Операция удалось, и к этой мысли нужно было немного привыкнуть. Даже мне. Пока же я снова, как и днем, прямо-таки сочился возбуждением.
– Да по фигу, – сказал Литовец. Потом подумал и спросил: – Я правильно сделал?
– Правильно, – сказал я. – Комик, отбери у пацанов оружие. Теперь бери этого, – я кивнул на наколотого, который все еще сидел на корточках и хрипел что-то обидное в мой адрес, – и пошли.
После чего взял своего невольника за шиворот и подтолкнул ко входу. Пришел черед осуществлять вторую фазу операции. Которая могла оказаться куда сложнее первой.
Внутри было шикарно. Не то что снаружи. Огромный вестибюль, залитый светом. Даже с десятком колонн в два ряда. И лифтовой установкой в центре. Здесь у Кара желания с возможностями совпали. Повезло чуваку. Хотя, лично я бы на его месте еще мавзолей Ленина где-нибудь в уголку пристроил. Чтобы парады по выходным принимать. А фигли мелочиться? Тем более, что строевые части наличествовали. Как я и предполагал, нас поджидал тактический резерв. Правда, пленение однополчан серьезно деморализовало их дух. Настолько серьезно, что они даже не стали расстреливать нас сразу из своего вовсе не бедного арсенала. Может быть, потому, что мы слегка прятались за спинами заложников. Не самый, конечно, похвальный поступок для суровых сибирских мужиков, но ведь даже для таковских переть голой грудью против танка – ну ладно, против автоматов – есть непростительная глупость, да? Вот мы и не перли. Рискнули репутацией, зато остались живехоньки и здоровехоньки. На мой взгляд, овчинка выделки стоила.
А встречали, не совру, шикарно. Двое с «Калашниковыми», двое – с пистолетами. По правую руку имелась открытая дверь в каморку – видимо, гнездо охранников. Возможно, там притаился еще кто-нибудь с ракетой класса «земля-таксист». Но расстреливать нас, повторюсь, не стали. На всякий случай я предупредил:
– Вы, ребята, не напрягайтесь. Всех сразу все равно не положите, а геморрой заработаете. Лучше пропустите к Кару.
– А если мы понапрягаемся? – поинтересовался один из автоматчиков.
– В туалете напрягаться будешь! – неожиданно прохрипел за моей спиной наколотый. То ли справился с неприятностями в районе кадыка собственными силами, то ли вопрос коллеги поспособствовал – не знаю. Для меня важнее был результат. – Баран! Пропустите нас!
– О! – сказал я. – Всем все понятно? Куда нам идти?
– К лифту, – снова прохрипел наколотый. – Кар наверх поднялся.
Вся процессия потопала к лифту. И нас опять не стали расстреливать, хотя на сей раз возможность была. Возможность была, а вот приказа не поступало. Или, лучше сказать, приказ поступил, но прямо запрещающий всякие военные действия. Подозреваю, на первом этаже наколотый обладал не просто непререкаемым авторитетом, но был вообще самым главным. Что ж, тем лучше.
Вот так все оказалось просто. Обитатели первого этажа просто стояли и тупо пялились на то, как мы проходили мимо.
Забавно, наверное, выглядела наша процессия. Впереди шел я, держа одного из фиксатых за шкирку и не вынимая ствола из его уха. Следом – Ян, повторяющий мою позу один в один. Замыкающим двигался Комик, имеющий по «Макарову» в каждой руке и еще парочку – сзади за поясом. Наколотого он гнал перед собой увесистыми пинками.
В лифт все втиснулись без проблем – кабина была обширная. Видимо, к Кару частенько наведывались многочисленные делегации.
Выстроив противника вдоль левой стены, мы встали напротив, держа их на мушке. Картина весьма напоминала «Расстрел революционеров у кладбища Пер-Лашез». В роли контрреволюционера я чувствовал себя, признаться, неважнецки, но переходить на другую сторону не хотелось вовсе.
– Слушай, Мишок, – сказал Ян, когда лифт стартовал. – А как мы из дома обратно пойдем? Эти архаровцы внизу нас так просто не выпустят.
– А мы Кара с собой возьмем, – беспечно откликнулся я. – Он нас выведет. А если не выведет, мы ему пиписку отстрелим.
– Ну-ну, – скептически усмехнулся Литовец.
После непродолжительного гудения лифт остановился на третьем этаже и дверь распахнулась, предлагая выметаться.
– Вперед! – скомандовал я пленникам стволом пистолета. Они послушно, хоть и весьма понуро, покинули кабину. Мы – следом. – К стене! Ян, Комик! Глаз с них не спускайте. Чуть что – в расход.
И повернулся к единственному обитателю этажа.
Он действительно весьма походил на Штейнмана. Вернее, это Штейнман до недавнего времени походил на него. Я же говорю – здесь все было поставлено серьезно.
Кар сидел посреди обширной залы на диванчике, водрузив ноги на банкетку – или пуфик, черт его знает, как эти кубики на колесах называются. Пил чай и до появления гостей, похоже, пялился в телевизор. Во всяком случае, ящик был включен. Но, стоило нам выйти из лифта, и его внимание переключилось на нас.
– Так вот ты какой, дедушка Ленин! – поздоровался я.
– Прошел все-таки, – откликнулся Кар и сделал глоток. Весь такой вальяжный, в синем шелковом халате, разукрашенном, кажется, бамбуком. – Я так и знал что ни хрена этим уродам поручать нельзя.
– Так уроды ведь, что ты от них хочешь.
– А ты, я смотрю, волынами подразжился.
– Ну, ты даешь! Сам мне весь день братву со стволами подсовывал, а теперь попрекаешь. Я, Кар, не люблю братву со стволами, поэтому геройски ее разоружил. Потому что я за мир во всем мире и пацифист в третьем поколении.
Телевизор надоел. Своим гундежом он диссонировал с общим звуковым фоном и мешал нормальному общению. Поэтому я подошел к нему и выключил. Потом уселся на корточки, свесив руки с колен, и весело посмотрел на Кара. Пока у меня все получалось. Пока я был на коне.
– Крутой, – похвалил Кар. – Слушай, фрайер, я тебя даже уважать начинаю.
– Польщен, – кивнул я и приготовился слушать дальше.
– Тычину ты мне, конечно, не отдашь, – скорее констатировал, чем спросил он.
– С трех попыток угадай.
– Понятно. Черт! Я ведь знал, что вы с волынами приперлись. Думал, у этих дебилов хватит мозгов с вами справиться. Слушай, а может, договоримся?
– Да мы с тобой до чего угодно договориться можем. Я разговорчивый. Ты, смотрю, тоже поболтать не дурак. Только какие у нас могут быть точки соприкосновения, дружок?
– Найдем, если постараемся, – заверил Кар. – У тебя есть то, что нужно мне. Возможно, я смогу предложить то, что нужно тебе. Хм, дружок.
– Популярнее, – потребовал я.
– У тебя есть нож…
– Про нож я понял. Давай о моих сокровенных желаниях. Ты хочешь сказать, что пойдешь сейчас в туалет и утопишься в унитазе?
– Нет, это чересчур, – он отодвинул мои слова ладошкой подальше. – Я тебе, скажем, денег за нож предложу. Скажем, двадцать тонн баксов.
– Гы, – сказал я.
– Понял, – сказал Кар. – Пятьдесят тонн.
– Гы-гы, – сказал я.
– Сто тонн. Слушай, давай я прямо сейчас отвалю тебе двести кусков, и мы разбежимся друзьями?
– Ты меня ни с кем не перепутал?
– Ты жадный! – выдохнул Кар. – Хорошо, пол-лимона. Это моя последняя цена. Прикинь – пятьсот кусков валютой за десять минут!
– Кар, – я усмехнулся. – Я сюда не ножиками торговать пришел. И то, что ты сейчас несешь – есть полная чушь. Ну, дашь ты мне эти бабки – и далеко я с ними уйду?
– Куда захочешь, туда и уйдешь, – заверил Кар. – Ты шустрый малый.
– Бери деньги, Мишок! – полузадушено пискнул Комик.
– Видишь, и кореша тебе советуют деньги брать, – заметил Кар.
– Дурак ты, – ответил я. – Если думаешь, что я поверю, будто ты мне спокойной жизни дашь, то ты – дурак. Все равно ведь завалить попробуешь.
– Если у меня будет нож, то на хрен ты мне нужен?
– На хрен – не нужен. Просто для поддержания престижу. Ты ведь меня уже пару раз пытался достать.
– Ну, чувак! – он развел руки в очень красноречивом жесте – мол, извиняй. – Кто старое помянет, тому, как говорится… Да и повод у меня был веский, сам понимаешь.
– А сейчас твои орлы внизу просто так с автоматами наизготовку стояли? – перебил я. – Нет, Кар. Ты сразу решил, что живыми нас сюда даже не впустишь. А про «выпустить» – я вообще молчу. Ты ведь не знал, что твои уроды еще и дебилами окажутся.
Лицо Кара постепенно стало каменным. Он понял, что попытка договориться безнадежно провалилась. И открывающаяся вследствие этого перспектива радостной ему не казалась. Поэтому спросил тусклым голосом:
– И что ты сейчас делать собираешься? Ты ведь меня не убьешь, а? Ты ведь не убивец, а простой таксист, верно?
– Нет, – я медленно покачал головой. – Я не простой таксист. Я очень хороший таксист. И кто тебе сказал, что таксист не может быть убивцем? Тем более, когда вопрос ребром: либо ты – меня, либо я – тебя? Ты забыл одну маленькую, но очень вонючую деталь, Кар. Между нами – смерть Бэка. Так что какая может быть торговля ножиками?
– Да-а, – задумчиво протянул он. – Недооценил я тебя, фрайер. Мне бы, дураку, просечь мазу, еще когда ты Желтого на стволы развел. А когда ты еврея завалил – вообще все понятно стало. Только я, дурак, ни хрена не понял. Зря ты, кстати, «Крузак» спалил. Он сто пятьдесят кусков стоил. Новый совсем, не надеванный ни разу. Муха не сидела. Жалко.
– А человека, которого вместо себя подставил – не жалко? – я вынул из заднего кармана бумажник Штейнмана и бросил его в сторону Кара.
– А я ему бабки за риск мослал. И бабки нехилые. Вот он их и отработал. А честно скажи – ты ведь его со мной, как живого попутал, да? Ведь похож был?
– Не хочу тебя расстраивать, только я, когда его увидел, твоим портретом насладиться еще не успел. Если бы мне в тот момент ткнули пальцем в черного негра и сказали, что он – это ты, я бы поверил.
– Да, – вздохнул Кар. – Лоханулся я. Евреем можно было и не рисковать.
– Однозначно. Лучше бы этого барбоса лысого, – я обернулся и кивнул на наколотого, – послал. Все равно он урод, дебил и толку от него никакого нет.
– Тоже не вариант. Ты его уже видел. А с евреем мог бы и договориться, – Кар осклабился. – Все-таки, одной нации люди.
– Я не еврей, – возразил я. – Просто меня в детстве к логопеду не водили.
– Не понял. Ты же сам сказал, что на Привозе торговать учился.
– Не торговать, а торговаться. Я тебе наврал про Привоз. Я к Одессе вообще ближе, чем на тысячу километров, не приближался. Я люблю врать. Ладно, замяли. Все равно двойник тебе больше не понадобится. Зачем ты Бэка убил?
– Да какая разница? – отмахнулся Кар. – Не только из-за ножа, чтобы тебя совесть не мучила. Я его хотел как-то на пару клиентов подписать, а он не подписался. Он меня по бороде пустил. А я не лох, чтобы меня по бороде пускали. Да и Борю он зря завалил. Боря – кореш. Ладно, хорош воздух перемалывать. Собрался мочить – так мочи. Или слабо безоружного?
И он победно усмехнулся.
Я смерил его оценивающим взглядом. Сытый и самоуверенный. Даже в такой ситуации. Самообладание – отменное, за одно это его можно было уважать. А мне как-то не уважалось. Даже странно.
– Знаешь, – проговорил я. – С меня когда лейтенантские погоны содрали и из армии выперли, подписку взяли. Мол, не должен ты, бывший диверсант Мешковский, никому рассказывать, в каких частях воинский долг Родине отдавал. Аж двадцать лет не должен. Иначе – враг государства и расстрел через повешение. На месте и без права апелляции. Хочешь, я нарушу подписку и расскажу тебе все? Мне без разницы, я ведь ничем не рискую. Потому что дальше тебя информация не пойдет. Ты же никому ничего не расскажешь. Покойники никогда никому ничего не рассказывают.
Кар снова окаменел лицом. И даже слегка побледнел. Сидел и, не отрываясь, разглядывал меня. Ноги – на пуфике, в руке – чашка остывшего чая, о котором он уже забыл.
– А ты страшный тип оказывается, да? – наконец спросил он. Я пожал плечами – мол, думай, как хочешь.
Может быть, я расслабился. Долгие разговоры – они, знаете ли, способствуют. Я давно это знал, но иногда забываешь и о таких элементарных вещах.
А Кар не забыл. Напротив, очень даже ловко сумел воспользоваться случаем. Сперва в мою сторону отправился пуфик, от которого я увернулся, кувыркнувшись влево, но следом прилетела кружка с чаем – о которой он, получается, и не забывал вовсе – и пребольно стукнула меня по лбу. Будь я профессор математики, то все теоремы-аксиомы забыл бы, мамой клянусь.
Пока я приходил в себя, усваивая изменения в окружающей среде, Кар сорвался с диванчика и поскакал в сторону соседней комнаты. Я пару раз бабахнул вслед для острастки, но, разумеется, промазал – после кружки в голову это неудивительно.
Между тем все заклокотало и у лифта. Пленные охранники предприняли попытку государственного переворота, и наколотый даже умудрился засандолить Комику ногой по яйцам – страшная месть за серию пинков, полученных на первом этаже.
Положение спас Ян, который, в отличие как от Комика, так и от меня, расслабляться не любил. Ну, прибалт, педант и прочее. Таксеры-то в курсе об этих его странностях, а вот Каровские пацаны о них не знали. Ян так и простоял весь разговор – ноги на ширине плеч, в вытянутых руках – «Маузер». Он терпеливо ждал своего звездного часа – и дождался. «Маузер» трижды рявкнул, заставив побледнеть от зависти крейсер «Аврору», и наколотый с одним из своим подручных повалились на пол. Третий быстро вжался спиной в стену и поднял руки.
Пока Литовец отбрасывал ногой пистолеты, вывалившиеся из рук Комика, я рванул за Каром. В душе была досада на себя и еще ощущение, что безнадежно опоздал. Но попробовать успеть не мешало, и я попробовал.
Предчувствие меня не обмануло. Окно в соседней комнате было распахнуто. Подбежав к нему, я увидел внизу бассейн и плавающий по поверхности воды халат. Кара в халате не было. Кар, в одних трусах, яростно прорывался через зеленую изгородь. Изранился, наверное, как лось во время гона, но жажда жизни заставляла переть вперед. А когда я выстрелил – на всякий случай – ему вслед, он восхитительным кульбитом перемахнул через стриженные деревца и скрылся в ночи. Я сплюнул вниз, на халат, и побрел обратно.
Полностью прочитать книгу можно по ссылке http://www.litres.ru/dmitriy-krasko/. Всегда рад.