Глава девятая
Вопреки моим тревожным ожиданиям следующие дни проходили спокойно. Встреча с адвокатом оказалась короткой и необременительной, после чего мы приступили к работе. Свой рассказ Ксения Николаевна начала издалека, с истории жизни своих родителей. Ее отец Николай Игнатьевич Ларионов, выходец из крестьянской семьи, решил сделать военную карьеру. К середине тридцатых годов он уже занимал заметную должность в военной иерархии Ленинграда. На праздничном мероприятии, посвященном очередной годовщине Октябрьской революции, он познакомился с актрисой театра музкомедии Зоей Терентьевой, потомственной актрисой. Она не была примой, но ее роли привлекали внимание своей живостью, к тому же, она была хороша собой. Вскоре они поженились, и у них родилась дочь Ксения. После этого Зоя оставила сцену и больше никогда не работала.
Ее обаяние и общительность, и, конечно, достаток вскоре превратили большую квартиру Ларионовых в модный салон. Там появлялись представители элит всех мастей – от творческой до партийной. Ксения Николаевна с многозначительным видом сыпала фамилиями, но лишь некоторые казались мне знакомыми. То ли она переоценивала важность гостей своих родителей, то ли я была слишком невежественна. Скорее всего, второе. Я решила позднее навести справки в интернете.
Ксения Николаевна старалась в своих рассказах придерживаться хронологической последовательности, но то и дело сбивалась с четкого курса, обращаясь к более поздним событиям, а то и вовсе к сегодняшнему дню. Заметив это, она обеспокоилась, но я заверила, что при желании впоследствии можно будет все события расположить в той последовательности, в какой она захочет. Пусть воспоминания текут свободно. Благодаря некоторой хаотичности ее изложения я уже неплохо ориентировалась в ее родственных связях. У нее было четыре мужа. Если она говорила просто «мой муж», то имела в виду своего первого мужа Алексея Волкова, с которым прожила больше двадцати лет и фамилию которого до сих пор носила. Остальных она обозначала номерами или по имени.
Алексей Волков был уроженцем здешних мест. Его отец Степан, а впоследствии и младший брат Николай, были художниками. Алексей же выбрал другой путь – стал композитором. Во время войны вместе с семьей он оказался в Сибири, там и поступил в Новосибирскую консерваторию, где познакомился с первой женой. Когда война закончилась, мать с младшим сыном Николаем вернулись в Пескарево, Алексей остался в Новосибирске. Позднее у него родилась дочь. Вскоре его произведения уже исполняли в местной филармонии, затем известность распространилась и на другие регионы. Все шло хорошо, но через несколько лет его семилетняя дочь погибла – утонула в Черном море, где отдыхала вместе с матерью. У Алексея и до этого были с женой непростые отношения, но гибель дочери, в которой он не без оснований винил жену, окончательно их развела. Вскоре они оформили развод.
В это время ему предложили написать музыку к кинофильму. Фильм-сказка снимался в Ленинграде, где Алексей и обосновался. Первый опыт в новой области оказался удачным, и его просто завалили заказами. Он становился популярным и состоятельным. В выходные он приезжал в Пескарево. Его отец, несмотря на белый билет, в первые дни войны записался в ополчение и после четырех лет боев и лишений вернулся, весь обвешанный медалями и лычками за ранения. С тех пор он писал картины исключительно на военные темы, благо впечатлений было достаточно. Его персональные выставки регулярно проходили в самых престижных выставочных залах страны.
Степан Волков и до войны был довольно известным художником и не раз бывал в гостях у четы Ларионовых в Ленинграде, так что с тех пор, как те обзавелись дачей поблизости, знакомство возобновилось. Коля и Ксюша, будучи ровесниками, стали друзьями и постепенно их дружба переросла во влюбленность. Она училась в консерватории, он пошел по стопам отца и поступил в Академию Художеств. Они почти каждый день встречались, а в субботу генерал Ларионов присылал за ними машину, и они уезжали в Пескарево. Именно в этот период и были написаны те пейзажи, которые до сих пор висят в старом доме. Но с появлением Алексея все изменилось.
Я смотрела на Ксению Николаевну и видела перед собой не старую женщину, а юную девушку, очень красивую и безумно влюбленную. Видимо, такой ее и увидел Алексей. Она же видела перед собой красивого, талантливого и успешного мужчину, овеянного дымкой трагизма. Он признался ей, что почти все трагические моменты в его произведениях навеяны воспоминаниями о погибшей дочери. О, как ей хотелось помочь ему, убрать из его глаз затаенную боль! Но все получилось наоборот. Вскоре именно Алексей оказал ей неоценимую помощь. Она сломала руку, катясь на коньках, и именно он предложил ей перевестись на отделение композиции, даже замолвил за нее словечко, где надо. Ксения не чувствовала в себе призвания сочинять что-то самой, она могла бы стать хорошим исполнителем, и только. Но Алексей и тут не растерялся, посоветовав ей заняться написанием учебных упражнений и пьес, определив ее дальнейшую профессиональную судьбу. С каждым днем их все сильнее тянуло друг к другу, и вскоре состоялось объяснение. Они поженились, когда Ксении было двадцать, а Алексею тридцать два года.
Николай тяжело переживал двойное предательство – своей любимой и старшего брата. Целый год он с ними не общался, а потом познакомился с симпатичной девушкой и оттаял. Постепенно отношения наладились, но иногда Ксения ловила на себе его укоризненный взгляд. Через несколько лет Ксения родила сына – Петра. Ему сейчас пятьдесят два, он живет в Москве и работает в министерстве культуры. У него музыкальное образование, сказала Ксения Николаевна с грустной улыбкой, но особыми талантами он не наделен. Хорошо, что вовремя это понял и стал чиновником. У Петра два сына от первого брака – тридцатилетний Иван и двадцатисемилетний Андрей. Оба живут в Питере. Иван разведен, и у него четырехлетний сын Матвей.
- Мне так хотелось родить ему дочку! – вдруг с тоской произнесла Ксения Николаевна, и я затаила дыхание. Никак не ожидала от этой ледяной глыбы сентиментальности. – Может, тогда бы его боль притупилась, но никак не получалось. Вторая беременность закончилась выкидышем и страшными осложнениями. И, все таки, напоследок он сделал мне подарок!
Ксении Николаевне было уже за сорок, а мужу за пятьдесят, когда она забеременела. К этому времени Алексей был тяжело болен. Болезнь крови, которую у него обнаружили, тогда не умели лечить. Он угасал с каждым днем, но не сдавался, продолжал жить полной жизнью и работать. По мнению врача, известие о беременности жены продлило его жизнь на несколько месяцев. Им даже показалось, что болезнь отступает, но чуда не случилось. Дочки он так и не дождался, но с нежностью держал в ослабевших руках крошечного сына. Ксения Николаевна хотела назвать его Алексеем, но муж воспротивился.
- Каждый должен нести СВОЙ крест. Назовем его Григорием. Это хорошее христианское имя.
Когда Грише исполнилось два месяца, он остался без отца. Но через год у него появился первый отчим – дядюшка Тамары Константиновны Валерий Изверский. Он был архитектором, и вскоре новый дом приобрел новые очертания. Этот дом имел свою историю.
Алексей Волков не очень ладил с тестем. Тот считал его пиратом, незаконно захватившим «добычу», то есть Ксению, у младшего брата Николая. Но тут нашла коса на камень. Алексей не пытался примириться с тестем и решил построить дачу на берегу Финского залива. Генерал опомнился, так как не хотел расставаться с дочерью и предложил зятю осуществить свою затею на его участке. Было решено первый этаж нового дома выложить из камней, именно из камней, а не из кирпичей, а второй сделать деревянным. Второй муж Ксении Николаевны превратил это не слишком изящное сооружение в нечто волшебное, дополнив его террасами и внеся еще ряд изменений. Окончательный вид новый дом приобрел с помощью четвертого мужа. Что и говорить, моя работодательница умеет выбирать мужей.
Как бы ни была захвачена воспоминаниями, Ксения Николаевна никогда не теряла чувства времени. Как только часы в кабинете отбивали два удара, она обрывала себя на полуслове и вставала, давая мне знак немедленно удалиться. Я хватала диктофон и блокнот и спешила к двери, где меня уже поджидали. Уже в спину я слышала ее «До завтра», на что неизменно отвечала «До свидания!»
Одна из работающих у нее женщин постоянно находилась в доме, готовая в любой момент выполнить распоряжение хозяйки. Меня провожали до двери, которую, едва я оказывалась за ней, тут же запирали. Соображения безопасности были мне понятны. Участок очень большой, охраны у ворот нет, да и ограда вряд ли является непреодолимым препятствием для злоумышленников. Если посторонний войдет в дом, то его могут и не заметить. И все же, можно было все обставить как-то по-другому, не так унизительно. Я могла бы сама спуститься на первый этаж, найти служанку и попросить закрыть за мной дверь. Неужели мне до такой степени не доверяют, что боятся оставить на несколько минут без присмотра? Оказавшись на улице, я с удовольствием вдыхала свежий воздух и неторопливо шла к старому дому, где входные двери запирались только на ночь.
На расшифровку двухчасовой беседы у меня уходило не меньше трех часов. Затем начинался поиск информации в интернете о людях, упомянутых в разговоре. Конечно, я по ходу дела задавала уточняющие вопросы, но часто ответы Ксении Николаевны были расплывчатыми или не совсем точными. Я даже начала строить генеалогическое древо Волковых. В общем, синекурой такую работу не назовешь, но работа мне нравилась. Удручало лишь то, что на собственное творчество оставалось мало сил, да и времени тоже. Однако вечерние прогулки вдоль озера примиряли меня с существующим положением вещей. К тому же, впереди были выходные.
Мамин звонок изменил мои планы. Я собиралась поехать в Артемьевск через неделю, когда здесь будет полный сбор, но именно на эти дни мама с Николаем Ивановичем наметили визит в Тулу, чтобы присутствовать на дне рождения его сына.
- Мамочка, да тебе решили устроить смотрины! – радостно воскликнула я.
Мама рассмеялась.
- Да, наверное. Но, знаешь, с НИМ я ничего не боюсь.
- Тогда я приеду в эту пятницу.
Я была очень рада за маму и надеялась, что, наконец-то, она встретила Свою Судьбу, и предупредила Ксению Николаевну, что в пятницу сразу после нашей беседы уеду в Артемьевск и вернусь только в понедельник утром.
- Можете мне не докладывать о своих перемещениях, - недовольно пробурчала она.
- И все же придется, - не уступила я. – Поскольку выносить компьютер за пределы поместья нельзя, я не успею к понедельнику подготовить расшифровку нашей пятничной беседы.
- Это очень плохо, - проскрежетала она, - нарушает наш график.
Я еле сдерживалась, чтобы не высказать все, что о ней думаю.
- Иначе не получится, - сквозь зубы процедила я. – Но во вторник у вас будет расшифровка за два дня.
- Хорошо. Только чтобы это было в первый и последний раз.
- Не могу вам этого обещать, - начала заводиться я. – Я не собираюсь прерывать отношения с матерью из-за ваших капризов. Но это будет происходить нечасто. Дорога в Артемьевск долгая и недешевая. - Она ничего не ответила, но я решила, что буду поступать так, как мне нужно.
Выходные в родном доме были теплыми и уютными. Такой умиротворенной я никогда маму не видела, только одно меня беспокоило. Она казалась бледной.
- Мамочка, как ты себя чувствуешь? – обеспокоенно поинтересовалась я.
Она усмехнулась.
- Мне скоро пятьдесят, именно так я себя и чувствую. Похоже, вступаю в переходный период.
- Но ты все-таки сходила бы к врачу, - не отставала я.
- Вот, и я ей постоянно об этом твержу, - вступил в разговор неожиданно появившийся Николай Иванович.
Мы оба разом навалились на маму, и она пообещала заняться своим здоровьем после возвращения из Тулы.
В воскресенье в одиннадцать вечера я добралась до своей питерской квартиры, а в понедельник утром на первой электричке отправилась в Пескарево.
Рабочий темп не снижался, но я как-то приспособилась и уже не так уставала. Один день походил на другой, но такая монотонность меня не напрягала. Человек ко всему привыкает. Я уже почти не реагировала на недовольно поджатые губы и мелкие выпады своей работодательницы. На прогулки вдоль озера я прихватывала с собой блокнот и карандаш, но хорошо понимала, что для того, чтобы передать окружающую меня неброскую красоту и спрятанную в ней тайну, нужны краски. Первый выход с мольбертом был запланирован на субботу.
В четверг наш незыблемый распорядок дня был нарушен. Только Ксения Николаевна погрузилась в воспоминания, как раздался стук в дверь. Вошла горничная Поля с телефонной трубкой в руках.
- Ты же знаешь, что до двух меня нельзя беспокоить! – рявкнула Ксения Николаевна.
- Но он настаивает, - робко пробормотала горничная.
Ксения Николаевна бросила на меня говорящий взгляд, давая понять, что мне следует удалиться, но я решила сделать вид, что не поняла. Еще не хватало повиноваться ее взгляду. Так она скоро начнет меня щелчком подзывать. Разумеется, Ксения Николаевна поняла, в чем дело, и процедила:
- Наталья Родионовна, оставьте меня на минутку.
Слово «пожалуйста» не прозвучало, но я не стала придираться и вслед за Полей вышла за дверь. Что теперь делать – может, лечь на коврик возле порога и ждать, когда позовут? Все же я была не настолько экстравагантна, так что отошла к окну, кипя от возмущения, а Поля, хотя и не легла на коврик, но осталась стоять возле двери. Ну, и дела! Разговор оказался недолгим, и вскоре я вернулась в кабинет, а Ксения Николаевна продолжила с того места, на котором остановилась. Только сегодня ее воспоминания были особенно путанными, даже мои уточняющие вопросы не помогали.
- Может, стоит здесь сделать вставку с исторической справкой? - предложила я в самом конце нашей беседы. – Могу посмотреть в интернете, а вы потом подкорректируете.
- Может, и стоит, - неожиданно согласилась она, будто решившись на что-то важное. – Давайте обсудим это за чаем. Подождите в музыкальном салоне, вас позовут.
Сказать, что я была удивлена, значит, ничего не сказать. Я была в шоке. Ксения Николаевна одной фразой нарушила сразу несколько своих незыблемых постулатов. Но я постаралась выглядеть невозмутимой и вслед за будто из-под земли появившейся Полей прошла в музыкальный салон, расположенный на втором этаже неподалеку от кабинета. Это была просторная светлая комната, главенствующую роль в которой играл рояль. Имелись тут всевозможные диванчики, кресла и еще какие-то предметы, на которых можно сидеть и в комфорте наслаждаться музыкой. Лишь на одной стене висело абстрактное полотно, не произведшее на меня большого впечатления, хотя по цветовой гамме оно вполне сюда подходило. На противоположной стене было большое зеркало в резной раме с установленным на нем балетным станком. Меня уже ничто не удивляло. Привлекали внимание и столики. Их было три, и все разные, но каким-то образом они сочетались друг с другом. На самом большом из них в обычной стеклянной вазе стоял букет с голубыми синюхами. Не знаю, так ли они называются по-научному, но у нас возле дома такие цветы росли. Их цвет напоминал цвет глаз женщин семьи Соловьевых – бабушки, мамы и Насти, даже у тети Клавы были голубые глаза, хотя и не такие яркие.
Чтобы скоротать время, я удобно расположилась в кресле и стала рисовать понравившийся мне букет, пожалев, что нет с собой голубого карандаша. Голубые синюхи. Округлые, похожие на колокольчики цветы и перисторассеченные листья. Было в этом какое-то противоречие, которое я и попыталась отразить в своем рисунке. Я сидела спиной к двери, поэтому не сразу заметила вошедшего мужчину и обернулась, только услышав его приветствие.
- Здравствуйте, - громко произнес он, входя в комнату.
- Здравствуйте, - откликнулась я, повернувшись.
Ему было в районе тридцати. Высокий, мощный и привлекательный. Я сразу догадалась, что он из клана Волковых. Но кто именно? Он тем временем разглядывал меня. Похоже, увиденное ему понравилось, и он обратился ко мне с вопросом:
- Не подскажите ли, прекрасная незнакомка, где я могу найти Наталью Родионовну?
Я не стала улыбаться в ответ, опасаясь, как бы он не воспринял это как флирт.
- Вы ее уже нашли, - строго произнесла я.
- Да вы шутите! Не может быть!
- Может.
- Как-то не верится. Тут явно какая-то ошибка.
Он продолжал недоверчиво смотреть на меня. Тогда я подошла вплотную к зеркалу и стала внимательно себя разглядывать, затем повернулась к нему.
- Никаких сомнений быть не может! Никакой ошибки! Вы же видели, я только что убедилась, что я это я, то есть Наталья Родионовна Найденова.
Он рассмеялся и спросил, сколько мне лет.
- Двадцать три, - без запинки ответила я, хотя до дня рождения оставалось еще четыре месяца.
- А кто вы по знаку Зодиака?
- Весы, - машинально ответила я, начиная злиться. С какой стати он меня расспрашивает?
- Значит, в этом году вам исполнится двадцать четыре, - задумчиво произнес он, мысленно что-то высчитывая. – Это ваш год.
- В этом году мне исполнится двадцать три, - зачем-то уточнила я. – Но кто вы такой? И почему задаете всякие дурацкие вопросы? Неужели верите во всю эту чушь – гороскопы, хиромантию и спиритические сеансы?
Он тряхнул роскошной темной шевелюрой и уставился на меня внимательными, но чуть насмешливыми карими глазами.
- Извините мою невежливость и позвольте представиться: Иван Волков.
- Значит, вы старший внук Ксении Николаевны? – оживилась я. Один из персонажей семейной саги обрел зримые очертания.
- Именно так. Я всегда знал, что моя бабуля хитрая бестия, но чтобы до такой степени! – восхищенно воскликнул он. – Как меня подставила! Сказала, чтобы я пригласил к чаю ее литературного секретаря! Якобы Тамара не смогла взяться за эту работу и порекомендовала свою бывшую коллегу. Я представил объемистую дамочку пенсионного возраста, а тут такой цветочек!
Мне очень не понравилось сравнение с цветочком, и я его оборвала, напомнив, что Ксения Николаевна ждет нас к чаю.
- Все-таки вы очень странная женщина, - сказал он, когда мы шли по коридору, и я стряхнула со своего плеча его руку.
- Что значит странная? – насторожилась я. Я и без него подозревала, что со мной что-то не так, иначе в моей жизни не происходили бы всякие неприятные казусы.
- Ну, во-первых, я впервые встречаю женщину, которая прибавляет себе возраст, а не наоборот.
- Ну, тут ничего странного нет, - не согласилась я, почувствовав облегчение. - Просто вы, видимо, привыкли общаться с женщинами другой возрастной категории.
Как он расхохотался! Нам даже пришлось остановиться перед дверью в малую гостиную, где должно было состояться чаепитие, чтобы он мог успокоиться.
- Вы сразили меня наповал! Угодили прямо в точку!
Когда мы вошли в гостиную, он уже выглядел спокойным и невозмутимым. Малая гостиная оказалась не такой уж малой и обставлена была с присущей этому дому элегантностью. Впрочем, интерьер меня особо не заинтересовал, так как мое внимание сосредоточилось на двух женщинах, сидящих за овальным столом – на Ксении Николаевне и незнакомке. Назвать ее прекрасной я не могла, так как к ней уж очень подходило расхожее определение «видавшая виды». Но это была интересная женщина в возрасте между тридцатью и сорока, скорее, ближе к сорока, чем к тридцати. Умело наложенная косметика ловко подправляла просчеты природы и возрастные приметы, но мой глаз был безжалостным – я четко видела, где «свое», а где «чужое». Так вот, ее лицо полностью было «чужим», только зеленые глаза живо поблескивали из-под густо накрашенных ресниц, делая ее привлекательной.
Обе женщины старались выглядеть непринужденно, о чем говорили их якобы приветливые улыбки, но их позы не могли меня обмануть. Обе были напряжены и не испытывали симпатии друг к другу. Тем временем Иван представил меня своей подруге:
- Марина, знакомься. Это Наташа, бабушкин литературный секретарь.
Ксения Николаевна метнула на меня яростный взгляд:
- Наталья Родионовна, я вас уже предупреждала, чтобы вы здесь ни с кем не фамильярничали!
- Я и не фамильярничаю, - спокойно отозвалась я. – Иван Петрович не спрашивал моего разрешения, когда решил назвать меня просто по имени.
Иван переводил недоуменный взгляд с меня на бабушку и обратно.
- Бабуля, что здесь происходит?
Ксения Николаевна уже взяла себя в руки и ответила вполне благожелательно.
- У меня свои порядки, так что ты не вмешивайся. Наталья Родионовна моя служащая, и я хочу, чтобы все относились к ней уважительно.
Он хотел возразить, но потом передумал и, наконец, представил мне незнакомку:
- Знакомьтесь, Марина Артемьева.
- Марина Евгеньевна, - поправила Ксения Николаевна.
- Очень приятно, - ответила я, решив никак не называть спутницу Ивана. С одной стороны, не хотелось идти на поводу у злобной начальницы, а с другой – бесить ее тоже ни к чему.
Я поймала на себе вопросительный взгляд Ивана и ответила ему таким же.
- Наталья Родионовна, - усмехнулся он, - неужели вы телевизор не смотрите?
- Отчего же, - недоуменно произнесла я, - смотрю, правда, в основном, новости, да и то нерегулярно. Уж больно они печальные. А в чем дело?
Оказывается, Марина Артемьева была звездой телесериалов и, по словам Ивана, не могла спокойно ходить по городу, так как ее на каждом шагу узнавали, просили автограф или признавались в любви.
- Наверное, это так обременительно! – вырвалось у меня, и я с сочувствием посмотрела на актрису.
Иван усмехнулся, а Марина рассмеялась. Они не стали объяснять причину своего веселья, а, может, просто не успели, так как Ксения Николаевна напомнила нам об остывающем чае. Я и не заметила, когда мне его налили. Стол был покрыт тонкой льняной скатертью и заставлен угощениями на любой вкус – тут были и канапе, и маленькие пирожные, и печенье нескольких сортов, и конфеты. Посуда была, как в музее. Мне казалось, что в Викином доме потрясающая посуда, но ей было очень далеко до сервиза Ксении Николаевны. Я смело взяла в руку чашку и поднесла к губам. Оказывается, на эту чашку не только приятно смотреть, но и пить из нее. К печенинке я отнеслась без трепета, однако не стала закидывать ее в рот целиком, а откусила маленький кусочек.
- Боитесь поправиться? – поинтересовалась Марина.
- Боюсь испортить аппетит перед обедом, - невозмутимо ответила я. Признаться, меня очень удивило чаепитие в два часа, когда обед в три.
Я увидела, что Иван смотрит на меня как-то уж слишком внимательно и засунула в рот остальную часть печенинки.
- Бабуля, почему же ты не пригласила нас на обед? – невинно поинтересовался он.
Ксения Николаевна досадливо пожала плечами.
- Ты же сам сказал, что у вас буквально пятнадцать минут на визит, а тогда обед был еще не готов. - Я подозревала, что имелись какие-то другие причины, но не стала ломать над этим голову. – Ваш неожиданный приезд нарушил наш распорядок, - не слишком вежливо продолжила Ксения Николаевна. - Нам с Натальей Родионовной нужно кое-что обсудить, поэтому я попросила ее составить нам компанию за чаем.
И она рассказала об идее вставить историческую справку в воспоминания. Понимаешь, обратилась она к внуку, начало пятидесятых – очень сложное время. Семьи Ларионовых и Волковых были на виду, так что всем нелегко пришлось. Чтобы понять, почему люди поступали так, а не иначе, нужно знать, в какой обстановке они жили. Чтобы облегчить участь будущих читателей летописи, решили вставить историческую справку. Теперь предстоит решить, насколько подробной она должна быть, ведь это же не энциклопедия.
- Молодец, бабуля! – восхищенно воскликнул внук. – Отличная идея!
- Идея принадлежит Наталье Родионовне, - кисло сообщила она, не унизившись до присвоения чужих заслуг.
Я опять поймала на себе внимательный взгляд Ивана и уставилась в чашку, чтобы не быть обвиненной во флирте. Ксения Николаевна тем временем перевела разговор на события тех лет, пытаясь привлечь к обсуждению внука и его подругу. Иван с грехом пополам справлялся с бабушкиными вопросами, а Марина продемонстрировала не просто невежество, а невежество вопиющее. Не знаю, как ей удалось увернуться от самых элементарных знаний. Она даже не знала, в каком году умер Сталин, а ведь это поворотный момент в истории! Она считала, что это произошло сразу после войны. Иван бросал на бабушку гневные взгляды, затем не выдержал и сказал, что хватит устраивать экзамены.
- Умники и умницы, - пробормотала я себе под нос.
- Вот! Теперь я знаю, какие передачи вы смотрите! – победно воскликнул Иван, переключив свое внимание с бабушки на меня.
- Уже не смотрю.
- Но раньше смотрели!
- Конечно. Кто же ее в детстве не смотрел?
Похоже, Марина не понимала, о чем мы говорим. Значит, смотрели не все. Конечно же, не все. Уверена, что Танюха и Никита, да и Вика тоже, не смотрели. А вот Димка наверняка смотрел. Мне стало не просто грустно, а ужасно тоскливо, захотелось поскорее выбраться из этой удушливой атмосферы, где плетутся какие-то непонятные мне интриги, а меня используют как пешку.
Наконец, это ужасное чаепитие закончилось. Поблагодарив за чай и попрощавшись, гости поднялись. Мне никаких знаков не подавали, так что я решила не проявлять самодеятельности и осталась сидеть. Ксения Николаевна проводила гостей до двери. Марина вышла в коридор, а Иван задержался и даже прикрыл за собой дверь.
- Бабуля, что все это означает? – понизив голос, но все же достаточно громко для того, чтобы я расслышала, спросил Иван.
- Ты уже большой и неглупый мальчик, так что сам должен догадаться. Ну как, приедешь в субботу?
- Я же говорил, что в субботу у Марины съемки, - пробурчал он, - поэтому мы и приехали сегодня.
- Я спрашиваю не о Марине, а о тебе.
- Посмотрим, - произнес Иван и усмехнулся. – Бабуля, по сравнению с тобой Макиавелли жалкий дилетант.
Он чмокнул бабушку в щеку, улыбнулся мне и скрылся за дверью. Ксения Николаевна, как ни в чем ни бывало, вернулась к обсуждению исторической справки, но я уже достаточно ее изучила, чтобы заметить, что она очень собой довольна. Вскоре появилась Поля и проводила меня к выходу. По дороге к старому дому я задалась тем же вопросом, что и Иван: «Что бы все это значило?» Зачем она устроила мое знакомство со своим внуком, если весьма недвусмысленно дала понять, чтобы я держалась как можно дальше от ее родственников? Да, Иван прав, она непревзойденная интриганка. Так, чего она добивалась и, судя по ее довольному виду, добилась? Неужели ей настолько не нравится Марина, что она решила переключить внимание своего внука на меня? Я даже поежилась от такого предположения и решила на эту тему больше не думать.
Глава десятая
Я уже давно присмотрела эту уединенную бухточку. Камыши здесь подходили к самому берегу, что позволяло надеяться на отсутствие интереса к этому месту у купальщиков и рыбаков. Установив мольберт, я достала из рюкзака краски, кисти и другие принадлежности, которые могут понадобиться, затем зачерпнула из озера воды в баночку. Ветра не было, и на гладкой поверхности озера отражались неторопливо проплывающие облака, демонстрируя всевозможные оттенки серого и голубого. Прибрежный лес тоже не скупился на оттенки, но только зеленого цвета.
Разместившись на складном стульчике, я смотрела перед собой и ощущала легкий трепет, как перед долгожданным свиданием. По сути так и было. Я редко рисовала красками, предпочитая всевозможные карандаши, фломастеры и мелки, но эти едва уловимые оттенки и переходы можно передать только красками. Я предпочитала акварельные. Решив не зацикливаться на топографической точности, не стала делать никаких разметок, а сразу приступила к делу.
Незаметно утекали минуты и часы. Раннее утро сменилось зрелым полднем. Освещение полностью изменилось. Почувствовав, что все тело затекло, я встала, расправила плечи и стала внимательно рассматривать то, что у меня получилось. Хотя я не стремилась к топографической точности, береговая линия была передана довольно точно, но остальное… Появились оранжевый, желтый и фиолетовый цвета, чего в действительности не было и в помине. Надо сказать, довольно зловещие оттенки. Причудливые деревья, переплетясь ветвями, склонялись к безупречной водной глади, хотя напротив меня красовались стройные сосны. И откуда что взялось? И тут до меня дошло. Я нарисовала заколдованный лес из своей сказки. Вот тебе и выезд на пленэр, подумала я и рассмеялась. Такое можно было нарисовать, не выходя из комнаты. Впрочем, до сих пор мне не удавалось столь удачно воплотить свой замысел.
- Очень красиво, но совсем не то, что видят мои глаза, - услышала я мужской голос.
- Это точно, - машинально согласилась я, и только спустя несколько мгновений до меня дошло, что я разговариваю с невидимым незнакомцем.
Я резко обернулась и натолкнулась на самые синие глаза, какие только можно представить. Их взгляд был таким пронзительным, что у меня мурашки пробежали по телу, просто целые стада мурашек. Я поежилась.
- Вы так незаметно подкрались, что я вас не заметила, - пробормотала я.
- Поверьте, я не подкрадывался, подошел самым обычным способом. Между прочим, минут пятнадцать за вами наблюдал, не решаясь заговорить. Осмелился только, когда вы прервали свое занятие. – После непродолжительной паузы добавил: - У меня есть знакомые художники, и я знаю, как они не любят, когда их прерывают во время работы.
- Работа еще не закончена, - сказала я и, выплеснув грязную воду, направилась к озеру, чтобы наполнить банку чистой водой.
Я уже успела рассмотреть обладателя пронзительных синих глаз и поняла, откуда взялись эти стада мурашек. Незнакомец был очень привлекателен, пожалуй, даже слишком привлекателен. Мне не хотелось разбирать его внешность на составляющие, но о каждой ее части, а также об одежде и манере держаться, можно было бы высказаться в превосходной степени. Я поставила банку с водой на маленький складной столик, потом вытерла руки. И тут увидела перед собой протянутую ко мне руку незнакомца.
- Григорий, - представился он.
Мне совсем не хотелось знакомиться с этим красавцем. На вид ему не меньше тридцати пяти. Наверняка есть жена и дети. Такие знакомства мне ни к чему. Совсем недавно ревнивая жена чуть волосы мне не выдрала, хотя у меня и в мыслях не было совращать ее мужа. И еще. Он мне кого-то напоминал. Неужели здесь объявилась еще одна телезвезда? Однако не подать в ответ руку во все времена считалось оскорблением. Пока Григорий этого никак не заслужил, и я вложила свою ладошку в его раскрытую ладонь, тут же ощутив легкое пожатие, и ответно представилась:
- Наташа.
Он быстро отдернул свою руку, будто обжегшись. По мне тоже несколько мурашек пробежало.
- Вода в озере и впрямь холодная, - заметила я, - хотя день довольно теплый.
Он в ответ усмехнулся и поинтересовался, постоянно ли я живу в Пескарево или приехала на лето.
- На лето, - коротко ответила я, давая понять, что не желаю вдаваться в подробности.
Григорий оказался понятливым и развивать эту тему не стал, а предложил проводить меня до дома и донести мои художественные принадлежности.
- Не представляю, как вы все это дотащили. Вы кажетесь такой хрупкой.
- Вот именно, что кажусь, - раздраженно сказала я. – На самом деле я сильная и довольно выносливая. И вообще, мне еще рано уходить, нужно кое-что доделать.
Я хотела добавить, что желательно заняться этим без свидетелей, но посчитала, что такое высказывание будет выглядеть слишком грубо. Но Григорий и тут не подкачал.
- Все понял, - улыбнулся он. – Ухожу. Надеюсь, завтра вы продолжите здесь свою работу?
- Возможно. Если дождя не будет.
На самом деле, я решила, что больше здесь не появлюсь. Мне не нужны новые знакомства, а уж такое и подавно. С меня и одного лощеного красавчика довольно, так что пусть этот престарелый принц идет своей дорогой. Правда, он со мной не флиртовал, но ведь явно заинтересовался. А что, если он станет меня разыскивать? Я про себя усмехнулась. Тут ему ничего не светит. Сегодня я специально максимально удалилась от Военного поселка, чтобы случайно не натолкнуться на гостей Ксении Николаевны, и сейчас находилась напротив Пескарево. А Пескарево очень большой поселок.
- До встречи, Наташа, - тем временем попрощался Григорий.
- До свидания, - пробормотала я и, глядя ему вслед, подумала, что вряд ли он станет меня разыскивать. У такого красавца наверняка куча поклонниц.
Я продолжила работу, но мои мысли были далеки от «заколдованного леса». Появление Григория меня взбудоражило. Мне очень не понравились пробежавшие по мне стада мурашек. Конечно, это легко объяснить неожиданностью его появления и эффектной внешностью, и все же… Димкино предательство опустошило меня и сделало практически бесчувственной. Попытки парней со мной познакомиться, встречи с Кириллом и даже нелепая сцена с Олегом оставили меня безучастной, а тут что-то задело. Неужели я оживаю? Я даже порадовалась. Впрочем, радовалась недолго, чуть ли не впервые в жизни вдруг ощутив бесконечное одиночество. Сейчас рядом не было даже мамы с Танюхой, я довольствовалась лишь формальным общением с Ксенией Николаевной и прислугой, и это вдруг перестало меня устраивать. Мне захотелось, чтобы в моей жизни появился особенный человек, с которым мне не было бы одиноко, с которым было бы интересно и радостно.
- А ведь в моей жизни был такой человек, - признала я.
Я вспомнила наши с Димкой бесконечные прогулки и бесконечные разговоры обо всем на свете, а еще – объятия, поцелуи и все более и более смелые ласки. И его признание в любви, и его предложение, и то, какими глазами он смотрел на меня. Все это время после нашего расставания я запрещала себе думать о нем, а если и вспоминала, то с неприязнью, специально вызывая в памяти омерзительную сцену в Викиной квартире. Теперь же, когда я очнулась от анабиоза, самые разнообразные воспоминания хлынули на меня мощным потоком, вызвав проливной дождь из глаз, который вскоре дополнился громкими рыданиями. Все эти месяцы я держалась, как стойкий оловянный солдатик, а сейчас превратилась в обычную девушку, оплакивающую поруганную любовь. Оказывается, я не железная и не всегда могу управлять своими чувствами.
Когда рыдания прекратились, я умылась прохладной озерной водой и окончательно успокоилась, подбадривая себя мыслями о том, что не я одна такая неудачница, первая любовь очень часто заканчивается разочарованием. Но ведь жизнь не закончена. Обязательно появится новая Любовь, и мой особенный человек не будет похож на не считающего нужным хранить верность Димку или на этого лощеного типа, с которым сегодня познакомилась. Мой избранник будет мужественным и надежным, как скала.
До дома я еле дотащилась. Хотя при выборе складной мебели и мольберта я, не в последнюю очередь, учитывала их вес, все равно нагрузка оказалась изрядной, да еще сегодня я особенно далеко забралась. Уставшая и взмыленная, я натолкнулась на Надю.
- Слава Богу, вы появились, а то обед уже остывает. Сейчас принесу.
Я не успела ее остановить, как она уже скрылась в кухне. Мне хотелось сначала принять душ, а потом уж обедать, но я решила не нарушать Надины планы. Вскоре она появилась с подносом.
- Хорошо, что сегодня и Поля, и Вера на месте, а то гости уже начали прибывать, - заговорщицким тоном сообщила домоправительница. – Сыновья Ксении Николаевны еще вчера вечером приехали, а старший внук только недавно пожаловал. Сейчас семейство обедает. К ужину ожидается около тридцати человек – родственники, друзья и из Питера, и из Пескарево. Конечно, будут и местные, из Военного поселка – отпрыски друзей генерала.
Надя еще что-то говорила о предстоящей вечеринке, но я почти не слушала. Мне хотелось принять душ, поесть и завалиться спать. Недавние слезы были очищающими, во мне будто какой-то узел расправился, однако этот процесс очищения оказался изнурительным. Наверное, давно стоило поплакать, а не копить все в себе, но ведь нельзя рыдать по заказу.
Когда, высказав все, что собиралась, Надя удалилась, я отправилась в душ, потом поковырялась в тарелках с остывшей едой. Поскольку волосы еще не высохли, я прошла на балкон и минут пятнадцать созерцала прекрасную картину, созданную природой, ощущая, как ко мне возвращается внутренняя гармония, подвергшаяся опасности в момент знакомства с Димкой и полностью утраченная после нашего разрыва. Теперь я возрождалась для новой жизни, оставив прошлое в прошлом.
Мне удалось поспать не больше часа, когда меня разбудил телефонный звонок. Я нехотя потянулась к трубке.
- Наталья Родионовна, я никак не могла вам дозвониться! – раздался недовольный голос Ксении Николаевны.
- Я спала, - хриплым со сна голосом сообщила я.
- Ладно. Вы помните, я говорила, что сегодня у меня будут гости – открытие дачного сезона…
Я ее раздраженно перебила:
- Конечно, помню, и не собираюсь никому мозолить глаза.
- Я не об этом, - вклинилась в мою возмущенную речь Ксения Николаевна. – Ситуация изменилась. Теперь все знают, что у меня появился литературный секретарь, и что этот секретарь живет в моем доме, так что будет выглядеть невежливо, если я вас не приглашу. Вам придется прийти. Без пятнадцати шесть Иван за вами зайдет.
Я была обескуражена. Ничего себе приглашение – вам ПРИДЕТСЯ прийти. Но хотя бы понятно, почему меня пригласили. Думаю, вежливость тут ни при чем, Иван вынудил ее это сделать.
- Надеюсь, вы знаете, как нужно одеться.
- Лучше поясните.
- Форма одежды вечерняя, - отчеканила она и повесила трубку.
Да, такое пробуждение приятным не назовешь. Я не люблю компании и вечеринки, они меня слишком напрягают, а удовольствия не приносят. А почему, собственно, я не люблю компании? Я впервые задалась этим вопросом и, как ни странно, сразу нашла ответ. Я выросла на фоне постоянных маминых вечеринок. Слишком громкие голоса, навязчивая музыка и пьяные лица. Я скрывалась в своей комнате и погружалась в мир своих сказок, где все было так, как я хочу. Так и привыкла жить в мире фантазий. Когда повзрослела, угодила в Викину компанию. Там было примерно то же, что и дома, хотя и на несколько другом уровне. Но и эта компания была не МОЯ. Я там только ПРИСУТСТВОВАЛА, а не УЧАСТВОВАЛА. Здесь будет то же самое. Ладно, отнесусь к этому мероприятию как к части работы. Действительно, будет полезно познакомиться с семьей Ксении Николаевны. Я уже кое-что слышала о некоторых из них, но взглянуть собственными глазами не помешает, ведь любящая мать и бабушка вряд ли может быть объективной.
До прихода Ивана оставалось меньше часа, так что пора было приступать к сборам. Ох уж, этот Иван. Неужели он решил за мной приударить? Только этого не хватало. Он вполне привлекательный и очень в себе уверен, но ни одной струнки во мне не зацепил. И что мне с ним делать? Опять придется напрягаться, выдавливать какие-то подходящие случаю фразы. Но зачем?!
За несколько минут до прихода Ивана я была при полном параде. Наконец-то пригодился наряд, который я купила для визита к Димкиным родителям. Я прихватила его с собой на всякий случай, так как Тамара Константиновна вскользь упомянула, что ее тетушка ведет светский образ жизни. Тогда я не подозревала, что меня собираются держать в изоляции. Впрочем, моя изоляция продлилась недолго. Хотя… после сегодняшней вечеринки все может вернуться на круги своя.
Я посмотрела на свое отражение в зеркале и довольно улыбнулась. Я примеряла это платье лишь однажды, в магазине. Потом события закрутились в другую сторону, и мне стало не до него. И вот, теперь оно мне нравилось еще больше, чем прежде, и я себе в нем тоже нравилась, даже очень. Макияж неожиданно придал мне соблазнительности. Я подушилась своей любимой туалетной водой с травянистым запахом. Не люблю цветочные ароматы и удушливые пряные запахи. В довершение образа юной соблазнительницы надела сапфировый кулон – Настино наследство. Это украшение выглядело очень изысканно – роскошный синий камень на изящной платиновой подложке и тонкая платиновая цепочка. Настя носила этот кулон почти постоянно, я же надела впервые. Может, мне хотелось этим поступком ознаменовать свое вступление в новую жизнь? Впрочем, выставлять напоказ дорогое украшение я не решилась и спрятала камень под платьем, благо вырез у него был неглубоким.
После стука в дверь Иван вошел в комнату и застыл на пороге, ошеломленно уставившись на меня.
- Наташа, вы еще прекраснее, чем я вас запомнил.
- Наталья Родионовна, - усмехнувшись, поправила я.
- Ну уж, нет! – пришел в себя Иван. – Я уже предупредил бабушку, что не собираюсь потакать всем ее прихотям. Сегодня можете смело отзываться на Наташу. А то придумали «Наталья Родионовна!» Этакое старорежимное имечко.
- В этом плане, Иван Петрович, вы недалеко от меня ушли.
Он рассмеялся, и сковывавшее меня напряжение немного спало. Мы шли к новому дому, Иван поддерживал меня под руку, и это не было лишним, так как на высоких каблуках я чувствовала себя неуверенно.
- Бабуля вас не слишком замучила? – поинтересовался Иван.
- Все нормально. Мы уже выявили слабые и сильные стороны друг друга и неплохо ладим.
Гостиная располагалась на первом этаже в задней части дома и через французские окна имела выход на террасу, а оттуда в сад. Собственно сад был небольшим и смыкался с лесом, которым была заполнена значительная часть территории, принадлежащей Ксении Николаевне. Надя говорила, что в урожайные годы можно набрать не одну корзину грибов, не выходя за ворота усадьбы. Мы вошли в гостиную и остановились возле двери. Гостей было не меньше двадцати. Тут были представители разных поколений. Примерно половина из них были пожилыми и очень пожилыми, то есть дедушки и бабушки. Другая половина представляла собой смесь детей и родителей, но своих ровесников я не заметила. Иван уже собрался представить меня присутствующим, когда подошла Ксения Николаевна и, взяв меня за руку, выдвинула на несколько шагов вперед. Похоже, автор и режиссер сегодняшней пьесы взялся за дело.
- Дорогие гости, позвольте представить вам моего литературного секретаря Наталью Найденову (Она назвала мое имя без отчества!) Кто захочет лично с ней пообщаться, может в течение вечера подойти и самостоятельно представиться.
Я почувствовала себя рабыней на невольничьем рынке. Конечно, это преувеличение, но самые обычные и невинные вещи Ксения Николаевна умела преподнести таким образом, что становилось обидно.
- Чур, я первый! – раздался мужской голос.
Все засмеялись, потом еще несколько мужчин выразили желание со мной познакомиться. Это напоминало аукцион. Я не знала, что делать. Гости казались доброжелательными, гостиная уютной, но недобрый дух хозяйки витал вокруг, заставляя меня сжимать кулаки, чтобы не сорваться. Тем временем подошел Иван, а вслед за ним и первый участник аукциона. Я сразу поняла, что он Волков.
- Виктор Волков, - представился он. – Двоюродный дядя этого сорванца. – И он шутливо, словно малыша, потрепал Ивана за волосы.
- Да вы же почти ровесники! – изумленно воскликнула я.
- Я старше этого оболтуса на пять лет, - с нарочитой важностью заявил Виктор.
- Это еще что! – вступил в разговор Иван. – Вы еще моего родного дядю не видели. Гриша, иди к нам!
Я только сейчас обратила внимание на то, что глаза Виктора отливают синевой и уже знала, кто является родным дядюшкой Ивана. Мужчина, до сих пор стоявший у барной стойки спиной к нам, повернулся и направился в нашу сторону. Это был мой утренний знакомец-незнакомец.
- Гриша, знакомься…, - начал процедуру знакомства Иван.
- А мы уже знакомы, - невозмутимо произнес Григорий, глядя мне в глаза. По счастью, мурашек не появилось, но я почему-то почувствовала себя неуютно. С чего бы это? За время нашего мимолетного знакомства мы не сказали и не сделали ничего предосудительного.
- Наш пострел везде поспел, - хохотнул Виктор.
Судя по всему, Ксении Николаевне это столпотворение возле меня не понравилось. А чего она хотела? Ведь сама предупреждала, что все Волковы неисправимые бабники, так что нечего было создавать провокационную ситуацию. А она пошла на это. Зачем? Ксения Николаевна остановилась возле нас, и в это время к ней подошла Поля, чтобы уточнить, на сколько персон накрывать стол, не изменилась ли первоначальная цифра.
- Посчитай всех присутствующих и добавь к ним еще четверых, - распорядилась хозяйка. – Скоро должен появиться младший внук с другом, оба с девушками.
С этой минуты события стали разворачиваться непредсказуемо. Ксения Николаевна, явно нервничая, смерила нашу группу обеспокоенным взглядом и скрылась за боковой дверью, ведущей из гостиной в какое-то другое помещение. Гости непринужденно переговаривались, время от времени наведываясь к бару. Кто-то перемещался по комнате, кто-то облюбовал удобные диванчики и кресла. Иван с Виктором о чем-то заспорили. Тихая спокойная музыка служила прекрасным фоном для этой мирной картины.
- Наташа, вам принести чего-нибудь выпить? – спросил Григорий.
- Да. Соку, пожалуйста.
- Какого?
- Все равно. Только без мякоти.
Когда Григорий отошел к бару, я заметила, что Ксения Николаевна уже вернулась в гостиную и, разговаривая с какой-то пожилой женщиной, исподволь поглядывает на загадочную дверь. Вскоре та распахнулась, из нее пулей выскочил маленький темноволосый мальчик и с криком «Папа!» бросился к Ивану. Иван подхватил его на руки и расцеловал в обе щеки.
- Матюшка, как ты тут оказался?
- Нас с мамой бабушка пригласила! Мы будем жить здесь все лето! – радостно сообщил он.
Иван бросил яростный взгляд на бабушку, но в это время в дверях появилась высокая статная женщина лет тридцати пяти с некрасивым, но интересным лицом. Знаю, женщинам не нравится, когда их внешность характеризуют подобным образом, но мне такие женщины нравятся больше стандартных красоток. Ивана аж перекосило.
- Здравствуй, Лора, - сквозь зубы поприветствовал он бывшую жену.
- Здравствуй, Ваня, - срывающимся голосом отозвалась та.
- Папочка, - тем временем тараторил малыш, - мы теперь будем все вместе. Я деду Морозу на Новый год такой подарок заказывал, а он выполнил только сейчас.
Ситуация была очень неловкой и явно болезненной для Ивана. Гости притихли. Положение несколько исправил старший Волков, отец Ивана. Он подошел к группе своих родственников, в которую случайно затесалась я, даже улыбнулся мне, как бы знакомясь, и протянул руки к внуку.
- Иди сюда, разбойник. Я уже давно тебя не видел и соскучился. - Матвей не спешил отрываться от отца. – Иди-иди, - поторопил его дед. – На папу еще насмотришься, а я завтра уезжаю.
Признаться, Петр Волков произвел на меня сильное впечатление. Он выглядел моложе своих лет и был красив настоящей мужской красотой, которой возраст не помеха, а посеребренные виски лишь добавляли ему шарма. Иван, хоть и был очень похож на него, по яркости и ухоженности до отца не дотягивал. Жена Петра следовала за мужем, как приклеенная. На вид ей было лет сорок. Она не была ни красивой, ни интересной. Ей в плюс можно было поставить лишь ухоженность и умение одеваться. Я отошла в сторону, чтобы не мешать общению родственников, вслед за мной это сделал и Григорий.
- Узнаю руку своей мамули. Одного не понимаю, зачем было устраивать публичную встречу. Неужели не осознает последствий? Да Ванька после этого у нее еще год не появится.
- А зачем вообще устраивать встречу? – удивилась я. – Разве они не общаются?
- Насколько мне известно, за последние полгода ни разу не виделись.
Я понимала, что это не мое дело, но не смогла удержаться от следующего вопроса.
- А с ребенком он общается?
- Конечно. Андрей или я заезжаем к Лоре и забираем Матюшку, потом передаем отцу. Иногда он ждет сына в машине и сам увозит к себе. Нам с Андреем это не в тягость. Матюшка славный мальчишка, и общение с ним одно удовольствие.
Я не понимала, зачем городить такие сложности, и Григорий пояснил. Развод был очень болезненным, Лора никак на него не соглашалась, устраивала истерики. Стоило ей увидеть мужа, как она вцеплялась в него мертвой хваткой, во все горло вопила о своей любви и, рыдая, умоляла ее не бросать. Он в ответ не скупился на ядовитые фразы. И все это при ребенке. Им волей-неволей пришлось придумать такую схему. Григорию казалось, что Лора постепенно успокаивается, и он считал, что мать этой подстроенной встречей подлила масло в угасающий огонь, и что ни к чему хорошему это не приведет. Мы посмотрели на оживленную группу в центре гостиной. Похоже, разговор был напряженным, но не громким, так что гости вернулись к своим занятиям и не глазели на участников семейной драмы.
- Смотрите, все Волковы сгруппировались, - обратилась я к Григорию, - только вас не хватает.
- Не все, - возразил он и кивнул на диван, на котором сидели седой старик и симпатичная женщина лет шестидесяти. – Это мой дядюшка Николай Степанович с женой, они родители Виктора. Есть еще Андрей, младший брат Ивана.
Каким-то удивительным образом наш разговор стал доверительным, чуть ли ни дружеским.
- Знаете, а я, кажется, понимаю, почему Ксения Николаевна устроила публичную встречу, - неожиданно высказалась я. - Она надеялась, что при всем честном народе они не станут скандалить и поговорят по-человечески. Похоже, так и получилось. Может, это первый шаг к примирению?
- А вас это не задевает?
- С какой стати? – искренне изумилась я.
Григорий внимательно посмотрел на меня.
- Мне казалось, что Иван за вами ухаживает. За обедом он только о вас и говорил.
Я рассмеялась.
- Скажете тоже, ухаживает… Он в четверг приезжал сюда с Мариной и увидел меня. Я сразу поняла, что Ксения Николаевна специально ему меня продемонстрировала, чтобы заманить сегодня сюда без Марины. Только не понимала, зачем ей это нужно. Теперь понимаю. Что ж, я не прочь посодействовать благому делу.
Синие глаза засверкали ласковым огнем.
- Значит, вас с Иваном ничто не связывает?
- Конечно же, нет.
Он улыбнулся.
- Думаю, насчет «благого дела» не стоит строить иллюзий. Ничего у них не получится. Иван не любит ее, да и со стороны Лоры не любовь, а болезненная одержимость. Для их собственного здоровья и для здоровья их сына им лучше держаться как можно дальше друг от друга. Мать не может этого не понимать, она умная женщина. Во всяком случае, хитрая. Если бы я раздавал титулы, то без колебаний присвоил бы ей звание «Королевы Интриги». Наверняка у нее свои резоны. Лора дочь ее близкого друга, известного музыкального критика. Мать сильно посодействовала этому браку. Когда брак развалился, старый друг стал бывшим другом, и она любой ценой хочет его вернуть, соединив эту парочку хотя бы на время.
Я была потрясена откровениями Григория.
- Вы мне такие вещи рассказываете…
- А что, мне следует вас опасаться?
- Нет.
- Вот и я так думаю. Вы тоже можете мне рассказывать обо всем, я вас не предам и не подведу.
Я не знала, что ответить, и задумалась, но найти ответ не успела. Распахнулась дверь, и появились последние гости.
Глава одиннадцатая
Андрея я узнала сразу. Он был очень похож на Ивана и, как и старший брат, являлся несколько поблекшей копией отца. Андрей держал за руку очень хорошенькую и очень молоденькую девушку.
- Это Майя, - представил он ее собравшимся. – Затем приступил к представлению вошедших вслед за ним друзей. – Диму вы знаете, а его подругу зовут Лена.
Григорий отошел, чтобы наполнить наши бокалы, а я, опустив руки по швам, напряженно смотрела перед собой. Нет, такого быть не может! Это сон. Таких совпадений не бывает! Но это был не сон, а Димка собственной персоной. В роскошном светлом костюме, загорелый и красивый. Его глаза весело поблескивали. Правую руку он вскинул в приветственном жесте, а левой обнимал за плечи высокую блондинку. Она была того же типа, что и Вика, только лет на пять постарше и не такая красивая, но в ней чувствовался высокий класс. Димка тем временем обводил приветливым взглядом присутствующих, и вот наши взгляды встретились. На мгновение он застыл, затем его рука сползла с плеча подруги и, громко выдохнув «Наташа!», он рванул ко мне. Он всегда так поступал – делал то, чего ему хотелось в данную минуту, не думая о последствиях. И вот, он уже сжимает меня в объятиях, целует в волосы и бормочет, что наконец-то меня нашел, что я оказалась слишком жестокой, сбежав от него.
- Я столько вечеров бродил возле твоего дома! – с пафосом восклицал он. – Но ты все не появлялась.
Я вдруг поняла, что если не считать фоновой музыки, вокруг нас застыла полная тишина. Все с интересом наблюдали за вторым актом сегодняшней пьесы. Я вышла из ступора и попыталась оттолкнуть бывшего жениха.
- Отпусти! И не устраивай сцен!
- Да, - покорно согласился он и, схватив меня за руку, потянул к выходу на террасу. – Нам нужно поговорить.
Я не стала сопротивляться, предпочитая объясняться там, а не в центре гостиной. И вот, мы на террасе. Однако вместо обещанного разговора он с таким напором припал к моим губам, будто посреди бескрайней пустыни встретил прохладный источник. Признаться, на мгновение во мне что-то дрогнуло, но тут перед глазами промелькнула сцена в Викиной квартире, и все вернулось на место. Я стала вырываться, но Димка не обращал внимания на мои усилия, углубляя поцелуй. Тогда я, извиваясь, стала стучать кулаками ему по спине. Эту сцену прервал сердитый голос:
- Дима, тебе не кажется, что девушка хочет говорить, а не целоваться?
Димка, не выпуская меня из объятий, наконец, оторвался от моих губ. Повернувшись вполоборота, пробурчал:
- Гриша, не лезь не в свое дело. Я хочу пообщаться со своей невестой. Без свидетелей.
- Димка, опомнись! – возмутилась я. – У тебя что, амнезия, и последний год выпал из памяти? О чем ты говоришь?!
Тут подоспела хозяйка.
- Наталья Родионовна, немедленно прекратите это безобразие!
Хотя я не была ни в чем виновата, чувствовала себя именно виноватой.
- Мама, не вмешивайся, - заступился Григорий, - они сами разберутся. Лучше займись остальными гостями. Кажется, пора перемещаться в музыкальный салон. Думаю, Викентий Федорович уже расчехлил свою скрипку.
Она не успела последовать совету сына, так как на террасе появилась Димкина подруга. Увидев, что он сжимает меня в объятиях, она расширившими глазами уставилась на него.
- Дима, объясни мне, что здесь происходит.
- Потом объясню, - буркнул он. – Сейчас тебе лучше уехать. Подожди немного в гостиной, я вызову такси.
От ужаса у нее приоткрылся рот, она прикрыла его ладошкой и, всхлипнув, выбежала с террасы. До меня, наконец, дошло, что мы так и стоим, обнявшись, и я стряхнула его руки. На этот раз он не стал возражать.
- Вот что, молодой человек, - подступая к Димке, зловещим тоном произнесла Ксения Николаевна. – Вы немедленно покинете мой дом. Разбирайтесь со своими подругами где-нибудь в другом месте.
Димка виновато понурил голову
- Ксения Николаевна, ради Бога, простите меня за то, что испортил вам вечер. - О, он умел быть таким обходительным и убедительным! - Так получилось от неожиданности, - продолжил он свои объяснения. - Мы с Наташей расстались десять месяцев назад, она просто исчезла из моей жизни. Увидев ее здесь, я словно помешался и стал действовать, соотственно. Я принесу свои извинения гостям.
- С ними я сама все улажу, а ты, Дима, в следующий раз, когда будешь в моем доме, постарайся вести себя более взвешенно.
- Постараюсь. Это я вам обещаю, - проникновенно произнес Димка и приложился к ее ручке.
Ксения Николаевна снисходительно улыбнулась и вернулась в гостиную.
- Ловко ты мою мамочку обработал, - с усмешкой произнес Григорий. – Я уж подумал, что тебе от дома откажут.
Да, мой бывший жених неплохой манипулятор, к тому же, махровый эгоист и безжалостный человек. Как жестоко он расправился со своей подругой! Кажется, я впервые испытала нечто вроде женской солидарности. И к кому – к подруге бывшего жениха!
Димка, проигнорировав высказывание Григория, взял меня за плечи и заглянул в глаза.
- Наташа, на этот раз я тебя не отпущу. Не знаю, как ты здесь оказалась и что здесь делаешь, это мы с тобой потом обсудим. Главное, мы должны быть вместе.
Он по-прежнему оказывал на меня сильное воздействие, завораживая своей уверенностью и логичностью, и я из последних сил сопротивлялась.
- Я тебе прежде говорила и сейчас повторю: Все кончено! Ничего не изменилось!
- Ты не права, - мягко возразил Димка. – Кое-что изменилось.
- И что именно? Прошлое?
- Нет, это нам неподвластно. Изменился я. Теперь знаю, чего хочу от жизни, и как бережно нужно относиться к отношениям, которыми дорожишь.
Я усмехнулась.
- Поздравляю с вступлением во взрослую жизнь!
- Не нужно иронии. Я люблю тебя.
И это прозвучало так просто и естественно, даже буднично, что нельзя было не поверить. Тогда я прибегла к своему последнему оружию.
- Но я тебя больше не люблю!
На самом деле я уже не знала, как к нему отношусь. Еще сегодня утром все было просто и ясно, а сейчас вдруг стало не так однозначно. Однако мое высказывание на него большого впечатления не произвело.
- Ты так говоришь от обиды, но мы все исправим. А сейчас мне пора убираться отсюда, пока не вытолкали взашей. Я не прощаюсь.
Он чмокнул меня в нос и со словами «До встречи» удалился. Я чувствовала себя подавленной и запутавшейся. Очень неприятные ощущения. К тому же, комары стали донимать.
- Может, перейдем в гостиную? – подал голос Григорий, о присутствии которого я успела забыть. – Гости только что переместились в музыкальный салон. Викентий Федорович очень известный скрипач. Они с матерью до самого обеда репетировали Большой дуэт Шуберта для скрипки и фортепиано. Думаю, слушатели получат удовольствие от их исполнения.
- Не сомневаюсь, - отозвалась я, радуясь переключению на нейтральную тему.
Григорий опять предложил перебраться в гостиную, и я опять отказалась. Тогда он выразил желание выпить чего-нибудь на террасе, благо тут имелись удобные плетеные кресла. На этот раз я выбрала мартини. По собственному почину Григорий добавил туда льда, сока и еще чего-то. Напиток получился очень приятным на вкус и не слишком крепким. Мы потихоньку потягивали из своих бокалов, погрузившись в уютное молчание. После недавней встряски думать ни о чем не хотелось. Из раскрытых окон музыкального салона раздавалась музыка, будто окутывая нас волшебным коконом. Все вокруг пребывало в гармонии. Но вскоре Григорий эту гармонию нарушил.
- Наташа, вы действительно были невестой Дмитрия?
- Да, - кивнула я. – Аж целых четыре дня!
Красивая черная бровь приподнялась над синим глазом.
- И что же произошло?
- А вы представьте что-нибудь самое пошлое и банальное, и враз угадаете.
Черная бровь поднялась еще выше.
- Неужели он изменил вам с вашей подругой?
Я невесело рассмеялась.
- Видите, как просто было догадаться.
Казалось, Григорий был искренне изумлен.
- Я давно знаком с Димой. Они с Андреем дружат с первого курса. Я считал его умнее.
- Ум здесь ни при чем, - запальчиво сказала я.
Григорий, не сдержавшись, хохотнул.
- Пожалуй, вы правы. – Затем посерьезнел. – Как я понял, он сразу раскаялся, но вы его не простили.
- Примерно так, - нехотя признала я, - но я больше не хочу это обсуждать.
- Хорошо. Только ответьте на последний вопрос: Вы вообще не умеете прощать?
- Понятия не имею, - после некоторого раздумья ответила я. – У меня нет такого опыта. До того случая вообще никто не совершал таких поступков, которые требовали бы моего прощения. Как бы там ни было, согласитесь, простить предательство очень трудно, хотя, наверное, и возможно. Но как забыть? У меня пока нет склероза, и амнезией я не страдаю.
Когда я все это сформулировала, сумятица в моей душе вдруг исчезла. То, что я собственными глазами видела его измену, окончательный и бесповоротный приговор нашему совместному будущему. Убывающий в бокале мартини и сделанный мной глубокомысленный вывод окончательно примирили меня с действительностью. А, может, мне стало легче от того, что я все высказала вслух?
- Странно, очень странно, что я так свободно и откровенно вам все рассказываю, - задумчиво произнесла я. - Ведь я очень замкнутый человек. Круг общения у меня с гулькин нос, и я никогда не стремилась его расширить. Наоборот, ревностно охраняла границы, чтобы не пустить внутрь чужака. А сейчас вдруг разговорилась. Странно.
Я замолчала, и Григорий, выдержав паузу и поняв, что продолжения не последует, продолжил разговор:
- Ничего странного в этом не вижу. Просто вы почувствовали, что я расспрашиваю вас не из праздного любопытства, а потому, что мне это интересно и важно. К тому же, вы уверены, что я вас не подведу и не предам.
- Пожалуй, - улыбнулась я, и наши взгляды встретились.
По спине проскакало несколько мурашек, но я решила не обращать на них внимания. Ничего удивительного в этом нет. Передо мной сидел красивый мужчина, очень красивый. Димка тоже хорош собой, но в Григории помимо красоты чувствуется скрытая глубина. Но я не решилась бы писать его портрет, так как не имею представления, что скрывается в этой глубине. А там наверняка многое скрывается.
- Вы собираетесь написать мой портрет? – с усмешкой поинтересовался Григорий.
Я в очередной раз подивилась его проницательности, поэтому не стала ничего придумывать.
- Угадали, но не совсем. Я действительно думала о вашем портрете, но не о том, как его написать, а о том, что не смогла бы это сделать.
- Но почему?!
- Передать внешнее сходство нетрудно, но я не представляю, что вы за человек, а без этого браться за такое дело бессмысленно.
- Так узнайте меня получше! – с воодушевлением воскликнул он. – Я не стану вам препятствовать, даже посодействую.
Ну вот, и этот туда же, разочарованно подумала я. Ксения Николаевна не зря предупреждала, что все мужчины, принадлежащие к клану Волковых, неисправимые бабники. И Григорий ничуть не лучше Ивана, только более утонченный и опасный. Допив мартини, я поставила пустой бокал на подоконник и поднялась.
- Спасибо этому дому, идем к другому, - повторила я присказку маминой лучшей подруги тети Веры. Обычно с этими словами она покидала наш дом.
- Вы не останетесь на ужин?
- Нет. Я сегодня не только выполнила, но и перевыполнила план по общению. Надеюсь, Надя сжалится надо мной и даст чего-нибудь перекусить.
Спустившись с террасы, я сняла туфли и, взяв их в руку, пошла вперед. Григорий последовал за мной.
- Не боитесь поранить ноги?
- Ничего страшного не произойдет. В крайнем случае, воспользуюсь бактерицидным пластырем. Не привыкла я ходить на каблуках! – вдруг выпалила я с раздражением. – Ненавижу их!
Григорий тихо рассмеялся.
- Правильно, лучше злитесь на туфли, а не на меня. Чем я вас обидел?
До чего же чуткий и наблюдательный, просто совершенство! - с невольным восхищением подумала я.
- Ничем вы меня не обидели. Наоборот, я вам очень признательна за сегодняшний вечер. После встречи с Димкой у меня в душе была полная сумятица, а вы привели меня в чувства, я даже кое-какие выводы сделала.
- Можно поинтересоваться, что это за выводы?
- Пока рано их озвучивать. Они не окончательные. И, поверьте, я не преувеличивала и не кокетничала, когда говорила, что сильно утомляюсь от длительного общения. Я одиночка – мало говорю и много думаю.
- Неужели не было никаких исключений?
Я сразу помрачнела.
- Было, но только одно.
- Дмитрий? – тихо спросил Григорий. Я кивнула. – Это дорогого стоит.
- Да. Мы часами бродили по городу, гуляли в парке и все говорили, говорили обо всем на свете. Он сказал, что ни с одной девушкой столько не разговаривал.
Немного прогулявшись по саду, мы вышли на дорогу к старому дому.
- И после такой близости вы не можете простить ему один проступок?
- Да как вы не понимаете! – вскричала я. – Я их ВИДЕЛА!
- О, Боже! – с непонятным чувством произнес Григорий.
Поскольку он смотрел перед собой, а навстречу нам шла высокая стройная женщина, то я не поняла, к чему относился его возглас – к моему эмоциональному высказыванию или к незнакомке. Похоже, что к незнакомке. Он негромко сказал, что позднее мы обязательно вернемся к этому разговору.
- А сейчас подыграйте мне, - попросил он и взял меня за руку. Что ж, почему бы и не подыграть.
- Ваша подруга?
- Бывшая.
Я хмыкнула.
- Нечего хмыкать. Мне тридцать семь лет, и я не монах. - Представив его в монашеском облачении, я еле удержалась от очередного смешка.
Мы продолжали идти в прежнем темпе, а незнакомка ускорила шаг. На ней были босоножки на высоких каблуках, но она передвигалась в них так легко и непринужденно, будто шла босиком по мягкой траве. Время приближалось к девяти, но стояли белые ночи, солнце еще не село, и видимость была отличной. Уже с нескольких шагов я оценила внешность незнакомки как красивую и небанальную. Короткая стильная стрижка из густых темно-рыжих волос, карие глаза в обрамлении пушистых ресниц и правильные черты лица. Конечно, здесь не обошлось без косметики, но ее вмешательство было не столь очевидным, как у Марины. Несмотря на отсутствие морщин, я почему-то сразу решила, что ей за тридцать.
Казалось, последние пару шагов незнакомка преодолела в одном прыжке и повисла на шее у Григория.
- Гриша… здравствуй, - нежно проворковала она и чмокнула его в губы.
Григорий ее вежливо отстранил.
- Привет! Какими судьбами? Как ты здесь оказалась?
Она поджала губы и, прежде чем опустила глаза, я заметила их недобрый блеск.
- Ты не очень-то любезен. Меня пригласил Виктор, но мне пришлось задержаться на работе и удалось вырваться только сейчас.
- Почему же любезный кавалер не подождал свою даму?
Незнакомка вспыхнула.
- Ты прекрасно знаешь, что никакой он мне не кавалер, и я не его дама, а появилась здесь ради тебя.
- Ничего я не знаю! – резко ответил Григорий. – И знать не хочу!
Я чувствовала себя невидимкой, слушая их разговор. Однако, по крайней мере, один из них о моем присутствии все же помнил, так как я ощутила легкое пожатие его руки, а затем и слова.
- Лика, хочу представить тебе мою спутницу. – При имени «Лика» что-то меня царапнуло, но тут же забылось. – Знакомьтесь: Наташа, Лика.
Мы привычному ритуалу знакомства не последовали, так как ни я, ни Лика не произнесли обязательную фразу «Очень приятно». А не произнесли потому, что никому из нас приятно не было. Думаю, ей присутствие любой женщины рядом с вожделенным Гришей не понравилось бы, а мне не понравился ее неприязненный высокомерный взгляд, которым она окинула меня с головы до ног.
- Золушка сбежала с бала и потеряла свои туфельки, - с сарказмом произнесла она.
Ее сарказм мне тоже не понравился. Я выставила вперед руку с туфлями и сказала, что отношусь к тем Золушкам, которые где попало свою обувь не разбрасывают. Глядя на мои туфли, она брезгливо сморщила нос, видимо, марка моих туфель не входила в список одобряемых ею брендов. Григорий поспешил прервать эту сцену.
- Лика, советую поторопиться. Ужин назначен на девять часов.
- Ты вернешься к ужину?
- Вряд ли.
Лика перевела взгляд на меня и еще раз просканировала с головы до ног, на несколько мгновений с непонятным выражением на лице задержавшись на моей груди. Что ей так не понравилось? Да, я не обладательница пышного бюста, но он вполне нормального размера и соответствует моей комплекции. Не понимаю, почему сейчас за эталон красоты приняты фигуры, которые кратко можно описать как дынеобразные груди на слишком длинных и тонких ножках. Это же нарушение всех пропорций! О золотом сечении и говорить не приходится. Интерес к моей персоне у нее быстро угас, и, обращаясь к Григорию, она с нажимом произнесла:
- Нам обязательно нужно поговорить!
- МНЕ это не нужно, - резко бросил он и, крепко сжав мою руку, повел к старому дому, до которого оставалось всего несколько шагов.
Мы остановились возле крыльца. Заметив, что по-прежнему держимся за руки, я освободила свою руку.
- Вам неприятно?
Я изумленно уставилась на него.
- Нет, конечно. Просто сейчас нас никто не видит, и нет смысла что-то демонстрировать.
Он улыбнулся и предложил мне переодеться в более удобную одежду и отправиться с ним на прогулку. Мол, заодно заглянем в кафешку в Пескарево, чтобы ноги с голоду не протянуть.
Я рассмеялась.
- Да вы, Григорий, самый настоящий трусишка! Боитесь встретиться со своей подругой.
- Бывшей подругой, - поправил он.
- Видимо, она себя бывшей не считает. Если вы действительно хотите окончательно перевести ее в разряд бывших, то объяснитесь с ней!
- Можно подумать, я этого не делал, - проворчал он, - да раз десять объяснялся. Все без толку.
- Значит, были не очень убедительны и оставляли ей надежду. Нужно найти правильные слова.
Это было очень и очень странно, что я наставляла взрослого умудренного жизнью мужчину, практически не имея личного опыта. Но себе в этой роли я очень нравилась. Его глаза весело блеснули.
- Вы правы. Я, кажется, нашел один очень убедительный аргумент, так что готов к бою. Однако с гораздо большим удовольствием прогулялся бы с вами вдоль озера.
- Не выйдет! – весело воскликнула я. – Вам не удастся спрятаться за моей не слишком широкой спиной! Возвращайтесь в новый дом и несите свой крест – объясняйтесь с подругой, радуйте мать своим присутствием. Как я поняла, она очень большое значение придает сегодняшней вечеринке.
Григорий с уважением посмотрел на меня и сказал, что я мудра не по годам, затем неожиданно взял за руку.
- Наташа, думаю, хватит нам «выкать», мы такие интимные проблемы обсуждаем.
Я смутилась, и Григорий, само собой, это заметил.
- Я кажусь вам слишком старым?
- Нет, что вы! – испуганно воскликнула я. – Не слишком.
Григорий искренне рассмеялся. Вообще, мы с ним сегодня не раз смеялись и улыбались друг другу, хотя ничего особенно веселого или радостного не происходило.
- Старый, но не слишком! - продолжал веселиться Григорий. – Звучит обнадеживающе.
Я не выдержала и тоже рассмеялась.
- Ладно, можно попробовать говорить друг другу «ты».
- И чтобы никаких «Григориев», просто «Гриша». Попробуй произнести мое имя вслух.
- Гриша… ты очень коварный.
Он довольно улыбнулся.
- Ну как, не страшно?
- Не страшно, но непривычно. - Набрав в грудь побольше воздуха, я продолжила. – Гриша, тебе пора отправляться к мамочке.
Улыбаясь, он притянул меня к себе и поцеловал в щеку. Мне показалось, что он попытается развить наступление, и я застыла, испытывая противоречивые чувства. Но он ограничился дружеским поцелуем и отстранился.
- Пошел претворять в жизнь наш совместный план. Увидимся.
- Конечно, если только Ксения Николаевна меня не уволит.
- Этого можешь не опасаться.
Он улыбнулся и, взмахнув рукой, направился в сторону нового дома. Я чувствовала себя несколько растерянной. Слишком много событий и эмоций для одного дня. Десять месяцев я была, словно замороженная, а тут вдруг так резко оттаяла. Встреча с Димкой и общение с Григорием (пока даже про себя мне было трудно называть его Гришей) обрушились на меня, словно лавина. Мне еще предстояло все осмыслить и, если повезет, сделать правильные выводы.
Глава двенадцатая
В воскресенье в девять утра я уже ехала в электричке, уносящей меня из Пескарево. Эту поездку я задумала сегодня ночью. Нашла в интернете информацию о расположенном в тридцати километрах отсюда старинном городке Захарьевске. Там недавно открыли для публики отреставрированную дворянскую усадьбу, и я сочла ее посещение подходящим поводом для того, чтобы на весь день убраться из поместья госпожи Волковой.
Сегодня я долго не могла уснуть, вспоминая события прошедшего дня и пытаясь их осмыслить, однако сделать окончательные выводы так и не удалось. Ясно было одно – я не готова ни с кем встречаться. А вдруг Димка объявится? Наверное, наивно так думать, но как знать. Вчера он выглядел очень решительно. И сколько пафоса в высказываниях о том, как он пытался меня найти! Мне вспомнился анекдот про неуловимого Джо. «Почему Джо такой неуловимый? – Да потому, что его никто не ищет». Так и тут. Если бы он действительно хотел меня найти, то обязательно нашел. Мог хотя бы еще разок навестить мою маму. Я видела, как ловко он раскрутил Ксению Николаевну, а она более крепкий орешек. Мог бы разыскать Танюху, он был с ней знаком и знал, где она работает. Моя подруга девушка романтичная и отзывчивая, наверняка перед ним не устояла бы. В конце концов, мог раскошелиться на частного сыщика. Но он ничего этого не сделал. Он, видите ли, слонялся возле моего дома. Ха-ха. Может, один раз, случайно оказавшись поблизости, и прошелся возле дома, но не более того. Оставил маме пожелание, чтобы я ему САМА позвонила! Дешево и сердито. И я, дура, ему позвонила! Для того только, чтобы узнать, что он уже развлекается с другой. А ведь и двух недель не прошло с момента его трогательной речи. Вернулась прежняя неприязнь, которую взращивала долгие месяцы, и я даже поморщилась.
Оказывается, под шум колес лучше думается, чем в постели, когда беспокойно ворочаешься с боку на бок, безуспешно пытаясь заснуть. Во всяком случае, с одной проблемой, то бишь, с «поклонником», покончено. Остаются еще два. Впрочем, Ивана вряд ли можно считать проблемой. Я к нему ничего не испытываю. А вот с третьей проблемой в лице Григория посложнее. Не стоит забывать о пресловутых мурашках и того, что, если не лукавить, то мне понравилось с ним общаться. А что с его стороны – искренний интерес или уловки опытного соблазнителя? О разнице в возрасте тоже не стоит забывать. Вчера мы смеялись над выбором формулировки – какой он: «слишком старый» или «старый, но не слишком». Конечно, он не старый, в самом расцвете сил, но мы принадлежим к разным поколениям.
Поезд незаметно подъехал к нужной станции, и я устремилась к двери, по пути вспомнив Танюхины слова: «Наташка, своим постоянным самокопанием и анализом всего и всех ты себя угробишь! Нужно жить проще». Она и жила проще, но пока это ей счастья не принесло.
Перед посещением усадьбы я позвонила маме. Она казалась расстроенной. Торжество по случаю двадцатипятилетия старшего сына Николая Ивановича проходило в ресторане. Разумеется, там присутствовала и мать именинника. Сын ее предупредил, что отец приедет с подругой. Мать уже два года жила с мужчиной, но в ресторане почему-то появилась без него. Быстро набравшись, решила устроить разборки с моей мамой. Николай Иванович вступился, и дело чуть не дошло до драки. Сыновья, кое-как успокоив, усадили мать в такси и отправили восвояси. Однако праздничная атмосфера так и не вернулась. Поели, попили и разошлись. Они переночевали в гостинице и сейчас едут домой.
- Но есть и хорошая новость, - смягчившимся голосом произнесла мама. – Коля сделал мне официальное предложение.
- Мамочка! – радостно вскричала я. – Поздравляю!
Потом так же пылко поздравила Николая Ивановича. О себе рассказала очень кратко: вчера была на вечеринке, сегодня поехала на экскурсию. Вроде бы ни слова лжи, но и правды я не сказала, решив подождать со своими новостями до нашей встречи. За это время много чего может произойти.
- Как ты себя чувствуешь? – спросила я напоследок.
- Нормально, только очень устала. Хорошо, что завтра нам обоим не нужно идти на работу. Хорошенько выспимся, а потом в ЗАГС.
- А из ЗАГСа прямо к врачу, - услышала я голос Николая Ивановича. – Катя, ты обещала.
Я одобрила эти планы и сказала, что буду ждать отчета об их выполнении. Довольно улыбнувшись, я выключила телефон, решив, что сегодняшняя квота на общение исчерпана.
Экскурсия оказалась интересной и довольно продолжительной, так что по ее окончании я сразу отправилась обедать, потом долго гуляла по городу, в очередной раз убедившись, что даже самый захолустный городок по-своему интересен.
Я, как могла, пыталась оттянуть свой отъезд, но к шести часам возможности Захарьевска были полностью исчерпаны, и я отправилась на вокзал. В восемь вечера уже была в Пескарево. Чтобы еще немного оттянуть свое возвращение, решила добраться до Военного поселка пешком, о чем вскоре пожалела. Почти весь день я провела на ногах, так что внезапно навалилась усталость, да тут еще дождик заморосил, а зонтика с собой не было. В результате я добралась до дома уже в десятом часу – усталая, промокшая и раздраженная.
А тут такой сюрприз.
Меня поджидал Димка. Он сидел на перилах крыльца под козырьком, так что дождь ему был не страшен, и он, как всегда, выглядел безупречно, на этот раз в джинсах и футболке, и так живо напомнил мне прошлое лето, что у меня засосало под ложечкой. Я представила, как сама сейчас выгляжу – мокрые волосы прилипли к голове, а блузка к телу, и ни грамма косметики. Это меня разозлило, и я посмотрела на него не слишком приветливо, когда он быстрыми шагами направился в мою сторону. Но когда его интересовало мое мнение? Он порывисто меня обнял и поцеловал. Затем отстранился.
- Какая ты мокрая!
И опять этот мощный напор. Я пришла в ужас от того, что его уловки в какой-то степени до сих пор на меня действуют. Я его оттолкнула.
- Отстань!
Но он опять меня не слушал! Со словами «я не боюсь намокнуть» он подхватил меня на руки и, быстро преодолев несколько метров, водрузил на крыльцо.
- А теперь, сударыня, после того как я вас спас от стихии, вы просто обязаны пригласить меня на чашечку чая.
Его обаяние струилось изо всех пор, и я была готова временно капитулировать и пригласить его к себе. Просто для разговора. Да, просто для разговора, убеждала я себя. Ведь нелепо мерзнуть на крыльце в мокрой одежде, когда тепло совсем рядом. Разум, подсказывающий, что не стоит этого делать, боролся с чувствами, и уже готов был уступить в неравной борьбе, когда Димка сам все испортил.
- Наташенька, милая, - проникновенно заговорил он, - мы столько времени зря потеряли. Ну что тебе стоило позвонить? – Один звонок – и мы были бы вместе.
Я в ужасе отшатнулась и прошипела сквозь зубы:
- А я тебе позвонила.
- Ты мне не звонила, - растерянно произнес он. – Уж этот факт из моей памяти не выпал бы.
- Звонила, - тихим и неправдоподобно спокойным голосом заверила я.
- Когда?
- Примерно через две недели после твоего визита к моей маме.
- И?!
- И мне ответила девушка. По твоему телефону. Сказала, что ты принимаешь ванну.
Слава Богу, у него хватило ума не оправдываться и не говорить чего-нибудь типа «это не то, что ты подумала». Потому что это было именно тем, что я подумала. После небольшой паузы он сказал, что холостяцкие привычки очень живучи, но он с ним покончит раз и навсегда. Я усмехнулась.
- Для твоего же блага надеюсь, что это когда-нибудь произойдет, но вряд ли скоро. Впрочем, меня твои похождения больше не интересуют.
Я сбросила его руку, которой он удерживал меня за плечо, и со словом «Прощай!» скрылась за дверью, успев услышать его ответ.
- Это еще не конец!
- Это конец, - пробормотала я себе под нос, так как была уже в доме, и Димка не мог меня слышать.
Я остановилась перед зеркалом в своей комнате и стала себя разглядывать. Бледное лицо с потухшими глазами и унылые пряди мокрых волос вдоль него. Тот еще видок! Ровно сутки назад я выглядела совсем иначе. Тогда блестящие волосы пышной волной спадали на плечи, а сапфир, видимо, выбившийся наружу во время нашего с Димкой противостояния на террасе, соперничал в сиянии с моими глазами. Да, в жизни все переменчиво.
Продолжение следует...