Я грезил темнотой бескрайней ночи.
Пьянел от схватки, позабыв свой плен.
Но вот проснулся...
-Снова прутья клетки,
И я не жду от жизни перемен.
Операция была бы пустяшной, если бы не условия, в которых она проводилась.
-Ни робот ассистент, ни тем более робот хирург, я уж не говорю о мед-капсуле пост-операционного выхаживания... Этой социальной прослойке людей, как впрочем и вообще большинству, выживающему в окраинных звёздных системах, все эти «блага цивилизации» по определению не доступны. Поэтому всё по старинке, головой и ручками. Вот она, во всей красе, пресловутая, «нестареющая классика» - с горечью думал про себя профессор, приступая к операции. Отсутствие стерильности, необходимых инструментов и препаратов, полог над головой, чтобы в открытую рану не сыпались с потолка маленькие чешуйки едва держащейся, отслоившейся краски. Отвратительный свет от четырёх не убиваемых «атомных» ламп, с алмазными источниками питания, украденных, скорее всего, из запасов, хранившихся на подземных военных стратегических складах и, вероятно, изрядно фонящих.
Однако войдя в привычный ритм, профессор, увлекшись, позабыл обо всём. Руки, словно по волшебству, всё делали сами. Фельдшер, из состава группы, проживавшей сейчас рядом с ними, тщательно проинструктированный доктором Сэрошем, был на удивление расторопен, спокоен и молчалив, будто ассистирование при хирургических операциях было его ежедневным, привычным занятием. Впрочем, ничего удивительного. Люди умудряются здесь не только выживать, они, как ни странно, даже находят поводы для радости. Сиюминутные чувства и воспоминания на короткое время ослабляют свою мёртвую, удушающую хватку, чтобы затем с новой силой навалиться и терзать, терзать, терзать. Заканчивая операцию и накладывая последние швы, доктор, ощутив неимоверную усталость, унимая дрожь в коленях и тяжело усаживаясь на большой пластиковый контейнер, установленный у одной из стен импровизированной операционной, подумал:
- Создатель! Когда-то я за один день проводил несколько таких же или даже более сложных операций и после этого шёл играть в теннис. Сейчас же всего одна способна вышибить из меня дух. Прикрыв глаза, попробовал медитировать. Ни расслабиться, ни сосредоточиться не получалось.
- Сегодня явно не мой день.
- Вам плохо, профессор? - голос хоть и негромкий, но прозвучавший у самого уха, заставил старика вздрогнуть.
- Всё хорошо, - не открывая глаз прошептал он. – Мне просто надо немного посидеть и отдохнуть. Ваш человек знает, что делать. Операция, на мой взгляд, прошла удачно.
Кто-то, заботливо стянув с него одноразовые, стерильные хирургические перчатки, сунул ему в руки большую горячую кружку. Приятно пахнуло крепким чаем с лимоном.
***
Горячий чай с неизвестно откуда раздобытым ломтиком лимона и недолгая прогулка, пусть и под дождём, вернули старику силы, и даже настроение, как ему вдруг показалось, улучшилось. Благодарные люди из общины проводили старика до входа в облюбованный им и Миррор подвал.
- Будьте осторожны, профессор. Вы ведь там таких петель накрутили! Чёрт ногу сломит! - с улыбкой сказал один из провожатых, сунув профессору в руки небольшой непромокаемый пакет. – Берите. Отказа мы не примем. Это самое меньшее, чем мы можем вас отблагодарить. Эфраима мы подождём здесь.
- Если вы будете не против, я бы хотел чтобы дети ещё немного побыли вместе.
Улыбчивый провожатый, закутанный в непромокаемую накидку, утвердительно кивнул головой и, окликнув товарищей, спрятавшихся в развалинах и скорее присматривавших за детьми, чем охранявших их, припустил в сторону временного жилища общины.
С трудом протиснувшись по небольшому рукотворному лабиринту из строительного мусора, верёвок, остатков пластиковой мебели, громко поскрипывая и похрустывая битой керамикой, звонко ломающейся под ребристыми подошвами армейских берцев, старик, наконец вошёл в комнату.
Сон, судя по позам, застал детей неожиданно. В комнате было очень тепло. Переносной химический нагреватель, по данным датчика индикации разряда аккумулятора, исправно потрудившись, доживал свои последние минуты.
«Они даже не проснулись, когда я в коридоре, как слон, топтался по осколкам и насыпанному на пол мусору». Миррор, со съехавшим на шею с головы платком, широко раскинув руки и разметав по «цифре» ткани, свои светло-ржаные кудряшки, безмятежно посапывала, лёжа поверх брошенного на пол спальника. Эфраим, держа её за руку и запрокинув голову на подложенный мешок, с тихим подсвистом всхрапывал рядом. Глядя на спящих детей, старик ощутил, что в его сердце рождается какое-то новое чувство, ранее ему неведомое. «Я просто за них в ответе. Должен, обязан выжить, чтобы они смогли покинуть, это гнусное место. Хотя бы они». Ещё раз взглянув на девчушку подумал: «Её величество «Жизнь», словно дорогое праздничное платье, на которое родители копили деньги целый год, отказывая себе во всём, примеряла на безмятежно спящую девочку заглянувшее к ней случайно, во сне, навсегда потерянное детство. Дети, простите нас…»
***
Потом они, словно сундук с невероятными сокровищами, потрошили пакет, весело и даже чуть более чем позволительно шумно радовались каждому новому деликатесу, доставаемому из казавшегося бездонным, волшебного мешка. Чуть позже, заметив некоторую нервозность у мальчика, профессор сообщил ребятам новость, подарившую им счастья больше, чем все сегодняшние сладости и даже, о чудо, пара настоящих, ярко-оранжевых апельсинов.
- Эфраим! Тебе разрешили сегодня остаться на ночь у нас, - торжественно произнёс счастливый старик.
- Деда, а сказка сегодня будет?
- Непременно!
Гринтаун. Тайнэ, «Ваяющая мечами». Лавка Копасова. После захода солнца.
У заката осеннего дня
Апельсиновых сумерек вкус.
Паутинкою лёгкой паря,
Забывается лета искус.
И незримою пеленой
Растворяясь в попытке уйти,
Я играю огнём и водой,
Словно с осенью нам по пути.
Вошедшая в полную силу осень вот уже несколько дней по странной прихоти демонстрировала кротость и благонравность своего обычно непредсказуемого и взбалмошного характера, одаривая жителей долины тёплой, безветренной погодой. Город привычно готовился к приходу ночи. На крепостных стенах и центральной улице в больших каменных чашах уже ярко пылали осветительные костры. Легконогие, шустрые ребята из гильдии фонарщиков, быстро перебегая от одного к другому, ловко зажигали фасадные и уличные фонари. Стража, готовясь закрыть главные ворота, для порядка покрикивая, пропускала последних припозднившихся жителей, работавших в городских предместьях, и заезжих путников, желавших обрести покой за надёжными каменными стенами в уютных тавернах, манящих к себе дразнящим весёлым людским гомоном, ярким светом и бархатным пением бардов. Добрый, забористый эль и тёплая компания были для многих обязательной, возможно, самой приятной частью обещанного городом безмятежного отдыха.
К лавке гнома девушка подошла, минуя центральные улицы, заросшими тенистыми дворами незадолго до заката. Увидев у входной двери четвёрку гномов, одетых в тяжёлую броню, и узнав в них сегодняшних утренних зрителей, выпивавших в харчевне одноногого Хэма, Тайнэ решила не торопиться. Укрывшись в густой тени дурманящего сладким запахом отцветающего жасмина, прислонившись к ещё теплой каменной стене дома отстоящего через улицу от гномьих владений, спокойно наблюдала за замершими на страже у входа в лавку грозными воинами. Выбранное место давало возможность хорошенько рассмотреть охранников, оставаясь при этом незамеченной. Гномы стояли молча, уступом, опираясь на свои тяжёлые двуручные секиры, явно давая понять всем проходящим, что к охраняемой двери они никого не пропустят. В наступающих сумерках, перебивая свет фонарей, освещавший оружие и воинов, ровным, холодным, бледным, сине-сиреневым светом лучились зачарованные обоюдоострые боевые топоры.
- Боги Средиземья! Это кто ж такой к нему пожаловал?! Кто, интересно, может позволить себе такую охрану?! Возможно, я скоро об этом узнаю. Вспыхнувшее любопытство тонким, ароматным оттенком, украсило тёмное, бархатистое, терпковатое, прохладное вино ночи, медленно разливающееся по окрашенной осенью чаше благословенной долины.
Ожидая, пока лавку гнома покинут высокие гости, девушка вернулась к волновавшим её мыслям. За день она успела прочитать весь дневник, хорошенько выспаться, вымыться, плотно поужинать, вдоволь наговорившись со стариной Хэмом и подробно расспросив его обо всех последних городских и окрестных новостях. Наконец, обдумать прочитанное. Вопросов к старому гному было слишком много. Прежде всего, куда делись вырванные листы из дневника капитана? За что, собственно, этот старый жмот взял с неё золото?! Страшные истории про перевал Близнецов она могла бы послушать и в вертепе большой мамаши Жюс, купив вечно ошивающимся там бродягам выпивку и потратив при этом не двадцать, а всего один золотой. Кое-что, конечно, настораживало. Кто-то или что-то уничтожило пограничный форт. Из полутора дюжин защитников осталось пятеро, маг не в счёт. С ним вообще много непонятного. Учитывая, какая на стенах форта была магическая защита, это полный разгром. Если, конечно, описываемое в дневнике событие - правда, то это серьёзно. Очень серьёзно. Где все люди, которых воины гарнизона пропустили к перевалу? Если бы кто-то из них появился в городе и начал болтать, город уже гудел бы, как растревоженный улей. Может, те, кто знает об этом, надеются на то, что перевал и сейчас, и зимой будет непроходим? Однако зима не будет вечной. Надеюсь, старый ярл далёк от слабоумия и начнёт предпринимать какие-нибудь разумные действия. Откуда, наконец, взялся этот дневник? Кто-то ведь его принёс. Ну, и, конечно, самое главное: как это касается меня?! Тому, кто по камушкам разобрал пограничный форт, я даже не на один зуб!
От размышлений Тайнэ отвлёк крупный кот, тихо вышедший из кустов. Он мягко присел недалеко от неё и начал умываться. Она сразу его узнала. Это тот самый подсвинок, что спал утром на подоконнике. Нестерпимо захотелось взять его на руки и как следует потискать. Коту или девушке сегодня везло. Хотя, кто знает, может, он был бы не против, но в этот момент из тёмного проёма двери лавки на улицу вышли два дородных, богато одетых гнома. Охрана взяла их в «коробочку» и процессия медленно двинулась по главной улице к центральному рынку. Идущие навстречу заезжие зеваки и местные жители, торопящиеся к домашнему очагу, шарахались от прущих напролом невысоких, но имеющих косую сажень в плечах, могучих, закованных в броню воинов.
Тайнэ проводила взглядом их удаляющиеся фигуры, покинув уютную тень, подошла к закрытой двери. Постучать не успела. Дверь приоткрылась, позволяя ей проскользнуть внутрь. Снизу, не мигая, горящими в темноте, янтарными глазищами смотрел на ночную гостью маленький гоблин. Он открыл и сразу захлопнул за ней дверь. Царящую в помещении немного жутковатую тишину нарушило лишь, раздавшееся за спиной тихое позвякивание задвигаемого, хорошо смазанного металлического засова. В торговом зале лавки царил полумрак. Единственная зажжённая свеча, находящаяся в руках гнома, рассеять его никак не могла, хотя, наверное, очень старалась. Мастер подошёл к двери, ведущей в подсобку, и жестом пригласил следовать за собой. Стремительная тень, скользнувшая из-за спины и оказавшаяся всего лишь гоблином, заставила Тайнэ нервно вздрогнуть.
- Куда мы идём? - подойдя к гному, почему-то шёпотом поинтересовалась гостья.
- В кузницу, - ответил гном, приводя в действие какой-то скрытый механизм. Один из стенных шкафов тихо пополз в сторону, открывая чёрное жерло тайного прохода.
- Кузница же у тебя на заднем дворе?! – недоумённо воскликнула девушка.
- Это для простофиль!
- То есть я…?!!!
- Уже нет! Как видишь! Заходи, - примирительно пророкотал басом старый мастер, освобождая ей проход. Снизу стремительной тенью снова пронёсся гоблин, заставив ночную гостью вздрогнуть во второй раз.
- Можно я вас обоих ударю, например, твоим любимым топором?! - негодуя воскликнула Тайнэ. - Выходишь ты завтра к посетителю такой весь из себя гном, а из головы топор торчит!
В этот момент гоблин зажёг факел, и из темноты вынырнула ведущая вниз спиральная каменная лестница. Грубо оштукатуренные стены плавно переходили в арочный потолок, плохо различимый при свете факела. Немного спустившись, гостья оглянулась. Гном покряхтывая, спускался следом. Дверь, впустившая их в потайной ход, медленно и беззвучно закрывалась.
- Ничего не бойся! Идём, - прогудел над самым ухом гном.
Они спускались вниз несколько минут. Гоблин легко бежал впереди, поднимая факел высоко над своей головою. Иногда застывал на месте, терпеливо поджидая спутников и становясь похожим на канделябр причудливой формы. Наконец за очередным поворотом забрезжил тёплый свет. Когда Тайнэ наконец спустилась ко входу, ведущему в подземную кузницу, позади остались сто семьдесят семь ступеней. Уй, воткнувший факел в настенный металлический держатель, встал сбоку от арки, явно пропуская её вперёд.
Подземный зал был большим. Значительно больше, чем обеденный зал харчевни одноногого Хэма. Купол высокого потолка опирался на несколько гранитных, гладко отполированных круглых колонн. Вдоль стен стояли массивные, окованные железом стеллажи. Каждая полка была пронумерована и подписана. Лежавшие на полках металлические и деревянные ящики разного размера и формы манили скрытыми тайнами, будоража воображение. Некоторые названия, написанные на специальных дощечках, прикрученных к балкам стеллажей, были ей знакомы, кое-какие она видела впервые. В конце зала располагался большой кузнечный горн, несколько наковален, кадки с жидкостями и два верстака. На крюках, вбитых в стены, были развешаны инструменты. Их было столь много, что глаза разбегались от разнообразия форм и размеров. В углу стояло что-то очень большое. Тихо подошедший сзади гном легонько ткнул Тайнэ пальцами в нижнюю часть рёбер, задорно гукнув прямо в ухо. От неожиданности девушка громко взвизгнула и влепила бы старому пройдохе звонкую оплеуху, если бы он вдруг не показал отменную реакцию и совершенно не гномью гибкость.
- Чтоб тебя! Дурак подземный!
- Я тоже, тоже тебя, очень–очень сильно люблю! Не сердись! Лучше спрашивай, дочка!
- Что это? - гостья показала на сложное сооружение в правом углу комнаты недалеко от горна.
- Это большой паровой молот. Рядом с ним отрезной станок, - гном тыкал толстым пальцем в очередной предмет, называя его… - Вот большие, средние и малые стуловые кузнечные тиски, ящики с углём, вытяжки, волочильный станок.
- А волочильный станок этот твой, зачем?
- Проволоку делать, для кольчуг, например.
Тайная подземная кузница. Ковка меча
- Мы тут посоветовались с Уем,- гном потрепал по голове стоящего рядом с ним маленького помощника, - решили сковать тебе новые мечи. Молчи! – нарочито-твёрдо сказал гном, приложив к губам ошарашенной воспитанницы свой огромный палец. - Пришло время. Мастер Эрэд из гильдии тёмных эльфов-воинов, мой давний знакомец, днями переслал нам письмо. Пишет, что ты успешно преодолела все препоны и, выполнив задания лучше, чем многие его ученики, получила допуск к знаниям Сферы песка. Даже успела подняться в мастерстве, на третью ступень! Теперь ты можешь по праву именоваться Ваяющая мечами. Мы оба гордимся тобой, хотя ты, наверняка, наслышана, как сильно я был против твоей безумной затеи. С этого момента тебе будут доступны многие новые знания. Хочу, чтобы ты помнила, что вместе с ними придут и печали. Следующие семь дней мы будем ковать мечи для тебя. Тебе придётся помогать нам не потому, что одни мы не справимся, а потому, что я хочу, чтобы в них была частица твоей души и твоего труда. А для начала, дочка, расскажи мне, как хлебороб выращивает хлеб?
- Когда приходит время, он вспахивает землю. Бросает в неё семя и ждёт, когда оно вызреет. Сберегая его от палящего солнца и холода. Поливая и согревая, когда в том есть необходимость. Собирает урожай. Перемалывает, тщательно отделив зёрна от плевел.
- Хорошо. Сложна ли его работа? Должен ли он знать много тонкостей, чтобы сберечь и собрать урожай?
- Да, Мастер. Этому надо учиться у старших много лет.
- А повар, готовящий обед из нескольких блюд?!
- Повар должен взять принесённые ему продукты. Отличить добрые от ядовитых, годные от испорченных. Одни приготовить самостоятельным блюдом, другие объединить и состряпать разными способами, кое-что, возможно, украсить и подать отдельно.
- Сложна ли его работа?
- Очень. На это нужно потратить десятилетия, обучаясь у именитого кулинара. Отличный повар - большая редкость. Вон старина Хэм, владеющий харчевней и постоялым двором, не может найти хорошего повара уже четыре года. С тех пор, как умерла его супруга, земля ей пухом, он уже пятерых поменял. А в таверне, что рядом с рынком, всё равно готовят лучше.
- А скульптор, отливающий, вырезающий, высекающий, лепящий изваяния и памятники для городских площадей и дворцов императоров и ярлов? Как создаёт он красоту, которой мы любуемся через столетия?
- Он просто отсекает всё лишнее, мастер.
- Сложна ли его работа?
- Несомненно. Кроме того, этому нельзя научить, рецептов нет. Нужны подаренные богами способности, большое усердие и хороший учитель.
- А мастер-воин? В чём соль его труда?
- Мастер-воин, бесстрашно пройдя через многие сражения, прежде всего, должен остаться в живых. Это первое, чему он должен научить воспитанника. Охлаждать ум, раскаляя тело. Не допуская во время тренировок ни тени лени или малодушия. Делая тело сильным и гибким, ум острым, а дух твёрдым, как гранит.
- Хорошо. А теперь, дочка, скажи, какое из качеств, перечисленных тобою, ты могла бы спокойно забрать у мастера-кузнеца, что бы он не перестал быть таковым?!
- Я не вижу ничего лишнего.
- Всё верно, дочка. Мы, как хлеборобы, готовим почву. - мощная ручища Копасова указала на светящийся горн и ящики с углём. - Сеем семя ,- гном взял в руки приготовленный и наполненный тигель. – Следим за тем, чтобы ему не повредили ни жар, ни холод. Заботливо поливаем или согреваем. Затем, когда придёт время и семя созреет, сожнём его и начнём аккуратно отделять зёрна от плевел. Будем готовить хитрые приправы, подмешивая их в блюдо, варящееся на огне. Тысячами ударов молота придадим нужную форму, удалив всё лишнее. Раскаляя в жерле дышащего огнём горна, снова и снова, закалим в воде или масле, сделав сильным и гибким тело клинка или воинской амуниции. Подарим лезвию клыки-кромки, сотворив их острыми, как ум мудреца. Отполируем так же тщательно, как Мастер-воин ежедневно полирует свои удары, блоки и их связки, являя миру красоту и совершенство. Отгравируем лезвие магическими рунами, чтобы его уникальная индивидуальность виделась столь же ярко, сколь и исключительность стиля боя Мастера-воина. Тёмные и светлые клинки куются в одном и том же огне. Только от мастера-кузнеца зависит, чем будет наполнена душа оружия. Скованные клинки мы зачаруем, наполнив их лезвия силой света. Я буду ковать сразу три пары. Сколько их останется после зачарования, гадать бессмысленно. Как минимум последняя пара, которая останется целой. Крайнюю же силу чар, которой удастся достигнуть во время этого удивительного, но часто трагического для оружия и доспехов действа, знают только боги. В новые клинки ты наконец сможешь вставить камень душ и камень жизни. Это не плохо. Только я хочу тебе напомнить. Всё, что я скажу тебе, очень важно, но, возможно, тебе это не понравится. Скорее всего.
Гном помолчал, собираясь с мыслями, глубоко вздохнул:
-Тайнэ, дочка! Даже если тебя одеть в самую лучшую броню… Давай сейчас на время забудем о цене. Ну, предположим, дать тебе эти, пока ещё не сделанные мечи, зачарованные до последней невозможности. Всё равно ты не сможешь сравниться с тяжело вооружённым паладином или тёмным рыцарем. Даже годный только для арены гладиатор, сходный с тобою в боевом мастерстве или слабее, будет для тебя смертельно опасен. Превратит тебя в сочащуюся кровью, исколотую подушку для булавок. Из тебя можно сделать очень сильную и опасную рысь, но не саблезубого тигра.
Заметив, как только что светящаяся от счастья воспитанница до крови закусила губу и вот-вот зарыдает навзрыд, гном крепко обнял её и уже мягче продолжил:
– Прости меня, девонька! Но, если я не буду тебе об этом напоминать, я рискую однажды просто не дождаться тебя.
- Меня или мечей?! - вытирая слёзы о куртку гнома и хлюпая носом, спросила девушка.
- Мечи тоже будет жалко! Знаешь, одних только слитков…! А чистейшего метеоритного железа… Боги! Я буду разорён!
- Копасов! Какая же ты сволочь! Твои приступы доброты и деликатности напоминают мне о местном снеге.
- Но у нас здесь очень-очень редко бывает снег!
- Вот именно!
- Кто-то совсем не понимает шуток! - поспешил оправдаться гном.
Отстранившись и пристально всматриваясь в бездонное море глаз старого мастера, девушка негромко спросила:
-Ответь мне только серьёзно и честно, въедливый, противный старикашка! Зачем оплатил моё обучение?! Почему не вернул меня, когда я сбежала?! Ты ведь мог!
-Шансов отвертеться, я так понимаю, у меня нет! …или есть?!
Тайне отрицательно покачала головой.
-Ну, хорошо. Для начала: Вынужден признать, это была неудачная сделка и потом, может я просто постарел и начал терять хватку?!
-Старый трухлявый пень!- с нежностью проговорила девушка, снова прижимаясь к груди гнома, массивной, надёжной и прочной, как дубовые, окованные железом городские ворота.