Я на мосту в безмолвии стою,
Проходят мимо люди,
И с холодком в спине осознаю,
Что старости не будет.
Мне снилась встреча с другом. В реальной жизни никакого друга у меня нет, в реальной жизни у меня только родители, старшая сестра и младший брат, которые все меня воспитывают с утра до вечера.
А во сне у меня есть ещё и друг. Я его видела всего раз семь на протяжении жизни, но успела узнать очень хорошо. Это парень моего возраста, высокий, темноволосый, сильный. Мы знакомы с детства: я росла, и он рос. Я не могу запомнить черты его лица, но думаю, что он симпатичный.
Между нами нет романа, мы никогда даже за руки не держались, но он очень хорошо меня понимает. Обычно мы просто гуляем по городу или в лесу и разговариваем.
Вот и в ту ночь под утро мне приснилось, что мы сидим на скамейке в парке и он читает мне стихи из книги. Одно четверостишие показалось мне очень красивым, и я попросила друга прочесть его ещё раз.
— Хочу вспомнить его, когда проснусь, — объяснила я.
Друг начал читать, и в этот миг из сна меня резко вырвал окрик мамы:
— Ты ещё не встала?! Тебе же ехать поступать!
Я открыла глаза. Сердце колотилось, как после бега. Комната ходила ходуном.
— Вставай сейчас же, ты на автобус опоздаешь! — кричала мама, сдёргивая с меня одеяло.
Я скатилась на пол и попыталась встать, но голова кружилась так, что я опять грохнулась. Я знала, что нужно снова лечь и на пять минут заснуть, а потом можно будет снова просыпаться, и головокружения уже не будет, но разве маме это объяснишь?
Она кричала и кричала, трясла меня за плечи, к ней присоединилась сестра, и вдвоём они затолкали меня в ванную. Умывшись, я почувствовала себя лучше, но звон в ушах стоял оглушительный, и стоять прямо я пока не могла. Вышла, держась за стену, и принялась одеваться в свой домашний костюм, но тут сестра взревела:
— Ты что, совсем? Ты в этом поступать поедешь?
Второй раз за утро я слышала это слово. Куда мне поступать? Я не помнила ровным счётом ничего о поступлении, и хотелось мне только одного: вернуться обратно в койку, чтобы проспать часа три. Сестра сунула мне в лицо чёрное платье, и я вспомнила, как вчера вечером мама выбирала, в чём я поеду.
Поеду? Я? Зачем? Сквозь звон в ушах прорывались крики моих родных:
— Что ты как варёная курица? Или ты собираешься ещё один год просидеть у нас на шее? В твоём возрасте у людей уже семьи! Семьи! Семьи!
Я смогла понять только то, что у каких-то там людей есть семьи. А у меня есть неудобное чёрное платье, которое я никак не могу на себя напялить.
Кое-как одевшись, я причесалась, не глядя в зеркало.
— Краситься не будешь? — ехидно поинтересовалась сестра. — Или ты и так красивая?
Я доковыляла до зеркала и мазнула уголки глаз серым карандашом. Сойдёт. Меня больше волновал другой вопрос: для чего им всем понадобилось меня мучить?
Пришлось позавтракать, хотя кусок не лез в горло. Папа за столом балагурил, называл меня абитуриенткой и просил не посрамить честь семьи. Он был очень бодр и даже напевал марш. Мама суетилась, пила корвалол и повторяла: «Документы не забудь». Сестра время от времени выдавала что-нибудь язвительное. Брат, на моё счастье, спал.
И мне бы поспать…
Я не понимала, чего они все от меня хотят. Мама твердила номера автобусов, на которые мне предстояло сесть, и адрес какого-то института.
— На химический факультет! Ты меня поняла? Ты поступаешь на химический!
И только теперь до меня дошло, что сегодня я еду поступать в институт. Я кивнула. Я согласилась с мамой, что поступать мне нужно именно на химический. И тут меня словно током ударило.
Куда попадают люди с химического факультета? Правильно, они становятся учительницами химии. А какая из меня, спрашивается, учительница, если я по дому передвигаюсь с палкой, забываю своё имя и в жизни не решила ни одной задачи по химии?
Да, в шестом классе я пропустила ключевой урок, на котором объясняли принцип решения задач, и это повлияло на мою дальнейшую судьбу.
До одиннадцатого класса я сидела на уроках химии с умным видом, контрольные списывала у других девчонок, а добрая учительница ставила мне в четверти «четыре».
Примерно та же песня была с математикой и физикой. Единственное, что я знала хорошо — русский язык. Я писала без ошибок, поэтому учительницы считали, что я умная, и дотягивали оценку моих знаний до «четвёрки».
Доброта учительниц вышла мне боком. Увидев в аттестате «четвёрку» по химии, мама решила, что я готова к поступлению в ВУЗ, и выбрала для меня факультет. С первого раза поступить не удалось, я перепутала день экзамена и год провалялась на диване, и сегодня мне предстояло снова поступать на химфак. С теми же знаниями плюс то, что со мной сейчас происходит.
Мне и в голову не пришло сказать: «Мама! Спустись с небес на землю! Какой химфак? Какой вообще институт? Я еле стою на ногах!»
Нет, я делала всё, что мне говорят, лишь бы меня оставили в покое: собирала документы, надевала неудобные чёрные туфли и закалывала волосы шпильками.
Вы думаете, это легко — заколоть волосы шпильками, когда эти шпильки не желают держаться в пальцах и летят на пол? Вот уже год, как у меня расстроена координация движений. Подметать в доме для меня сущий ад, потому что надо держать одновременно и веник и совок, причём в разных руках, и делать этими руками разные движения.
Что? Для вас это легко? Тогда вы меня не поймёте. Я чашку со стола с первого раза взять не могу, дома меня так и зовут: эта некультяпая.
Я стояла, покачиваясь, перед дверью. Сестра подала мне мою сумку, и я поняла, что сейчас придётся выйти на улицу. Когда я последний раз была на улице, шёл снег. Я потянулась за шапкой, но сестра хлопнула меня по руке со словами:
— Дура, лето на дворе!
— Пусть кофту возьмёт, — разрешила мама, открыла дверь и перекрестила меня в воздухе. — Ну, с богом! Не забудь снять квартиру!
Меня вытолкали на лестничную площадку. Медленно, стараясь не упасть, я начала спускаться по ступенькам, шёпотом приговаривая: «Снять квартиру, снять квартиру». Я не забуду. Совсем простые слова.
Я вообще последнее время хожу очень медленно — «как бабка старая», ворчит на меня мама. Из-за этого всегда боюсь переходить дорогу, но в это утро мне повезло — я благополучно добралась до остановки и села на автобус.
И тут же заснула.
Мне хотелось снова увидеть во сне своего друга, но я знала, что так часто эти сны повторяться не могут, и поэтому решила увидеть, как пройдёт первый экзамен: химия. Мне придётся нелегко, ведь я же ничего не знаю.
К моему удивлению, я не увидела во сне здания института. Это было досадно, я хотела знать, как оно выглядит, чтобы не перепутать с чем-нибудь другим, когда доберусь до него наяву.
Вместо института мне приснился продуктовый магазин, а потом аптека. «Чушь какая-то», — подумала я и не стала смотреть сон дальше. К слову, мне так спать больше нравится — без снов. Лучше отдыхается.
Меня опять разбудили — второй раз за сегодня.
— Конечная! — орал мне в ухо какой-то дед.
Я начала выбираться.
— Сумку забыла, кулёма.
Вернувшись за сумкой, я запуталась руками в ремешке, и дед весело рассмеялся. Кое-как вылезла из автобуса. Должно быть, часа четыре, судя по солнцу. Часов у меня не было. То есть были, но остались дома. Всё взяла, а часы забыла.
Я не могла понять, почему уже так поздно. Автобус идёт ровно два часа до города, я села в восемь утра, а сейчас четыре. Куда делось время? Скорее всего, меня не заметили на заднем сиденье, и я проездила весь день. Может быть, я вообще не в том городе, в который собиралась, а первый экзамен наверняка уже закончился.
Или сегодня было назначено собеседование, а экзамен завтра? Я не помнила ни дату экзамена, ни название нужного мне города, помнила только фразу, которую мама не велела забывать: «Снять квартиру» — но что эта фраза означает, я не знала.
Я не спеша брела по незнакомому вечернему городу, и мои ноги почти не заплетались. Мне было легко и спокойно оттого, что на меня никто не кричит. Так я гуляла, пока не стемнело, а потом улеглась на скамейке в парке, укрылась кофтой и закрыла глаза. К ночи стало свежо. Руки и ноги начали неметь, но так было даже лучше — я не чувствовала холода.
Как там сказал папа: «Не посрами честь семьи!» Ну что ж, сегодня не получилось поступить в институт, значит, завтра получится. Наверняка здесь есть какой-нибудь институт, найду его и поступлю, чтобы родители могли мной гордиться.
А пока можно выспаться. Хорошо бы снова увидеть во сне своего друга, я уже успела по нему соскучиться. Это единственный человек, который меня понимает. Жаль, что я не смогла запомнить то четверостишие, которое он мне читал, оно было словно про меня.
«Не забыть бы снять квартиру», — подумала я перед тем, как провалиться в глубокий, беспробудный сон.