Лесоторговая база располагалась в черте города, но в неудобном месте, за железнодорожной линией, несколько на отшибе. Сергей ехал туда за новогодней ёлкой: вначале - на автобусе под номером 3, потом на автобусе №15. Вот и нужная остановка.
Пронизывающий ветер сразу заставил его поднять ворот искусственной шубы. Поземка, поблекшее, словно обмороженное небо. Дома были большей частью одноэтажные, так сказать, частный сектор во всей красе. В стороне от трассы , на обочине, возле забора из железобетона, который тянулся не одну сотню метров, стояло несколько легковых автомобилей, автобус и КамАЗ. «Наверное, тоже за ёлками», - подумал Сергей.
В открытые ворота базы проходили люди с очень озабоченным видом, явно спешили. Туда же устремился Сергей, неловко поскользнувшись на затвердевших, ледяных волнах дороги.
Перепрыгивая через шпалы - на территории базы для служебных надобностей была железнодорожная ветка, - люди, в основном мужчины, торопились к большому бетонному складу. Почти бегом, как будто финишируя, влетали в сумрак неосвещенного помещения. Около стен стояли сосенки. Покупатели метались от стены к стене.
- Пойдет или нет? – спрашивали друг друга.
Ни одной сколько-нибудь приличной.
С обломанными ветками, кривыми стволами, они скорее походили на палки, выломанные без особых намерений безжалостной рукой. Их было довольно много.
- А может, скомбинировать две? - обратился к Сергею высокий мужчина в очках.
- Можно, - согласился разочарованный Сергей, - только платить придется за две, по метражу, а получится ли что – по воде вилами…
И затем обращалось внимание на продавца елок, так их здесь называли, на женщину в валенках, в овчинном тулупе, в пуховой шали, полную. Черты лица её были мелкие – маленький курносый нос, маленькие синенькие глазки, - исключение составлял рот, в смысле величины и соразмерности, ну бывает, да само лицо несколько одутловатое. Она хранила молчание.
- Женщина, - обратился длинный, поправляя очки на носу и часто моргая близорукими глазами, - подскажите, ёлки ещё завезут сегодня?
С таким вопросом к ней обращались многие, но она отвечала далеко не всем.
Это была тайна.
Производственная тайна вот этого двора, обнесенного фундаментальным забором, этого пустующего огромного складского помещения, той конторы, что виднелась даже из склада, - строение барачного типа с вывеской над дверью.
Видимо, пришла пора ответить.
И не ослабляя бдительности, чтобы никто не вынес просто так даже сосновую ветку, женщина охладила их покупательский пыл:
- Не знаю! Ничего не знаю!
Голос был грубым.
Кое-кто по-прежнему не унимался.
- Так зачем нам брать палки, елки все-таки привезут ещё ёлки?
- Ответила вам! Чего не ясно?
Она хорошо осознавала свое положение, что её обязанности не просто шаляй-валяй, а ра-бо-та.
- Мамаша, пожалуйста!
- Какая я тебе мамаша! – отрезала она как ножом. – Я работник торговли.
В руках она держала длинную палку с нанесенными отметками: каждая отметка – рубль, за метр сосны.
- Наверняка привезут, - сказал мужчина в предусмотрительно одетых валенках. – Буду ждать.
Сергей еще раз прошел вдоль стен, осматривая то, что осталось от предыдущих привозов. Ничего не приглянулось, надо ждать.
У открытых настежь металлических ворот склада собралось уже человек сорок. Обменивались мнениями, хлопали варежками, пристукивали каблуками – те, кто не позаботился о теплой обуви, а таких было большинство.
- Везут! - заволновалась толпа.
И, действительно, к складу подрулил ГАЗик, из кузова которого торчали ветки срубленных для продажи сосен.
- Наши-и!
- Привезли.
Вздохнула толпа.
И каждый начал соизмерять толпу с количеством деревцев, находящихся в кузове.
- А не хватит… - задохнулись пессимисты.
- Разойдись! - врезался в толпу, раздвигая её на две половины, голос продавщицы. – Дайте дорогу для выгрузки! Разойдитесь!
Два молодых мужичка в рукавицах, черных шапках и синих фуфайках начали таскать сосенки в склад. Дело шло к развязке медленно. Поэтому объявились добровольцы, среди них – и Сергей.
- Только три человека, - определила количество помощников продавщица.
- Им ёлки без очереди?
- Только три человека, - повторяла она. – Только три.
Но добровольцев было больше, каждый мечтал о покупке.
Сергей накалывал руки иголками, принимая очередную красавицу с машины. Перчатки снял, так сподручнее. Нес её, придерживая за ствол, а она упругими пушистыми ветками касалась его плеч, шапки. Он отворачивал лицо, стараясь определить самую-самую, для себя.
- Хороши! – восхищались в толпе.
- Ух ты, какая!
- И эта ничего, мне небольшую бы.
От таких разговоров у каждого чаще билось сердце.
Наконец кузов машины опустел, и у дверей образовался монолит из покупателей. Деньги наготове.
- Отойдите! Отойдите! – шумела продавщица.
Толпа с трудом сдала назад.
- А мы? – спросил Сергей, находясь в складе. В руках он держал приглянувшуюся ему мохнатую сосенку. Рядом – такие же, как он, небескорыстные рыцари.
- Поставьте немедленно ёлки!
- Я же выгружал.
- Поставьте все, я говорила – три человека.
- Но!
- Поставьте! Повторять больше не буду. Порядки свои не устанавливайте, не дома.
Поставили, вышли.
Два молодца в синих фуфайках закрыли двери, а продавщица ловким движением навесила замок.
- Как!?
- А ёлки?
- Ты что?
- Надо выгрузить полувагон. Потом будем продавать, - пояснила безапелляционно она.
- Так холодно!
- Ничего не знаю, - сказал продавщица и, тяжело ступая, переваливаясь, направилась к конторе.
- Да что же это такое? – возмутился Сергей вместе с другими. – Люди же стоят на морозе, разгружали машину.
- Погреться пошла, наверное.
- Пойдем жаловаться, - робко предложил кто-то.
Ветерок быстро остудил горячие головы. Здесь, на базе, происходил свой производственный процесс, и люди, пришедшие купить сосенки, никоим образом не вписывались в этот распорядок.
- Прижимает морозец, - говорил длинный в очках, потирая ладонью щеки и нос.
- Да-да, - вторил Сергей, отбивая каблуками ритм неклассической чечетки.
- А что там? – заинтересовался очкарик. – Кажется, ёлки-то продают.
И те, кто остался дежурить у склада, и те, кто только что встал на пост, бросились к самосвалу, подъехавшему к конторе.
- Вначале отпустим организацию, - предупредил шофер самосвала.
Считали почти хором: три, девять, одиннадцать… Сосенки скрывались в кузове невесть откуда возникшего грузовика.
- Двадцать три!
И замерзшие мужчины кинулись к самосвалу. Самые ловкие сами взбирались на кузов.
- Уйди! – орал шофер.
Но его не слушали. Совали деньги, за ёлку – и ходу.
Сергей тоже влез на колесо, но кузов был высок: ни вытащить деревцо, ни перемахнуть через борт.
- На! – кричал он. – Деньги возьми! Дай ёлку!
Но шофер не обращал на него внимания, отбиваясь от тех, кто все-таки залез в кузов. В конце концов он и от Сергея принял на миг деньги.
- Уже взял? – спросил шофер.
- Дай! Ёлку! - сказал Сергей, чувствуя, как сводит судорога мышцы рук от затянувшегося виса на борту.
- Уже нет. Тю-тю!
Шофер вернул деньги. Сергей спрыгнул на землю, встряхнул затекшие руки. Обидно, очень обидно. Взглядом проводил тех, кому улыбнулась удача.
- Тоже проморгал? – спросил его кто-то.
Оглянулся на голос – тот, длинный, в очках, тоже неудачник.
Изобразив жалкое подобие улыбки , Сергей кивнул головой:
- Да.
- Говорят, что полувагон скоро разгрузят. Подождем?
- Конечно.
Новые покупатели постоянно прибывали к складу, где хранился заветный товар.
- Есть?
- Есть, да не про нашу честь.
Сергей сильно замерз.
Почти равнодушно он смотрел на некрашеные, покрытые ржавчиной двери склада, незнакомых людей, чувствуя только пронизывающий ветерок. Шуба искусственная хуже пальто, продувается насквозь. Хотя и новая, недавно купил за 180 рублей. Тоже событие. Зарплата ведь чуть более 200 рублей в месяцу. К тому же сейчас без конца рынком пугают, да все никак к нему не подступятся. Может, и не так страшен чёрт, как его малюют. Но пока… пока…
Молча бил в землю каблуками сапожек, занемевшие пятки уже ничего не чувствовали, до полной усталости шевелил пальцами ног, чтобы не так уж мерзли. «Ещё немного, и уйду», - решил про себя.
- Идет!
Она шла – величественно, как гора к Магомету. Рядом – те, в синих фуфайках, грузчики.
- Отойдите! Будем ставить прилавок.
Синие фуфайки схватили грубо срубленный верстак, что стоял неподалеку. Толпа подалась чуть в сторону и в едином порыве нахлынула на верстак, то есть уже на прилавок. Но доски были крепки, не первый год здесь шла предновогодняя торговля. Сергей оказался оттиснутым от дверей.
- Я же разгружал! - вскрикнул он.
Но его никто не слушал. Охнула женщина.
- Выпустите! Не могу!
Сергей яростно упирался ногам и в землю, подошвы сапожек скользили. Толкался, стремился вперед, но – ни с места.
Толпа отвергла его.
Опять он пожалел, что невысок ростом, что далеко ему до богатырского сложения. Как бы сейчас пригодилась физическая мощь.
Обида опять полоснула по горлу, и дыхание осеклось. А через его голову уже подавали пахнущие смолой сосенки, осыпающие снежок, что остался от лесных метелей…
- Ёлок нет! Нет! – услышал резкий голос. – И не будет. Только несортица.
Сергей уже видел те, что оставались после очередной свары, которая называлась здесь почему-то торговлей.
- Я же разгружал, может, найдется одна, - спросил он, едва шевеля замерзшими губами, когда покупатели – и с елками, и без них – двинулись на выход.
- А я говорила, что три человека, - напомнила работница прилавка. – Ничего нет, только эти.
- Этих не надо, - как мог гордо ответил Сергей и тоже пошел прочь.
Колючая поземка летела над землей, а мороз брал своё. Но Сергей не замечал, что ему холодно, терзала обида. Обещал пятилетнему сыну принести сегодня ёлку. Мальчишка ждет его.
На автобусной остановке простоял полчаса. Проклинал всё: и эту громогласную продавщицу, и эти ёлки, и те палки, и людей, поступивших так несправедливо по отношению к нему, и мороз, и ветер, и начальников автобусного парка, и Новый год, до которого оставалось несколько дней, и будущий рынок, неизвестный и непредсказуемый, как прогноз погоды на пятилетку вперед.
- Эх вы! – говорил он.
- Эх вы!
**** **** ****
Через два дня, накануне Нового года, он вновь отпросился с работы на два часа раньше и поехал на лесоторговую базу.
Сын так плакал, упрекал.
И он не мог не поехать.
Впервые опубликовано в Кокчетавской областной газете «Степной маяк»,
№246 от 25 декабря 1990 года.