Дама в высоком напудренном парике взглянула в зеркало, милостиво улыбнулась своему отражению и склонила голову над белой шкатулкой резной кости. Тонким пальчиком с массивным золотым перстнем она нажала на кнопку сбоку шкатулки и та с мелодичным звоном открылась. Казалось, лицо осветилось таинственным светом, в голубых глазах блеснули разноцветные огоньки. Дама была безусловно хороша собою, молода и богата. Нежный румянец удовольствия заиграл на высоких бледных скулах.
Двумя руками она достала из шкатулки ожерелье, состоящее из нескольких рядов жемчужин, скреплённых золотыми нитями.
Жемчуг был великолепен - как описать его красоту, словами это сделать невозможно. В отличие от яркости и броскости золота или драгоценных камней, волшебство жемчужин потайное, неявное, оно не бросалось в глаза. Нежный, будто живой свет, исходил от каждой округлой, шелковистой жемчужины. Удивительная мистическая манкость таилась в белом, атласном чуде.
Дама, облизнув губы, примерила ожерелье к высокой шее, любуясь загадочной красотой и наконец, стала застёгивать крючочки сзади.
Крючочки почему-то выскальзывали из пальцев, не давались застегнуться. Она немного вспотела лбом и занервничала. Нет, видно, без прислуги, не обойдёшься!
А хотела ведь сама обрядиться, так нет же, не получается...
Но тут крючочки встали в петельки и ожерелье облегло шею, как влитое. Она торжественно посмотрела на себя в зеркало и поразилась, насколько сияющ был её вид.
Но, в следующую минуту, она ощутила, что ожерелье безбожно сдавливает ей горло. Судорожными движениями она силилась нащупать соединения крючков и петель сзади, чтобы расстегнуть и вдохнуть порцию необходимого воздуха, но всё было бесполезно. Пытаясь разорвать нити рядов жемчужин. она захрипела и посинела лицом. Жемчуг, казалось, напротив, засверкал атласной белизной ещё сильнее. От него исходило радужное сияние, и еле уловимый запах моря...
- Барыня-то откинулись, толя апоплексический удар, дохтур сказали, толя ещё чаво! А я вот думаю - нечисто дело, точна! Ёна ж молодая, какой удар у ей может быть?!
Бородатый мужик скинул шапчонку и вытер ею глаза. Вокруг собралась прислуга - молоденькая Глашка в ужасе закатила глаза и закрестилась. Степенная Матрёна, вздохнула глубоко, утёрла передником слёзы и проговорила - пропела - Охохонюшки, чего деется-то...
Гаврила вошёл в кухню, бросил перед печкой охапку дров и цыкнул на притихшую и без того челядь - А ну, чаво встали, клухи, за работу, неча сплетни разводить! - и взглянув нв образа в углу, перекрестился - Матушка, преставилась, рановато токма, рановато, родимая...
Гаврила её и нашёл, синюшную, с глазами, выкатившимися из орбит, не приведи господь кому такое видеть! Белые окостеневшие пальцы впились в жемчуг ожерелья. И с лицом произошла странная метаморфоза, похудевшее и постаревшее, словно высосанное какой-то неведомой силой. Гаврила с силой разжал пальцы и только коснулся жемчуга, как тот словно сам ссыпался к нему в руки. Странное сияние шло от маленьких камушков. Гаврила воровато огляделся и сунул жемчуг в карман. Чудеса! - не видал на Анне ничего такого, откуда взялось, подарил кто? Только кто же? А ежели сама купила, чего ж не похвасталась?!
Гаврила был и поверенным, и любовником, и управляющим Анны. Огромного роста, тёмный, как цыган, злой и нелюдимый, Аннушку свою боготворил и на руках носил. Но связь была тайная, челядь догадывалась, да помалкивала, старалась язык не распускать, не то огребёшь ещё палок на конюшне.
Завёлся тут один, франтик из столиц, повадился в гости, на разговоры под карпов фаршированных да наливочку, ездил чуть не каждый день, думали предложение сделает. А он отъездил всё лето, да и пропал. И вот этот жемчуг...
***
Юрик тихо свистнул, кусты заколыхались, снег шапками попадал на землю. Юрик пошарил над дверью и нашел ключ от дома. Зачем взламывать двери, бить окна когда и так можно попасть внутрь? В основном, ключи припрятывают за дверными притолоками или косяками.
Толян, утопая в неубранном снегу по колено, "дошкандыбал" до старого крыльца и обтопал замёрзшие ноги в дырявых ботах.
- Ну давай уже, открывай, не тяни, жрать охота!
Юрик открыл дверь, и они шмыгнули внутрь, в темноту и сырость деревенского дома.
Толян метнулся к холодильнику, нашел банку тушёнки и шпроты. Юрик, между тем, шарил на полках старинного буфета, нашёл чай, кусковой сахар, сразу сунул кусок за щеку. Пожива была богатая - пакет с сухарями, бульонные кубики, упаковка макарон. И плевать, что всё отдавало сыростью и давно просрочено, двум голодным бродягам без определённого места жительства, было всё равно.
- Смотайся на двор, там сарайчик, может дровишек надыбаем. Печь затопим.
Деревня была заброшенная, пять дворов, ни дымков из печных труб, ни людей, ни следов на снегу. Судя по оставленным продуктовым запасам, ездили конечно, но летом. Зимой деревенька впадала в медвежью спячку.
Через час, отсыревшие дрова занялись, наконец, ярким пламенем и бродяги повеселели. Ещё через полчаса оба наворачивали из найденных тут же алюминиевых мисок похлёбку из макарон с тушёнкой, заедали сухарями для сытности.
Заварили чёрный крепкий чай и разомлевшие слегка, прихлёбывали из хозяйских кружек с голубыми узорами.
Толян закемарил прямо за столом, Юрик за шкирку поднял его со стула и дотащил сонного до кровати, завалил приятеля одеялами, а сам поискал в кладовых водку. Толян зашёлся в кашле, по-хорошему бы водки - и внутрь, и растереть его.
Но водки нигде не было. И самогона тоже.
За окнами ныла вьюга, пронзительно, по-бабьи, ветер заметал следы двух неприкаянных людей.
Юрик перебрался в комнату, от нечего делать порылся в комоде, нашёл сырую десятку в белье и усмехнулся, везунчик!
В ящике шкафа нарыл толстые свечи, какие-то письма, в желтых от времени конвертах, за датой почти десятилетней давности.
Стал читать - Здравствуйте, родные мои. Как вы там. У нас всё хорошо. Все живы, здоровы! - и дальше шло перечисление множества имён - женских и мужских.
Юрику стало скучно, взгляд остановился на музыкальной шкатулке. У них была похожая; он завёл тихую дребезжащую музыку, потом вдруг вспомнив что-то, достал из кармана перочинный ножичек и вскрыл поверхность шкатулки. Музыка затихла, но из недр он извлёк потускневший жемчуг, в виде колье.
- Опочки, вот так находочка - пробормотал он. Нинке подарю, пускай щеголяет.
Толян опять закашлялся и попросил водички. Юрик сунул ему под нос вместо водички ожерелье.
- Гляди, для Нинки на днюху подарок. Настоящий жемчуг!
Толян сквозь кашель прохрипел - Жемчуг, жемчуг, а водки нет, или одеколона хотя б?
К вечеру Толян проспался. Но кашлял, как подорванный. Бывший актёр, три брака за плечами, семеро детей от разных жён, выпивоха и ходок налево, Толян потерял в этой жизни почти всё - квартиру, здоровье, уважение детей, но талант лицедейства остался при нём.
В шкафу он нашёл женский махровый халат с истлевшим кушаком и рыжий полулысый парик на полке, завернулся в него и напялил на голову искусственные волосы.
- Ну-ка, как там Нинка будет жемчуг носить, счас посмотрим.
Юрик хохотнул, предвкушая занятное представление. Толян застегнул колье на небритой грязной шее и тонким женским голосом сказал - Ну и чё, я - не королева, што ли?! И осклабился в беззубой улыбке.
Юрик покатился со смеху! Настолько это было похоже на манерную Нинку.
Вдруг он заметил, что от Толяна исходит слабое сияние, сначала не понял, в чём дело, а потом уверился в своей догадке.
- Ну-ка, слышь, снимай, что-то с ним не то.
Но у Толяна начался сильный приступ кашля, к тому же жемчуг сдавил горло, и замочки этого треклятого колье, то ли слиплись, то ли их заело. - Снимай к чертям, - еле хрипел задыхающийся Толян. Юрик дёргал крючки со всей силы, матерился и, наконец, застёжка поддалась, и колье упало на пол с глухим стуком.
Это что было? - выдохнул Толян, еле дыша.
- Не знаю, мистика - задумчиво ответил Юрик. Воцарилось молчание. Надолго.
- Слышь, а ты же не кашляешь! Юрик стукнул по плечу Толяна и тот, обалдев, кивнул головой.
- Это от стресса, организм включает мобилизацию и спасительные ресурсы и происходит излечение.
- Нифига, ты подкованный!- заржал, расслабившись, Юрик. Толян, то ли от пережитого стресса, то ли ещё от чего, тоже стал хохотать. За окном мела метель, вокруг не было ни души, а эти двое сидели в чужом, заброшенном доме и смеялись до слёз.
Наутро, переспав ночь, собрались в дорогу. - А с этим чё делать - Юрик кивнул на жемчужное ожерелье, - Нинке я его точно дарить не стану...
Загоним кому-нибудь, за бутылку пойла - ответил Толян - и сунул его в рюкзак, спёртый тут же...
***
Ира бродила по барахолке, думая о чём-то своём, мысли гуляли рассеянные, никак не состыковывались друг с другом. Продавцы были под стать своему товару, такие же бывшие в употреблении, потревоженные жизнью и судьбой. Мужчина в лыжной шапочке и вытянутом неопрятном свитере, заискивающе посмотрел на неё и крикнуд надтреснуто - Женщинка, не желаете, подборка журнала Юность шестидесясятых- восьмидесятых, журналы Огонёк, Весёлые картинки, за копейки, буквально!И ещё кой-какие раритеты, любопытствуйте, не стесняйтесь!
Ира подошла, поперебирала старые пожелтевшие печатные издания и всё так же думая о чём-то, незаметно перекочевала к соседу лыжной шапки - небритому высоченному "Дон Кихоту". У того продавались фарфорово-фаянсовые безделушки и столовые приборы из подозрительного металла. Посмотрев в глаза потускневшим пастушкам и полинялым алёнушкам, она медленно переходила от одного продавца к другому. Старые босоножки, велюровые туфли на гейше, лакированные лодочки, мужские брезентовые ботинки, плоские кеды, у хмурной тётки с фингалом под глазом и рядом с обувью, соседствовали куклы - пузатые пупсы с застывшими улыбками, бледные, не знавшие загара, целлулоидные тела рыжих Тань и блондинистых Нин, которых продавала юркая бабуля в платочке.
Ира взяла в руки кучерявую небольшую куклу со смуглой физиономией в голубом платье. А ведь у меня такая же была в детстве, папа подарил - вдруг вспомнила Ира и взглянула на бабулю. Та оживлённо подхватила - Вот и возьми, милая, недорого, деткам передашь. Детки -то есть? Ну нет, так будут... А куколка хорошая, одёжка чистая, и качество - не Китай этот треклятый.
Ира подумала, потом полезла за кошельком. Цена и вправду была смешная, да и куколка глянулась, сразу нахлынули воспоминания...
Бабушка, а я вроде как подарок ищу, может быть подскажете у кого купить. Хотелось бы нетривиальное что-то, для любительницы старины.
Бабуля хлопнула морщинистыми веками на слове нетривиальное, но взяла Иру под локоток и заговорщицки проворковала, прямо в ухо.
- Так это, ты в конец ряда иди - там Асканян торгует, у него этого нетривиального насмотришь, глядишь и выберешь по душе. Но заламывает цену, сбивай, миленькая, вот , прямо торгуйся и всё! И ещё - понравится вещь, с дуру не ори от восторга! Прикинься равнодушной - мол, ничего, вещичка, почём? И недостатки ищи, найдёшь - три цены скостит, я его знаю, он жадныыый, жуть! Увидит, что заинтересовалась, не отпустит, ужом вывернется, но купишь хоть дырку от бублика, уговорит! Так что не теряйся - гни линию, давай, миленькая!
Ира прошла в конец и увидела того самого Асканяна, крупного с проседью, армянина в коричневой, местами истёртой куртке, нависающего над своим маленьким развалом, как огромный утёс над озерцом. Асканян торговал украшениями, серьгами, кольцами, часами, камеями в коробочках, старинными шкатулками.
У Иры разбежались глаза - и она беспомощно подняла их на армянина. Тот усмехнулся - Помощь нужна, дорогая? Что интересует?
Ира замешкалась, потом махнула рукой и путано рассказала, что ищет подарок человеку, у которого всё есть, но подарить надо, так как она приглашена, а деньги дарить неудобно, да и денег у неё таких нет, какие ЕЙ подарить не стыдно.
Асканян понимающе дёрнул головой, как будто понял про Иру всё и протянул коробочку - Открой, дорогая, тебе понравится, но стоить будет не дёшево. Настоящий и как раз для тебя, ну то есть для твоей знакомой. Почистишь и дари на здоровье!
Ира открыла и увидела потускневший жемчуг, похожий на натуральный, некоторые жемчужинки, выглядели совсем жалко, но те, которые сохранились были ещё божественно хороши.
Она вспомнила слова бабули и сделала вид, что разочарована. - Нет, вряд ли это подойдёт и возни много, нет, нет!
Асканян уставился на неё своими выпуклыми глазами, точно изучал. - Возьми, не пожалеешь, почистить и заблестит, как новый! А деньги - что? Так... бумага.
А это настоящий королевский жемчуг, кто знает, в чьих руках он побывал.
Но Ира стояла на своём.
***
Сначала она ревела, мучилась депрессией, потом поняла, что это не выход, собрала себя по клочкам и сделала вид, что у неё-то всё более, чем нормально. Просто отлично всё, шикарно. Придуриваться - так придуриваться.
Дима познакомил её с Настей, она сама попросила.
И она стала с ними дружить... Со своим бывшим мужем и его невестой. Настя была акула, метр восемьдесят, ноги от ушей, объездила полмира, модные журналы, показы, подиумы, перелёты вип классом, всё самое лучшее было у Насти обыденностью и "в порядке вещей".
Нет, она даже немного понимала Диму, он всегда был слабохарактерный...
И вот эта свадьба, на которую пригласили бедную несчастную брошенку.
Как-то Настя обмолвилась, что очень любит ходить в Европе по блошиным рынкам и там находит интересные вещички, подчас настоящие реликвии за бесценок. И Ира решила попытать счастье - а вдруг и ей попадётся что-то стоящее...
Свадьбу гуляли в дорогом ресторане, гостей была уйма - звёзды бомонда, мелькали герои светской хроники, известные и неизвестные, но оттого не менее значимые персонажи, и всем этим управляла мать Насти, Елена Александровна. Она была обворожительна в свои сорок, родив Настю в восемнадцать, в тридцать сделала головокружительную карьеру, прошла огонь, воду и "медные трубы"; к тридцати пяти имела связи, деньги и могла устроить кого угодно и куда угодно.
В людях она ценила, исключительно, количество денег и пробивные качества, но дочь любила безумно, поэтому дала этой свадьбе шанс состояться.
Когда вошла Ира, Елена Александровна подхватила её под руку и мило улыбнувшись, посадила у самого выхода. Пару колких замечаний по поводу неудачного платья и невразумительной причёски, и дело было сделано - Ира почувствовала себя отвратительно и вручив подарок в нужный момент, ретировалась с чужого праздника.
Елена Александровна немного расслабилась, всё было схвачено, шло по плану, ведущие развлекали народ, известные певцы сменяли друг друга, кухня превзошла сама себя.
Она выскользнула в отдельную комнату, заставленную вазами с цветами, подарочными пакетами и огромными коробками, перевязанными шёлковыми лентами.
Небольшая коробочка привлекла внимание Елены Александровны. Она аккуратно развязала бантик и достала чудную вещицу.
-Это Насте не подойдёт, это на шейку постарше, штучка!- она залюбовалась жемчужинами, погладила нежный перламутровый ряд холёными пальцами и прикинула к своему платью.
- Шикарное колье! Думаю, Настя поделится с мамочкой!
Убрав с шеи пару выбившихся из причёски локонов, попыталась застегнуть жемчужное ожерелье. Крючочки никак не хотели попадать в петельки, но в конце концов, застегнулись.
Елена Александровна подошла к зеркалу, висящему на стене, полюбоваться своей красотой. Внезапно шею стало давить, всё сильнее и сильнее. Она попыталась расстегнуть замочки, но те будто спаялись намертво. Воздуха отчаянно не хватало, она попыталась позвать на помощь, но вместо крика вырвался полузадушенный хрип...
Через пять минут у входа в комнату с подарками, схватившись руками за горло, как будто силясь снять ожерелье, лежала резко постаревшая женщина в вечернем платье. Жемчуг светился изнутри мягким полупрозрачным светом и источал лёгкий еле уловимый запах моря...