Село находилось в самой глубине центральной части России, почти на границе трех ее областей, не то, чтобы совсем в глухомани, но от железнодорожного полустанка мы еще шли пешком километров пять, а то и все десять.
Идея была такая: зарыться поглубже и провести часть лета в натуральных условиях, слиться с природой в пределах разумного. Вставать с рассветом, ложиться спать, когда стемнеет, короче синхронизировать организмы с остальным мирозданием, насколько удастся.
Вокруг села были сосновые леса и я уже предвкушала ежедневные грибные медитации, а по части культуры, неподалеку доживала свои последние дни усадьба Голицыных- Прозоровских, бывшее поместье князей, в гостях у которых бывали в разное время Лермонтов и Державин, художник Борисов-Мусатов, написавший тут целую серию своих картин, и служивший секретарем и учителем младших детей князя будущий баснописец Иван Крылов.
Сделав предварительный обзорный круг по селу и зафиксировав основную и единственную его достопримечательность - торговый ларек, мы проследовали дальше до реки, расположившись там лагерем и поставив палатку.
В первую же ночь обязанности в лагере распределились сами собой - кто будет ночным сторожем стало очевидно, я. Поскольку спать я все-равно не могла и каждый новый шорох меня буквально вгонял в истерику, я заснула лишь под утро, только полностью выбившись из сил.
Утром же местность вокруг выглядела настолько мирно, что было не понятно откуда вообще берутся эти ночные страхи и я была уверена на все сто, что следующей ночью я непременно буду преспокойно спать.
Игорь в отличии от меня выспался прекрасно и был бодр и свеж.
- Не сходи с ума! - Прокомментировал он мое ночное дежурство.
Легко сказать!
Скоро со стороны деревни показалось сначала стадо, потом пара собак, потом пастух. Последний с интересом подсел к нам, выяснив кто мы и откуда, и затем доложив нам в свою очередь все местные новости - где можно купить молоко, где водку, кто пускает на лето квартирантов и есть ли здесь грибы и змеи.
- А до усадьбы далеко идти? - Решила я пользуясь случаям начать планировать культурную программу.
- Какая усадьба? Диспансер что ли? - Пастух сдвинул набекрень кепочку и почесал макушку.
Игорь выдал ему сигаретку, а мне сказал:
- Там последние годы туберкулезный диспансер был.
- Ага, - Радостно подхватил пастух. - А чего туда идти? Там ничего нет.
- А усадьба? - Не унималась я, - Ну, то есть диспансер, здание-то сохранилось?
- Да почти нет, разобрали его. - Он захихикал. - Это у нас могут.
Тем не менее показав нам направление, в котором находился княжеский диспансер и получив от нас заказ на завтра на целую банку молока, стадо проследовало дальше.
Специально не ложась в течении всего дня, я нагуливала сон перед ночью. Время текло незаметно. Сначала мы добывали себе пищу, ловя в реке маленьких мидий, затем выковыривали их и варили на костре.
- К мидиям рекомендуют белое вино. - Завела я, вспоминая все, что прочитала о них еще до поездки. - А лучший соус к ним- лимонный сок, оливковое масло, зелень и чеснок. - Мы оба сглотнули слюну.
- А еще их нужно сварить нормально, а то как резиновые будут. - Игорь вернул нас обоих в реальность, игнорируя рекомендации высокой кухни.
Вечерело. Мы сидели у костра и пытались разжевать мидии. Лесные звуки постепенно стихали. Над нами разворачивалось небо, со всеми полагающимися для северного полушария созвездиями.
А совсем недалеко от нас, с другой стороны села, и, по вселенским меркам не так уж и давно, всего каких-нибудь пару сотен лет назад, у Голицыных собирались к обеду.
***
Князь Сергей Федорович был рад посетителям и окрестные дворяне то и дело наезжали с визитами. Княгиня Варвара Васильевна, его супруга и мать десятерых сыновей, красавица в молодости, сама управляла и всем имением, и домашним хозяйством. Она частенько собирала у себя писателей и артистов и даже сама была известна в писательских кругах своим переводом французского романа “Заблуждения от любви, или Письма Фанелии и Мильфорта”. Окончательно перебравшись в Зубриловку после отставки князя, в Москву они ездили теперь только на зиму.
Обеду , как правило, предшествовал закусочный стол, накрываемый не в обеденной зале, а в гостиной: тарелочки со свежею икрой, с копченою рыбой, сыром, соленым мясом, сухариками и различным печением, сладким и несладким; горькие настойки, вермут, французская водка, лондонский портер и венгерское вино. Гости кушали и пили все это стоя, прохаживаясь по зале. Так было принято, перед основной трапезой подавать гостям "легкое кушанье" для возбуждения аппетита.
***
Вымотанная вторым ночным бдением, наутро я, шатаясь, вылезла из палатки и заявила очень бодрому Игорю:
- С чем я тут ссинхронизируюсь, так это с ближайшей психбольницей. Я уже на грани.
- Так. Все! Перемещаемся в село к кому-нибудь на постой. Снимаем лагерь. Стоп-машина!
Воодушевленная грядущим переездом, я радостно стала собираться и уже через час от нашего лагеря осталась лишь поляна с примятой травой. Мы печально огляделись вокруг. До чего милое место, особенно в утренних лучах.
- Очень жаль! - Констатировала я. - Но ничего не поделаешь! Мы будем приходить сюда на день, да?
- Ага! - Игорь закинул за плечи рюкзак, взял в обе руки по сумке и мы двинулись.
У крайней избы села на завалинке сидел дед и внимательно наблюдал за нашим приближением. Поздоровавшись Игорь полез за валютой, пачкой сигарет, на что дед бойко отреагировал:
- Да ну, у меня свой! На-ка, угостись!
Затем он выдал Игорю листик и кулечек с табаком и, соорудив из всего этого по сигаретке, они дружно закурили.
После нескольких затяжек, Игорь уважительно посмотрел на деда:
- Ваш табак?
- Ага! - Гордо сообщил дед и тут же решил использовать ситуацию, пока бог послал покупателей. - Возьмешь? Недорого отдам.
Пока они торговались, я сидела рядом с вещами и клевала носом. Солнце уже вовсю припекало, запах табака смешивался с ароматами трав в дедовом полисаднике, очень хотелось спать.
- Так! - Внезапный оклик Игоря меня разбудил, я проснулась.
- А где дед?
- Прибраться пошел. У него остановимся. Денег не надо, сказал бутылку купить.
Затем поглядев на мой осовелый вид, добавил:
- Ты как? Спать хочешь? Или в усадьбу пойдем?
- Нееет! - Взвизгнула я. - Спать я буду ночью. Я усну чего-бы то это мне ни стоило. В усадьбу!
Оставив у дела вещи и перекусив на дорогу, мы пошли по культурной программе.
***
История усадьбы начиналась с конца 18 века, когда здесь в Саратовской губернии на холме, среди дубрав и множества родников, князем Сергеем Федоровичем был построен целый дворцовый комплекс с трехэтажным каменным домом, флигелями, церковью с родовой усыпальницей, часовней, колокольней и декоративной башней. Вокруг был разбит дубово- липово- кленовый парк с аллейками, фонтанами, беседками, миниатюрным чайным домиком и бассейном- купальней.
Земли эти в свое время были подарены Голицыну Екатериной II за его воинские заслуги в турецкой кампании, единственное что он с иронией просил тогда у Потемкина, дяди своей супруги, чтобы земли эти были у реки, поскольку обещал он поститься по причине здоровья и заменить мясо на рыбу.
***
Усадьба напоминала вырезанную из бумаги снежинку, которая была видна и сама по себе, и через нее можно было одновременно смотреть на окружающий мир. Настолько разрушена, разграблена и опустошена она была.
Пастух оказался прав, это у нас могут. То, что не сгорело при далеком пожаре начала прошлого века, потом не было подточено грунтовыми водами его конца, было аккуратненько вынесено местными жителями, по половице, по дощечке, по кирпичику.
Лестница на второй и третий этажи, как раз и придавала всему строению бумажный вид. Подниматься по ней было опасно, все держалось на чем-то неуловимом, но фантазия дорисовывала недостающее. Вот здесь был зал, здесь картинная галерея с портретами самих хозяев Голицыных, их второго сына, Федора, следующего хозяина поместья, вельмож эпох Екатерины, Павла и Александра I.
По соседству с картинной галереей находился Круглый зал, в нем располагались скульптуры, коллекции бронзы, фарфора, миниатюры, далее библиотека.
Мы вышли из дворца и пошли побродить вокруг, с высоты холма открывался вид на некогда прекрасный парк и среди высокой, местами в рост человека, травы угадывалось то, что было там когда-то, пруды, аллейки, фонтаны.
Где-то здесь, уже намного позже по времени, когда усадьба несколько раз сменила владельцев, передаваясь по наследству от отца к сыну, писал свои картины художник Борисов-Мусатов и гостившие здесь в то время дамы с удовольствием ему позировали.
А ранее, известный в будущем Крылов посадил где-то в парке свой дуб, о котором позже он и написал свою басню.
Нашего возвращения в селе уже ждали, на завалинке помимо деда сидел еще один мужик, видимо приглашенный в качестве третьего, и они издали сканировали наши приближающиеся силуэты, пытаясь углядеть бутылки.
Дальше все пошло по издавна отработанному на Руси сценарию и они втроем с Игорем от международной политики не спеша переходили ко внутренней, разливая по новой и периодически выходя на двор перекурить. Я же сразу после дедовой отварной картошки с нашими консервами и овощами с огорода, сразу откланялась всей компании и, скомандовав самой себе "Вольно!", рухнула на приготовленную для нас кровать.
Я открыла глаза, когда было уже светло. Летнее утро! Оно просто прекрасно, когда ты выспался и чувствуешь себя свежим и бодрым, как и все, что шелестело, чирикало и хрюкало из распахнутого настежь окна.
Игорь, перевернувшись на другой бок и зафиксировав одним глазом мое сидение на кровати, сонно спросил:
- Ну что? Ссинхронизировалась?
- Ага! - Радостно ответила я. - Хочу рисовать!
Еще дома, готовясь к поездке и раздумывая о том, что мне может понадобится там, на природе, я решила захватить с собой альбом и карандаши.
Рисовать я не умела, но окружающая красота сама будет направлять мою руку, надеялась я, посмотрим, что из этого выйдет.
Через час, позавтракав и захватив с собой плед, альбом, карандаши, воду и яблоки, мы вышли в сторону усадьбы.
На другом конце села, Игорю приветливо замахал обеими руками вчерашний третий, а еще двое мужиков, сидевших с ним на лавочке, многообещающе нас разглядывали.
- По-моему, у вас ожидается пополнение сегодня вечером. - Тихо сказала я Игорю.
- О, нет! - Простонал он. - Долго я так не протяну.
Сравнявшись с мужиками, он пожал каждому руку.
- Куда? - На правах нашего знакомого спросил третий.
- Рисовать. - Игорь кивнул на меня. - В усадьбу.
- Художница! - Уважительно откомментировали остальные.
Художница! Окрыленная выданным мне авансом, я и вправду почувствовала вдохновение.
- Игорь! Ты будешь мне позировать!
- Могу только лежа и только в тени. - После вчерашней вечеринки Игорь был никакой.
Мы расположились под деревом в Голицынском парке, вдали виднелась усадьба. Игорь лежал кучкой и солнечные блики, пробиваясь сквозь листву, выхватывали из тени то лицо, то руки, то волосы.
Борисов-Мусатов неподалеку писал дам, одна обмахивалась веером, другие, кутаясь в шали, смотрели куда-то вдаль.
Я зависливо вздохнула, Игорь лежал без веера и без шали.
- Ну, я тоже, не Борисов-Мусатов! - Справедливо рассудила я и приступила.
***
Его так и называли - певцом уходящих усадеб и героинями его картин были молодые женщины, печально бродившие по аллеям почти брошенных имений.
Зубриловку он любил и приезжал сюда с конца девятнадцатого до самого начала двадцатого века, когда владельцы усадьбы уже редко сюда наведывались и на всем здесь лежала печать уныния и запустения.
Ему позировали его сестра и будущая супруга, тоже художница, Елена. Уединенные уголки парка и усадьбы и одинокие фигуры, словно призраки уходящих дней.
- Просто красивая эпоха! - Так отвечал Борисов-Мусатов, когда спрашивали его какая эпоха изображена на его картинах. - Просто красивая эпоха!
***
- А где здесь я? - Проснувшийся Игорь с интересом изучал мое творение.
- Вот эта тень под деревом. - Я показала ему пальцем.
- Похоже!
- Продолжим завтра, хорошо?
- То есть теперь ты будешь спать по ночам и рисовать днем, а я буду пить с деревенскими и высыпаться, позируя в качестве тени? - Игорь зевал, разморенный и все еще сонный.
- Хороший план!
Я подумала и добавила:
- Только нельзя никому показывать мои рисунки, а то сразу раскусят, что никакая я не художница!
- Тут главное уверенно себя чувствовать при показе, может это стиль такой, кто захочет показаться невеждой?
Следующие несколько дней пролетели незаметно. Мы вставали утром, завтракали и шли в усадьбу, я рисовала, Игорь "позировал", гуляли и возвращались домой.
Второй дед быстро сошел с дистанции и не потому, что больше не мог или не хотел пить, а, видимо, местное сообщество ему намекнуло, что он тут не один и деду пришлось уступить место следующему счастливчику. Каждый очередной приходил со своими овощами, яйцами и молоком, так что мы жили просто припеваючи.
Быстро исчерпав политические темы и пройдясь по всем интимным подробностям жителей села, как-то вечером они дошли до меня. Я в это время уже спала, так что узнала обо всем в утреннем пересказе Игоря.
- Какая же она художница у тебя, если не пьет? - Поставил вопрос ребром новый третий.
- Тут полно художников приезжает, - Поддержал его наш дед со знанием дела. - Все пьют!
- Так это кто уже давно рисует, они пьют, - Нашелся Игорь. - А она только начинает.
- Ну да, ну да, - Деды закивали головами. – Творить-то не просто, - продолжили они развивать тему. - Попробуй- ка на сухую, вдохновения-то эти тонкие материи, никак не удержишь без этого.
- Никак! - Подтвердил Игорь, разливая по-новой.
- Ты, я смотрю, зато идеальный кандидат. - Пробурчала я, получив стенограмму вчерашней дискуссии. - Тебе и рисовать не обязательно! Сразу видно - художник, раз пьешь!
На следующих посиделках была затронута тема грибов. Мы уже подумывали заканчивать мои рисования и переключаться на грибные прогулки, вот Игорь и решил узнать, куда нам лучше двигать с этой целью.
- А грибов тут нет! - Быстро среагировал тот первый третий, до которого уже дошла очередь второго круга.
- Как же? - Переспросил Игорь. – Места-то грибные тут. Вон за селом лес начинается, за вашим домом.
- Грибов нет, сухота стоит.
- Ну, сходим проверим завтра, посмотрим - есть, нет. - Заверил его Игорь.
Следующим утром, сменив маршрут и взяв у нашего деда корзинки, мы направились в сторону леса. У своей избы уже сидел вчерашний третий, перед ним стояли два полные грибов ведра, он радостно замахал нам руками:
- Вон! Набрал! Покупайте у меня!
- Вот жучара! - Прошипела я тихо.
Игорь рассмотрел грибы:
- Как называется этот гриб?
- Сморчковая шапочка у нас зовут, покупайте! С картошкой потушите к ужину, - Дед усиленно продвигал свой товар. - Ничего так, вкусно!
- Под рюмочку- то, - тихо прокомментировала я Игорю в ухо.
- Пойдем посмотрим сами, может и найдем! - Мы раскланялись, а дед разочарованно уставился на полных два ведра.
***
Русская кухня до семнадцатого века основывалась скорее на обычаях, чем на искусстве, а кушанья были в основном простые и не очень разнообразные.
Повседневный стол простых людей был довольно скромен и основу питания составляли, помимо мучных изделий, каши, блюда из рыбы, грибов, овощей, мясо использовалось редко.
Кухня высшего сословия, естественно, была куда более разнообразной.
Но из-за обычая соблюдать посты, у всех стол делился на скоромный и постный.
И если в постные дни меню домашних обедов предлагали суп раковый или щи из щавеля, щуку разварную под соусом, жареных окуней, пирог яблочный и кисель клюквенный с миндальным молоком, то в остальные дни палитра блюд на столах была куда ярче: цыплята под соусом, жаркое тетерев или куропатки, говяжий язык с хреном, ножки телячьи и жареный поросенок.
Но поскольку по православному календарю постными считались более двухсот дней в году, а значит и мясо выпадало из рациона, а в некоторые дни вместе с рыбой и маслами, то больше все же использовали крупы, овощи, грибы, лесные ягоды и травы, то что добывалось выращиванием или собирательством. Употреблялись в пищу корневища и травянистые растения в качестве приправ и самостоятельно, орехи и иные семена растений; готовились ягодные, травяные, медовые чаи и настойки.
Грибы всегда были на особом месте, их сушили, жарили, тушили, варили. Особенно часто употребляли соленые грибы. При этом было принято солить каждый вид грибов отдельно, а при жарке наоборот – все грибы соединяли вместе, чтобы получить ассорти грибных вкусов: сухих и влажных, мягких и твердых. Чем разнообразнее набор грибов для жарки, тем они получались вкуснее.
***
Нагулявшись по лесу и надышавшись его ароматами сосновыми и дубовыми вперемешку, мы ничего не набрали, если не считать нескольких красивых экземпляров, которые решили прихватить в образовательных целях и узнать у наших местных их названия. То, что они ядовиты было очевидно, но в таких грибах тоже надо уметь разбираться, так мы рассудили, выходя из леса.
Я нарвала букет и мы возвращались в село вполне довольные своей прогулкой. Дед, видимо, все это время напряженно нас поджидал и, завидя наши фигуры, подбежал проверить наш улов.
Удовлетворенно захихикав, он сказал:
- Отнес оба ведра вашему хозяину, идите готовьте. Вечером-то позовете попробовать? - Он хитро прищурил один глаз.
- Само собой! - Расшаркались мы.
Запахи из кухни шли невероятные и мы еле дождались, когда все будет готово. Главный на сегодня добытчик, можно сказать герой дня, был тут как тут, раздавая нам кулинарные советы. Мне тоже полагалось присутствовать сегодня до конца вечеринки, так как время нашего отдыха подходило к концу и мероприятие подразумевалось, как прощальное.
Наш хозяин явно к нам попривык и теперь был слегка расстроен, сосед же, судя по всему, не хотел заглядывать в завтра и радовался тому, что сегодня бог послал, и поэтому был оптимистичен, трещал без умолку и смешил нас случаями из своей жизни. В связи с моим присутствием все истории были сплошь приличными, что, видимо, давалось ему с трудом, но он держался.
Уже стемнело, когда они пошли во двор, сделав себе по сигаретке, я вышла с ними.
Только вдали от города, от огней цивилизации, можно наблюдать такое небо! Лишь кое-где по селу в редких избах светились огни и окружающая нас темнота была плотная, как туман, и густая, лишь сигаретный дым разбавлял ее черноту прозрачно-белым.
***
Погром усадьбы произошел в одну из таких же ночей.
К началу двадцатого века в Зубриловке проживало много дачников и учащейся молодежи, которые активно вели пропаганду среди крестьян и, несмотря на всю благотворительность Голицыных и заботу о местном населении, их усадьба не избежала печальной участи большинства дворянских имений и была разграблена и сожжена.
Погром начался с винных подвалов, а когда с вином было покончено и запасы были опустошены, пьяная озверевшая толпа принялась за флигели и дворец. Предварительно разворовав и погрузив награбленное в телеги, которые они предусмотрительно пригнали с собой, остальное рушили, уничтожали и жгли, били фарфор, ломали мебель, в клочья рвали картины.
Так погибли знаменитые голицынские коллекции, лишь по случайности часть из них уцелела, так как выставлялась в то время владельцами в музее.
Пожар уничтожил дворец, рухнула крыша, пробив своды нижнего этажа, были сожжены флигели, оранжереи, конюшня.
***
Наш поезд отправлялся со станции вечером и мы не спеша собирались в дорогу.
В открытое окно я видела соседа, возбужденно пробежавшего мимо нашего дома сначала в одну сторону, потом в другую и наконец затормозившего у наших ворот.
К нему вышел хозяин и они воодушевленно что-то начали обсуждать, при этом сосед все показывал ему куда-то в сторону станции, тыча туда пальцем, они дружно там кого-то высматривали, затем засобирались и ушли.
- Чего это там у них? - Показала я Игорю на окно.
- Нас уже не касается. - По-деловому сказал Игорь, завязывая рюкзак. - Давай вещи вытаскивать. Пока туда- сюда и пойдем.
Во дворе мы столкнулись с нашими дедами, лица которых сияли:
- Художники приехали! - Запыхавшись доложили они. - Целая группа!
Сосед мечтательно закатил глаза, предвкушая волшебные, как минимум, две недели.
- Ну вот, жизнь налаживается! - Мы попрощались и двинули в сторону станции.
С холма надменно взирала уцелевшая колоннада усадьбы, где призраки прошлых обитателей чинно разгуливали по только им одним видимым залам и галереям, останавливаясь лишь на время у знакомых портретов, чтобы продолжить затем бесконечный обход владений.