Попрощались с девочками около гардероба. У них в конторе все по-настоящему: отставник вахтер-охранник, пропуска, гардероб, столовая, даже профилакторий есть. Как раньше. Всем вежливо сказала до свидания, особенно вежливо тем, кого не любила. У нее такая политика – быть предельно корректной с врагами. Да и не враги это, в общем-то, а так – мелкие пакостницы. Элеонорка и Зюзя. Стучат потихонечку, выкраивают себе льгот и преимуществ. Элеонорка постарше – местная, крашеная дородная блондинка, Зюзя помладше – тощая, вертлявая, сорокавосьмикилограммовая девушка из области. Снимает комнату в частном секторе. Под мостом. Ищет мужа с квартирой.
А она? А она умница и красавца. Два высших образования. Два брака. Диета, фитнес, открытый бассейн. А что в итоге? Ничего. Всю жизнь мечтала сидеть в кафе, пить кофе с круасанами, и щуриться на мужичков, а стала бухгалтером. Пусть и главным. Пусть и с профилакторием. Нужен он ей. Ничего же не изменилось, небось, все те же: скучное пьянство, бессильное ****ство и тематические шарады на ужин.
В общем, попрощалась со всеми и пошла на остановку. Помощнице своей, Леночке Газоновой, мило улыбнулась, сказала, скоро квартальный отчет, готовьтесь, Леночка. По дороге, у какого-то небритого мужичка в чалме, сидящего за раскладным грязным столиком, увидела идиотскую игрушку – спиннер. Что это? Спросила. Для релакса, ответил мужик. Релакс ей не помешает, купила.
Шла и в полсилы думала об отчете. О том, что Газонова работник хороший, но человек вялый и почти рассеянный. Молодая, красивая баба с маленьким ребенком, а все куда-то в небеса смотрит. Уставится в одну точку, в правый угол натяжного шероховатого потолка в бухгалтерии, и замрет. Способна так просидеть минут пятнадцать-двадцать, а то и полчаса, потом опустит голову и начнет лупить по клавиатуре. Может быть, она в такие моменты в уме считает? Перемножает коэффициенты всухую?
Села в автобус, поехала домой – здесь недалеко – пару остановок, и вообще она любит ходить пешком, но сегодня почему-то не тянет. Ехала и представляла, как сейчас придет, скинет обувку, снимет джинсовую курточку, новую, с вышивкой, умоется и пройдет в комнату. А там ее толстый кот Эклер, подойдя к дивану, примерится к прыжку – и так и сяк – и отвалит с видом «да ну его на фиг». А она поймает его за загривок, возьмет на руки, тяжесть-то такую, усядется в кресло и посмотрит любимый сериал.
А ужинать не будет – устроит дополнительную разгрузку организму.
И правильно!
Ляжет спать.
Утром опять на работу, будь она благословенна. Сядут с Леночкой готовить квартальный отчет. Потом пить чай. Все девочки – с домашней выпечкой, по которой у них в конторе, а в бухгалтерии особенно, считай, национальный конкурс, а она – с сухофруктами или орешками. Надо посмотреть, что там по плану диеты. В заветной тетрадочке. В дневничке. Девичьем. Ага. Она улыбается и смотрит в окно – ей сейчас выходить.
Выходит, и решает в магазин не заглядывать, холодильник битком, хотя она любит покупать еды на один раз, а все равно – забит.
Заходит в подъезд, квартиру, ну, а дальше все по схеме, которая не меняется уже много лет. Слишком много лет. Здоровье, красота…
В шесть утра раздается звонок мобильного – Газонова. Не дала Лена доспать законный час, так-то вставать только в семь, потому что на работу к девяти. Двух часов как раз хватает на все, и «на собраться», и на доехать-дойти.
Да, произносит чуть хриплым спросонья голосом. В трубке – мужчина. Это брат Газоновой, тоже, надо полагать, Газонов или она Газонова по мужу? А была ли она вообще замужем? Кажется, мелькал там какой-то Олег Газонов… Тяжело еще соображается. Слушаю, говорит брату.
Лена погибла, произносит тот.
Сразу и не врубается. А кто бы врубился? Несколько беспомощно повторяет, что? Что? Что?
Что случилось?
Мне бы не хотелось сейчас это обсуждать, отвечает брат, извините, я звоню, чтобы сказать, вынос через три дня, в субботу, значит. От нашего дома, от подъезда, в смысле, вы не могли бы сообщить на работе?
Я? Что?
Но брат уже отключился.
А она садится в кровати и слегка трясет головой. Потом нажимает кнопку телефона с изображением маленькой схематичной зеленой трубки. Послушайте, говорит мужскому голосу в ответ на «да?», я ничего не поняла, я ее вчера вечером видела – живую и здоровую.
Мне сейчас не до объяснений, отвечает брат, вы должны понять…
Она встает и идет в душ. В голове черт-те что. Вчера же виделись? Вчера же еще…
Едет на работу, где все уже всё знают.
Это одна из самых интригующих загадок, но это так – народ всегда знает.
Рассказывают, представляете, они вошли утром в комнату, а там включенный компьютер и никого! Никого! То есть? Выбросилась с лоджии, с восемнадцатого этажа, жила в этих новых огромных розовых домах с антеннами, знаете? Да-да, а в чем дело? Почему компьютер? Почему включенный? Что вообще случилось? Почему-почему, к отчету готовилась, наверное. Почему же еще?
А она сидит за своим столом и крутит в пальцах этот идиотский спиннер, который нашла, сунув руку в карман джинсовой куртки. Сидит и крутит, лопасти иногда задевают пальцы и тогда игрушка перестает вращаться.
Но она опять толкает ее.