Сказки о быстро замораживающих камерах для анабиоза, так и остались сказками. Предполагалось использовать их при длительных перелётах, и реклама кричала, что если во время заморозки вам в голову пришла какая-то мысль, то через десять лет, при размораживании вы сможете додумать эту мысль, сетуя на то, что вас ещё не заморозили нерасторопные операторы. Быстро, надёжно, безопасно! От всего этого осталось только «быстро». Человек, не мороженая кета, его нельзя сваливать брикетами. У первопроходцев отламывались пальцы на руках и на ногах, отбивались уши и носы. За десять лет перелёта случалось всякое и пятьдесят процентов испытателей, в конце пути, не размораживали, а просто отправляли их, эти жалкие подобия расколотых античных статуй, в открытый космос.
К нам эта мода на быструю заморозку не дошла – мы летали по старинке. Нас раздевали догола, всаживали в ягодицу укол, строго под левую подмышку - мешок с кислородом, в рот - загубник, и полезай в ванну с гелем. Опытный оператор заботливо топил тебя в этой мерзкой массе, которая лезла в ноздри и уши, и захлопывал герметичную крышку. Всё, привет! До встречи через год, или пять лет – смотря куда лететь.
Я стоял последним в очереди за уколом, и вспоминал вчерашний вечер и пройдоху Серджио. Мало того, что мы разбили абажур и блюдо для пиццы, так он ещё закатил администратору скандал за испорченный вечер и нашу разбитую тарелку. И что вы думаете? Перед нами извинились, отнесли съеденную нами пиццу на счёт заведения и, убедившись, что на разбитой тарелке нет их штампа, принесли взамен точно такую же! Мы остались довольны, поблагодарили администратора и заверили его, что и впредь будем неизменно постоянными клиентами этого кафе.
Тарелку Серджио отдал мне, и жена с недоумением и радостью смотрела на неё. Я не стал ничего выдумывать, а просто рассказал жене о наших с Серджио посиделках. У неё было хорошее настроение, и она хохотала вместе со мной, прижимая к себе тарелку, которую всё никак не могла донести до полки.
Я вспоминал вчерашний день, чтобы, хоть как-то сгладить впечатления от дня сегодняшнего. Посудина, на которой нам предстояло лететь, не прибавила во мне уважения к нашему новому работодателю. Это была известная «Жестянка Лизи», или Борт 1513 Космического флота Императора Поднебесной. На заре профессиональной карьеры, именно на ней я отправлялся в свою первую космическую командировку. Невольно в голову приходили мысли о символичности происходящего: на заре карьеры – Жестянка Лизи, и на закате – опять она. Борт 1513 был давно списан, и только острая нехватка кораблей ближнего радиуса действия, позволила команде, выкупившей его за сущие гроши, получить разрешение на эксплуатацию и гонять по ближнему космосу, уже под флагом частного предпринимателя. И, чтобы выжить, они брались за любую работу, на любых условиях, лишь бы не болтаться где-нибудь на запасной орбите, помирая от скуки и голода. Не сомневаюсь, что наш крендель зафрахтовал Жестянку Лизи за гроши. Одно радовало – в команде корабля не было случайных людей. Все имели громадный опыт и стаж, и тоже, наверное, списаны со службы в большом флоте, но мне с ними было спокойно.
О своей команде я этого сказать не мог. Утром, добравшись до Жестянки Лизи, я, вместо ожидаемого отряда, увидел унылую, разномастную толпу. От неё отвалил Копуэро, и мы обнялись:
- Это что такое? – я посмотрел на толпу.
-Прости, командир, ты сам знаешь требования: мед справки не надо, послужного списка не надо, тестов в экстриме не надо, владение борьбой - не надо, знание мат части - не надо, ориентирование на местности - не надо, а зарплата хорошая. Вот они и набежали. Ничего, прорвёмся!
Я внимательно посмотрел на него:
- Прорвёмся, говоришь? Ну-ка сознавайся, старый лис, ты тоже притащил балласт?
Он расплылся в своей неподражаемой улыбке:
- Каюсь, грешен, только двоих – кум и свояк,- потом стал серьёзным, - да хрен с ним с этим кренделем, с его деньгами. Работы нет, дома семьи, дети, и никакого просвета, а тут – хоть какая-то копейка.
Я никогда не был занудой. Я не стал говорить Капуэро, что нам придётся делать чужую работу – он прекрасно всё понимает и сам, поэтому оставил эту тему.
- Ты уже познакомился с остальными ребятами? Что скажешь?
- Всего, со мной, тридцать три человека,- я хмыкнул, что-то с символикой сегодня перебор, - опытных, навскидку, человек шесть-семь. Ещё человек семь имеют хоть какое-то представление о нашей службе. Ещё человек пять – крепкие, хорошие ребята. Хотят научиться. Научим. Остальные никак себя не показали, ничего не могу о них сказать.
В это время тишину прорезал паровозный гудок, красный сигнал в иллюминаторе Жестянки Лизи сменился на зелёный, и её грузовой шлюз стал открываться. Капуэро опять расплылся в улыбке:
-Ну, что, командир, пора идти показывать стриптиз и подставлять ягодицу.
Я подошёл к своему отряду, поздоровался, каждому пожал руку:
- Сейчас мы пройдём в грузовой отсек этого легендарного корабля,- многие улыбнулись, - где находятся капсулы со специальным наполнителем, в которых мы будем находиться во время полёта. Нужно будет раздеться догола и подойти к доктору. Всё, что он скажет – закон! Скажет: «Годен» - подставляйте ягодицу для укола. Скажет: «Сойти на берег» - всё, ваша командировка кончилась.
Бывалые бойцы откровенно зевали, особенно выделялся рыжий здоровяк, показывая всем видом, что меня для него не существует. Понять их можно. Они ожидали, что командир у них будет молодой, накачанный и бравый, а не какой-то престарелый Санта Клаус. Я тоже ожидал увидеть под своим началом элитное боевое подразделение, а не это непонятно что, и мне неприятен был их вызов. Я всё видел и делал зарубки, но сейчас я говорил для новичков, так, что разбор полётов откладывался.
- Всем, кто пройдёт доктора, дадут кислородную подушку и утопят в своей капсуле. Ощущение не из очень приятных, но вы не паникуйте и не дёргайтесь, потому, что сразу же уснёте летаргическим сном. Ваше дыхание почти прекратится, ваше сердце почти перестанет биться, обменные процессы замедлятся, так, что кислорода вам хватит на все девять месяцев, - ну надо же!- полёта.
Не дождавшись окончания инструктажа, рыжий мятежник двинулся в открытый шлюз. Чуть помешкав, за ним отправились ещё трое: один высокий, поджарый и два крепыша. Потом ещё один, с хитрым выражением на лисьей мордашке. Ребята, я вас запомнил.
- Гель защитит вас от механических ударов, от пролежней и всевозможных инфекций. А так же поглотит омертвевшие чешуйки вашей кожи и любые, непроизвольные выделения, - они опять улыбнулись. Это хороший знак, учитывая, что они совершенно не представляли, во что ввязались, и неизвестность их тревожила.
- Вопросы есть? – я очень внимательно посмотрел на каждого, - вопросов нет. Тогда - напра-во! В шлюз шагом марш!
Подхватывая рюкзаки и баулы, путаясь в ногах и толкаясь, всё это войско потащилось к открытому зеву Жестянки Лизи.
Когда я, замыкая шествие, вошёл внутрь, рыжий здоровяк уже спал в своей капсуле. Его красивое богатырское тело едва-едва уместилось в этом прозрачном коконе. Хорош, подлец. Ничего, подружимся. Я дружил со всеми, с кем работал, другое дело, как мы приходили к этой дружбе – через боевое крещение, или при помощи междоусобной войны, но, неизменно приходили. Я маленький командир, но я очень давно командир и точно знаю, когда ослабить удавку, а когда обнажить клыки, и всегда добиваюсь своего. И главная цель всех моих усилий – сплоченный коллектив уважающих друг друга профессионалов, людей, с которыми ты можешь браться за любое дело, не боясь удара в спину или предательства. Тем более, бегства с поля боя. Я много видел бойцов и готов побиться об заклад - этот, рыжий чёрт, не побежит.
А в это время передо мной проходил парад хилых женоподобных тел: ручки спички, ножки кочерёжки и округлые животики. Причём, всё это такой непристойной бледности, что невольно хотелось отвернуться. На что они надеялись, когда нанимались на эту работу? Позже у меня состоялся разговор с одним из таких «Гераклов». Я спросил его:
- Ты зачем пришёл сюда?
- Как зачем? – не понял он, - денег заработать.
- Да разве это деньги? Вот в профессиональном боксе за один бой боксёр получает по двадцать миллионов бонов!
- Да ну на фиг?
- Точно. Вот ты знаешь, кто сейчас носит титул чемпиона в супертяжёлом весе в классическом боксе?
- Нет, - он посмотрел на меня так, будто я попросил его назвать формулу полураспада урана. Ну, правильно, откуда ему это знать?
- Лех Поляк. Вот возьми и напиши ему, что вызываешь его на бой и поезжай и побей его. И вот у тебя сразу в кармане двадцать миллионов!
- Так он же убьёт меня?
- А с чего ты взял, что тебя не убьют здесь? – я сделал вид, что разозлился, - почему ты решил, что здесь безопасно. Откуда у тебя такая уверенность, что мы собираемся, летим куда-то в середину космоса на разбитом корыте, с полным боекомплектом, только для того, чтобы полюбоваться далёкими красотами и побродить по лужайкам среди инопланетных коров?
Он захлопал глазами и не нашёл, что ответить. Ну, может, хоть задумался, и то хорошо.
Доктор поздоровался со мной, как со старым знакомым, перекинулся парой фраз ни о чём, сделал укол и поставил крестик в журнале:
- Ну, вот и всё. Тридцать четыре. Прямо тридцать три богатыря и дядька Черномор,- он устало улыбнулся, - ваш хозяин хотел пятьдесят человек отправить, но у нас только тридцать пять капсул. Он и говорит – покупайте. Мы бы и купили, они не так дорого стоят, но кому это надо – ему или нам? У нас места на сто капсул найдётся. Купи и отправляй на здоровье. Не договорились, - он развёл руками. Потом оглядел капсулы и добавил,- не тот пошёл наёмник – хилый. Хилый, но здоровый. Чесалась рука, завернуть пару – тройку «железных парней», но совесть не позволила. Нехорошо, просто так, из вредности ломать людям планы, а может, и жизнь.
Потом показал на капсулу с рыжим богатырём:
- Мы-то с вами привыкли видеть солдата вот таким. А теперь что? – он махнул рукой.
Я пошёл к своей капсуле. Оператор, как и доктор, помнил меня ещё по первому моему полёту на Жестянке Лизи, и с улыбкой похлопал меня по плечу:
- Что, старина, снова в бой?- и, не дожидаясь ответа, проворно и ловко стал топить меня в жиже. Такой мерзкой и такой знакомой.