В середине XI в. (1054г.), последовал полный и окончательный раскол христианской церкви на Западную Римско-католическую и Восточную Византийско-православную. Постепенно теологические споры учёных священников от накала словесных баталий и уже нескрываемой неприязни и даже открытой враждебности верующих довели Римскую империю до прямого вооружённого конфликта между двумя её частями, который закончился тем, что 13 апреля 1204 г. крестоносцы овладели Константинополем и провозгласили императором одного из своих предводителей Балдуина Фландрского. Католики ликовали! Наконец-то православная Византия прекратила своё существование. Однако в последствие оказалось, что чисто военной победой католикам так и не удалось достигнуть желаемого результата. А именно: возрождения единого Рима и прежних порядков, которые были в старые добрые времена его могущества так и не случилось.
Захватывая столицу Византии, крестоносцы не сомневались, что и остальные территории империи подчинятся им чисто в административном порядке. Но их план не сработал. Напротив, сразу же после захвата Константинополя, на остальных не занятых крестоносцами территориях Византии, образовалось сразу несколько православных государств, объявивших себя преемниками Византии – это Никейская Империя на северо-западе Малой Азии, Эпирский деспотат на западе Балканского полуострова и Трапезундская Империя на южном берегу Чёрного моря.
Кроме того, оказалось, что и сама Латинская Империя не получалась у латинян прочным государственным образованием.Окружённая со всех сторон православными государствами сама она фактически представляла из себя конгломерат отдельных феодальных владений и торговых центров венецианцев. При этом религиозная неприязнь местного населения к захватчикам сама собой никуда не исчезала и являлась для европейцев значительным препятствием в установлении торговых отношений и их сближения с местным населением: православные христиане повсеместно отказывались переходить в католицизм и признавать над собой власть Римского Папы. Всё это негативно сказывалось на экономике захваченных территорий. И поэтому, раздираемой неразрешимыми религиозными противоречиями среди местного населения, от простого люда и до крупных торговцев и знати, Латинской империи удалось продержаться совсем недолго.
Всё кончилось тем, что Никейский император Михаил VIII Палеолог (1259 - 1282 г.), при содействии генуэзцев, сумел отнять у латинян Константинополь и восстановить Византийскую империю. Он стал основателем новой династии византийских императоров — династии Палеологов, правивших в Византии до конца её существования, а именно: до 1453 г.
Однако вернув Константинополь православным, возвратить Византии её прежнюю роскошь и величие Палеологам уже не было суждено. Положение восстановленной им империи было крайне шатким и неопределённым. Она постоянно находилась под угрозой распада и исчезновения не только из-за противоречий, связанных с расколом христианской церкви, но прежде всего из-за врагов внешних.
Именно поэтому Михаил VIII немедленно, сразу же после взятия Константинополя, вступил в переговоры с папой Урбаном IV, а позднее и с Климентом IV, связанными с условием мирного объединения церквей.
Попытки мирного воссоединения единой равно апостольской христианской церкви предпринимались и до Палеолога. Однако все они были неудачными, и главным образом потому, что со стороны греков, о воссоединении церкви хлопотали больше сами Византийские императоры, а не греческая патриархия, которая, как и её прихожане, всегда были против любого воссоединения, потому что не видели в нём для себя никакой пользы, и лишь одно подчинение Восточной церкви католической папской власти.
Но в 1365 году ситуация полностью изменилась. Византии угрожали уже не латиняне, а иноверцы-османы – общий враг для всего христианства. Положение было настолько тяжёлым, что Император Иоанн V Палеолог вынужден был подписать с турками унизительный договор, по которому отказывался от помощи сербам и болгарам в их сопротивлении османской экспансии. Напротив, поддержку он обязан был оказывать османам в их войне с арабами в Малой Азии.
В это же время (1368-1372 годы) на востоке Европы другое православное государство – Россия, отбивалась от атак литовского короля Ольгерда, претендовавшего на московский трон. Разорительные войны терзали и Россию, и Византию, и Болгарию. Над всем православным миром нависала угроза исчезновения. Оставшись один, без помощи христиан-католиков, Иоанн V Палеолог фактически становился вассалом османского Султана Мурада I. Палеолог предпринял отчаянную попытку найти поддержку у католических монархов Венгрии и Италии. И это ему удалось. Но сделать он это сумел лишь ценой собственного отречения от православия.
При посещении в 1369 году Италии, он получил письменное заверение от папы Урбана V, что взамен на принятие католичества, Византии будет оказана военная помощь в борьбе с османами. Приняв католичество, Иоанн V единолично подписал решение об объединении двух церквей под властью римского первосвященника.
Однако, одно дело – подписать и совсем другое – исполнить. Объединения не случилось. Греческая православная церковь была категорически против главенства над собой Папы. И, поскольку ни одного греческого иерея при подписании этого документа не было, то и заключенная «дефенсором церкви» уния, без согласия последней, умерла по сути дела сразу же после своего рождения. Не желая неприятностей, Палеолог по возвращении отрекся от своего перехода в католичество.
Меж тем, угрозы для Византии продолжали нарастать. В 1352 году турки разбили соединенные силы сербов, болгар и византийцев и взяли крепость Цимпе — первый опорный пункт на Балканах. Затем в 1354 году - захватили Галлипольский полуостров и вторглись в Восточную Фракию. В 1360 году они взяли Адрианополь, превратив его в столицу Османского султаната. В 1371 году, разбив македонское войско, стали совершать набеги на территорию Болгарии, Сербии и Боснии.
В 1389 года покорили сербов, а к концу 1395 года уже и вся Болгария вошла в состав Османского государства. Враг стоял практически у ворот.
Своё обещание оказать военную помощь Византии в борьбе с османами католики прочно увязали с политикой подчинения православной церкви папе. При этом они предпочли придерживаться тактики выкручивания рук, то есть, «чем будет хуже для Византии, тем она в переговорах сговорчивее будет» и поэтому с военной помощью не спешили. В 1400 году султан Баязид I осадил Константинополь, но сразу не смог его взять. Или не успел. Потому что был вынужден в срочном порядке отозвать войска из-за вторжения в Малую Азию татар под предводительством хана Тимура (Тамерлана). Благодаря Тамерлану гибель Византии была отсрочена ещё почти на полвека. 25 июля 1402 г. турки и татары сошлись в битве у Анкары. Баязид I был наголову разбит и попал в плен к Тимуру вместе с двумя сыновьями. Затем татары с ходу взяли столицу османов город Бурсу и опустошили весь запад Малой Азии. Остатки турецкого войска бежали к проливу Дарданеллы. В это трудно поверить, но видимо окончательно утратившие разум византийцы и генуэзцы подогнали свои корабли и перевезли своих заклятых врагов в Европу. Новый враг Тимур внушал им больший страх, чем османы.
Однако Тимура гораздо больше интересовал богатый Китай, чем обескровленный Константинополь. И поэтому в 1403 г. он отправился в Самарканд, откуда и планировал наступление на Китай. В начале 1405 г. войско Тимура уже двинулось в поход. Но по дороге Тимур скоропостижно умер. Его наследники затеяли междоусобицы. А спасенное Византийцами себе же на погибель войско османов уже в июне 1422 года стояло под стенами Константинополя. Однако, не имея после поражения от Тимура сильного флота, османы так и не сумели организовать морскую блокаду Константинополя. И поэтому, сняв осаду, отправились на юг, в Грецию. И для Византии всё это иначе, как чудесным спасением, назвать было трудно.
Между тем католики, удивляясь везению Византии, всё ещё не оставляли попыток подчинить себе православных под видом объединения. И в 1439 году им это при помощи, так называемой флорентийской унии, всё-таки удалось. Ну, или почти...
Так совпало, что объективно весь христианский мир как никогда стал нуждаться в таком объединении: католическая церковь была ослаблена неудачными крестовыми походами, а православная – подвергалась постоянной опасности со стороны восточных соседей (Русь – от монголо-татар; Византия – от турок). В условиях такого крайнего напряжения и внешних угроз взаимная поддержка “братьев по Христу” действительно могла бы принести пользу и тем, и другим.
Но католическая церковь прекрасно понимала, что в возрождении единого христианства были заинтересованы, прежде всего, византийские и греческие власти, которые не имели уже ни военной, ни экономической, ни даже дипломатической силы. Зато в лице османов они имели сильных врагов, как, впрочем, и Русь, находящаяся под властью татаро-монгольского ига.
В то время, как Византийская казна была уже безнадёжно пуста, Московская митрополия константинопольского патриарха, была, напротив, самой обширной, сильной и богатой из всех заграничных, включая даже Великую Болгарию. И поэтому греки, задумавшие объединиться с Папой, никак не могли в виду этого оставить русскую православную кафедру в подчинении русского митрополита. Они полагали, и не без основания, что русский митрополит на таком посту, как узкий националист, мог бы воспротивиться союзу с католиками и вовсе не явиться на собор. Именно поэтому московским митрополитом и был назначен грек Исидор.
Назначая грека Исидора, византийские церковные и светские власти надеялись в его лице обеспечить себе положительный голос от имени Руси в деле объединения с католиками. Исидор до Флорентийского собора уже представлял Византию на переговорах об объединении церквей, церковном соборе, проходившем шесть лет назад, где добивался значительного прогресса. Хотя, национально-политическое самосознание Москвы к этому времени настолько возросло, что даже митрополит из греков уже считался для неё нежелательным. Лёгкость, с которой византийские императоры отрекались от православия, в конечном итоге привела к тому, что среди русских уже начинали звучать голоса о недоверии константинопольскому православному патриархату, а также о том, чтобы не только избирать митрополита из русских, но даже и делать это самостоятельно и независимо от Константинополя.
Римский папа предложил грекам крутую альтернативу: либо они к Пасхе принимают католичество полностью и без исключений, либо уезжают восвояси несолоно хлебавши. Было пущено в ход и золото. И несчастные греки заколебались. Каждого из них католики обрабатывали по отдельности. Под влиянием различных притеснений и постоянного давления на предложенную унию согласились все православные церковные иерархи, кроме грузинской делегации (она уехала, не дождавшись конца собора)и митрополита Марка Эфесского.
Все же остальные 5 июля 1439 года, скрепя сердце, подписались под актом унии, где чёрным по белому было написано, что православная церковь входит в состав католической. По преданию, когда папа Евгений услышал, что Марк Эфесский не подписал унию, то в отчаянии воскликнул: «Значит, ничего не достигнуто!». И был абсолютно прав.
Потому что, как и ожидалось греческими епископами, на Руси унию сразу же отвергли, как предательскую. Уже сопровождавший Исидора на собор русский монах, подозревая, что там затевается что-то неладное, называл католиков "еретиками", а греческих православных иерархов – отступниками,а византийцев обвинял во взяточничестве. На Руси о заключении унии стало известно ещё до возвращения Исидора. В народе сформировалось к ней резко враждебное отношение. Вернувшись в Москву уже в сане католического кардинала, Исидор стал стремительно вводить католические обычаи: заменять православную символику католической (восьмиконечный православный крест на простой четырехконечный), поминать в молитвах римского Папу прежде константинопольского патриарха, проводить православные службы в костёлах и участвовать в их освящении. Возмущённое духовенство Руси, как могло, сопротивлялось. Например, рязанского епископа Иону Исидор смог "убедить" подписать унию, только продержав с неделю в темнице. Не ожидавшие такого резкого поворота князь Василий I, старший сын Дмитрия Донского, не предпринимая никаких действий,некоторое время советовался с боярами. Но уже буквально через неделю Исидор был лишён должности главы русской церкви и заключён в монастырь. Его склоняли к отказу от унии, пугая страшной казнью, но Исидор был непреклонен. Конечно же, московский князь не посмел бы не то что казнить, но даже изгнать митрополита – ведь такие действия были бы прямым нарушением воли патриарха и самой настоящей ересью. Московское государство дорожило своими отношениями с Византией, которые давали ему право называться "Третьим Римом" и не хотело их разрывать.
Исидор сам помог князю сбежав из тюрьмы. Князь приказал беглеца не преследовать. Но тем не менее время шло, а католики всё так не спешили дать решительный отпор османам. Словно выжидая, чтобы прежде Византия окончательно утратила своё влияние, своих союзников и свои земли.
Наконец, после того, как император Византии Иоанн VIII владел уже всего лишь окрестностями Константинополя, а все прочие владения — Пелопоннес, Салоники (Солфь, Фессалоники) и ряд городов во Фракии — находились в управлении его братьев и имели статус полунезависимых уездов, Католическая церковь во главе с папой Евгением IV решилась на поход крестоносцев в защиту Константинополя от османов. Эта историческая миссия воистину вселенского масштаба была возложена на совсем ещё юного 20-ти летнего польско-венгерского короля Владислава III Ягеллона. Осенью 1443 г. крестоносцы вступили в завоёванную османами Болгарию. Его армия молниеносно одержала победу, под Пиротом, Златицей и Софией. Мурад II, турецкий султан, наблюдая за такой сильной армией, не на шутку испугался и предложил Владиславу заключить мирный союз на самых выгодных условиях сроком на 10 лет. Но Католическая церковь, была не довольна и потребовала окончательной победы над Османской империей. Ради этого Папа Евгенивич IV, даже освободил Владислава от клятвы, которую он дал Мураду II. И дал своё благословение на новый крестовой поход. Кроме того поддержку пообещали отрядами из Сербии, Италии, Греции и Константинополя. В следующем, 1444 году, рыцари продолжили движение к Константинополю и 9 ноября достигли болгарской Варны, где и развернули свой лагерь. Воодушевлённые походом крестоносцев болгары, предвкушая своё освобождение от турок, уже радостно стекались со всех окрестных городов, а сама Варна торжественно вручила Владиславу символические ключи от города. Ни у кого из них сомнений в победе не было. До Константинополя оставалось чуть более 160 километров. Однако, пока крестоносцы ожидали подкрепления с моря, на суше их окружила большая армия турок. Готовилась битва. Сражение началось ранним утром 10 ноября 1444 г. к западу от города. Начало битвы для крестоносцев складывалось успешно, силы турок были практически на исходе. И когда казалось, что победа их уже была близка, юный Владислав III решил поучаствовать в битве сам. Однако же неопытный воин был практически сразу же сброшен с коня и убит. Внезапная смерть юного полководца привела крестоносцев в такое сильное смятение, что все последующие попытки воевод восстановить строй и поднять дух воинов оказались тщетными. Войска же Мурада II воспользовались смятением и паникой в рядах крестоносцев и сумели обратить рыцарей в бегство. Мало кому из крестоносцев удалось тогда спастись. После такого ошеломительного разгрома в Европе уже больше не нашлось такой военной силы, которая смогла бы помешать султану Мехмеду II, захватить в 1453 году столицу Византийской империи Константинополь.
После Гибели Владислава III Ягеллона католическая церковь больше не испытывала желания предпринимать какие-либо действия ни по освобождению Константинополя, ни тем более - объединению христиан в единую церковь.
Между тем съезд русского духовенства ещё 15 декабря 1448 года выражая общенациональное неприятие унии, уничтожавшей православие, самостоятельно избрал "митрополитом всея Руси" того самого рязанского епископа Иону. Это было сделано против воли Константинопольского патриарха, и поэтому Московские власти ожидали бурной реакции из Константинополя, вплоть до отлучения Ионы от церкви, но к их великому удивлению никакого отлучения не последовало. С тех пор в Византии еще несколько раз менялось отношение к унии, правители колебались между православием и католичеством, но Москву это больше не волновало – отныне она обладала собственной совершенно независимой от внешних сил, автокефальной православной церковью.
Московское православие довольно спокойно пережило скорый захват Византии турками-османами и уничтожение "колыбели православия" - Константинополя. Напротив, именно независимость от Константинополя после его падения позволила главам русской православной церкви с нескрываемыми удовольствием и гордостью именовать Москву Третьим Римом, себя - патриархами, а московских князей - Царями.